Ненадолго удавалось укрыться за домами и заборами. Эглаборг так медленно перебирал ногами, что Николас уже хотел закинуть его к себе на плечи. А вот незнакомец, наоборот, петлял по городу, как заяц, путая следы. Юркнул в тень, где, казалось, была только глухая стена.
Там обнаружился узкий проход. Спрятались они как раз вовремя – Голубые Капюшоны проскочили мимо.
Но расслабляться не стоило. Перемазанные в пыли и каменной крошке, они выбрались на другой стороне домов. Незнакомец уже манил их в соседний переулок. Снова и снова они едва не сталкивались с Лучезарными, но ускользали в последний миг. Целителя распирало от любопытства, но Николас не позволял ему сыпать вопросами.
На окраине город опустел. Они прокрались к густым зарослям боярышника. Незнакомец припал к земле и забрался в прореху между ветками. Николас подождал, оглядываясь по сторонам. Лучезарные далеко, ауры почти не чувствовались. Случайных свидетелей тоже не видно. Он подтолкнул в проход Эглаборга и вошёл следом.
Внутри пряталась крохотная хижина с голубятней на крыше. На земляном полу был сложен очаг, у дальней стены стояла застеленная соломенным тюфяком лавка и приземистый столик, у соседней – полки с припасами, под ними погреб. У противоположной свалено оружие: лук, колчан со стрелами, связка метательных ножей, несколько копий, короткий меч дешёвой ковки. Явно на случай, если придётся долго прятаться или обороняться.
– Садитесь! – пригласил их за стол незнакомец.
Эглаборг плюхнулся на лавку, пытаясь унять тяжёлое дыхание. Николас остался стоять, положив руку на эфес спрятанного под плащом меча. Незнакомец скинул верхнюю одежду и снял бороду. Интересно, как их делают?
Расправив плечи, он помолодел и стал выглядеть куда внушительней, возраста Эглаборга. Судя по бледно-бирюзовым прожилкам в ауре, слабенький морочь. Сильного Лучезарные давно обнаружили бы.
– Авалорцы, да? Далеко же вас занесло. С амулетом? Я ж вас даже не приметил, только приятеля вашего, – он кивнул на Эглаборга.
– А вы кто? – насторожился Николас.
– Смотритель Голубиной станции Компании «Норн», – он обвёл рукой помещение.
– Наслышан, – Охотник кивнул.
Норикийцы создавали такие места в единоверческих странах, чтобы вербовать новых людей. Не друзья, но ни Лучезарным, ни единоверцам не выдадут.
– Меня зовут… – Николас протянул руку для приветствия, но смотритель его остановил.
– Без имён. Ради вашей же безопасности. Мы помогаем всем одарённым, даже если они не принадлежат к Компании. Всё, чтобы выжить. Так какими судьбами?
Смотритель поставил на стол горшок с тушеной капустой и принялся раскладывать её по мискам.
– На острове сейчас неспокойно. Слышали? – поинтересовался Николас.
Обмениваются ли они посланиями со штабом в Дюарле и как там налажена разведка?
– Да, вести приходят одна тревожнее другой: порядки ужесточают, заговор готовят. Столько лет тянулось, вроде соглашение заключили, ан нет, всё-таки решились короля сместить. Конечно, Хассийцы-Майери – священная династия, только совсем не единоверческая. Чувствую, скоро и до Каледонских гор доберутся.
Николас передёрнул плечами. Нет, он вернётся раньше и защитит родных. Либо погибнет вместе с ними, хотя умирать совсем не хотелось.
– А едете-то куда? – выпытывал смотритель, разливая по кружкам ключевую воду.
Нехитрая снедь, но хоть что-то. Эглаборг от нервов как голодный волк на капусту набросился.
– На восток, в Сайберу, – неопределённо ответил Николас.
– Неужто в мятежный Хитеж? – хмыкнул смотритель.
Эглаборг перестал жевать и прислушался. Раньше Николас не упоминал место их назначения. Вот и теперь Охотник многозначительно молчал.
– Далась вам та Сайбера. В Норикии и теплее, и сытнее. Не думайте, что я по долгу службы говорю. Просто как вы собираетесь через всю единоверческую Веломовию проехать? Лучезарные там власть держат не менее жёстко, чем на Авалоре. А за Рифейскими горами и вовсе дикие земли начинаются. Да, конечно, свобода и независимость, как было заведено в старину, только к чему они мертвецам?
Ух, какой настырный вербовщик. Так и подмывало ответить, но Николаса слишком хорошо научили сдерживаться.
– Но ведь мы пока живы, – заметил он и принялся за еду. – Слышал, Лучезарные сторожат границу?
– У них тут неподалёку место паломничества, – смотритель хохотнул. – В Ужграде и окрестностях вроде как проверяют переселенцев и детей, кто у них раньше не учтён был. А потом в Веломовию едут по восточному тракту мимо Подгайска и Волынцов.
Им с Лучезарными ещё и по пути, оказывается. Николас покривился: постоянные задержки и без того съедали безумное количество времени.
– Что за паломничество такое?
– А-а-а, новая легенда! Знаете, кому тут раньше земли принадлежали?
Николас недоуменно вскинул брови.
– Роду Веломри. На границе остались руины их старого замка Ильзар.
– Роду Белого Палача? – удивился Николас. – Я думал, он из безземельных.
– Так и есть. Он взял родовое имя своей супруги. Жил здесь с ней до того, как предал Сумеречников. Говорят, в этих лесах затерялся их единственный сын. Лучезарные до сих пор его ищут. Да и наши тоже. Леса-то дикие. Сколько людей там сгинуло, а никто ничего не обнаружил. Говорят, сами боги скрыли кровь Белого Палача от людей. Отыщет её лишь тот, кому она нужнее всего.
Эглаборг шумно выдохнул. Николас только усмехнулся. Какими же высокопарными словесами могут обрастать недавние события и простые совпадения? Должно быть, наследник сгинул, раз леса дикие. А может, и нет, только кому какое дело?
– Как же нам проскользнуть мимо Лучезарных? – поинтересовался Николас о более насущной проблеме.
– Новый тракт широк и безопасен для неодарённых. Переждите здесь пару дней, пока отряд Лучезарных не уйдёт. Я куплю всё, что вам нужно. Но там на тракте застава, которую никак не объехать. Попробуйте продраться через лес, если не боитесь бездорожья, демонов и их колдовства. А можете просто повернуть назад и поехать в Дюарль. Там всем рады.
– Значит, лес, – решил Николас и откинулся к стене, заложив руки за голову.
Прорвутся. Всегда прорывались!
– Можно ли где-то ещё получить помощь?
– Компания помогает всем одарённым, пускай даже те проявляют глупое упрямство и не хотят служить общему благу, – снисходительно ответил смотритель.
Николас развернул перед ним карту, и тот принялся показывать обозначенные на ней большие города.
– Заведений называть не буду, но нас всегда можно встретить в толпе на главных площадях. Мы ищем одарённых везде, где только можно, и даже тех, кто просто сочувствует нашему делу или недоволен властью единоверцев. В Волынцах есть такой человек – неодарённый, но сочувствующий. Если увидит ваш знак, то в беде не бросит. Но имени я не знаю, как не знает никто.
Смотритель предложил написать послание домой. Через сеть голубиных станций оно бы попало в Каледонские горы за месяц. Николас черкнул несколько строк Гвидиону: что всё в порядке, он в Веломовии, нашёл зрелого компаньона-целителя. Передал почтение отцу. Подпись не поставил, даже деталей не упоминал, чтобы если послание достанется врагу, их не вычислили бы.
Но тревога сосала под ложечкой. Смогут ли Сумеречники выжить в этом разорённом, враждебном мире, где даже нельзя называть своих имён?
========== Глава 12. Маленькая вилия ==========
1563 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Белоземье
Герда, дочка лесника, восьми лет от роду, сидела по пороге маленькой хижины на отшибе. Ясным утром солнце ещё ласкало теплом, а не жарило огнём, делая тело тяжёлым и мокрым. Она разбирала на пряди густые длинные чуть не до колен волосы цвета льна и заплетала их в косы. Хотелось быть невесомой пушинкой и лететь вслед Западному ветру на край света. Герда закрывала глаза и представляла, что поёт для него чище соловьёв, звонче весенней капели. Так красиво, что захватывало дух. И ветер кружил её, влюблённый в эти песни.
Треснул сук, пробудив от грёз, грудь сдавил сухой кашель. Герда подставила кулак ко рту, пытаясь сдержаться. Посеревшие доски старого, но ещё крепкого порога, скрипели от её мелкой дрожи.
На узенькой тропке показалась статная темноволосая женщина. Тётка Милана Заградская, мамина сводная сестра. Герда её побаивалась, а уж её сыночка, задиристого Вальдемара, и вовсе терпеть не могла. Она юркнула под крыльцо, пока не заметили, и выглянула в щель между досками.
Милана шла степенно. Синее платье стелилось по земле волнами и трепетало на ветру, чёрная коса за спиной была в руку толщиной. Первая красавица Белоземья, недаром сам губернатор Заградский её замуж позвал.
Тётка взошла на порог и постучала в дверь. Послышались шаги.
– Зачем пожаловала, сестрица? – строго спросила выглянувшая на улицу мама.
Они не дружили: мама всегда переживала, когда тётка приходила.
– У меня к твоему мужу дело. Срочное. Он ещё не ушёл?
Люди шептались, что черноглазая Милана – ведьма. Мужа приворожила, со свету сживала всех, кто ей неугоден становился.
– Какое у почтенной жены губернатора может быть дело к моему мужу-леснику? – упорствовала мама.
Хотя она никогда не повышала голос и не выходила из себя, а соседи называли её самой кроткой женщиной во всём Мунгарде, ничего она не боялась, особенно когда речь шла о Герде или об отце.
– Соболью шубку исправить хочу. Ну же, не заставляй меня ждать! – прикрикнула на неё Милана так, что содрогнулись даже стены из цельных брёвен.
Снова скрипнула дверь, послышался басовитый отцовский голос:
– Зофья, милая, ступай в дом, котелок на печи кипит.
Отец чмокнул маму в висок. Когда дверь за ней затворилась, он спустился с порога и встал перед тёткой.
– Чего тебе надо, свояченица?
– А ты не знаешь? Что ты со мной сотворил, Гед-колдун, что я о своей сделке забыла? Предвестник уже здесь и требует платы. Но я одна расплачиваться не стану. Со мной на Тихий берег пойдёшь! Ты виноват, виноват не меньше, чем я! Из-за тебя они здесь рыщут!
Отца тоже часто обзывали колдуном, а уж сколько раз его хватали Лучезарные по несправедливым наветам! Проверяли так, что домой он приходил бледный, как полотно, и долго не мог унять идущую из носа кровь. Но никакого колдовства в нём не находили.
– Я с ними сделок не заключал и отвечать не обязан. В своих бедах виновата ты сама. Нечего было нечистым колдовством счастья добиваться.
– Тогда я открою всем твою грязную тайну. Позови своих покровителей, пускай прогонят Мрак и спасут нас обоих.
– Им это не под силу, – покачал головой отец.
– Тогда отдай Предвестнику свою девку. Уж она-то удовлетворит его достаточно, чтобы он забыл о нас навсегда.
– Бездонную прорву нельзя удовлетворить. Ступай прочь, Милка-ведьма, свои проблемы я решу сам.
– Не хочешь девку отдавать, так найди кого-то другого. Я всё равно покажу Предвестнику твой дом. Не пойду одна на Тихий берег, не надейся!
Отец сложил руки на груди и отвернулся, показывая, что разговор окончен. Милана развернулась так, что взметнулись юбки. На широкой улице её ждала запряжённая двумя рысаками коляска.
Как только тётка скрылась из виду, отец заглянул под крыльцо.
– А ну ка, вылезай! Сколько раз говорил, чтобы не подслушивала разговоры взрослых!
Герда сжалась. Отец никогда её не бил, не ругал даже, но всё равно было очень страшно. Она мало что поняла, кроме угрозы в голосе тётки Миланы и смутной тревоги отца. Он, и вправду, колдун? Какие у него грязные тайны?
– Вылезай и не плачь. Всё хорошо будет.
Герда выбралась из-под крыльца и заглянула в его глубокие серые глаза, пытаясь разгадать.
Отец подхватил её на руки и прижал к себе:
– Не болтай о том, что здесь было. Не отдам тебя никому. Один раз твари уже отняли дорогого мне человека, но больше я им не позволю.
– Гед! – на пороге показалась мама. – Что происходит?
Отец поставил Герду на землю и ответил неестественно спокойно:
– Одень её для леса, со мной пойдёт. Пособирает там черники на пироги, пока я порядок проверю.
– А вдруг она заблудится, или нападёт кто? Я не переживу, если с моей кровиночкой что случится. Слышал, что бабка-повитуха сказала? Не будет у нас больше детей, только она одна.
– В лесу она будет в большей безопасности, чем здесь, – отец говорил мягко, но по обыкновению оставался непреклонен. – Лихо давно в городе гнездо свило. А лес её защитит.
– Лучше бы ты её в школу при храме отправил. Научилась бы правильным молитвам, тогда и лихо отвадила бы.
– Глупости, – цыкнул отец. – Единый этот только данью облагать может да детей воровать, а против лиха лишь на себя надеяться нужно. Провожу Герду и позову подмогу.
– Ты же сам как колдун говоришь! Мало того, что на тебя постоянно клевещут, так ещё и дочку ведьмой величать станут. Заберут её Голубые Капюшоны, как пить дать, заберут!
– Поэтому она и отсидится в лесу, пока они не уйдут. – Отец зарычал и ударил кулаком по перилам: – Хватит разговоров! Живее собирайтесь, времени нет.
Он никогда не пользовался властью главы семейства, но сейчас его тону и огню в глазах не мог противиться никто. Мать, бледная и охающая, увела Герду в дом, одела потеплее, вручила плетёное лукошко и завёрнутую в тряпицу лепёшку с маслом и луком. У мамы так тряслись руки, а в глазах стояли слёзы, что Герда не выдержала и обняла её за талию.
– В лесу не страшно. Я черники целое лукошко наберу! Мы и пирогов напечём, и варенье сварим, и ещё на компот останется.
– Конечно, милая, – мама прижала её к себе.
– Конечно, – эхом повторил отец и потянул дочь за локоть. – Верьте мне, я всё решу.
Во дворе уже ждал осёдланный конь. Взяв его за поводья, они вышли за околицу. Мимо прошествовала кавалькада Лучезарных, съехавших с широкого тракта, что огибал лес по опушке. Отец затолкал Герду себе за спину. Голубые Капюшоны пробежались по нему изучающими взглядами, но задерживаться не стали и поскакали в город. Отец облегчённо выдохнул и подтолкнул Герду к очерченной телегами колее, которая вела вглубь леса.
– Помнишь, чему я тебя учил? Держись по солнцу и по тому, с какой стороны растёт мох на деревьях. Метки почаще оставляй. В трясину не лезь. За зверьём не гоняйся. И ни в коем случае не теряй тропинку из вида, – наставлял он, склонившись низко над дочкой. – Людям на глаза не показывайся, особенно чужим. Помнишь, что с Марыськой Красной Косынкой случилось?
– Её проглотил варг, – сказки Герда никогда мимо ушей не пропускала.
– А почему он это сделал?
– Потому что она не послушала взрослых и заговорила с ним.
– Правильно. А ты будь умнее. И ни с кем, слышишь, ни с кем не разговаривай.
– Даже с Сумеречником, который разрубил варга пополам и спас Марыську?
– Сумеречников не существует, – отец рявкнул так, что Герда вздрогнула. – Я заберу тебя, когда придёт время. Верь мне.
– Да, отец, – она поцеловала его в щёку на прощание.
Он вскочил на коня и помчался по главной дороге в чащу.
Прочь с плеч, тревоги и печали! Герда вприпрыжку побежала по узкой лесной тропинке. Если отец сказал, что всё будет хорошо, значит, волноваться не о чем! Жаль, петь не получалось.
***
Гед быстро домчался до знакомого с детства короля-дуба. Древнее ветвистое дерево с необъятным стволом. До войны в Дикой Пуще ещё попадались случайные соглядатаи, но сейчас неодарённые сюда не заглядывали. И хорошо. Не стоило им лезть в колдовские тайны, иначе было бы как с Милкой. Поэтому Гед и стал лесником: чтобы защищать людей от леса или лес от людей. Уже не важно.
Он постучал в закрытое дупло размером с телегу, встал на колени и сложил ладони лодочкой, как учила мать. Та, чьё имя сейчас было под запретом.
– О, всеблагая Ягиня, Хозяйка лесов, кормилица, молочная матушка, прошу тебя о помощи. Девять лет мы жили спокойно, но Мрак снова явился по наши души. Давай, как встарь, сразимся с ним плечом к плечу.
– Слабею я, мой милый мальчик, – зашелестела листва. – Сколько ни пои меня жертвенной кровью, не вернётся сила. Нужна мне наследница, молодая и полная жизни. Уступи своё дитя, я передам ей свой дух, знания и могущество. Она станет мной, и вместе мы выстоим.