Слуги перебросили сходни на борт ладьи, и первая пара уже ступила на них, когда по тропинке сбежала молодая женщина — одна из помощниц леди Аннирель.
— Привела! — воскликнула она. — Посмотрите, кого я привела!
Юноши и девушки обернулись. Узнав подходившего Лейра, многие заулыбались. Все успели оценить его игру во время пира. Артист почтительно поклонился публике, но не спешил приближаться к молодым лордам. Лишь когда последняя пара взошла на борт, он легко, в два прыжка, одолел сходни и с любопытством огляделся, ища место.
Внутри ладьи были закреплены широкие удобные скамьи — ближе к корме шире и выше, а дальше ниже и меньше. Отдельно на самой корме, возле рулевого колеса, было поставлено кресло, и на носу, изогнутом, как лебединая шея, имелось еще одно сидение. В рулевое весло был вделан крупный огранённый кристалл причудливой формы. В нём была заключена магия, с помощью которой даже в одиночку, прикасаясь к некоторым граням, как к струнам арфы, можно было управлять судном и даже ставить и убирать парус.
Все места были заняты — роль рулевого занял один из старших рыцарей, на носу устроилась леди-распорядительница. Юноши и девушки расселись на скамьях вдоль бортов, оставив два места повыше для самого наследника и его невесты. Четверо из восьми сопровождавших рыцарей заняли места вдоль бортов, готовые отталкиваться шестами, если вдруг встретится неожиданное препятствие. Лейру ничего не оставалось, как встать к мачте.
Над его головой от лёгкого прикосновения к кристаллу с мягким шелестом, словно настоящее лебединое крыло, развернулся парус. Шесты упёрлись в причал. Оставшиеся на берегу охранники помогли ладье отчалить и, повинуясь магии и утреннему тихому ветерку, она заскользила по озеру прочь от берега.
— Играй! — негромко сказала леди-распорядительница.
Лейр кивнул, поднял виолу и, поколебавшись пару мгновений, коснулся смычком струн. Тихая мелодия полилась над просыпающимся озером, такая нежная и лёгкая, что сами собой смолкли разговоры, и дальше плавание протекало почти в полном молчании.
И лишь Рави не был очарован игрой музыканта. Он почти не сводил с него глаз, мучительно пытаясь вспомнить, видел ли когда-нибудь этого артиста раньше. По всему выходило, что видел. Но где и когда?
Соэль была так встревожена уходом Лейра, что чуть было не бросилась за ним по пятам.
— Куда ты, глупенькая? — мать взяла её под руку.
— Я боюсь, — призналась девушка.
— Чего?
— Но ведь он там один и… ты разве не помнишь?
— Помню, — кивнула Ниэль. — Но стараюсь об этом не думать. Будем молиться Покровителям, что всё обойдётся. Идём.
— Ты зря волнуешься, девочка моя, — с другой стороны подошла матушка Ханирель, которая, хоть и не выступала, как молодёжь, но вдоволь набродилась по залу, гадая по руке и предсказывая, кто из девушек в ближайшее время встретит своего суженого, а кому суждено расстаться с любимым навсегда. За удачные прогнозы её нередко награждали украшениями и безделушками, и сейчас бывшая актриса не без гордости продемонстрировала десяток перстней, колец и даже три сережки, а также маленький кулончик и жемчужную пуговицу. Один перстень гадалка надела внучке на палец и перевернула её руку ладонью вверх:
— Я уже говорила, что ты проживёшь долгую жизнь. У тебя в судьбе будет много резких изменений в судьбе, но ни вдовство, ни ранняя смерть тебе не грозят. И у твоего Лейра тоже очень длинная линия жизни. Хоть он трижды будет находиться на грани жизни и смерти, но умрёт еще очень и очень не скоро.
— Трижды? — ахнула Соэль.
— Один раз уже был, когда мы его вынули из петли, — ответила матушка Ханирель. — А два других не столь значительны. Может быть, ему придётся с кем-то сражаться, и он выйдет победителем из поединка. Или случится какая-то катастрофа, которую он благополучно переживёт. Или его поразит болезнь… Во всяком случае, ему не судьба умереть этой ночью. Более того, все три смертельных случая произойдут или произошли отнюдь не на рассвете.
За разговором артисты дошли до той части замка, где им выделили комнаты для проживания. Как всегда, в них селились по двое-трое. Таша с Дарреном и детьми — в одной, мастер Боар с женой — в другой, матушка Ханирель с Раэной и Соэль — в третьей, а все холостые мужчины труппы — в четвертой. Сейчас из артистов на месте была только Таша — альфара и её дети исподтишка подсматривали за праздником в щёлочку, но потом осторожная мать увела детей спать, несмотря на капризы и протесты. Она и сейчас, услышав шаги и голоса в коридоре, высунула нос в щелку:
— Тс-с! Калоник только что уснул!
Пропуская вперед женщин, артисты разошлись по комнатам. Кайр и Янсор, соперничавшие с некоторых пор за внимание Раэны, одновременно, пихая друг друга локтями, распахнули перед нею двери. Арфистка сделала шаг и…
Отчаянный визг заставил всех подпрыгнуть от неожиданности. Перепуганная Таша выскочила в коридор, а мужчины, наоборот, рванулись в комнату, спеша выяснить, что или кто так напугал девушку.
Разбуженная воплем причина испуга села на постели:
— Вы?
— Т-Тиар? — вытаращила глаза Раэна.
— Я, — юноша выпрямился на постели, где прилёг, свесив ноги, прямо в одежде. — Извините, если…
— Тиар! — воскликнула Раэна. — Ты здесь?
Её возглас подхватили. Сон был забыт, усталость как рукой сняло. Толкаясь и переговариваясь, артисты набились в комнату девушек. Расталкивая всех локтями, вперед прорвался мастер Боар и горячо стиснул приёмного сына в объятиях.
— Сынок!
Ниэль кинулась к ним, отталкивая мужа:
— Мальчик мой!
— Мама…
Артисты окружили своего бывшего товарища, тормошили, жали руки, обнимали. Соэль и Тайн висели на названном брате, Раэна плакала от восторга. Калоник и Нюша, которые не могли пропустить такое событие, выбрались из постели и путались у всех под ногами. Янсор просто пожал другу руку и несколько раз шутливо пихнул в бок.
— Ты вернулся? Но как? Откуда? — со всех сторон раздавались голоса. — Что случилось? Ты нам всё расскажешь? Как ты там жил?
— Простите меня, — юноша опасался смотреть друзьям в глаза. — Конечно, понимаю, что не должен был тут появляться, но… просто я… в общем, мне сейчас некуда пойти и…
— Погоди-погоди, — глава труппы присел на край постели, обнимая его за плечи. Тайн устроился с другой стороны, не спуская с Тиара глаз. Соэль по-простому опустилась на колени, обнимая брата за ноги. — У тебя произошла размолвка с отцом?
— Ну, — юноша отвел взгляд, — не совсем размолвка, но… В общем, он меня прогнал.
Когда напуганные слуги прибежали в зимний сад, Винирель еще дышала. Густой кустарник, увитый к тому же плющом, карабкавшимся на стену из-за недостатка места, смягчил её падение и спас девушке жизнь. Но целительница, осмотревшая её, не спешила радоваться. Под руководством волшебницы девушку перенесли в её покои, и Видящая занялась исцелением. Двери были плотно закрыты, оставив родных мучиться от неизвестности.
Лиллирель сердито теребила в руках лист от злополучного плюща. Она должна была предвидеть такую возможность! Если бы не эти растения, девчонка бы разбилась насмерть при падении. И сейчас над нею хлопотала бы не целительница, а плакальщицы, обряжавшие тело для погребения. Надо было не торопиться. Теперь она может остаться жива и будет защищать брата. Впрочем, оставался небольшой шанс…
Торопясь опередить события, она приблизилась к мужу. Лорд Варадар вздрогнул при ее появлении:
— Что вам угодно, леди?
— Я очень волнуюсь, — промолвила она. — Бедная Винирель! Судьба была к ней несправедлива… Она отняла у нее все — родную мать, здоровье, не дала красоты и сил. А теперь забирает и жизнь…
— Замолчите! Моя дочь ещё…
— Ваша дочь, хотите вы сказать, ещё и нашла брата… весьма ненадолго, — как ни в чём не бывало, продолжала Лиллирель. — Наследника вашего имени и титула…
— Да, — лорд невольно бросил взгляд на дверь, через которую несколько минут назад вышел Тириар.
— И сама перестала быть наследницей…
— К чему вы клоните?
— Только одно — ваш приёмный сын…
— Тириар мне родной! По крови! — встрепенулся старый лорд. — Видящая это доказала! Это также верно, как то, что у вас пока нет детей и вы не понимаете родительской любви!
— Да, но я пока еще понимаю, в чём состоит долг жены по отношению к мужу, — она прикусила губу, сообразив, что как раз про долг, которым она пренебрегает, супруг ей напоминал то и дело. — Если Покровители пока не дали нам детей, то это не моя вина. Во всяком случае, не только моя! Я бы сумела родить вам другого сына, не такого, как этот!
— Чем вам не нравится Тириар?
— Тем, что он — полукровка. А такие особи всегда наследуют дурные наклонности. До встречи с вами он вёл жизнь бродяги без рода и племени. Спал под открытым небом, ел не досыта, мерз и мок. Сейчас он попал в роскошь и уют. И, как знать, не расцвели ли в его душе ростки зависти и жадности?
— Вы о чём?
— О том, что всё это странно. Ведь ему придётся делить богатства с сестрой.
— И что? Я достаточно богат, чтобы ни один из моих детей не чувствовал себя обделенным.
— Да, но куда как приятнее не делить наследство, а взять всё одному!
— Что?
— Я тут подумала, — Лиллирель опустила глаза, скромно сцепила руки. — Ваша дочь, милорд, и её брат находились в комнате одни. Кто знает, что там произошло на самом деле?
Лорд Варадар не слишком-то верил словам молодой жены — ведь это была, по сути, совсем чужая ему женщина. Но промолчать и сделать вид, что ничего не было? Взгляд его упал на Тириара. Неслышно вернувшийся, он подпирал стену в дальнем углу, ссутулившись и, казалось, полностью ушёл в свои мысли. Но встрепенулся, когда отец его окликнул:
— Да, милорд?
— Подойди сюда, — кивнул лорд Варадар. Лиллирель поспешила ретироваться, чтобы её никто не заподозрил. — Ты был при том, как твоя сестра выпала из окна?
— Да, — вздохнул юноша.
— Как такое могло случиться?
— Она захотела открыть окно. Встала коленями на подоконник, толкнула раму и…та оказалась не закреплена и вылетела из стены. Я кинулся, хотел подхватить, но опоздал. Простите!
Его покаянный вид должен был растрогать отца, но не сейчас.
— Где же ты был, когда она…
— Сидел. Там, на скамье в комнате. Винирель показалось, что в комнате душно после берега реки, и она решила открыть окно.
— Почему это сделала она, а не ты?
— Мне показалось, что… мне было нормально, а ей, наверное, после многих месяцев взаперти…
— Почему ты позволил ей это сделать, а не сам открыл окно?
— Потому, что она этого хотела. Я ничего не делал, клянусь!
Лиллирель, отвернувшись, тихо улыбалась. Этот парень вёл себя так, словно был виноват. Он оправдывался перед отцом, чего не должен был делать, если бы действительно оказался ни при чем. Этого будет достаточно, чтобы гордый лорд начал подозревать сына в преступлении. Он столько лет жил, дорожа одной только Винирель, как главной наследницей. И так скоро забыть про девушку и переключить всю любовь на внезапно свалившегося на него внебрачного сына просто не мог. Девушка была ему роднее и ближе. На этом и строился расчет Лиллирель.
Продолжению разговора помешало появление Видящей. Волшебница спустилась по винтовой лестнице так тихо, что её заметили лишь после того, как она тихо кашлянула, привлекая всеобщее внимание.
— Матушка? Госпожа? — родственники кинулись к ней. — Что? Как?
— Скажите мне правду, — лорд Варадар прикоснулся к руке целительницы. — Винирель… она…
— Она пока жива, — волшебница отдёрнула руку, пряча ладонь за спину. — Пока жива, но… Она очень плоха.
— Что с нею?
Опираясь на посох, как на костыль, Видящая пересекла комнату, присела на лавку у окна. Жестом дала понять, чтобы ей принесли воды. Пока Тириар бегал за кувшином, не доверяя слугам — ему нужно было в бешеном беге выплеснуть внутреннее напряжение, — пока волшебница пила маленькими глотками, остальные стояли и ждали. К лорду и его жене присоединились слуги, а также девушки и пажи, с которыми Винирель только что гуляла по берегу реки. Всем было интересно, все переживали, что будет дальше.
Наконец, напившись, Видящая кивнула головой:
— Да, ваша дочь жива, милорд. Но надежды очень мало.
— Она умрёт? — лорд Варадар присел на лавку.
— Я еще не знаю. Через несколько дней должно быть известно всё. Пока девушка находится между жизнью и смертью. Я дала ей немного сил, но справится ли хрупкий организм или нет — не знаю. Через трое суток могу дать ответ. Если она протянет эти три дня, будет шанс, что она однажды придет в себя. И если она придёт в себя, еще неизвестно, сможет ли она вести нормальную жизнь.
— Что вы говорите, матушка?
— У леди Винирель сломана спина. Если она выживет, она может навсегда остаться калекой, прикованной к постели.
Тириар тихо ахнул. Для него, акробата, не было ничего страшнее, чем полная неподвижность. Можно лишиться руки или ноги, глаза или уха, потерять память или зрение — но всё равно найти своё место в жизни. Но утратить возможность двигаться?
— Это невозможно! — вырвалось у него.
— Почему? — строго спросила волшебница.
— Это неправильно. Так не должно быть. Я не верю!
— И, тем не менее, это та правда, которую вам придётся принять, — вздохнула Видящая и встала. — Я провела возле её изголовья несколько часов. Сейчас мне надо собрать кое-какие травы, перебрать эликсиры и освежить в памяти нужные заклинания. Пусть кто-нибудь побудет возле девочки до моего возвращения.
— Могу и я, — промолвила Лиллирель прежде, чем кто-либо успел сказать хоть слово.
Целительница кивнула, встала и направилась прочь. Пока мужчины смотрели ей вслед, леди тихо стала подниматься по ступеням.
Войдя в комнату, она приблизилась к постели, на которой лежала больная девушка. Бледное до синевы лицо Винирель, запавшие виски, круги под глазами не оставляли сомнений — дни её сочтены. Дыхание было таким лёгким, что пришлось нагнуться, дабы уловить тихий вздох.
— Ты умрёшь, — прошептала Лиллирель. — Если не сделаешь этого сама, в течение трёх суток, мне придётся придумать, как тебя убить. Будь хорошей девочкой, не заставляй меня становиться убийцей!
Ум женщины лихорадочно работал, перебирая все варианты. Самым простым и лёгким была бы смерть Винирель в ближайшее время. Она сумеет убедить убитого горем отца, что Тириар виновен в её смерти. Но как это доказать? На простые уговоры муж не ведётся. Значит, нужна помощь. Но согласится ли Видящая? Впрочем, кажется, у неё есть то, что заинтересует волшебницу. Как-никак, Лиллирель жила на свете не первый день и прекрасно знала, каким спросом пользуются мальчики-полукровки. У одного из её братьев родился сын с чёрными волосами. В остальном он был настоящим эльфёнком, но приглашенная волшебница нашла, что он полукровка. Родителей от имени Ордена обязали воспитывать малыша до определённого возраста, дабы потом отдать туда на воспитание. По этой же причине целительницы ратовали за полный запрет абортов — а вдруг беременность закончится рождением полукровки? А юный Тириар как раз такой…
Она еле дождалась возвращения волшебницы, но несколько минут колебалась, не зная, как начать разговор.
— Я могу вам помочь? — наконец спросила она.
— Сомневаюсь, — целительница ловко перебирала пузырьки с эликсирами, рассматривала на свет, нюхала, делала пассы руками. — В вас нет ни капли магии, миледи. Тут нужна еще одна моя сестра…
— Или хороший медиум?
— Ну, в общем-то…Что? — волшебница опустила руки. — Какой медиум?
— Полукровка. Если не ошибаюсь, мой пасынок Тириар как раз такой, как вам нужен!
— Да уж, — Видящая вздохнула. — Его потенциал довольно велик. Не уровень гениальности, но всё же… Один из самых сильных умов, с которыми мне приходилось иметь дело. Наверное, это объясняется его возрастом — часто тестирование проводится на мальчиках, не достигших полового созревания. А в этом случае показатели всегда ниже. Но лорд Варадар строго-настрого запретил использовать его наследника…