— Все мунаксари путешествуют в одиночестве. Надо следить, чтобы нас не заметили…
— И все мунаксари опаздывают к рождению, — прервала его она. — Ты сам мне это сказал. Я могу помочь. Вряд ли мы будем успевать на все-все роды, но все равно положение исправится.
Он медленно кивнул.
Касси почувствовала, как у нее облегченно расслабились плечи. Он очень, очень хотел спасти медвежат. Он согласится. Вместе они смогут это сделать.
— Ты уверена, что хочешь заниматься этим? — спросил он. — Тут есть свои риски. Как только мы выйдем за стены и я перестану тебя касаться, мое волшебство не будет действовать. Если мы разлучимся…
— У меня есть мое снаряжение, — ответила она, похлопав по рюкзаку. — Если понадобится, я смогу целую неделю провести во льдах.
Весь ее опыт, все ее навыки, все ее образование будто готовили ее к этой задаче. Она сможет напрямую помогать полярным медведям, вместо того чтобы писать статьи и получать гранты. Если он согласится.
Мотая огромной головой, он изучал карты, документы, таблицы с числами.
— Если это поможет… Все полярные медведи будут тебе благодарны. Я буду тебе благодарен. — Он прислонил голову к ее животу, и она обвила руками его шею. Повеселев, он добавил: — Впрочем, это очень противоестественно.
— Ага, так мне сказал говорящий медведь.
Он опять засмеялся, и его мех затрясся.
— Меня уже много дней никто не высмеивал.
— Не все коту масленица. Касси вернулась домой.
Он мягко проговорил:
— Ты не представляешь себе, как я счастлив.
Она почувствовала, как теплеют ее щеки. Она бы могла воспарить к самому потолку.
— Какая романтика, — ответила она.
Он прикрыл морду лапой, изображая смущение.
Касси открыла следующую папку, она хотела показать ему все, что у нее было.
— Смотри, вот все последние номера меток, которыми отметили медведей специалисты из группы по исследованию полярных медведей Международного союза охраны природы.
— Пойдем, — сказал он, ткнув ее носом. — Завтра нас ждет долгий день.
Касси широко улыбнулась. Они пойдут на лед, вместе. Отложив папку Международного союза, она пошла с ним рядом, мимо резных стен из глубокого синего льда и вверх по лестнице, освещенной свечами.
— Знаешь, у меня был номер, который я выбрала специально для тебя: А505, Аляскинский.
— А505, - повторил он.
— Я думаю, ты бы очень мило смотрелся с биркой. Почти серьга. — Она потянула его за пушистое ухо. Она просто не могла не трогать его; прикосновения напоминали ей, что он настоящий. — А подумай о зеленых чернилах на деснах. Очень привлекательно.
Как обычно, он ждал в коридоре, пока она готовилась ко сну. Как только Касси скользнула под одеяло, она задула свечу. Все погрузилось во тьму, и она услышала топот медвежьих лап, а потом звук человеческих шагов. Продавился матрас: он залез на кровать рядом с ней.
Она выспалась впервые за пять ночей.
Касси проснулась первой. Ее щека лежала на его голой груди, гладкой и человеческой. Рука ее покоилась у него на животе. Так она лежала долго, слушая, как он дышит. Ее муж. Она протянула руку во тьме и легонько прикоснулась к его лицу. Ее пальцы прошлись по подбородку и застыли у губ. Она никогда не целовала его. Интересно, каково бы это было.
Она почувствовала, как он ворочается, быстро отдернула руку и перекатилась на свою сторону кровати.
— Готов патрулировать льды? — спросила Касси и почувствовала, как зашевелились простыни и поднялся матрас: он встал. — Мы ведь идем вместе?
Легкий ветерок пробежал по лицу Касси. Когда он заговорил, голос его был глубоким, медвежьим.
— Разумеется, о бесстрашный лидер.
Она заулыбалась.
Касси услышала, как открылась дверь, и подождала, пока она закроется, прежде чем найти и включить фонарик. Она быстро натянула на себя полное экспедиционное снаряжение: штаны из мембранной ткани, муклуки, все — и потом встретилась с Медведем у парадного входа в замок. Вскоре они уже неслись по льду.
Перед ними расстилалась Арктика, вся в синих тенях, широкая, точно Сахара. Касси склонилась к шее Медведя: ветер слишком сильно хлестал ей в лицо. Это было прекрасно. Это было великолепно. Это было… слишком медленно. Она крикнула ему в ухо так, как кричат погонщики собак: пошел, пошел, пошел!
— Очень смешно, — ответил он и побежал быстрее; пейзаж по сторонам превратился в расплывчатое пятно. Глубокая синева зимней ночи растянулась сплошной полосой неба и льда, и Касси радостно закричала. Да! Она летела! Полуденная набрякшая луна висела у самого южного горизонта. Касси помахала ей.
Медведь прыгнул через хребет. Касси со смехом вцепилась в его мех и сжала бедра вокруг его туловища, чтобы не упасть. До чего ей это нравилось! Почему им раньше не пришло в голову так сделать?
Она прищурилась на темную белизну. Где-то вдали, далеко-далеко, крутилось северное сияние, искрясь зелеными и белыми вспышками. Если верить эскимосской легенде, полярные огни были танцующими душами умерших. Интересно, подумала Касси, а не туда ли отправляются потерянные души — те самые, которых упустили мунаксари, те самые, которых они должны были передать новорожденным. Не глупи, сказала она себе. Эти огни — электрически заряженные частицы, возникающие, когда солнечные лучи входят в верхние слои атмосферы, а не жизни, парящие в воздухе. А души уходят… Она понятия не имела, куда уходят души. Может, и в полярное сияние. Медведь однажды сказал, что они теряются. Может, если у нее будет достаточно данных, она сможет не только проложить маршруты рождений, но и узнать пути, куда уходят мертвые. Разве не шикарное получится исследование! Но не стоит забегать вперед. Сначала надо посмотреть, сработает ли ее план.
Первый путь должен был отвести их через Ланкастер в Гудзон, а потом дальше, на восток к Девисову проливу. Когда они вышли к проливу Ланкастер, Медведь крикнул, что чувствует зов. Касси вцепилась покрепче, и он огромными прыжками поскакал через горные хребты, с хрустом приземляясь на ледяные пластины.
Медведь остановился без предупреждения, и Касси влетела в его шею.
— Держись, — сказал он ей. — На первый раз мы спешить не будем.
Схватившись за мех на его загривке, Касси открыла было рот, чтобы спросить, что он имеет в виду.
Он вошел в сугроб.
Снег вокруг них растаял, точно мираж, проскользнул сквозь их тела, и Касси вздрогнула. Через несколько секунд она ощутила на лице дуновение теплого воздуха. Половина ее тела находилась в медвежьей берлоге; другая половина была замурована в плотно спрессованный снег. Она слышала, как медведица тяжело дышит в темноте. Никогда еще ей не случалось быть так близко к рожающей самке, тем более в дикой природе. Да и до нее вряд ли кто-то это испытывал. До чего удивительно. Просто невероятно.
Это была магия мунаксари. Именно поэтому он и обладал этой силой: приходить к медведям, когда они рождались или умирали. Все волшебство происходило лишь для того, чтобы случались такие моменты.
— Настало время. Появляется, — прошептал Медведь.
— Я не вижу, — ответила она, тоже шепотом.
Но внезапно она точно прозрела. Появилась белизна: мех и лед. Видимо, Медведь поменял ей зрение. Он поменял ее тело — так же, как и когда не давал ей замерзнуть в снегах.
Медведь сделал шаг вперед и положил морду на живот медведицы. Касси тоже извернулась, чтобы быть поближе.
— У тебя есть душа? — прошептала она.
— Смотри.
Медведь открыл пасть, и оттуда каплей воды выпала тень. Она исчезла в огромных курганах меха. Касси затаила дыхание. Нечто крохотное и мокрое (детеныш!) выскользнуло, извиваясь, из материнской утробы. Медведь сказал мягко:
— И вот так мы делаем детенышей.
— Это… это чудо. — Другого слова у нее не нашлось. Медведь сотворил чудо.
Малыш мяукнул. Он вслепую карабкался по маминому меху, а та облизывала его, и ее язык накрывал младенца целиком.
Медведь молча отступил назад. Они скользнули через плотный снег. Касси почувствовала, будто ее сейчас расплющит, и попыталась сохранять спокойствие. Медведь никогда бы не причинил мне вреда, сказала она себе. Оказавшись на воздухе, девушка шумно втянула воздух. Она вся тряслась.
— Все хорошо? — спросил Медведь.
— Мне понравилось видеть в темноте, — ответила она. — А вот ходить сквозь стены — это ужасно.
Она еще раз глубоко вдохнула, чтобы сердце перестало так быстро колотиться.
Трясущимися руками она достала навигатор: широта 63º 46' 05'' N, долгота 80º 09' 32'' W. Она отметила это в блокноте и засунула карандаш, бумагу и прибор обратно под верхние слои одежды.
— Теперь нам надо направляться к городу Черчилл. К западу от Гудзона ждут две медведицы, им уже давно пора родить.
— Как прикажете, о Блистательный Лидер.
Она фыркнула:
— Миленько.
Той ночью Касси спросила, лежа рядом с Медведем:
— Ты спишь?
— Только не пинайся, — пробормотал он в подушку.
Она улыбнулась и протянула в темноте руку, чтобы потрогать его за плечо.
— У нас получится, — сказала она. — Тот медвежонок это доказал.
Ее место было здесь. Она была не просто женой Медведя. У нее было тут будущее.
— Да, — отозвался он, и Касси почувствовала, как он зашевелился. Наверно, повернулся к ней лицом.
— Мы теперь команда, — продолжила она.
— Да.
Она снова протянула руку и коснулась пальцами гладкой щеки. Интересно, а как он выглядит при свете? Это, конечно, не важно. Он был ее Медведем. Касси подвинулась ближе.
Он застыл, будто полярный медведь у полыньи, но она остро ощущала, сколько в нем сейчас человеческого. Она почувствовала, что он ждет. Он ничего не говорил. Касси приподняла голову и поцеловала его в темноте. Не двигаясь, словно боясь спугнуть ее, он ответил на поцелуй — мягко, нежно.
Тринадцать
Широта 83º 35' 43'' N
Долгота 123º 29' 10'' Е
Высота 4 футов
СВЕТ ВОЗВРАЩАЛСЯ в Южную Арктику, и Касси с Медведем стали все больше времени проводить на льду. Каждый день они патрулировали сугробы Аляски, Канады, Сибири, Гренландии и Норвегии под сине-фиолетово-розовым небом. Каждый вечер под пристальными взглядами резных животных со стен Касси уточняла данные на картах и разрабатывала маршрут на следующий день. И каждую ночь в темноте она целовала супруга, пока не засыпала, свернувшись клубочком в его объятиях. Никогда еще она не была так счастлива.
Однажды днем, когда они были к северу от моря Лаптевых, Медведь сказал:
— Я чувствую зов.
Касси принялась листать записи и хотела уже спросить, из какого направления исходит зов.
— Держись крепче, — ответил он. — У нас мало времени.
Она вцепилась в могучую шею Медведя и крепко прижалась к нему всем телом: он полетел на сверхскорости. Впереди она видела синеющую черноту: океан. Он ринулся в черные волны. Вода промочила ей парку, она затекала под маску на лице и проникала в волосы там, где капюшон неплотно прилегал к голове. Но холода она не чувствовала: вода была мягкой, точно воздух. Касси улыбалась. Ей нравилось волшебство Медведя.
Они вынырнули на поверхность, и он поплыл к берегу. Вода закрывала Касси почти целиком, оставив лишь голову и плечи; девушка цеплялась за мокрый мех. Наконец Медведь выбрался на лед и побежал.
Она услышала монотонное дребезжание вертолета.
Далеко впереди на льду, потревоженный вертолетным ветром, одинокий медведь бежал к ледяной гряде. Его бок сочился красным.
— Держись! — сказал Медведь. — Нельзя, чтобы нас заметили!
Она схватилась за него еще крепче, и он побежал так быстро, как никогда прежде. Мир вокруг них превратился в полосы белого и голубого.
И замедлился лишь на секунду, когда она увидела алую вспышку на кремово-белом фоне. Медведь вонзил зубы в бок раненого. Тот дернулся, и Касси увидела, как потянулась серебряная нить. И вот Медведь уже бежал снова.
За их спиной животное съежилось и упало на землю. Вертолет приземлился, взбивая снежные заносы. Она увидела все это лишь мельком, и они понеслись прочь.
— Медведь! Это браконьеры! — завопила Касси. — Останови его!
Но он уже скрылся между глыбами льда и не останавливался, пока они не оказалась на много миль к северу. Когда он замедлил бег, то целиком проглотил серебристую полоску — душу умершего медведя.
Касси закричала:
— Тот медведь мог жить! Мы могли спугнуть браконьеров, а потом ты бы вылечил его своим волшебством, заколдовал бы его клетки.
Что за нелепая потеря. Такой прекрасный полярный медведь… Как он мог так с ним поступить? Позволить ему умереть, этому медведю, одному из своих!
— Да, — сказал он.
Она проглотила слова, готовые сорваться с языка. Да, он мог спасти медведя.
— Ты что, ангел смерти полярных медведей?
— Так нужно. Не забери я эту душу, она бы досталась мунаксари, ответственному за другой вид. Или вообще никому, и тогда душа бы потерялась. Если у нас не будет душ для новорожденных, то вид просто вымрет.
Он спас ее от обморожения; ему бы ничего не стоило вылечить того медведя. Он мог бы вылечить всех медведей! Всегда их лечить! Но откуда тогда возьмутся души для новых медвежат? Они все будут мертворожденными. Она потрясла головой. Как все сложно…
— Ты знала, какие у меня обязанности.
Да, но сейчас она впервые видела, как он их исполняет.
— Касси? — обеспокоенно спросил он. — Это что-то меняет?
Его власть была такой огромной. Это что-то меняло? Она сделала глубокий вдох. Такова уж его работа. Он существовал, чтобы переводить души, а не для того, чтобы решать, кому жить, а кому умереть. Именно в это она и будет вносить свой вклад: продолжение вида, а не спасение конкретных особей. На самом деле, это не слишком отличалось от работы ученого, который изучал, не вмешиваясь.
Склонившись вперед, она прижалась щекой к его шее:
— Это ничего не меняет. Ты мой туваакван, моя родственная душа, — раньше ей не представлялось возможностей использовать это слово из инупиакского. Она покатала его на языке. — Мы ведь команда, правда?
Он ткнулся ей в руку холодным носом.
— Мы команда, туваакван, — подтвердил он. — Я так счастлив, что могу разделить это с тобой. Раньше у меня никого не было. Спасибо.
Она обняла его за широкую мохнатую шею.
— Знаешь, есть и еще кое-что, чего у нас не было, — мягко сказала она, и сердце ее забилось сильнее. — У нас так и не было настоящей брачной ночи.
Оказавшись в темной спальне, Касси расстегнула парку и стянула гамаши с муклуками. Она слышала, как Медведь с уже знакомым шорохом сбросил свою шкуру. Теперь он был человеком. Она широко улыбнулась. Раньше ей казалось, что она будет нервничать. Но она была спокойна. Это же ее Медведь.
Она сняла мембранные штаны и избавилась от трех слоев носков.
Она сняла шерстяной свитер.
И фланелевую рубашку.
— Сколько на тебе вообще одежды? — спросил Медведь своим человеческим голосом.
— Ну, не у всех же есть подкожный жир. — Она сняла шерстяные штаны, пижамные штаны и шелковые подштанники.
— Позовешь меня, когда закончишь?
— Миленько.
Она по дыханию определила, где он находится. Ей удалось не удариться пальцами ног о гардероб и подставку для раковины. Стоя перед ним, она протянула руку и коснулась его щеки. Она положила ладонь ему на лицо и почувствовала, как ресницы щекочут ей кожу. Он моргнул, словно бабочка взмахнула крылом. Теперь она начала нервничать. Впервые она была благодарна Медведю за то, что он настаивал на темноте в спальне. Так она может быть смелой. Так она может быть красивой.
— Ты уверена, что хочешь этого?
Конечно, он спросил о ее желаниях, это так в его духе. Она почувствовала, как беспокойство ее растворяется, точно сахар в воде, и улыбнулась ему сквозь тьму.
— Да, — просто ответила она.
Касси заключила его в объятия. Прижавшись щекой к груди, она чувствовала, как бьется его сердце: спокойные, ровные удары, словно океанская волна набегает на берег. Он тоже обнял ее, и она почувствовала прикосновение его ключиц. Он положил руки ей на спину, баюкая. Она спрятала голову у него на груди. Он склонился и поцеловал ей шею.