— Хорошо, — кивнул Сталин и слегка улыбнулся. — Хотелось бы лично посмотреть на эти вещи шамана. А что там по результатам, которые так сильно впечатлили товарища Хозина?
— Точных разведданных пока нет, лишь косвенные и фотографии, — осторожно уточнил Берия. — Киррлис рассказал, что перед появлением в штабе пятьдесят четвёртой армии и после захвата документов у немцев он вывел из строя несколько вражеских батарей, обстреливающих наш плацдарм на восточном берегу Невы в районе Московской Дубровки. В самом деле, в течение дня после этого артиллерийские обстрелы наших войск на плацдарме и на противоположном берегу резко снизились. Как-то проверить эти слова мы ещё не смогли, жду доклада от разведчиков и агентов, — после этих слов он достал из папки несколько больших фотографий и протянул их Сталину. — После разговора с командирами штаба, он попросил дать ему достойную, он так и сказал, цель у немцев. Те направили его к командиру батальона разведчиков Истомину на передовую. Разведчик отметил им несколько целей, в основном это были склады с гэсээм и боеприпасами, после чего они ушли.
— Они?
— Простите, товарищ Сталин, — Берия внутренне поморщился от досады на самого себя за такую непростительную забывчивость. — С Киррлисом был ещё один человек. Он всё время молчал, просто стоял за спиной шамана. Возможно, это его телохранитель. Внешность у него типичная европейская. По описанию — молодой парень среднего роста и телосложения.
— Хорошо, продолжай. Они справились с задачей?
— Да, справились. Утром вновь навестили Истомина и передали ему портфель с секретными документами, которыми владел некий оберштабсинтендант Горрнайц из группы армий «Север». В портфеле данные по многим складам с боеприпасами, топливом, вещевому имуществу и продуктам. Маршруты колонн, количество переданного имущества в дивизии и полки, в том числе и описание, в какие части в первую очередь и сколько всего было доставлено. А вот эти фотографии сделаны нашим воздушным разведчиком. Опять же, по словам Киррлиса, здесь был склад боеприпасов армейского значения, к которому не могли подобраться наши диверсанты.
— Был, значит, — задумчиво произнёс Сталин, рассматривая нечёткие фотографии, на которых была запечатлена внушительная воронка и очаги огня, хорошо заметные даже с огромной высоты, на которой пролетел разведчик. — За несколько часов какой-то подозрительный шаман уничтожил объект, к которому не смогли подступиться лучшие бойцы Красной Армии.
— Получается, что так, — пожал плечами Берия. — Впрочем, все эти сведения только-только проверяются. Никаких точных данных ещё нет, кроме фотографий, снижения активности немцев на ряде участков Ленинградского фронта и слов этого Киррлиса.
— Сразу после получения ко мне на стол. Разрешаю разбудить ради такого, — усмехнулся в усы Сталин. — Так, а теперь по вещам из посылки. Где они?
— Я принёс лишь их фотографии. Решил не рисковать с непонятными вещами, — Берия вновь полез в папку и достал несколько фотографий. На них были изображены кольца самых простых форм, слегка необычного вида нательные ладанки и фотография записки.
Внимательно просмотрев снимки и прочитав дважды письмо, Сталин поднял взгляд от них и сказал:
— Хочу лично посмотреть на их работу. В кои года довелось столкнуться с настоящим колдовством. Или, как пишет наш странный и подозрительный знакомый монгольский шаман — с магией. Кстати, что-то сумели про него узнать?
— Абсолютно ничего. Имя необычное, таких в Монголии нет или они слишком редко встречаются. Мои группы в Белоруссии не смогли найти базу, лишь примерно определить район по тому, где «Витебских мстителей» активно ищут немцы и их пособники. При этом одна погибла, вторая понесла большие потери и больше действовать в полную силу не может. Сегодня хочу написать приказ на отправку ещё двух групп и одной вручить пару вещей из пакета, как об этом написал Киррлис в записке.
— Амулет личины и отвода внимания, да, я тоже прочитал об этом, — произнёс Иосиф Виссарионович. — Их активировали?
— Да, — подтвердил Лаврентий Павлович. — Группа улетит уже сегодня, так как амулеты проработают ещё не более суток, если верить записке. Амулеты использует капитан Лопатин, он из моих людей, больше военный, но и с агентурной работой знаком не понаслышке.
— Хорошо. Список бойцов в группах мне принесёшь. Сейчас же, — Сталин посмотрел в окно, — пока время ещё есть, хочу посмотреть на действие волшебных подарков.
Уже много позже, когда глава государства со своим наркомом вернулись обратно на дачу, Сталин задумчиво произнёс:
— Лаврентий, как считаешь, зачем этот странный человек связался с нами и демонстрирует такие вещи, которые можно встретить только в сказках? С тем амулетом невидимости и боевым, создающим костяные спицы ему по силам уничтожить роту в одиночку. Такие тайны обычные люди держат в тайне. Что им двигает?
— Я сомневаюсь, Иосиф Виссарионович, что он отдал всё, что у него есть. Уверен, у него имеются вещи куда как сильнее и удивительнее. Одно то, как он смог быстро найти секретные склады и уничтожить один из них говорит о многом.
— Я также думаю. Но почему именно Россия? Не Англия, не Америка. Вот нэ вэрю я, что он монгол и как-то связан с СССР или когда-то с царской Россией!
— Несколько версий уже прорабатываются. Основных две. Первая — ему нужно что-то или кого-то вывезти из Белоруссии, где он оказался заперт из-за начала войны. Что-то ценное, ради чего он готов отдавать свои секреты. И справиться с этим он не в силах, хотя показал уникальные способности появляться в разных местах, далеких друг от друга и труднодоступных. Вторая — он хочет получить высокую должность в нашей стране, но при этом иметь полную свободу, стать независимым и неприкасаемым. Вероятно там, где он раньше жил и работал, сейчас он нежелательная персона и потому ищет новое место. Остальные версии менее правдоподобные, но всё равно я приказал и их проверить.
— Неприкасаемых нет, и не будет, — хмыкнул Сталин. — Это даже не моё желание, а законы социума, общества. Рано или поздно каждый получает по заслугам. Когда свяжешься с ним, то передай ему предложение стать моим личным порученцем. Подчиняться он будет только мне, судить его стану тоже я. Это основные пункты, прочиэ обговорим лично. И постарайся узнать, а не принесёт ли нам неприятностей взятие этого шамана на службу со стороны тех неизвестных, с которыми он ранее взаимодействовал или подчинялся. Не думаю я, что он сам по себе всю жизнь был.
— Сообщу, Иосиф Виссарионович.
После многодневного путешествия по холодным и недружелюбным местам оказаться дома было чудесно! Особенно радовало море маны, разлитой вокруг дуба. Это не из накопителей питаться, чтобы ударить магией по врагу, нет, тут совсем другие особенности и ощущения. Наверное, я уже достиг того момента, когда на своей базе я непобедим.
«Вот только ещё бы что-то сделать с самолётами», — я с неудовольствием поднял голову в небо, повернувшись на звук авиационного мотора и винтов. В небе в километре-полутора крутился разведчик непривычного облика. Паша назвал его каким-то «фоккером». К сожалению, точное название я подзабыл. Впрочем, это было и неважно сейчас.
«Нужно притащить несколько зениток сюда, зачаровать их или снаряды. Правда, проблема с расчётами для них будет, так как их просто нет. И сомневаюсь, что смогу быстро обучить своих помощников такому делу, — подумал я, опуская голову. — Ладно, это пока терпит, всё равно немцы ищут меня не там, где нужно. А там придумаю что-нибудь».
Думал, что на сутки завалюсь спать, наплевав на всё и послав всех — настолько устал физически и особенно морально. Но оказалось, что домашняя и привычная атмосфера с отличным магическим фоном великолепно и быстро приводит в порядок измученный организм. Мне хватило пяти часов сна, плотного обеда и часа банных процедур, чтобы вновь почувствовать себя человеком и магом.
— Ну, что тут у вас случилось, пока меня не было? — поинтересовался я. — Прохор, рассказывай.
От него я узнал, что во втором лагере появились пятеро желающих дать мне присягу и пройти обращение в оборотней. Это четверо пленных, что живут во втором лагере, и — кто бы мог подумать — Захарий. Мужчина, которому я дал вторую жизнь и здоровье, понемногу изменился характером, стал более жёстким. Сейчас, случись ему поучаствовать в акции на железной дороге, он уже не вёл бы себя, как размазня, стрелял бы вместе со всеми по врагу.
Из пятерых только один попросил сделать его «ведмедём», прочим было больше по душе волчья ипостась.
А я что? Конечно, согласился, тем более запасов хватало, чтобы пополнить свою армию ещё пятью великолепными бойцами. Как раз после этого хватит народу, чтобы создать первое полноценное воинское подразделение — отделение. Страшим, наверное, назначу Есина, вручу значок десятника и буду его наказывать за проступки подчинённых. Прохор, скорее всего, станет командиром будущего медвежьего отделения. Из беролаков выйдут отличные штурмовики. Сделать им защиту из мифрила, хотя бы нагрудники и бронезабрала на шлемы, а то ранения, которые хоть их и не убивают, но всё-таки, заметно сказываются на боевых задачах. Из оружия будут пулемёты и тяжёлые противотанковые гранаты, которые Прохор с лёгкостью метает на тридцать своих шагов.
Но первостепенным планом стала магическая защита лагеря — амулеты с иллюзиями и маскировочные, которые отводят посторонних от границ. Желание расширить контролируемый и безопасный периметр стало ещё сильнее, когда я посмотрел на советский плацдарм на берегу реки. В длину и ширину он не так чтобы и сильно отличался от моего основного лагеря. При этом он был густо изрыт воронками, там живого места не было, траншеи часто переходили в них. Не дай боги немцы сумеют определить границы моей базы — это станет катастрофой. Авиация за несколько дней сметёт здесь всё. А у меня даже нет ничего, что можно противопоставить вражеским самолётам. Разве что устроить самоубийственную атаку в ипостаси птицы, ударив в стекло кабины собственным весом в надежде достать пилота.
Но чтобы получить нужные амулеты, мне нужны ингредиенты, а тех после обращения оборотней почти не останется. Ещё нужно построить пару деревьев фей, так как нуждаюсь в большом количестве сильных и умелых рабочих рук. Этот вопрос я приказал изучить помощникам перед тем, как улететь в Ленинград. И сейчас получил подробный доклад о немецких аэродромах в Минском районе. Там их оказалось немало, но с подходящими бомбардировщиками, которые можно умыкнуть без проблем, всего два.
— А это опять неделя подготовки, короткий сон и куча времени за поделками амулетов, — вздохнул я. Не такое я себе представлял будущее после активации матрицы в Источнике. Ещё хорошо, что благодаря древу трансфигурации я имею доступ к множеству ингредиентов, испытывая нехватку только исходного сырья. Но и то уже научился быстро находить и доставлять в лагерь. Ложка дёгтя в этом деле — количество переправляемого сырья. Его хватает только на самое необходимое и срочное.
Последняя новость по своей важности, как показало будущее, должна была быть на первом месте.
— Киррлис, мы тут на днях, когда немцев шукали по лесам да в компост их переводили, наткнулись на одного из них с русскими детьми, — сообщил мне Прохор.
— То есть? — не понял я. — А ну-ка, давай поподробнее, старейшина.
Два дня назад мои помощники нашли немецкого ефрейтора Ральфа Ротбауэра, а вместе с ним семерых детей возрастом от шести до восьми лет. Дети были русские, сироты, чьих родителей убили каратели десять дней назад. С того временя они и блудят по лесам, прячась от вражеских отрядов. Как так случилось, что фашист и русские дети оказались в лесу, да ещё одинаково боятся соотечественников ефрейтора? Оказалось, что Ральф со своим отделением был придан в помощь взводу полицейских из Полоцка, направленных в пару деревень для акции устрашения. Одно поселение оказалось пустым, все жители ушли в леса незадолго до прихода карателей. В другом остались десять семей из женщин и детей, а также несколько стариков. Эти люди не решились бросить всё, чтобы рисковать и умереть от голода и холода в зимнем лесу. И зря. Разозлённые ренегаты и немцы согнали всех в одну избу и подожгли. Сожгли заживо всех — детей, женщин и стариков. Потом наскоро обыскали дома, уделяя больше внимания амбарам и хлевам, настреляли себе кур, поросят, зарезали пару телков и со всем этим добром укатили назад в Полоцк отмечать удачное завершение операции. В деревне остался Ральф с двумя сослуживцами и четырьмя полицейскими, чтобы стащить всё то, что ещё оставалось в деревне из ценного, в том числе продукты, в одно место и дождаться прибытия обоза из города. Сам немец в казни не участвовал, он был водителем грузовика, который привёз отделение немецких солдат в белорусскую деревню. И до последнего не знал, чем занимаются его товарищи с местными предателями. Потом машина сломалась, просто не завелась почему-то. Потому-то и была оставлена вместе с водителем. Немцы и полицейские укатили на оставшемся на ходу транспорте, забрав часть трофеев.
Собирая то, что можно было использовать, не чураясь даже женских зимних вещей (у немцев с вещевым зимним снаряжением дело было совсем плачевно) вроде тёплых шерстяных платков и кофт, Ральф нашёл в одном подвале двух женщин и семерых детей. Уже зная после рассказа сослуживцев, чем закончился их рейд в деревню, ефрейтор хотел закрыть подвал, а остальным сказать, что там пусто. Но не успел. Следом за ним сюда ввалились его сослуживцы. Те уже были навеселе, распробовав самогон, одуревшие от недавней казни беззащитных людей. Одна из женщин была молода, фигуриста и красива, чем сразу подписала себе приговор. Попытка ефрейтора урезонить подчинённых не увенчалась успехом, так как те уже дошли до состояния, когда плевать на дисциплину и последствия. На шум подтянулись полицейские, чьё состояние (и моральное тоже) было ещё хуже, чем у немецких солдат. Эти схватили вторую женщину, которая в матери годилась самому молодому из них. Женщин утащили сразу же в соседний дом, рядом с которым стоял погреб. С детьми остался Ральф, один солдат и двое полицейских.
Глядя на перепуганных детей, некоторые из которых ещё даже в школу не ходили, в голове у ефрейтора всё помутилось. На лица белорусских детишек наложились лица его собственных. Он представил, что с ними кто-то может так же поступить и… расстрелял своих подчинённых. Двух ренегатов и одного солдата Германии. Последнего ему было жалко, но его жизнь точно не стоила детских.
Не успел стихнуть звон в ушах после пальбы в тесном помещении, как раздался взрыв гранаты в доме, куда ушли остальные каратели со своими жертвами. Как оказалось, шум выстрелов отвлёк насильников от своих жертв, и одна из них сумела завладеть гранатой, с помощью которой подорвала всех находящихся в комнате. Один полицейский, женщина и немец погибли на месте, остальные были или оглушены, или ранены. Второй женщине несколько осколков порвали живот, и она вскоре умерла. Остальных Ральф пристрелил сам. После этого перетащил тела из подвала в дом и поджёг его. Далее собрал продукты и увёл детей в лес, где почти десять дней прятался и искал партизан, пока на него не наткнулись мои оборотни. К этому моменту ефрейтор уже вторые сутки не ел, отдавая последние крошки детям.
— Значит, искал партизан, говоришь, — задумчиво повторил я за Прохором.
— Да. Что думаешь по нему? Как по мне, немец ентот получше будет, чем всяческая лепельская шваль. Сказал, что был рабочим на мукомольном заводе, шофёром. Потому и в армии попал за баранку грузовика. Призван в мае, потом на границе служил, а перед Новым годом отправили сюда из-за больших потерь, — перечислил мне биографию немецкого ефрейтора Прохор. — Думаешь, что засланец он?
— Не знаю.
— Не похож, как по мне, — пожал тот плечами. — Хотя, всякое может быть. Вот расспросишь его своим менталом и узнаем. И не дай бог, что обманом к нам попал, я его… — беролак стиснул кулак до хруста костяшек. — Это ж матерей у детишек почитай на их глазах снасильничали и убили только ради его засыла к нам.