Вспоминалось всё, чему его учили на фехтовании. У него получалось! Николас даже собой гордился. Этот замах – сколько в нём силы! Настоящий враг такого напора не выдержал бы. Ноги не подгибались и шагали уверенно вперёд и назад.
Николас кувыркнулся туда-сюда, прошёлся колесом. Видели бы его учитель с отцом!
Вот тебе удар кулаком в ухо, зловредный демон! Что? Не ожидал, такого коварства, да? Я и не такое могу!
Николас махнул палкой почти у самой земли, снося вылезшие из мха иголки. Край прошёлся в дюйме от мордочки припавшего к земле зверька.
– Ой, прости! – Николас бросил палку.
Вроде же не попал, ничего не повредил, ведь правда?
Лисица подскочила и помчалась прочь.
– Эй, стой! Я не хотел! – побежал за ней Николас.
Нельзя потерять друга из-за такой глупости.
Лисица проскочила между деревьями к обрыву и, принюхавшись к плескавшейся внизу воде, спрыгнула на камни. Перебираясь с одного валуна на другой, она спустилась к шумящему галькой пляжу.
Николас застыл, глядя на неё сверху. Камни-то скользкие, покрытые склизким мхом, а дальше острые края виднеются. Вдруг расшибётся?
Лисица, дразнясь, повернулась к нему: «Ты что, боишься? Слабак! А туда же, воином себя вообразил!»
Нет, он не струсит!
Николас полез по камням, балансируя руками. Воздух вокруг сгущался, от воды поднималась серебристая дымка и поддерживала, светясь голубыми огнями. Тусклыми, чтобы не было заметно издалека.
Отец говорил, что нельзя, только когда другие видят, а когда отворачиваются, можно. Николас ведь ничего плохого не делал: ни болезни не наводил, ни влюбиться не заставлял. Кому это вообще нужно? Не грабит и не убивает, значит, не злой пока.
Мальчик спрыгнул с валуна едва ли не в три ярда высотой. Застучала мелкая галька, разъезжаясь под ногами. Пришлось выставить перед собой руки. Но ничего не сломалось. А что ладони и колени поцарапались – с кем не случается?
Лисица взмахнула хвостом и помчалась наутёк. Николас хотел бежать за ней, но ощутил неладное. Будто приманенное его шалостями, к берегу приближалось нечто большое и страшное, нездешнее в отличие от лисицы, которая была частью леса.
Николас вглядывался в тёмную кромку океана. Волны плескались о борта плоскодонки, ловко ходил в руках лодочника шест. Он словно удлинялся в воде и отталкивался от самого дна. Но ведь здесь очень глубоко, лишь в некоторых местах скалы поднимались на поверхность.
Лодочник грёб всё быстрее. Водоросли освещали мчавших следом белобрюхих рыбин. Косатки! Это злобные косатки-тэму. Николас читал истории о том, как они расправлялись с рыбаками.
– Эй! Эгей! Берегись! – закричал мальчик, указывая на опасность.
Лодочник перенаправил плоскодонку к нему, гребя с утроенной силой. Демоны выпрыгивали из воды, поднимая тучи брызг. Сверкали ряды острых зубов в огромных челюстях. Лодочник стукнул подобравшуюся близко косатку шестом, но тот надломился.
Как же лодочник плыть-то будет? Его же сейчас съедят! Нужно помочь! Но он так далеко. А если испугается? Донесёт? Нет, нужно забыть о страхе и сомнениях.
Сохраняя в поле зрения лишь лодку, Николас вытянул руки и прищурился. Туман сгущался вокруг неё, ярче сияли водоросли, поднявшийся ветер толкал судно вперёд всё яростней. Лишь бы не разбить! Ничего подобно Николас раньше не делал.
Лодочник встал в такую же позу. К ветру подключилось течение. Разрезая морскую гладь, лодка летела к берегу. За кормой пенилась дорожка.
Косатки остервенели, словно помощь Николаса разозлила их пуще прежнего. Они уже бились в борта и кусали доски. Разлетались щепки. От плоскодонки остался только нос. Лодочник спрыгнул в воду. Зачем? На поверхности Николас мог бы его загородить, а теперь… Его же разорвут!
Николас сжал пальцы, собирая сгущённый воздух в шары. Они устремились в высунувшуюся морду косатки, во вторую. Жаль, что в воде шары просто поднимали брызги и тут же гасли.
Лодочник вынырнул рядом с берегом. Николас побежал к нему. Чем он ближе, тем больше шансов его закрыть. Ледяная вода промочила одежду, ноги сводило, но мальчик двигался, борясь с течением. Сил ещё хватало, всё громче свистел ветер, стягиваясь вокруг него щитом и тараном одновременно.
Бедолага был уже совсем близко. Но там – глубина, каменистое дно уходило в бездну. Николас протягивал руки. Лодочник плыл из последних сил. Пасти косаток уже разверзались у его ног. Сожрут, а потом и на Николаса перекинутся! Нет, нельзя и думать о плохом.
– Это ты! – воскликнул лодочник. – Значит, мы будем жить! Мы ещё поборемся! Мы покажем, кто тут хозяин!
Их пальцы тянулись друг к другу, как бирюзовый океан смыкался с бездонно-синим небом за горизонтом, чтобы стать единым целым и обрести небывалую мощь. Пена взмыла в воздух стеной и ножами ударила в косаток, вода смешалась с кровью. Ветер нахлёстывал всё яростней и закручивался воронкой смерча, волны поднимались выше и выше. Николас поднялся на гребне и взлетел. Собиралась буря, он – в её сердце, он сам – сердце бури.
Через миг всё стихло. Ноги снова погрузились в воду и коснулись дна. Косатки пропали, а вместо лодочника в море прыгнул дельфин и помчался в сияющую водорослями пучину.
Что это было?!
Николас побрёл к берегу, весь промокший и продрогший. Он помог кому-то злому? Лодочник тоже был демоном, как косатки? Почему они нападают друг на друга? Почему лодочник так тянулся за помощью? Неужто Николас тоже демон? Подкидыш? А ведь он всего-навсего хотел защитить, спасти!
Домой пришлось бежать, чтобы успеть до рассвета. Забравшись в окно, Николас спрятал мокрую одежду в углу и завязал на запястье нитку, чтобы не забыть всё просушить, иначе отец всыплет ему так, что он месяц сидеть не сможет.
Николас вытерся умывальным полотенцем, просушил волосы и спрятался под тёплым одеялом. Спать оставалось всего ничего.
========== Глава 3. Наставник ==========
1556 г. от заселения Мунгарда, Авалор, Озёрный край
Поздним утром, когда дом уже шумел хлопотами, в спальню заглянула мама.
– Вставай. Скоро занятия, – позвала она, настороженно глядя в угол, где была спрятана одежда.
От неё редко удавалось что-то утаить. Она отдёрнула занавеску, опустилась на колени и вынула неприбитую доску, под которой мальчик соорудил тайник.
– Ники-Ники, что же ты творишь? – покачала головой мама, вынимая наружу грязную одежду и сырые ботинки.
В отличие от отца ругаться она не умела, только расстраивалась и опускала глаза. От этого становилось намного неприятнее. Будто Николас действительно подкидыш и сосёт из родных все соки.
Зевая, он натянул на себя чистую одежду, которую мама достала из комода. Мокрую она унесла дородной экономке Эмме. Строгая любительница порядка постоянно грозила надрать пострелёнку уши за очередную шалость, но не забывала впихивать ему лишнее печенье или кусок пирога, ведь он такой мелкий и щуплый, что все косточки сосчитать можно.
Николас спустился в столовую. На застеленном льняной скатертью столе его дожидалась тарелка с овсянкой. Устроившись на табуретке, Николас принялся завтракать. Он набирал кашу в ложку и водил ею у лица. На самом деле это вовсе не ложка, а шмель, который хочет пробраться ему в рот и искусать, чтобы всё внутри опухло, и он умер от удушья.
В дверном проёме появилась мама:
– Поторопись, милый! Эдвард уже ждёт тебя.
Ложка упала обратно в тарелку. Николас соскочил с табуретки, забрал из маминых рук деревянный меч, флягу с водой и полотенце на случай, если он измажется. Последнее происходило с ним часто.
– Ты же совсем не поел! – возмутилась мама, глядя на почти полную тарелку.
Раньше Николас выкидывал завтраки в окно, но когда измазанный в каше карниз обнаружил отец, то заставил сына вытирать грязь и надавал подзатыльников. Теперь приходилось доедать всё, что накладывали, а порой и добавку. Но сегодня Николаса мутило, а из носа грозила снова пойти кровь.
– Ты так никогда не вырастешь. Взгляни на Эдварда, на отца. Они хорошо питаются, поэтому такие большие и сильные, – уговаривала Николаса мама, поправляя его одежду и растрепавшиеся волосы.
– Это от того, что они – люди, а я – злой гном.
– Что за вздор! – мама упёрла руки в бока. Даже когда сердилась, она выглядела доброй и немного забавной. – Снова Эдвард подучил? Не говори так больше! Если бы ты высыпался, то и аппетит у тебя не портился бы. Ступай! И не бедокурь на занятиях.
Она вручила ему почищенную молодую морковку. Сладкую! Николас схрумкал её с гораздо большим удовольствием, чем невкусную кашу, поцеловал маму в щёку и побежал к ожидавшему на крыльце брату.
Эдвард молча ухватил его за запястье и потянул за собой. Брат до сих пор злился из-за случая на Площади наказаний. Он вообще не любил возиться с малявками. Лизи всё равно тянулась к нему, показывала своих кукол и рукоделие, раз за разом терпя пренебрежение. Николас же говорил: «Не больно-то и хотелось. Мне никто не нужен, я и сам смогу, совсем один». От этого Эдвард бесился ещё сильнее.
На площадке для занятий за оградой уже стоял учитель фехтования, мастер Лэйтон. Он был высокий, с зализанными назад тёмными волосами. Тонкие щегольские усики загибались кончиками вверх. Эдакий жук: сучит лапками, помогая себе объяснять урок.
Начинал мастер Лэйтон с длинных рассказов о дисциплине и правилах поединков. Николас уже выучил их наизусть, но не находил смысла. Какая разница, как ты кланяешься, в какие места бить можно, а в какие нет, какие приёмы использовать и сколько ждать, пока противник не подготовится к новой атаке?
В настоящей схватке никто этим заниматься бы не стал! Главное ведь выжить. Почему нельзя использовать хитрость, преимущества, которые давал маленький рост? Почему нельзя облегчить вес деревянного меча, который был настолько тяжёл, что даже замахнуться не получалось?
После первых же занятий мастер Лэйтон заявил, что у Николаса нет даже десятой толики способностей его брата. Он обязан выполнять то, что ему скажут, и не напрашиваться на неприятности. Николас мечтал фехтовать и сам учился махать палкой, пока был слишком мал для уроков. Казалось, что его ждёт успех. Отец восхитится его способностями, похлопает по плечу, скажет заветное: «Ты мой сын».
Жаль, что всё вышло по-другому. После нескольких неудач Николас пожаловался отцу, что хочет бросить фехтование, но тот запретил. Мол, всё обязательно получится, если будешь стараться.
Он занимался больше, один и вместе с отцом в те редкие дни, когда тот выкраивал время. Вроде бы удавалось повторять стойки и удары, защитные финты, перекаты и даже сложные трюки, которые Николас выискивал в книгах. Но когда он приходил к мастеру Лэйтону, всё валилось из рук, а ноги становились тряпичными.
Учитель ругал его и бил деревянным мечом, чтобы он делал хоть что-то. А когда Николас использовал запрещённые приёмы, тот багровел и прогонял его с уроков. Теперь мальчик с нетерпением ждал, когда его отпустят и можно будет заняться куда более весёлыми делами. Без учителя намного лучше, когда ты у себя самый правильный ученик и никто не ругает непонятно за что.
Мастер Лэйтон показывал Эдварду, как делать кручёный замах снизу, потом отступать на шаг и нападать, чтобы продвинуться на два шага вперёд и приблизиться к противнику вплотную. Николас жмурился на ярком солнце и зевал, прикладывая ладонь ко рту. Чтобы не рухнуть, посапывая, он принялся крутить петли. Хоть меч и оттягивал руки, а мышцы напрягались и болели, ему нравился свист воздуха и круговые движения. Такая мощь в них – кажется, что даже слабаку под силу нанести значимый удар.
– И-я! – выкрикнул Николас, делая резкий выпад.
– Что ты творишь?! – обернулся к нему мастер Лэйтон. – Ты же едва не упал! Кто так равновесие держит?
Он ударил по ногам, чтобы Николас поставил их уже и перенёс вес назад.
– Плечо отведи назад и спину держи прямо. Голову оторви от груди и смотри на противника. Ты должен видеть всё пространство вокруг.
Николас сделал обычный ученический выпад.
– Не крути всем телом. Меч и рука от локтя – одна прямая. Делай шаг вперёд и укол, потом шаг назад и сначала.
Да он делал это много раз!
Мастер Лэйтон вернулся к Эдварду, а Николас принялся отрабатывать движения. Скучно! Нужно придумать что-то новенькое. Вначале он попробовал ступать всё шире и шире, насколько позволяли ноги, а потом начал менять их в прыжке. Вот это здорово, ух!
Вдруг ему на плечо легла ладонь. Замерев, Николас опасливо повернул голову и встретился с укоряющим взглядом учителя.
– Ты можешь хоть немного послушать, что тебя говорят? Сейчас я покажу, чего стоит твоё бесконечное фиглярство!
Грядёт очередная порция тумаков.
Мастер Лэйтон встал напротив и вскинул меч. Николас опустил свой к земле, а хотел и вовсе выронить. Невзначай так. Учитель поддел его оружие ногой:
– Подними и не празднуй труса!
Эдвард забыл про собственную тренировку и внимательно наблюдал за братом.
Николас стиснул зубы и всё-таки выставил меч перед собой. Вес оружия очень замедлял, а двигаться хотелось быстрее. Бесполезная громоздкая штука!
Замахнувшись сверху слева, учитель нацелился в плечо. Вместо того чтобы отбить, Николас пригнулся. Мастер Лэйтон перегруппировался и ударил снизу – Николас вильнул вбок.
Он докажет, что его идеи тоже имеют право на существование! Будет стойким и сильным, пускай даже маленький и слабый. Нужно предугадывать движения, реагировать и принимать решение мгновенно.
Николас увёртывался всё проворнее, отмахиваясь мечом лишь для вида, чтобы не растрачивать силы и дыхание. Один удар он всё же пропустил, и рёбра обожгла боль. Кроме противника уже ничего не существовало: только движения норовившей ушибить и искалечить деревяшки.
Он выдыхался быстрее учителя, несмотря на то, что мастер Лэйтон был медлительной громадиной. Если продолжать в том же духе, то проигрыш неизбежен. Нужно что-то сделать. Существовало множество вариантов, жаль, доступен всего один. Зато никаких мук выбора!
Учитель занёс меч для удара сверху и выставил вперёд ногу. Нырнув за деревяшку, Николас проскочил под коленом мастера Лэйтона и стукнул по второму мечом. Учитель вскрикнул. Мальчик навалился на его больную ногу и опрокинул на спину.
И кто тут не умеет держать равновесие?
– Ах, ты подлец! – зарычал мастер Лэйтон, опираясь на меч, чтобы подняться.
Николас припустил к лесу. Теперь точно влетит. От брата, от учителя, от отца. Даже мама расстроится! Может, лучше уйти? Будет жить в лесу с лисами и косулями. Его настоящая семья – злые гномы – заберут его к себе и научат, что делать таким, как он.
Бродить вдоль усадьбы вскоре надоело и, перемахнув через деревянную ограду, Николас вернулся в сад. В сарае с инструментами мальчик прятал «особый» альбом и уголь. Если отец увидел бы, что Николас там рисовал, то отобрал бы всё и сжёг. Но эти картины осаждали, как неуёмный зуд – хоть ты палочкой на земле рисуй.
Николас устроился в тени старой развесистой яблони. Угольный стержень затанцевал в пальцах, выводя на бумаге скачущих по волнам косаток. Оторвался мальчик, только когда живот заурчал от голода.
Яблоки были уже достаточно крупные, но всё ещё зелёные, только на верхушке румянились бока. Туда трудно добраться, ветки очень тонкие. Николас уже пробовал. Но есть иной способ.
Он воровато оглянулся по сторонам – никого. Глаза сощурились, взгляд отыскал цель. Голубой вихрь крутанул самое красивое яблоко вокруг черенка. Оторвавшись от ветки, оно полетело в подставленную ладонь.
– Ники! – позвала сестра.
Лизи в лёгком летнем платье подбежала к нему и села рядом, держа под мышкой тряпичную куклу Эву.
– Как ты это сделал?
– Фокус. Раскрывать их нельзя, иначе они перестанут работать.
– Тогда сорви яблочко и для меня!
Николас недовольно нахмурился. Необыкновенной способностью Лизи, курносой шестилетней девчушки с чёрными локонами и смеющимися васильковыми глазами, было умение заставлять всех домочадцев плясать под её дудку. Если что просила, то это непременно исполнялось, иначе… иначе просто не случалось!