Сунув руку под одеяло, я дрожащими пальцами коснулся промежности и тут же отдернул ее. Принять такое оказалось непросто, и я сомневался, что даже со временем это будет легко. Захотелось повеситься, вот только палата не располагала условиям для этих целей, а к вечеру совсем рассопливился.
Ночью сходил в утку. Интереса как теперь у меня это все происходит, не было совершенно. Облегчился ну и ладно, а вот ко всему остальному я все же уделил немного внимания. Как никак голых девчонок я видел только на экране своего монитора, потому, когда более-менее успокоился, принялся изучать свое новое тело. Так как зеркала поблизости не было, а уличный фонарь за окном давал мало света, все познавать приходилось на ощупь. Про то чтобы включить свет в палате и речи быть не могло. Сразу дежурная медсестра прибежит.
- С днем рождения меня. Я теперь девочка, а зовут меня Настенька… - истерично хихикнув, пробормотал я, когда прочитал бумажный планшет, висящий на койке, в котором черным по белому было внесено имя пациентки.
Яковлева Анастасия Дмитриевна, возраст шестнадцать лет. Отец - прочерк, мать - прочерк. Дата поступления не указана.
- Сирота значит…, и где интересно ты сейчас Настенька… - думая о своем теле, вслух рассуждал я.
Стресс не позволял мне уснуть, а потому все ресурсы моего нового мозга были направлены на то, что делать мне дальше и как вернуться в себя, ибо принять что оставшуюся жизнь мне предстоит жить по новому - буквально, я пока не мог.
Налюбовавшись аккуратной девичьей грудью, я тяжело вздохнул, внутренне признаваясь себе, что она мне понравилась, после чего приступил к размышлениям. Каюсь, поиграл с ней слегка перед этим, так для меня это было ново, но это лишь подстегнуло меня к проработке плана вернуться назад.
Для начала стоило выяснить, где я, а именно что за город. Если я в родном и любимом Норильске то все упрощается, а если нет, то все намного серьезней, так как девочка сирота, а значит, денег у меня нет. Просто так мне их никто не даст, а в силу возраста на работу пока не устроится.
- Что же делать? - вслух спросил я, почесав под резинкой трусов. - Как до этого жила Настя и где?
Проработкой этих вопросов я и решил заняться на следующий день, засыпая под мерное жужжание аэрофильтра.
Как и обещал доктор, следующим утром меня перевели в палату для выздоравливающих. Даже удалось немного поговорить с медбратом, который меня перевозил.
- Извините, я не узнаю эту больницу, я что, в другом городе? - закинув удочку, хлопая ресницами, поинтересовался я, представляя себе, как выгляжу со стороны.
- Нет, в Смоленске! Что, ни разу в областной не была?
- Не доводилось! - честно признался я, прикидывая расстояние от этого самого Смоленска до Норильска. В географии я был не силен, но точно помнил что городок, в котором я очутился, был побольше моего, и располагался на карте где-то недалеко от Москвы, а значит путь довольно не близкий. Хорошо, что помнил свой номер, можно было позвонить, и если я в этом теле, то вероятнее всего Анастасия оказалась в моем.
Решение пришло моментально. Позвонить, объясниться, пусть уговорит моих родителей дать денег и приедет ко мне, а дальше будем думать с ней вместе.
- А вы не могли бы мне дать позвонить? - не знаю получилось ли мне состроить няшное выражение, но медбрат припираться не стал и сунул мне в руки старый samsung galaxy в достаточно хорошем состоянии.
Я привычным движением пробежался пальцами по цифровой клавиатуре, набирая свой номер, но вместо гудков услышал:
“Набранный вами номер не существует!” - пропуская мимо ушей слова санитара.
- Продвинутая молодежь, - пробубнил себе под нос медбрат, везя меня в кресле, - ничем вас не удивишь.
Что-то было неправильно. Я проверил еще раз набранный номер, ошибки не было, но что-то было не так. Возвращая телефон, я краем глаза зацепился за дату, машинально ответив:
- У вас дата сбилась!
- Да? - принимая из моих рук аппарат, недоверчиво спросил он, сверяясь со своей памятью, хмуря брови. - Да не, все верно, 16.08.09. Ты просто в коме три месяца пролежала, так что это у тебя дата сбилась, - слегка усмехнувшись, глядя, как мое лицо побледнело, ответил он мне, заворачивая в палату.
Больше мы не разговаривали, а как только я остался один, ко мне в гости снова постучалась депрессия.
В прошлой жизни я был замкнутым парнем, но успешно учился на юридическом. Еще бы два года и в 2015 я бы его закончил…
“Сейчас же я…” - эмоции задушили меня, но факт оставался фактом, я застрял в теле шестнадцатилетней девчонки из 2009 года.
“Когда я засыпал, был апрель 2013, - стараясь успокоиться, попытался я рассуждать дальше, - получается, этому телу к тому времени должно исполниться двадцать. Не знаю, что произошло с этой девочкой, но в коме она тоже оказалась в апреле”.
- Четыре года! - вслух высказал я. - Гребанные, четыре года. Может это чья то апрельская шутка? Ало, - истерично высунувшись в окно, глянув на небо, с нотками протеста стал повышать голос я, - есть там кто-нибудь?
- Ты че орешь? - отозвался кто-то с верхнего этажа, бросив на землю окурок, пролетевший мимо меня, оставляя после себя дымный след. Я так разозлися, что не сдержался.
- А ты бы не орал, если бы у тебя за день сиськи выросли и член отвалился?
- Чур меня, чур, - услышал я испуганный голос, закрывая окно.
Дальше последовали серые будни. В палату мне подселили еще одну женщину, с которой я практиковался в общении, перестраивая свой род обращения. Теперь я она и какое-то время мне придется с этим мириться. Но я не терял веры, что возможно все образуется; засыпая в кровати ожидая чудодейственным образом снова проснуться в своем теле и времени, но с каждым утром надежда покидала меня. Особенно страшно становилось тогда, когда я во сне переставал видеть себя в старом теле.
Не знаю как долго я бы смог находиться в палате принимая себя, но уже через восемь дней за мной заехала воспитательница детского дома, в котором жила Настя. На вид ей было не больше сорока, а из разговора с врачом удалось узнать другие детали, в том числе - как ее зовут. Когда же работник больницы оставил нас, я позволил себе ряд вопросов о том, что собственно со мной произошло. Оказалось все прозаично и просто. Несчастный случай, навернулась с уличной лестницы. Хотя мне трудно было представить, как так можно упасть, чтобы прямиком в кому, а от туда в реанимацию.
Я старался вести себя как можно обыденно, но еще по дороге в машине она стала замечать за мной странности, не свойственные ее подопечной. То я путаюсь в ответе или же вовсе отмалчиваюсь, не зная, о чем меня спрашивают. Тогда мне и пришлось наврать ей про частичную потерю памяти, мол, тут помню, а тут нет. После этого мне с трудом удалось отговорить ее не возвращаться в больницу. Ну в самом деле, я ей дочка что ли?
Поругавшись на жизнь и судьбу, разведя руками и тяжело вздохнув, она все же согласилась, а уже через несколько минут привезла меня к старому-новому месту жительства.
- Настенька, ну подружек ты хоть помнишь?
- Простите Ольга Николаевна, сумбур в голове.
- Господи, - причитала она, - ну что за несчастье. А учиться то теперь как будешь?
- Все в порядке Ольга Николаевна, эти знания никуда не делись! Наверное, наши учителя хорошо их в нас вдалбливают! - вспоминая своих, морща свой нос, ответил я ей.
Я до сих пор не знал, как выглядело мое лицо, и за время больницы свое отражение видел только в окне или в кружке горячего чая, потому мое выражение насмешило эту неравнодушную женщину.
- Ну, раз ты так говоришь, - удовлетворившись ответом, взлохматив мне голову, сказала она, - значит, они действительно хорошо учат. Обычно в десятый-одиннадцатый из нашего детского дома никто не идет, да и в других так же, ты единственная решила продолжать обучение, а потому учишься вместе со всеми. Потому я и хотел спросить, - подходя к двери, открывая передо мной дверь, продолжала она, - у тебя там все хорошо, никто из ребят не обижает?
- Не помню! - разводя руками, попытался отшутиться я, вызвав у воспитательницы грустную улыбку.
- Ступай! - стукнув меня пакетом по попе, толкнула она вперед.
Время было послеобеденное, и большинства детей не было на месте, за исключением тех, у кого сегодня дежурство, обязанностью которых было помогать воспитательнице и на кухне.
- Вот твоя комната! - проводив меня до двери, сказала она, протянув мне пакет с вещами. - Твои соседки Люда и Катя. Люда, эта… это Люда! - устало вздохнула она. - А Катька все время в джинсах бегает; та еще балаболка. Кажется, вы с ней неплохо ладили. Как разберешься тут, бегом смывать больничную грязь. Поняла?
- Да Ольга Николаевна!
- И еще, до первого сентября осталось совсем немного времени, поэтому обязательно повтори пройденный материал!
- Я все поняла, Ольга Николаевна, не беспокойтесь!
Воспитательница странно посмотрела на меня, словно прощупывая рентгеновским зрением, пытаясь что-то увидеть во мне но, так и не сумев, устало развернулась к двери.
- Совсем ты изменилась Настенька, будто и не ты вовсе!
- Память, она такая… - не придумав ничего умнее, ляпнул в ответ я.
- Угу… - и уже на выходе: - В ванную не забудь! - напомнила она мне.
Распрощавшись, я закрыл за ней дверь, забыв спросить, где находиться эта самая ванная, после чего принялся осматривать комнату.
Три кровати, три стола-тумбочки и столько же стульев. На подоконнике я заметил круглое зеркальце, которое тут же оказалось в моих руках.
- Ну, здравствуй, Настя! - поздоровался я со своим отражением, держа зеркало в вытянутой руке.
Из него на меня смотрела молодая девушка, с детскими правильными чертами лица. Про таких еще говорят “с младенческим жирком на щеках”. Слегка пухлые чувственные губы, которые хочется целовать; овальное лицо, обрамленное прямыми длинными волосами под цвет карих глаз. Ее лицо мне понравилось, и мне стало грустно, что ее место занял я. Жаль, что наше знакомство не случилось при других обстоятельствах, ведь по сути, в это время, я всего на год старше ее.
Вернув зеркало обратно на стол, я принялся разбирать свои вещи в поисках запасного белья. Вот только в сумке его не оказалось, а брать у неизвестной Люды и Кати посчитал недостойным, потому решил постирать те, что были на мне, а до завтра походить в спортивных штанах, что опрятно лежали на моей кровати.
С третьей попытки мне удалось найти ванную комнату. Мальчики и девочки жили раздельно, и я боялся, что за мной могут подсматривать, но в каждом крыле была своя отдельная душевая и уборная. И как мне подсказывала интуиция, у девочек они будут во много раз чище.
Душевая. Что тут еще сказать. Три кабинки со шторками и раздевалка на выходе.
Я разделся, по привычке побросав вещи на лавку, но тут же осекся, считая, что девушки так не должны поступать и вернувшись, все аккуратно сложил, забрав в душевую лиф и трусы.
Стирка не заняла много времени. В общаге я все делал сам, потому и здесь все было обыденным, разве что вещи сменились. А вот личная гигиена отняла у меня больше времени. Я не испытывал возбуждения натирая себя мылом, до тех пор пока не прошелся несколько раз между ног. Наверное, у девушек это все как то связанно, так как пройдясь по розовой “кнопке”, появилось необычное чувство чуть ниже пупка. Из чистого любопытства я стал гладить быстрее, а в какой-то момент даже захотелось, чтобы кто-нибудь потрогал мне грудь.
В реальность я вернулся тогда, когда пальцы уже касались девственной плевы, резко выдернув руку, а от мысли, что я творил, обжегся как от огня. Все это было неправильным.
“Я не она, я не она” - кричал в сердцах я, опустившись на кафель на пятую точку, обхватив колени руками, рыдая взахлеб, не представляя как дальше мне жить.
Из душа я выбрался лишь через сорок минут.
“Возможно, поэтому женщины и проводят там столько времени?!” - слегка успокоившись, старался я себя подбодрить, уводя от мыслей что делал руками.
Ближе к вечеру стали возвращаться все остальные жители этого дома, среди которых были Катя и Люда. Первую я узнал сразу. Она была в джинсах с заниженной талией чуть ли не с бедрами на показ, разве что пучок шерсти с лобка не видать. Бреет наверное, и это в пятнадцать лет, или сколько ей там. А вот Людочка… В общем, права была Ольга Николаевна. Люда - это Люда, коровка божья, такую грех обижать, сама обидит и в бараний рог скрутит. Надеюсь Настя в хороших с ней отношениях.
- Привет! - первым поздоровался я.
- Ты смотри, Настюха оклемалась, - сбив с меня спесь, последовал равнодушный ответ. Хотя какая мне разница, я их тоже не знаю и сочувствия от них не жду. Лишь бы проблемы не создавали. Но в отличие от Кати, Люда проявила больше заботы и дружеского внимания.
- Настька! - Подбежав ко мне, заключив мою тушку в объятия, радостно воскликнула пышка, чуть не переломав мне все ребра. У нее плохо пахло изо рта, и она была некрасива с моей точки зрения но, находясь в теле Насте, я стал по-другому смотреть на всех женщин и девушек. Мое восприятие неизменно менялось и что самое страшное, психология тоже.
“Но если даже…, - допустив себе эту мысль, - я окончательно стану девчонкой, то никогда не стану такой¹. В отличие от них, у меня есть чувство достоинства”.
“Такой? Черт, черт, черт. Я он, я он, я…”
- Настюх, ты чего замолчала?
- Воздух… - чуть не пукнув, выдохнул я.
- Ой, прости! - разжимая пухлые руки, выпуская меня из телесных оков, извинилась она.
С этого момента началось мое новое знакомство с девчонками.
_________
¹Герой имеет ввиду женщин в общем, а не своих соседок по комнате.
========== И снова в школу ==========
Со следующего дня я узнал, куда разбегается молодежь по утрам. Оказывается, что на летнее время каждый выбирал себе кружок по интересам. Мальчики, к примеру, ходили в столярную мастерскую или в спортивные секции, куда также были записаны и некоторые девочки, но по другим направлениям. Я, оказывается, был записан на танцы, куда меня затащила Катька еще в прошлом году, но после трехмесячного отдыха, туда мне пока что был путь заказан. Потому, когда все днем разбегались, я пролистывал учебник за десятый класс, освежая забытые знания.
Оказывается, в прошлом, моя реципиентка была посредственной ученицей, и что сподвигло ее идти учиться дальше, вместо того чтобы выбрать направление после девятого класса, для меня осталось загадкой. Но для того чтобы вновь попасть на бюджетное место, (если я хочу снова поступить на юриста), мне требовались только отметки “отлично” в будущем аттестате.
- Полторы недели… - задумчиво протянул я, листая очередную тетрадь с ровным красивым почерком. Именно столько оставалось до начала учебного года, чтобы повторить материал.
На самом деле все было не так уж и плохо, если не считать того, кто я сейчас. У меня есть кровать, меня кормят три раза в день; даже есть возможность получить от правительства комнату, когда мне исполниться восемнадцать лет. Снова!
Что же касается минусов, то они тоже были существенными. На них я останавливаться не буду, но девочки меня поймут. А раз они с этим как-то живут, значит, и я сумею. Хотя когда я первый раз увидел под собой лужу, мое сердце чуть в нее не упало. Крови было столько, что поначалу казалось, будто мне ночью аборт кто-то сделал. Жуткое зрелище. Потом были слезы, сопли, обнимашки, и как закономерный итог - затычка, которую любезно предоставила Катя.
Вообще я заметил, как оказался в девичьем теле, моя нервная система претерпела существенные изменения, что говорило о том, что не сознание контролирует чувства. По любому поводу и без повода мое новое тело спешило напрудить литр слез, выказывая свое несогласие, будь то обида или ушибленный пальчик. Про болевой порог и вспоминать не хочу, совсем совсем низкий стал.
После той ночи лед, что сковывал наше общение, растаял, и они стали относиться ко мне снисходительней, чем в тот день, когда узнали о моей “амнезии”. Им сложно было поверить что подруга, прожившая с ними не один год, их забыла.