Учительница поздоровалась в ответ, удивлённо подняла брови, видимо, впечатлилась тем, что я не выгляжу, как чучело в обносках, и я попытался вспомнить о ней хоть что-то кроме фамилии. Вспомнил не особо много, кроме того, что на прежнего Гарьку эта мисс средних лет с типичным для англичанки лошадиным лицом не обращала особого внимания. Ни на одежду, ни на периодически появляющиеся синяки от Дадличкиных игр… Только смотрела ледяным взглядом и даже при поднятой руке не всегда спрашивала.
Тем удивительнее было то, что она мне слегка улыбнулась и вполне приветливо спросила:
— Как твои дела, Гарри? Твои опекуны вчера написали, что ты был немного нездоров…
— Спасибо, мисс Трамбль, — не менее приветливо ответил я. — Мне и вправду было вчера нехорошо, но сейчас всё в полном порядке.
— Думаю тогда, — строго продолжила учительница, — что ты сможешь остаться сегодня после уроков и решить те примеры, которые мы вчера решали без тебя.
— Хорошо, мисс Трамбль, — мирно ответил я и стал выкладывать тетрадки и учебник на парту из рюкзака.
— О, — тут же отреагировала одна из моих одноклассниц, — какая симпатичная вещица! Это тебе тётя купила, Поттер? Спроси у неё адрес магазина, я попрошу родителей…
«Клара, — подсказала мне чужая память, — Клара Бинни, она не любит Дадли и постоянно с ним дерётся…»
Дерётся? Со свином? Вот эта худышка в джинсах? Уважаю… Враг моего врага — мой друг…
— Увы, — ответил я, — я не смогу дать тебе адрес магазина, Клара. Эту вещь сделал я сам.
— Ты-ы-ы?!! — Теперь отреагировали ещё две девчонки и один мальчик.
Я кивнул.
Девчонки нахмурились, а пацан выдал сразу:
— Врёшь! Дад говорил, что ты урод, и у тебя руки из жопы растут!
— А похож? — мило улыбнулся я в ответ.
Однокласснички оглядели меня с головы до ног, ещё раз отметили новые вещи и задумчиво отозвались почти что хором:
— Нет… А почему ты раньше так не одевался?
Почему-почему… Потому, что опекуны у меня жмоты… но ответил я, понятно, другое.
— Решил, что мой внешний облик не соответствует богатому внутреннему миру…
И изобразил томную отрешённость аристократа.
Детки выпали в осадок, но настойчивый пацан, как его там… Ларри, кажется… заявил:
— Всё равно ты врёшь. Ты так не умеешь.
— Спорим? — тут же заявил я. — Хочешь, завтра ещё одну принесу?
— На что? — тут же поинтересовался Ларри.
— На пять фунтов, — тут же взял быка за рога я.
— А откуда у тебя пять фунтов? — ехидно спросил Ларри. У него-то денежки водились, это мне Гарькина память подсказала. Папенька этого самого Ларри был преуспевающим адвокатом и сыночка баловал. Не так, как Дурсли, конечно, но довольно ощутимо.
— А это не твоё дело, — меланхолично ответил я. — Так и скажи, что продуть боишься!
— Я? — ожидаемо влетел в ловушку Ларри. — Да ты проспоришь!
Я пожал плечами и отвернулся, но того уже несло. Ну да, любые детки на “слабо” ведутся, хоть российские, хоть английские.
— Спорим! — заявил Ларри. — На пять фунтов! Посмотрю, откуда ты их возьмёшь!
Я пожал плечами, подумаешь, вечером пару часов не посплю, старья дадлиного у меня в шкафу достаточно, хоть ателье по пошиву рюкзаков открывай, а пять фунтов… это пять фунтов. Понимаю, что мелко плаваю, но мне реально нужны деньги.
Короче говоря, мы успели скрепить спор, а пока мы это делали, подтянулись и остальные деточки, в том числе и Дадли с двумя приятелями — худощавым, с крысиной мордочкой, похоже, Пирсом Полкиссом, и темноволосым здоровяком — видимо, тем самым Ником. Дадли кинул на меня злобный взгляд, хотел что-то сказать, но от дальнейшей дискуссии меня спас звонок.
Кстати, я заметил, какие взгляды кидали остальные одноклассники на эту троицу. Их явно не любили, но боялись, поэтому заискивали все, даже задира Ларри. И только в глазах худенькой светловолосой коротко стриженной Клары я заметил просто-таки незамутнённую ненависть. Интересно, чем свин с дружками сумели её так достать? Гарькина память мне ничего не подсказала, он вообще мало с одноклассниками общался, так что наш сегодняшний разговор с Ларри был чуть ли не самым длинным за все годы обучения. Ладно, будем менять политику партии.
Первым уроком была математика, мисс Трамбль задала нам несколько примеров и парочку простейших задач на сложение-вычитание. Умножение здесь уже проходили, как и дроби, но сегодня был урок повторения, так что я быстро справился со всеми заданиями и до конца урока сидел тихо, чтобы не привлекать внимания. Я ждал, искоса наблюдая за Дадли.
Тот пыхтел, решая простейшие примеры, видно было, что математика даётся ему нелегко, но вот под конец урока стал проявлять признаки беспокойства, а потом попросился выйти. Учительница его выпустила, но когда он минут за пять поднял руку ещё дважды, была явно недовольна.
Наконец урок закончился, я сдал тетрадку и отправился со всеми на урок спорта.
Как я и предполагал, переодевались мы в раздевалке, где за каждым был закреплён шкафчик. Замков на шкафчиках не было, и я злорадно улыбнулся. Держись, Дадли…
Мы все переоделись в спортивную форму и отправились в зал. Девчонки занимались отдельно, с учительницей, но не с мисс Трамбль, а с нами отрабатывал упражнения немолодой мужчина, мистер Холт, которого именовали, как в американских школах, «тренер Холт». И тут Дадли вновь стал проситься на выход. Тренер отпустил его раз, другой, а на третий рявкнул отправляться к школьной медсестре и не морочить голову.
Всё шло по плану.
Стоило Дадли покинуть спортивный класс, я тихонько метнулся в раздевалку, улучив момент, когда тренер отвлёкся на разговор с учительницей девочек, а одноклассники отвлеклись на Ларри и Ника, затеявших какую-то не слишком приятную беседу. Видимо, в классе было аж три потенциальных лидера — Клара у девчонок, и Ларри, которому противостояла спаянная дадлина компашка. Но противостояла, в основном, словесно. Понимали, гадёныши, что имея папу-адвоката, Ларри мог нехило отомстить любому. Вот и отыгрывались на бессловесном Гарьке. Ну ничего, скоро начнётся занимательная игра «пауки в банке»… Прощать эту троицу у меня намерения не было.
Итак, я метнулся в раздевалку, достал из рюкзака шприц и выдавил часть его содержимого в носки обуви Пирса и Ника, а остатки — в карманы их брюк. Шприц я вытер носовым платком и спрятал за трубой, отходящей от вентиляционной шахты. Никто из взрослых туда руку просунуть не сможет — щель слишком маленькая, то, что туда что-то засунуто — незаметно, а если залезут любопытные детки… то что? На нём не написано, чей это шприц. К тому же, я намеревался позже забрать его и выкинуть в мусор или закопать в кучу листьев в парке.
Потом я торопливо вернулся и убедился, что все было проделано настолько быстро, что тренер продолжал беседовать с учительницей девочек, а Ларри и Ник ещё не закончили свой спор.
Я быстренько оказался рядом и ввернул пару реплик, за что на меня дружно наорали обе стороны. Ладно, пренебрежём… зато все запомнили, что я торчал здесь и никуда не отлучался.
Дадли появился минут через десять и вид у него был самый разнесчастный. Очень надеюсь, что местная медсестра применила что-нибудь радикальное… Тренер усадил его на скамейку, в то время, как нас заставил делать пробежку по залу, в общем, время до конца урока пролетело быстро. Кстати, он отметил мой результат, предложив заниматься в секции лёгкой атлетики. Я решил согласиться — лишнее физическое развитие этому телу явно не помешает, а время у меня будет — домашними делами я буду заниматься, конечно, но по самому минимуму. А если тётушке так нужно — пусть подключает свина.
В общем, время я провёл не без приятности, с нетерпением ожидая окончания своей пакости.
А когда со звонком мы отправились в раздевалку, сюрприз сработал на все сто. Пирс и Ник, вляпавшись в испорченную одежду и обувь, подняли дикий вой, начались разборки, в ходе которых и выяснилось, что зал во время урока покидал только Дадли Дурсль. Это заявил тренер, а детишки радостно подтвердили. Дадли же вопил, что он не виноват, что это всё ненормальный Поттер… Не сработало.
Клара (девчонки тоже подтянулись узнать, что за шум, а драки нет, да так и остались) заявила, что Дурсль всегда всё валит на Поттера, хотя тот никому ничего плохого не делает, а Ларри первый заявил, что я из зала не выходил, и призвал в свидетели Ника. Тот нехотя подтвердил это — то, что они оба наорали на меня, было ещё свежо в его памяти. Дадли продолжал отпираться, доказательств его вины не было, так что когда в школу примчались Петунья и мамы Пирса и Ника, дело спустили на тормозах. Однако осадочек остался… Между дружной гадостной компашкой прежнего согласия уже не будет, в этом я был уверен.
Был во всём этом и ещё один плюс — красного, растрёпанного, со слезами на глазах Дадли Петунья забрала домой, а мамы Пирса и Ника тоже увели своих чад — менять одежду и снимать стресс. Так Гарькиным обидчикам было не до меня, чему я только радовался. В кои-то веки спокойно поел (кормили здесь всех бесплатно, но на мой взгляд не очень вкусно — я выбрал рыбу с картошкой, зажаренной до состояния глубокого фри, сие блюдо так и называлось — «фиш-энд-чипс»), и отправился учиться дальше.
А у меня после уроков была запланирована прогулка в парк. Ловить пчёл. Курощение** и низведение только начиналось, на сей раз я планировал проучить всю троицу. И да, пчёл мне было искренне жаль, но отступать от задуманного я не собирался.
*Автор не приводит название лекарства из этических соображений.
**Не укрощение, а именно курощение. Помните Астрид Линдгрен?
====== Глава седьмая. В которой герой натыкается на очередной необъяснимый факт и продолжает лелеять коварные планы ======
Я спокойно задержался на полчаса в школе, быстро решив примеры, подсунутые мне мисс Трамбль, выслушал индивидуальное задание — подготовить рассказ о планетах Солнечной системы, забежал в библиотеку за книгой, в которой о них рассказывалось… Не то, чтобы мне это было нужно — рассказать я мог много и подробно, не сходя с места, но если бы я не принёс на урок книгу, по которой «готовился», это могло бы выглядеть совсем уж подозрительно — с чего вдруг так поумнела серая мышка? Мисс Трамбль и так на меня косилась с удивлением, когда я щёлкал примеры, как краснодарская бабушка — семечки, но тупить и медлить было выше моих сил.
Итак, я сделал все свои дела в школе и бегом отправился через парк — было интересно, что там творится у Дурслей… и как оправдывается Дадличка… Но как бы я ни спешил, успел забежать в раздевалку, вытащить шприц из-за трубы и потом выкинуть его в мусорную урну в глубине парка. А ещё мне нужно было поймать не меньше дюжины пчёл.
Хорошо, что дальние дорожки парка были засажены акацией — она уже зацвела, и пчёлы над ней так и вились. Нет, я не стал их отлавливать поштучно — я же не идиот. В школу я бежал тем же путём, и успел оставить в развилке старой акации небольшую жестяную коробочку, на дно которой нанёс смесь сахарного сиропа и клея. Коробочку я отыскал в гараже, красивая такая жестянка, скорее всего из-под чая, сироп с сильным сладким запахом отлил из бутылки на кухне, а клей позаимствовал в мусорном ведре. Ничего, мы люди не гордые, мне и требовалась-то всего пара ложек этой смеси.
Так что, когда я осторожно заглянул в коробочку, то увидел на дне десятка полтора злобно жужжащих пчёл, которые не могли высвободиться из сиропно-клеевой смеси. Ох, простите меня, пчёлки, вы мне ничего плохого не сделали, да и существа вы куда более полезные, чем Дадли, но так фишка легла. Так что полакомьтесь… напоследок.
Я торопливо закрыл коробочку, замотал её тем же скотчем, спрятал в рюкзак и бегом помчался на Тисовую. Торопливо забежав во двор, я прислушался. Ну да, рёв Дадли и сердитый голос Петуньи был немного слышен даже через закрытую дверь. Ага, значит им не до меня…
Коробочку я спрятал в гараже, в той куче хлама, которую Вернон не мог разобрать уже года два, а сам сделал самое невинное выражение лица, какое мог, и вошёл в дом.
К этому времени Петунья и Дадли уже перестали ругаться, мелкий свин сидел в гостиной перед теликом и смотрел какой-то дурацкий мультик, но красные глаза и общий растрёпанный вид говорил о том, что воспитательный процесс всё же имел место быть.
Тётушка же пребывала на кухне, но, услышав, что я пришёл, тут же материализовалась рядом.
— Ты почему пришёл позже, маль… Гарри? — строго спросила она.
— Решал примеры после уроков, а потом был в библиотеке, — невинно отозвался я, — мне задали доклад про Солнечную систему. Вот я и взял книгу.
Петунья с трудом дала мне договорить, её явно беспокоили не мои дела, а то, что произошло с её ненаглядным сыночком.
— Что случилось в школе? — прошипела она. — Почему Дадли обвиняют в хулиганстве?
— Понятия не имею, почему, — отозвался я и добросовестно изложил всё, что произошло, с позиции стороннего наблюдателя, завершив своё выступление фразой:
— Я ходил учиться, а не следить за Дадли, миссис Дурсль.
— Дадли говорит, что во всём виноват ты! — истерически взвизгнула Петунья.
Я поднял бровь в стиле незабвенного Снейпа и насмешливо посмотрел на неё:
— Дадли всегда так говорит. И что? Я всё время был на уроке, это видели ребята и тренер Холт. Так что на сей раз Дадли промахнулся. К тому же, миссис Дурсль, Дадли многие не любят. Вот и пусть подумает, кому он в последнее время делал гадости. И вообще — при чём здесь я? Думаю, что кто-то из тех, кого Дадли обижал, решил так подшутить над его друзьями, вот и всё.
— Дадли все любят… — возразила мне Петунья, но как-то вяло, словно не меня пыталась убедить, а саму себя.
— А вы попробуйте поговорить с ребятами из класса, — посоветовал я. — Они вам расскажут, как и за что «любят» Дадли. Извините, миссис Дурсль, я очень проголодался… и мне ещё нужно делать доклад. Можно, я пойду?
И я посмотрел на Петунью самым чистым и невинным взглядом, который только мог изобразить. Женщина поджала губы:
— Не забудь помыть руки. Твой обед на столе.
И отправилась в гостиную, утешать любимое чадо. Ну да, чадо нуждается в утешении. Это ещё Вернон домой не явился, неизвестно, как он отреагирует… Всё-таки папаша Пирса в полиции работает, а отец этого загадочного Ника, Говард Мэннинг, — совладелец компании по производству моющих средств, и в Литтл-Уингинге они не последние люди. А Вернон никогда своей выгоды не упустит — Дадли всё сходило с рук, пока они дружили втроём, но теперь эта дружба дала трещину… и я уж постараюсь, чтобы эта трещина только углублялась.
Я отнёс вещи в комнату, потом добросовестно помыл руки, поел, вымыл посуду и вновь отправился к себе. Написал доклад, нарисовал рисунок, подготовил задания на завтра, разрезал ещё одни джинсы Дадли, раскроил сумку и стал, не торопясь, шить, попутно обдумывая список неотложных дел и прогноз гадостей на завтра. Завтра… Завтра нужно провернуть пакость с Дадли — так, чтобы это выглядело, что Пирс и Ник отомстили приятелю. Ничего серьёзного, что-нибудь мелкое… но обидное.
А вот с пчёлками следует разобраться уже нынче же ночью, чтобы через десять дней убойное средство было готово. И ещё — ночью обязательно нужно ещё поговорить с Томми, чтобы разобраться наконец-то со своей магией… И стоит обдумать, как выбраться в банк… Всё-таки, интересно — есть у меня денежки или нет. А то Вернону наобещал, а вдруг и отдавать-то будет нечего. Нет, всем, кому я должен, я прощаю, но золотой парашют мне не помешает в любом случае…
Но как попасть на Косую аллею? Всё-таки, мне не хочется идти через «Дырявый котёл», какое-то дурное предчувствие твердит мне, что это не вариант, а предчувствиям стоит верить. Но как тогда? Вызвать «Ночной Рыцарь»? Ну да, а как? Палочки-то у меня нету…
И тут я чуть себя по лбу не хлопнул. Камин. Камин мисс Фигг. Пусть она сквиб — но камин-то у неё есть… Память Гарьки услужливо подсказала — есть, и чересчур помпезный для её маленького домика. Всё правильно, с Великим и Светлым мисс Фигг общалась регулярно, а как ещё, если не через камин? Вот только есть одна маленькая загвоздочка — сама мисс Фигг и её котики. Точнее, книззлы. Вряд ли они доброжелательно отнесутся, если я проберусь в дом старой сквибки в её отсутствие и попробую воспользоваться камином. А значит — что? Значит нужно нейтрализовать и старуху, и её котиков. То есть, сделать так, чтобы она убралась из своего дома на какое-то время к чертям собачьим и свою пушистую компанию с собой прихватила.