Платформа начала спуск. Стальная конструкция медленно несла участников вниз, вдоль ровных бетонных стен. Иногда на них встречались свидетельства того, что бросившие вызов Лабиринту подчас передумывали в самый последний момент, но изменить что — либо уже были не в силах. Бетонный цилиндр шахты в нескольких местах был испещрен кровавыми отметинами. Люди хватались за стены шахты, впивались в них ногтями в бессильных попытках остановить свой спуск. Когда свет с поверхности уже почти перестал проникать в шахту, оставив участников в тревожной полутьме, на бетонной стене проявилась еле различимая надпись:
«Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям.
Был правдою мой Зодчий вдохновлён:
Я высшей силой, полнотой всезнанья
И первою любовью сотворён.
Древней меня лишь вечные созданья,
И с вечностью пребуду наравне.
Входящие, оставьте упованья.»
Глава 2. Часть 5. Нить Ариадны
Рифленая платформа продолжала опускаться, и Киллиан решил осмотреть людей, вступающих вместе с ним в Лабиринт. Пятеро из дюжины, лишенные каких — либо модификаций тела, были одеты в простые тряпки бедных жителей Кносса. Бегающий взгляд и бесноватые улыбки выдавали в них отсутствие желания проходить Лабиринт. Нет, они пришли сюда для другой, совсем определенной цели. Всегда есть люди, которые предпочитают борьбе с проблемами другой, куда более простой способ их решения.
Еще четверо участников стояли особняком и о чем — то тихо разговаривали, выделяя себя еще в одну группу. Эти четверо решили пройти Лабиринт вместе, надеясь не только на удачу и скорость, но и собственную подготовку. Двое из четверки имели модифицированные глаза, зрачки которых, уподобившись кошачьим, расширились и улавливали те крохи света, что долетали до платформы сверху. Вооружены эти двое были импульсниками, что, учитывая их приспособленность к ведению огня в темноте, было разумно. Двое других прихватили с собой легкие плазмометы и готовились дать отбой алиумам на ближней дистанции. Все четверо не обладали таким роскошным обмундированием, которым располагал Киллиан, они имели нечто большее — у них был план по преодолению Лабиринта и решимость воплотить его в жизнь. Черные костюмы, наподобие тех что носили военные на "Море", выдавали в них профессионалов.
Оставшиеся двое претендентов на дары Миноса стояли поодиночке. Каждый был занят своим делом. Первый, обтянутый мимикрирующим комбинезоном, изучал карту Лабиринта, прогоняя возможные варианты продвижения к поверхности. Второй же мужчина, с ног до головы закутанный в черный балахон, сидел у самого края платформы, затачивая и без того острый нож, скрестив ноги в позе лотоса. Его губы, чуть видневшиеся на фоне кустистой бороды, постоянно двигались. Мужчина что — то шептал, проводя по лезвию точильным камнем.
Странное занятие бородача привлекло внимание не только Киллина — четверо участников в военной одежде обернулись в его сторону. Один из мужчин тихо, словно с опаской, бросил:
— Флегиец… Чтоб его.
Киллиан поежится, от невесть откуда набежавшего холода. Вместе с ним в Лабиринт вступал представитель планеты, которая взращивала на своей обманчивой поверхности лучших убийц в людском космосе. Взращивала служителей жуткого культа. Хорошие убийцы пользовались взрывчаткой и устройствами дистанционного уничтожения жертвы. Лучшие предпочитали излучатели ближнего боя, и лишь флегийцы пользовались почти забытым видом оружия, которым владели в совершенстве. Эти сектанты любили нести свое "правосудие" ножами.
Флегиец начал подниматься с пола именно в тот момент, когда бетонный колодец завершился, и взгляду участников предстал обширный купол центральной части Лабиринта. Когда — то здесь находилась одна из центральных площадей города алиумов. Она почти не пострадала, лишь нарастив на себя бетонный саркофаг купола. Из глубины зала, почти скрытые тьмой, слабо разгоняемой лучами света, который лился откуда — то с невообразимой высоты, проступали очертания огромных статуй. Череда высеченных в камне исполинских фигур опоясывала собой шахту лифта, разместившуюся в самом центре зала. По меньшей мере полтора десятка статуй нависли над продолжавшими спуск участниками. Две из них можно было отчетливо разглядеть. Фигуры проступили из темноты, и зубы Сивара, резко сомкнувшись, заскрипели от натуги. Кулаки сжались. Скульптура алиума, в их изначальной форме амебоподобного существа, соседствовала с монументом корду. Огромный богомол раскинул в стороны свои верхние конечности, как будто насмехаясь над мемором. Напоминая тому о растоптанном Топазе.
Сивару жутко захотелось вырвать у одного из соседей импульсник и выпустить в статую весь заряд ружья, но винтовка уже нашла себе другую цель. Флегиец, собиравшийся первым спрыгнуть с платформы, которая не успела добраться до нижней точки своего маршрута каких — то полтора метра, получил в спину поток когерентного излучения. Выстрел импульсника без труда прожог его позвоночник и вышвырнул наружу ту часть внутренних органов сектанта, которая не закипела от буйства энергий. Лабиринт принял первое кровавое подношение. Флегиец рухнул.
— Мерф, какого хрена? — Один из вооруженных людей схватил автора выстрела за шиворот куртки.
— Прости, Клэй, что — то мне не очень хочется шляться по подземелью, кишащему этими драными оборотнями, и еще следить, как бы не получить нож в горло от этого психа… Ха, тоже мне, убийца великий. Кишки, как у всех…
Киллиан предпочел не дослушивать речь Мерфа, ведь и в его скромной персоне одному из четверки могло что — нибудь не понравиться и прыгнул с платформы, перекатившись в сторону. Тьма, окутывавшая большую часть зала, с радостью проглотила Сивара. Топазец прильнул к ближайшей стене. Силуэт мемор моментально растворился во мраке — комбинезон активировался. План действий все отчетливее вырисовывался в голове юноши, и наставления Айзека занимали в нем не самое важное место. Он решил действовать по — своему. Сивар активировал кибервставки, смену которых не так давно пережил, и воспользовался дополнительной возможностью, которую предоставлял модифицированный имплант. Средство погружения в кибер могло усиливать светочувствительность глаз, что позволило мемору чуть лучше видеть в царившем вокруг мраке.
Платформа наконец — то достигла дна шахты. Оставшиеся на ней участники стали спускаться к подножию огромных статуй. Обтянутый маскировочным комбинезоном "картограф" бросился в Лабиринт первым, видимо, так же как и Киллиан, посчитав хорошей идеей, убраться подальше от непредсказуемой четверки. Следом, как ни странно, последовал один из безумцев, которые решили спуститься в лоно старого города без спец обмундирования. Бритый почти налысо мужчина лишь раз обернулся, смерив оставшихся позади насмешливым взглядом, и скрылся во тьме. Четверка вооруженных кноссцев хотела было мерным шагом направилась к ближайшему входу в катакомбы, когда их заставил ускориться немыслимый ход оборванцев, которые и не думали уходить с платформы. Бросив свои тощие тела в драных тряпках на пол, они затянули мрачную молитву:
— Приди, о великий Тайрус, забери нашу плоть, забери наши души, — наперебой кричали мужчины, — пришли за нами детей своих, о великий. Пусть они пьют кровь нашу, пусть насытятся плотью рабов твоих новых. Даруй нам вход в загробное царство, даруй нам возможность пройти проверку. Мы чисты, о Тайрус, нас не страшат темные чертоги. Пусть твой отец отправит нас в лучший мир, ибо наш давно уже мертв и лишь не знает об этом…
Киллиан слушал крики безумцев, медленно продвигаясь ко входу в тоннель. Было в их надрывных воплях нечто, что заставляло к ним прислушаться. Нечто, что вплетали в свои слова обреченные на смерть. Нечто такое, что во все времена было страшнее любого оружия, страшнее любого монстра. Вопли безумцев заставляли кровь стынуть в жилах совсем не потому, что он видел их скорый конец. Речи обреченных были полны веры. Той безумной, слепой веры фанатиков, которая сжигала города и страны в давние времена. Веры, которая не щадила никого от мала до велика. Веры, которая красным заревом разгоралась везде, где человека угнетали и лишали свободы. Вот и здесь закованные в гроб из гипералмаза жители Ласта нашли выход и решение всех своих проблем в этой страной, ужасающей вере. Вере, что быстрая смерть дарует им новый, лучший мир.
Киллиан чертыхнулся и приказал себе собраться:
"Нашел время философствовать."
Сивар опомнился в самый подходящий момент — Мерф с приятелями уже углубились в недра Лабиринта и вот — вот должны были скрыться из поля зрения зазевавшегося топазца. Киллиан решил, что на определенном этапе будет следовать за ними. Как он справедливо полагал, четверо вооруженных человек, не таясь шествующих по логову алиумов, привлекут этих тварей быстрее, чем таящийся в их тени, да еще и укрытый мимикрирующим "щитом" одиночка. Все маршруты, выделенные на карте Лабиринта Айзеком, до определенного этапа совпадали. Сивар надеялся дойти до разветвления, следуя за отрядом, а уж дальше можно было действовать самостоятельно.
Мемор шел, практически вжимаясь в покрытую толстым слоем пыли стену, преследуя единственный источник света, едва разгонявший давившую на людей со всех сторон тьму. Четверка кноссцев включила фонари, закрепленные на оружии, и просвечивала все ближайшее пространство. Их «ведомому» приходилось держать дистанцию — если луч фонаря задержится на месте, где он стоит, никакой комбинезон уже не поможет. Мимикрирующая ткань не делала невидимкой.
Сивар уже было приспособился к ритму движения, который задала группа впереди, когда сзади, из не так давно покинутого зала, донеслись звуки, заставившие отряд кноссцев и их преследователя замереть. Радостные, преисполненные счастья крики фанатиков, разогнавшие тишину, воцарившуюся в Лабиринте после окончания их безумных призывов, сменили стократно усиленные эхом крики. Возбужденные вопли безумцев, встретившись с их воплощенными в жизнь грезами, переродились в предсмертные крики.
Киллиан попытался закрыть уши руками, но крик, немного затихнув, не отступал. Лишь когда последний из оборванцев наконец — то отправился в долгожданное путешествие к новому миру, Сивар смог разжать сдавившие череп пальцы. Вопли фанатиков сменил странный, чуждый человеку крик пировавших у подножия гигантских статуй монстров. Он не было похож на звериный вой или треск речи кордов, а скорее напоминал громкое шипение змей. Странный «голос» алиумов породил другой звук, заставивший Сивара повернуться в сторону вооруженного отряда. Мужчины побежали. Осторожность и рассудительность мгновенно испарились, стоило воплям последнего умершего при входе в Лабиринт стихнуть. И лишь секунду спустя Киллиан понял то, что бросившимся вперед мужчинам стало ясно сразу же: жертвы метаморфов мертвы, а значит, они — следующие… Они следующие будут держать ответ перед этими обретшими плоть демонами преисподней. «Дети» Тайруса уже взяли их след.
Киллиан бросился во мрак катакомб. Гнавшийся по пятам страх подстегивал лучше любых стимуляторов. Оторвавшийся было отряд вновь показался впереди. Плюнув на скрытность, мемор посмотрел на карту. Красная клякса его местоположения стремительно приближалась к развилке, где маршруты расходились. Именно там Сивар должен решить, сможет ли он воспользоваться советом Айзека и следовать по пути, который был отмечен на схеме подземелий зеленым, или все же ужас перед перспективой в одиночку противостоять Лабиринту возьмет над ним верх.
Решать не пришлось. Выбор за него сделали внутренности Мерфа, полетевшие во все стороны, стоило тому миновать середину зала и направиться в сторону тоннеля, который вел к самому короткому маршруту. Четверка кноссцев, подобно светлячкам, летящим к манящему свету, бежали к сияющей надежде — самому быстрому пути преодоления Лабиринта — и обожглись, напоровшись на лучи своих грез. Свет мечты сжег их, превратив в бордовые угли. Алиумы поджидали людей на потолке. Стоило первому из них преодолеть незримую "точку невозврата", как монстры, легко оторвавшись от бетонного свода, ринулись в атаку. Верткие и прочные, покрытые слизью ноги — щупальца оборотней стали раздирать внутренности несчастного Мерфа. Того самого Мерфа, что пролил первую кровь в городе алиумов. Монстр держался за тело жертвы четырьмя лапами. Две конечности раздирали кожу, а оставшейся парой охотник притягивал к своей пасти обнажившуюся плоть. Непропорционально маленькая, в сравнении с длинными «руками», голова метаморфа почти полностью зарылась в тело жертвы, чтобы вынырнуть оттуда с окровавленным ошметком в зубах.
Все это Киллиан увидел в свете фонарей двух мужчин, что шли позади своих угодивших в ловушку товарищей. На пару секунд они впали в оцепенение, покорно наблюдая, как тварь разрывает на части Мерфа, а потом принялись поливать охотника, а в придачу и своего обреченного друга, потоками излучения и плазмы. Темный свод подземелья рассветило несколько выстрелов. Верещащий комок ярости, состоявший из сплетенных воедино алиума и человека, катался по полу, затрудняя стрельбу, но один из сгустков ионизированного газа все же настиг пировавшую плотью тварь. Монстр, лишившись половины головы, и не думал издыхать, а, орудуя оставшимися конечностями, попытался сбежать. Стрелки выпустили в его сторону еще несколько выстрелов. Члены поредевшего отряда и таившийся во тьме Сивар застыли, игнорируя крики ещё одного несчастного, попавшего в лапы второго оборотня. Три пары глаз были направлены на сгусток биомассы, оставшийся на месте алиума. Они ждали, не обращая внимания на вопли человека, все ещё бьющегося за свою жизнь.
"А вдруг, он и это сможет пережить и соберет себя из этих ошметок? Может, только контроллер формы позволяет легко их убить?" — Мысль звенела в голове Киллиана. Лоб покрылся испариной. Айзек, убивший девчонку — оборотня, больше не казался воплощением зла. Реальность доказывала правоту Эпоса.
Протоплазма осталась неподвижна, и Сивар облегченно выдохнул — этих тварей можно было убить. Кноссцы, пришедшие к тому же выводу, принялись отбивать у второго монстра своего все — еще бьющегося за жизнь товарища, когда со стороны хода, из которого в зал попали люди, послышался скрежет. Казалось, будто десятки ножей пытались распилить гранитную глыбу. Портативный фонарь, предусмотрительно припасенный Райбергом, вынырнул из набедренного кармана и осветил свод тоннеля. Еще пять оборотней, цепляясь за малейшие неровности хода своими проворными лапами, начинали обходить добивавших алиума мужчин со всех сторон. Киллиан, только что видевший бывших хозяев Ласта в деле, секунду помешкал, а потом бросился во тьму спасительного тоннеля. И все, чем он мог помочь обреченным кноссцам, все, на что хватило его смелости, так это на секунду остановиться и что есть силы крикнуть:
— Сзади…
***
Шипение монстров, крики людей, выстрелы импульсника и плазмомета слились в один беспокойный гвалт и начали теряться в темноте где — то за его спиной. Он не мог и не смел обернуться. Он не хотел думать о тех, кому мог бы помочь, тех, с кем мог бы встать спиной к спине и попытаться отбить атаку проклятых тварей. Лишь изредка Киллиан зажигал на руке карту, чтобы свериться с маршрутом. Ему не нужен был свет. Свет мог предать, свет мог выдать его охотникам. Мемор стал осязанием. Одну руку он выставил вперед, а второй держался за стену справа, продолжая продираться в недра Лабиринта. Он бежал от смерти, он бежал от страха, он бежал от самого себя, не рискнувшего дать отпор тварям, которых человечество уже однажды сокрушило… Трусливые мысли стонали в его голове, растирая в порошок позывы совести:
«Я не мог помочь, не мог, не мог… Я должен пройти, должен. Здесь каждый за себя. Айзек сказал, что никому нельзя доверять», — пытаясь скинуть часть чувства вины на Эпоса, он продолжал свой слепой забег, когда тоннель, практически идеально ровный на всем своем протяжении, предательски изменил форму. Что — то попалось под ноги, и он кубарем полетел вперед. Вместо глухого удара об пол, аккомпанементом падению стал звонкий всплеск. Тоннель начал уходить под воду.
"Половина дистанции позади."
Свет зажженного фонаря резанул глаза. Препятствие, подставившее мемору подножку, неохотно показалось из тьмы: месиво из человеческих внутренностей и обрывков мимикрирующего комбинезона заставило его дернуться, как от удара током. Фонарь выскользнул из трясущихся рук и полетел в воду, почти дотянувшуюся до его щиколоток. Мемор чертыхнулся и вспомнил о другом имевшемся у него источнике света — плазменных перчатках. Сивар решил опробовать хваленое Айзеком оружие и заставил вспыхнуть над своими ладонями с десяток крохотных сопл. И вновь свет разогнал тьму, оставив лишь один участок мрака нетронутым. Чернильное тело алиума никак не желало развоплощаться, сколько бы Сивар не моргал. Метаморф украдкой перебирался через растерзанного "картографа", направляясь в сторону новой жертвы.