Глава 1
Конец сентября 1977 года.
Саша.
— Сара! Где Сара?! — крикнула какая-то толстуха-повариха, обращаясь к кому-то в соседней комнате.
— Да не знаю, — ответили оттуда.
— Сара, Сара, Сара, — прошептал я, выковыривая вилкой изюм из твороженной запеканки и продолжил пословицей: — Сара, Сара, дочь красного комиссара, — после чего вновь погрузился в свои мысли. Я сидел за столом в кафе и, завтракая, обдумывал свои дальнейшие действия: «Что же мне делать в первую очередь? Наверное, план у нас будет такой: сначала звоню маме, затем еду домой, сплю, а завтра вместе с мамой едем в деревню и отдыхаем там как минимум неделю. Конечно маме, наверное, придётся отпроситься и взять за свой счёт… Но ничего. Пусть возьмёт отгул, скажем: по семейным обстоятельствам».
— Да где она есть-то, Люд? Она что, опять опаздывает? Кто обслуживать посетителей будет?! — негодовала работница общепита. — Она официантка или где?!
«Да, — вздохнул пионер, — вот уж действительно важный вопрос: где Сара и выйдет ли она сегодня на работу или нет. Ну ладно… Недельку я отдохну, а дальше что? — прикидывал план действий великий стратег. Во-первых, ВГИК. Насколько я понял, я его уже закончил, а диплом мне никто ещё не выдал. Во-вторых, надо бы в консерваторию наведаться и узнать, будем ли мы там чего-нибудь мутить, или нет. В-третьих, надо решить вопрос куда мне вообще дальше двигаться. В музыкальной теме, или же попробовать замутить что-то с кинематографом? А может быть…»
— Лидка! Вон твоя Сара приехала, — закричали от куда-то из глубины стеллажей.
— Кто?! — не поняла та.
— Сара Конорева на своём мотороллере приехала. Вот кто!
— Кто?! — закричал я, вскочив вероятно вместе с Лидкой и взмахом руки случайно пролив кофе на пол. — Какая нахрен ещё Сара Конорева?! Какой нахрен мотороллер?! — услышав звуки заглушённого двигателя просипел ошарашенный таким поворотом пионер и попятившись поскользнулся на кофе, после чего ударился головой об стол и потерял сознание.
(Сара Коннор, героиня фильма «Терминатор» — прим. автора)
Глава 2
Я видел сон… не всё в нем было сном.
Погасло солнце светлое — и звезды…
Я бежал, держась за ушибленную голову рукой, и часто оборачивался, ища взглядом давно отставших преследователей. Перейдя на шаг и приводя дыхание в порядок, корил себя за то, что нашёл приключения на ровном месте. Угораздило же меня так удариться головой, что аж десять минут приходил в себя и очухался лишь тогда, когда подъехала скорая помощь. Всё это время вокруг меня суетились, как работники кафе, так и редкие посетители, которые по какой-то причине были в девять часов утра ещё или уже не на работе. А ведь это утро, это ведь, всё же, первые часы рабочего времени. Тут — в 1977 году, даже за небольшое опоздание на работу можно получить хорошенький втык от начальства, что уж говорить о том случае, когда человек опоздал на час или два. В глазах начальства такой демарш будет считаться и не опозданием вовсе, а прогулом, со всеми вытекающими от сюда карательных мер, в том числе и лишением премий с тринадцатой зарплатой. Однако, это не важно. Важно, то что, когда я поскользнулся и упал на пол, все находившиеся внутри заведения, как один, проявили сострадание и мигом бросились на помощь. И нужно сказать этот факт выгодно отличал это время от полу светлого будущего в лучшую сторону.Посетители не шарахнулись от меня опасаясь, что я валяюсь под столом без маски, без перчаток, а все незамедлительно подошли ко мне, наплевав на возможно исходящую от меня опасность заражения ОРВИ. Когда же я, придя в себя, увидел медиков, которые собрались меня отвезти в больницу или травм пункт, то запротестовал и сразу же окунулся в свои ощущения. Голова не кружится, нигде, кроме шишки на затылке, ничего не болит, крови нет, ни где ничего не разбито и не поцарапано, а, следовательно, я вполне здоров. Сделав такой вывод, я попытался объяснить сердобольным врачам и посетителям кафе, что здоров и что в больничном уходе не нуждаюсь, однако у них было абсолютно другое видение этого вопроса. Меня выслушали, покивали головой и попросили прилечь на уже принесённые носилки, я вновь сказал, что здоров, но меня заверили, что проверится не помешает: «Мы быстренько съездим в больничку и проверим на сотрясение мозга. И если всё хорошо, то сразу же выпишем тебя домой». Слово «выпишем» мне крайне не понравилось, ибо около часа назад я уже выписал сам себя из одной подобной больницы и в мои планы совершенно не входило, так скоро, вновь попасть на лечение.
Осмотрел толпу в поисках поддержки и её не обнаружил. Напротив, как и ожидалось, все столпившиеся вокруг нас посетители также были категорически за больничку и единодушно поддержали идею врачей. Я оказался в меньшинстве, но бодрость духа не потерял и вновь попытался настоять на своём, доказывая всем вместе и каждому в отдельности, что я абсолютно уверен в своей целостности и здравии. Мне вновь покивали, но доводам разума не вняли, посчитав сие за игры, этого самого, больного разума, ибо если у пациента хорошенько сотрясены мозги, то мало ли, в чём такой пациент может быть уверен.Поняв, что меня так просто не отпустят, попытался ретироваться без спроса, попробовав растолкать зевак. Однако и тут вышла осечка. Добродушные граждане расталкиваться вовсе не захотели, а моя попытка побега утвердила их в мысли, что у меня действительно с головой не всё в порядке. Поэтому, не долго думая, они схватили меня и кто-то из них предложили врачам отвезти меня не в травмпункт, а сразу в психушку.Пока медики обдумывали это предложение, я пока не стало слишком поздно, резко толкнул особо сознательных, вцепившихся в меня, граждан, упал на колени и между ног зевак на четвереньках, словно взбешённый сайгак, ломанулся в сторону выхода из забегаловки. Когда же толпа поняла, что жертва, она же пациент, вот-вот скроется, ни капли не раздумывая присутствующие ломанулась за мной, почти в полном составе.Нужно сказать, что бежали они хоть и пылая энтузиазмом, но всё же достаточно не долго. Бегать я любил и мог бежать хоть целый день, однако, чтобы не мучить ни себя ни людей ускорился как мог и через пол минуты преследователи потерялись из вида.
Найдя ближайшую станцию метро, подошел к телефонной будке у входа и набрал номер маминой работы.К счастью, мама оказалась там, но спешила на выезд, поэтому мы лишь поздоровались и обмолвились буквально парой строк, договорившись, что пообщаемся обо всё вечером дома. Из сумбурного разговора, с плачущей от радости мамой, я понял, что с ней и с бабушкой всё в порядке, что часто звонили разные люди разыскивая меня и что дома на тумбочке у телефона лежит записка с номерами, на которые меня просили позвонить в любое время дня и ночи, как только я появлюсь.Попрощавшись и повесив трубку, спустился вниз и поехал к себе домой на станцию ВДНХа. Переходя на кольцевую линию, услышал иностранную речь и, оглянувшись, увидел интуристов, которые вместе с экскурсоводом осматривали одну из красивейших станций московского метрополитена — Комсомольскую. В голове сразу же всплыла встреча в Ереванской гостинице с мистером Тейлором. Поговорили мы с ним тогда обстоятельно. Я подарил ему кассету с пятью записанными песнями, которые понравились ему настолько, что он хотел улетать в Нью-Йорк как можно быстрее. Я тоже был в этом крайне заинтересован. Во-первых, мне было интересно, прокатят ли песни из будущего в этом времени. И если песни «Modern Talking» наверняка заинтересуют американских слушателей, то песни «Depeche Mode», «Him», и уж тем более «Rage Against The Machine», вызывали некоторое беспокойство.
Для чего же я записал эти, возможно проблемные песни, когда вполне мог поназаписывать котирующуюся во все времена попсятину? Да потому, что не фанат я попсятины, вот и всё, да и рок решил я попробовать продвигать в Советском Союзе этих лет, что на десятилетие раньше, чем это было, в той, прошлой, истории.Также был и второй момент, почему я хотел, чтобы Тейлор обернулся как можно раньше. Дело в том, что, с недавнего времени, я принял решение не только петь песни и играть, но ещё и снимать фильмы. Я снял уже один малобюджетный шедевр, теперь же я договорился с американцем так: Если мои песни взлетят и будут хорошо проданы, то я ему запишу пару альбомов. Он их продаст и частью вырученных денег проспонсирует фильм, заключив соглашение с Минкультом СССР. Когда мы с мистером Тейлором общались, под съемками фильма, в тот момент, я подразумевал не особо бюджетную комедию или драму, которую, по моему мнению, можно было снять без лишних заморочек. Сейчас же, после удара в кафе о плитку головой, всё в доме Облонских перемешалось сверху до низа. Теперь я хотел, я жаждал, прямо сейчас, вчера, позавчера или ещё лучше поза-позавчера, немедленно, приступить к съемкам фильма про одного симпатичного киборга-убийцу, именуемом — Т-800. Да, я всеми фибрами души решил попробовать снять художественный фильм «Терминатор». Обдумывая всё это, я не знал, получится ли снять картину без проблем, но точно знал, что я этого хочу и точно знал, что я к этому буду всеми путями стремиться, во всяком случае, до тех пор пока ещё раз не долбанусь головой обо что-то столь же твёрдое.
Некоторые бы люди, видя мои постоянные «хотелки» и метания, сказали бы: «Да что ты хватаешься за всё подряд?! Сосредоточься на чём-нибудь одном и продвигай тему!» На это я могу ответить лишь одно: мне нравится движняк и, именно поэтому, я не сижу дома и не ем в три горла, а мотаюсь по всему Союзу как… Гм… В общем езжу, снимаю фильмы, пишу музыку, пишу фантастические романы и помогаю по дому маме и бабушке! Молодец ли я? Естественно, да! Впрочем, ничем особым я от других ребят моего возраста, живущих в нашей стране, и не отличаюсь.
Зайдя в квартиру, устало сел на табуретку, стоящую у тумбы в коридоре, и произнёс сакральное: «Здравствуй, милый дом! Как же давно я тут не был и как же я по тебе соскучился».Вот почему так, вроде бы и не было меня всего две недели, а кажется, что не был я тут несколько лет. Наверное, ощущения тоски по дому мне привилось во второй части, той, старой жизни. Первую часть я провёл в постоянных гастролях и вечном празднике, абсолютно не размышляя над тем что будет, не оглядываясь назад и просыпаясь где угодно, но только не дома. Жил обычной жизнью гуляки, которому важно лишь то, что сегодня и, возможно, завтра утром, и абсолютно пофигу, что будет завтра днём, вечером, или вообще послезавтра.
С возрастом вся это молодецкая удаль отошла в сторону, не забыв прихватить с собой довольно весомую часть здоровья, и на её место пришла спокойная умеренная жизнь, в которой я редко когда теперь ночевал вне родных стен. Любые поездки я в один прекрасный момент возненавидел до глубины души, а уж дальние поездки были для меня вообще сущей пыткой. Работа, репетиционная база и дом — вот каким стал мой новый мир в конце той жизни. Иногда, когда Москву с гастролями посещал тот или иной интересующий меня музыкальный коллектив, я брал себя в руки и находил в себе силы посетить их концерт, встретиться там со старыми друзьями, вспомнить молодость и покутить как когда-то. Однако было это крайне редко, да и отходил я потом от таких гулянок долго, пытаясь встроится в, уже ставший привычным для меня, спокойный уклад жизни. Другое дело у себя в студии поиграть на барабанах или гитаре, придумать и записать интересную композицию, аранжировать по-новому старую песенку, или же вовсе, оставаясь дома, взять интересную книгу, налить себе только что заваренного чая и очутиться в ином фантастическом мире или времени, где рамки бытия ограничены лишь фантазией автора. Вот так, собственно, в том времени я прожил последние лет двадцать своей жизни. Наверное, что называется, застоялся. И может быть поэтому, попав в этот новый-старый для меня мир, в своё молодое и сильное тело, я с удвоенной или даже быть может утроенной энергией стал брать от жизни всё и ещё немного сверху, работая сразу в различных направлениях творчества и воздвигая своё здание новой советской субкультуры.
Взял с телефонной тумбочки оставленную мамой записку и, прочитав её, понял, что позвонить мне нужно буквально всем и каждому кого только я знаю.Пробежал быстренько глазами список и решил позвонить не всем. Почему? Во-первых, потому, что некоторые телефоны я просто не знал чьи они, а написанные рядом с ними имена и фамилии мне ничего не говорили. А, во-вторых, я совершенно не хотел сегодня заморачиваться и суетиться, а хотел просто отдохнуть, побыть одному. Посидеть в тишине, размышляя о вечном, лёжа на диване посмотреть телевизор, особо не вникая в суть происходящего на экране, ну или просто почитать хорошую книгу, например, роман Герберта Уэллса "Война миров", выкинув на время из головы все мысли о завоевании мира, окружающего меня. Короче говоря, сегодня я решил забить на всё и наслаждаться тишиной, решив ограничится лишь несколькими действительно важными, на мой взгляд, звонками.
Первый важный звонок я решил сделать на студию "Мелодия" и пообщаться с полковником Сорокиным, который, судя по маминой записке, очень-очень жаждал меня услышать. Однако к сожалению на месте того не оказалось, я попросил секретаря сообщить полковнику, когда он появиться, что я нахожусь дома и попрощавшись повесил трубку.Следующий звонок был нашей певице Юле, которая, беспокоясь о моём здоровье, просила позвонить, как буду дома, в любое время дня и ночи. Юля училась в училище имени Гнесиных, поэтому, по идее, сейчас, в десять часов утра, она должна быть на лекциях. Поэтому, набрав номер для проформы, я был очень удивлён тому факту, что рыжуха была дома. Она очень обрадовалась моему звонку и быстро что-то прощебетав о здоровье и о Севе, сказала, чтобы я из дома никуда не уходил, пообещав приехать ко мне, как можно быстрее, для серьёзного разговора. Побоявшись, что приехав, она мне начнёт вновь плавить мозги, я стал решительно пытаться отказаться от такой чести, ссылаясь, что болен и устал. Однако, к сожалению, эта попытка не возымела должного эффекта. Меня проигнорировали, сказав, что раз я болен, то меня непременно вылечат, после чего, не дожидаясь возражений, просто кинули трубу, тем самым показав свою настойчивость и даже, можно сказать, некую настырность рыжей натуры.Тяжело вздохнув, посидел пол минуты приходя в себя и набрал номер нашего худрука Якова Моисеевича Блюмера.
Тот услышав меня, от чего-то дребезжащим и заикающимся голосом, сразу же, даже не поздоровавшись, стал выпытывать мой адрес. Поняв, что с продюсером происходит что-то не то, я рассказал, где живу и попытался выяснить, что случилось? Но услышав в ответ: «Это не телефонный разговор! Скоро буду!» — должен был повесить трубку, ибо Моисеич кинул её, как только произнёс последнее слово.Решив заканчивать обзвон списка, я всё же соизволил набрать ещё один номер. А именно, номер ВРИО заместителя главного редактора журнала «Огонёк» — Ольги Ивановны Золотовой.В редакции трубку сняли довольно быстро и женский голос проинформировал меня, что звоню я в бухгалтерию и что общаюсь я с главным бухгалтером — Громовой Раисой Марковной, которая менторским тоном поинтересовалась, с кем она имеет честь вести беседу. Я был обескуражен такой формой общения в среде советских тружеников прессы, поэтому, переняв манеру, осведомился, не соизволит ли уважаемая дама подозвать к аппарату баронессу Золотову. На том конце провода возникла несколько затянувшаяся пауза, а затем голос расстроенно сообщил мне, что миледи нет на рабочем месте, ибо её светлость на выезде. Я огорчился и попросил всемилостивейшую барышню передать баронессе на словах, что его светлость пионер Васин, уже изволил вернуться в своё поместье и, если она не сочтёт за труд, то пусть наберёт телефонный номер моей усадьбы, как только соизволит появиться у себя во владениях. Меня заверили, что всё, се непременно, будет передано в точности и, попрощавшись, дали отбой.
Я ошеломлённо почесал голову, вникая, что это такое сейчас было и каким образом такая матёрая контрреволюция могла прижиться в передовом советском журнале. Повесив трубку, убрал список телефонных номеров в ящик тумбочки и, встав, от души потянулся. Список, составленный мамой, я, естественно, не собирался забывать. Отнюдь, я собирался позвонить всем, кто жаждал со мной пообщаться, но сделать я это собирался не сегодня, а завтра, ибо сейчас больше всего на свете я хотел лишь одного, принять душ и поспать, этак, на вскидку, минуток шестьсот.
Глава 3
Не успел выйти из ванны, суша полотенцем волосы, как раздался звонок в дверь.«Блин и кто же там приперся, нежданно-негаданно? — подумал я надевая тапочки. — Юля доехать успела бы только на такси, тогда кто, продюсер? Может быть, но тоже вряд ли, ведь не на самолёте же он ко мне летел».
Крикнув в сторону двери: — Минуту, — быстро оделся и, по древней традиции посмотрев в глазок, спросил: — Кто? — хотя уже видел, того, кто именно решил потревожить меня.— Александр, это ты? — сказал гость, поправляя фуражку, — это Денис Пахомов. Милиционер из Перова. Ты меня помнишь?— Помню, — не стал отрицать очевидного я, разглядывая того кого таскал на плечах по всему району. — Что Вы хотели?— Открой пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.— О чем? — поинтересовался я, пытаясь понять, что от меня может быть товарищу нужно, ведь точек соприкосновения интересов у нас с ним нет, тогда на кой чёрт он сюда припёрся? Загадка.— Это касается тех событий которые происходили у нас в районе. Я не могу тут в подъезде об этом говорить. Это важно. Для тебя важно.— Ты меня хочешь арестовать? — задал я логичный вопрос, прикидывая тем временем имеет ли смысл впускать милиционера без понятых и тому подобной «лабуды» или же пусть остается там и разговаривает со мной через дверь.— Нет конечно, — обиженно произнёс тот. — Просто поговорим и я уйду. Обещаю. Послушай, я правда не могу через дверь громко говорить о таком. Это не для всех ушей.— Секунду, — сказал я, решив всё же впустить представителя власти. Быстро оделся и, открыв дверь, сказал: — Я Вас внимательно слушаю.— Может зайдём в квартиру, тут все же люди ходят, — негромко предложил он оглядываясь.— Ладно, пошли на кухню, — вновь пойдя на попятную решил я сыграть в его игру надеясь, что тот не собирается подкидывать мне «палёный» ствол, патроны или наркоту, как было принято делать в демократическом обществе будущего.— Здорово, — сказал тот, переступив порог, и протянул мне руку.— Здорово, коль не шутишь, — ответил я, пожав ладонь и кивком показав направление, гостеприимно предложил пройти на кухню, а сам, быстро закрыв дверь, проследовал за ним.Усадив милиционера на стоящий у окна табурет, поставил на плиту чайник, зажёг конфорку и, сев напротив, вопросительно посмотрел ему в глаза, тем самым дав тому возможность сразу же перейти к цели визита.— Саша, тебе грозит опасность, — не обманув моих ожиданий с места в карьер рванул представитель власти, — мой начальник, полковник Соколов, очень зол на тебя, — и видя мою поднятую бровь, — он узнал, что ты использовал его дочь для школьного концерта и теперь он буквально жаждет мести.— Гм… Звучит как-то двусмысленно это твоё: использовал дочь для концерта, — заметил я, шмыгнув носом.