– Ноги уже, руки шире. Замах от плеча, а не кистью и не локтем. Давай! Если увижу, что помогаешь себе даром, уши надеру! Сверху, а теперь снизу, слева снизу, справа! Что значит, ты не успеваешь?! В бою никто спрашивать не будет. Слева-справа, слева-справа! Я буду хлопать в ладоши, чтобы ты держал ритм. И не забывай дышать. В дыхании – твоя сила.
Николас делал всё, что знал раньше и даже то, что видел впервые и о чём не помышлял. Мидрир исправлял ошибки в движениях, то переставляя его ноги в нужную позицию, то выворачивая руки так, что хрустели кости, заставлял изгибаться в каждом суставе, напрягать каждый мускул.
К полудню Николас взмок и выдохся. Как только Мидрир объявил перерыв, мальчик растянулся на земле, не в силах даже открыть глаза. Тут же накатила дрёма, но через мгновение в лицо брызнула холодная вода. Николас недовольно приоткрыл один глаз.
– Легче? – усмехнулся Мидрир, нависая над ним вместе с откупоренной флягой.
Оборотень снял сапоги и закатал штанины до колена, обнажив ноги, покрытые такими же густыми медными волосами, как на голове.
– Поедим и продолжим. Дел много, времени – в обрез. Всегда помни об этом.
Мидрир потянул его к бревну. Устроившись на нём так, что ноги не касались земли, Николас получил на руки несколько кусков солонины с зеленью и чесноком, обёрнутых в ржаные лепёшки с тмином. Голод мучил нестерпимо, и мальчик не заметил, как умял всё и стащил несколько груш из оставленного на бревне свёртка.
– Мастер Мидрир, а почему Сумеречники предпочли бежать в Норикию? – спросил Николас.
В отличие от остальных оборотень скажет правду в лоб и не будет ничего смягчать даже для ребёнка.
– Потому что там живётся несравнимо легче и нет гонений. Король Орлен XII предоставил беженцам земли вблизи столицы Дюарля, оплачивает их содержание из своей казны. Немногие бы променяли золотые дворцы на суровый быт изгнанников в Каледонских горах. Да и если бы наша община была чуть больше, Лучезарные вряд ли бы смотрели на это сквозь пальцы. Но в нашем положении всё равно есть одно неоспоримое преимущество.
– Какое? – нахмурил брови Николас.
– Свобода. Раньше Сумеречники не подчинялись ни одной стране, ни одному правителю. Мы были сами себе хозяевами и отвечали только перед Кодексом ордена. Лишь здесь, в Каледонии, мы сохранили наши традиции и нашу гордость. Только в этих суровых горах, под этим дождливым небом мы сможем передать тебе душу Сумеречников.
Над макушками сосен пролетел ястреб, крича пронзительно-протяжно. Сколько надежд на Николаса одного. А если он их не оправдает?
– Что-то мы с тобой заболтались. Продолжим урок! – Мидрир снова подхватил палки и встал на бревно. – Сейчас ты будешь учиться держать равновесие. Для начала перейди на тот берег.
Николас скинул сапоги, опёрся о сук и вытянулся во весь рост. Мидрир вручил ему палку и подтолкнул вперёд. Ничего! Если не удержится, поможет себе ветроплавом. Получалось же всегда, когда Николас дома со шпалер падал.
Аккуратно переставляя ноги и балансируя палкой, он добрался до противоположного берега.
– Молодец! А теперь обратно, – поманил его рукой Мидрир.
Возвращаться было проще, Николас ступал намного уверенней. Бревно не шаталось, ступни не скользили по шершавой коре. Учитель встретил его на середине со вскинутой палкой.
– Покажешь, чему научился? Главная задача – не упасть.
Внизу бурлила река, острые камни выпирали из воды. Она плескалась об них так, что брызги долетали даже до бревна.
– Боишься? – уголки губ Мидрира дрогнули в улыбке.
Чуть отведя ногу назад, Николас замахнулся и со свистом разрезал палкой воздух, потом ещё и ещё, нанося перекрёстные удары.
Оборотень атаковал. Мальчик уклонился, едва не потеряв равновесие. Зато следующий выпад он отбил резким взмахом вверх и тут же шагнул вперёд, тесня противника. Последовал новый удар, потом ещё один. Николас сосредоточился на оружии Мидрира, то увёртываясь, то парируя.
Удары оборотня с каждым разом становились всё более мощными и меткими. Как справиться с такой скоростью? Расстояние между противниками стремительно сокращалось, Мидрир теснил его к противоположному берегу. Палка всё чаще задевала Николаса, а последний выпад чуть не сбил с ног. Мальчик замешкался. Следующая атака должна была стать последней.
Если он проиграет, его снова обзовут слабаком и будут больно бить. Ну, уж нет!
Николас выставил палку перед собой, как щит. Глаза зажмурились. Раздался громкий треск. Опора ушла из-под ног, и Николас полетел вниз.
Голубая дымка вспыхнула вокруг коконом и разбилась, соприкоснувшись с рекой. Поднялись тучи брызг, тело свело от холода, в рот и нос затекла вода. Течение потащило на камни, а ветроплав пускал лишь мелкие пузыри.
Склизкие водоросли противно касались тела. Николас рвался из стремнины, хватался за коряги, но ладони соскальзывали. Едва удавалось увёртываться от камней, а впереди уже слышался грохот водопада.
– Давай руку! – закричал Мидрир, чудом оказавшись впереди, на торчавшем из воды камне.
Николас оттолкнулся ветроплавом и вцепился в подставленный локоть. Оборотень ухватил ученика обеими руками и вытянул на берег. Николас опрокинулся на живот, Мидрир надавил ему на спину. Вода хлынула изо рта. Ученик всё кашлял и кашлял, нос и глаза щипало. Казалось, что дышать нормально он больше не сможет.
– Ты в порядке? – тревожился Мидрир.
Только когда его прекратило гнуть пополам, Николас заметил, что на оборотне нет одежды. На самом ученика остались одни лохмотьях, руки и ноги саднило, кожу продирал озноб, аж зуб на зуб не попадал.
– Ох ты ж, чтоб болотным фэйри пусто стало! Не хватало ещё, чтобы ты заболел. Сможешь за меня держаться? Первый и последний раз везу тебя на спине, ясно?
Николас ничего не понял, но аура Мидрира вспыхнула земляным пологом. Взвился сизый дым, а когда исчез, на его месте уже стоял огромный волк. Мускулистый, покрытый косматой медной шерстью, только глаза человечьи – зелёные, как у Мидрира.
Надо же, оборотень действительно переживал за него и даже спас. А потом ни разу не ударил и не обозвал. Может, он не так уж плох?
Мидрир припал к земле. Николас забрался к нему на спину и вцепился в загривок. Оборотень поднялся на длинные гибкие лапы и сорвался с места. В ушах свистел ветер, проносившиеся мимо сосны сливались в полосу, а река казалась лентой. Николас наматывал шерсть на пальцы и туже обхватывал ногами волчьи бока. Вот-вот соскользнёт!
У поляны для тренировок они остановились. Мидрир явно хотел забрать вещи: одежду, обувь.
Бревно словно рассекли пополам топором, не оставив даже щепок. Обе части едва удерживались на берегах. Когда Николас уже закончил запихивать вещи в узелок, одна половина с грохотом рухнула в воду и понеслась по течению. Так же бессильно и он барахтался в стремнине, а ведь был намного меньше и легче.
Мидрир зарычал, привлекая внимание. Николас привязал узелок к жерди и снова забрался на спину к оборотню. Тот помчался по лесной тропинке. Всего через четверть часа они добрались до холмов. К удаче! Николас уже занемел от натуги и готов был сверзиться на землю.
Оборотень замер, и мальчик сполз к волшебному корню. Даже дёрнуть не успел, как распахнулся проход и на пороге появилась разъярённая Риана. Руки в бока, изумрудные глаза метали молнии.
– Что стряслось? – накинулась она на брата. – Гвидион всего на один день нам его оставил, а ты его едва не убил?!
Николас виновато скользнул ей за спину. На улице-то холодно, а дом натоплен, оттуда так и веяло теплом. На застеленный досками пол стекала вода вперемешку с грязью и оставались лужи.
Заругают!
Но Риана продолжала отчитывать оборотня, крадущегося в дом с поджатым хвостом. Сейчас как сковородку схватит, и… Бедный Мидрир.
Пока взрослые отвлеклись, Николас принялся исследовать дом. Забылись даже усталость, ссадины и озноб. Вчера не удалось улучить момент – столько внимания даже дома ему никогда не перепадало.
Внутри оказалось всего три комнаты и узкая прихожая. Стены и потолок укреплены широкими деревянными балками. Ни одного окна – свет исходил лишь от факелов и свечей, развешанных через равные промежутки. У западной стены находился камин.
Интересно, как устроен дымоход? Ведь чтобы в камине была тяга и горел огонь, дым обязан подниматься по трубе на улицу, да и воздух должен поступать сюда через отдушины. Возможно, труба выходит из верхушки холма? Почему её не видно снаружи?
Николас засунул голову в камин.
– Эй, куда?! – закричала Риана и вытащила его за шиворот, как нашкодившего котёнка.
– Вот и я говорю, едва зазеваешься – обязательно куда-нибудь влезет, – расхохотался Мидрир.
Он уже обернулся человеком и натягивал на себя рубаху.
К грязным лужам на полу прибавились ещё и разводы золы. Сейчас всыплют так всыплют!
– Да-да, юный шмель, я сталкивался и с безголовыми всадниками-дуллаханами, и со злобными хобгоблинами, и даже с огромными ограми, но никого страшнее этой женщины в гневе не встречал! – потешался оборотень.
Риана закатила глаза, устав от шуточек брата.
– Я просто хотел посмотреть, куда уходит труба, – повинился Николас.
– На улицу, куда же ещё? – ответила целительница.
Одевшись, Мидрир подтащил к камину большой ушат. Риана наполнила его тёплой водой и принялась снимать с мальчика лохмотья одежды.
Мидрир уже растапливал камин, чтобы согреть ещё. Николас забрался в ушат и невольно съёжился. Риана принялась поливать его из кувшина и стирать грязь мягкой мочалкой, чтобы не раздражать ссадины. Закончив с огнём, Мидрир натаскал воды и начал вытирать пол, бегая с тряпкой, изогнувшись пополам. Даже совестно стало, что Николас доставил хозяевам столько хлопот. Мидрира он уже простил за вчерашние резкие слова, а Риана злой совсем не выглядела, наоборот, улыбалась и напевала себе под нос, натирая мальчика пахнущим вербеной мылом.
– А почему снаружи этот холм не отличается от других? – спросил Николас, когда глаза перестало щипать, и вода уже не заливалась в рот.
– От людей его защищают чары ши, – объяснила Риана. – Наша мать ведь была ворожеей, одной из самых сильных. Поэтому ей удалось сбежать. Ворожеям подвластно очень многое, они даже могут противостоять Аруину. Мы с братом унаследовали от неё не только красоту и долголетие. Правда, в неделю Мардуна отсюда всё равно нужно уходить. Неистовый гон ищет здесь в первую очередь, чары ши его, наоборот, привлекают.
Мидрир сменил воду после того, как она стала чёрной, и Риана ещё раз сполоснула Николаса. Он завернулся в нагретое полотенце и устроился в плетёном кресле у камина. Целительница вручила ему миску с горячим куриным бульоном и взялась стирать подранную одежду. Видно, надеялась заштопать.
– Простите, – окончательно смутился он.
– Не переживай. Здесь так давно не было детей, что мы забыли, как с ними непросто. Но твоё присутствие полнит нас жизнью и надеждой. Будь осторожней и помни, насколько ты значим для других.
Николас заворожено смотрел на танцующее в камине пламя и прислушивался к треску дров. Здесь было намного уютней и теплей, чем дома. Здесь его принимали и ценили настоящего, а не заставляли прятать ото всех свой дар. И всё же жаль отца, который потерял своё волшебство. Два дня назад, хотя казалось, что миновала целая жизнь, он выглядел расстроенным. Будет ли он скучать или обрадуется, что избавился от «подкидыша»?
– Госпожа Риана, а не могли бы вы сделать мне такую же причёску, как у мастера Мидрира? – подал голос Николас, когда его волосы высохли, и взрослые закончили хлопотать по хозяйству.
– Охотничью гельерку? Это церемониальная причёска. Раньше её позволялось носить только после посвящения в орден.
– Значит, мне никогда её не заплетут?
– Почему же?.. – Риана взяла расчёску и тесьму. – Раз ордена больше нет, то и носить её можно каждому.
Когда она закончила, на дворе был уже вечер. Николас нащупал на затылке небольшой узелок из волос и кожаного шнурка.
– Не трогай, а то растреплешь. Посмотри лучше сюда, – Риана подала ему слюдяное зеркальце.
В прихожей послышались шаги, и на пороге гостиной показался Гвидион.
– Ух, какие мы важные, – улыбнулся он, заметив причёску Николаса. – Как прошёл первый урок? Надеюсь, Мидрир нашёл к тебе подход?
Увидев сушившуюся на камине подранную одежду, Гвидион вскинул бровь и повернулся к оборотню.
– Немного увлёкся, прости! Но… это было ошеломительно! – долго сокрушаться Мидрир не умел. – Он создал барьер из воздуха и разрубил им толстенное бревно! В жизни такого не видел!
– О! Тебе удалось загнать его настолько, что он случайно создал ветрощит? – поразился наставник.
Неужели дерево разрубил сам Николас? Хотел закрыться от удара и призвал силу. Всё-таки страшно, когда дар перестаёт повиноваться. А если бы Мидрир тоже упал в воду? Так недолго кому-нибудь навредить!
– Выше нос, никогда не опускай подбородок! – подбодрил его Гвидион. – Надо радоваться, если что-то не получается. Есть повод стать лучше.
Он подтянул к креслу тумбу и положил на неё яйцо.
– Передвинь к себе и постарайся не разбить.
Николас закусил губу и выпустил совсем немного силы, но стоило лишь слегка надавить, как скорлупа разлетелась на части, и белок брызнул ему в лицо.
– Ты же умеешь рассчитывать силу, с которой сжимаешь скорлупу рукой, чтобы его поднять. Точно так же должно быть с даром, – назидательно сказал Гвидион. – Применяй ровно столько силы, чтобы передвинуть предмет, а не раздавить его.
Риана вложила Николасу в ладонь платок.
– Ни у кого сразу не получается.
Но раньше он справлялся с даром превосходно!
Николас стёр слизь с подбородка. Гвидион положил на тумбу следующее яйцо. Оно тоже взорвалось, хоть и не так сильно. Зато следующее уже только раскололось, а потом и вовсе лишь треснуло. Николас перебил с полдюжины яиц, прежде чем получилось перекатить к себе хотя бы одно. Мало-помалу, то ли яйца стали крепче, то ли мальчик приноровился. И вот уже яйцо катилось по кругу, оставаясь целым со всех сторон.
– Быстрее! – командовал Гвидион. – Оно должно слиться в полосу!
Николас взмок и пыхтел, из последних сил стараясь сохранить скорлупу целой.
– Хватит!
Николас остановил яйцо посредине тумбы и задвинулся глубже в кресло, пытаясь отдышаться.
– Ты быстро учишься, – удовлетворился Гвидион. – Но расслабляться рано. Теперь сделай то же самое, только сосредоточься на своих пальцах, а не на яйце. Понимаешь?
Мальчик пожал плечами и потянулся за яйцом.
– Только не разнеси нам пол гостиной, – усмехнулся Мидрир.
– Он уже сбросил все излишки силы и вряд ли сможет разбить что-то больше яйца, – успокоил Гвидион.
Требовалось нарастить и загустить дымку на указательном пальце, но выходило слабо. Сила рассеивалась вокруг тела, а яйцо оставалось неподвижным. Четверть часа было потрачено на бесплодные попытки сдвинуть его с места. В конце концов Николас снова направил ветроплав на яйцо, а не на руку.
– Нет, – Гвидион обхватил яйцо сухими старческими пальцами. – Помнишь, что ты сделал на реке? Помнишь, что чувствовал? Что думал? Вспомни все детали.
Николас зажмурился. Вот палка со свистом рассекает воздух, шумит ветер в кронах деревьев, плещет о пороги вода, холодные брызги оседают на коже. Надо двигаться, чтобы увернуться от атаки, но скорости не хватает. Удар, ещё удар, и сразу ним следующий, парировать который не получается. Внутренности напряжены в ожидании неизбежного. Отбить, отразить любым способом.
Он вытянул указательный палец. Яйцо снова взорвалось, брызнув в щёку.
– Вот! Не так уж сложно! – возликовал Гвидион.
Разглядывая перемазанные в желтке скорлупки, Николас приложил к лицу уже насквозь промокший платок. Риана снова очистила тумбу и поставила на неё новое яйцо.
– Теперь не сгущай силу в одной точке, а плавно растворяй её вокруг руки, – советовал наставник.
Уже с открытыми глазами Николас снова сосредоточился на воспоминаниях. Отбить, отразить, передвинуть. Мягким движением. Не точка, не удар, а лёгкий толчок по всей поверхности. Наконец, яйцо отползло от его руки на противоположный край тумбы. Николас утёр со лба пот.