С тех пор они с мамой стали друзьями. Йон старался почаще приходить в больничное крыло, но все должно было быть тайно, поэтому их встречи были совсем нерегулярными.
Госпожа Лиза разрешила называть ее просто по имени. Мальчик боялся, что она захочет, чтобы он называл ее мамой, но ничего такого не было. Хотя про себя он давно именовал ее именно так. Это было странно и захватывающе. Это был самый большой на свете секрет, который он скрывал даже от Доры.
– Ты стал слишком задумчивым последнее время, – укоряла подруга. – Может, лучше сыграем во что-нибудь?
Дора просто обожала трехмерные игры.
Когда она выигрывала очередной раунд у голограммного стола, ее раскосые карие глаза светились счастьем победы. Длинные черные ресницы вздрагивали, и она весело подмигивала побежденному сопернику. Йон не любил проигрывать, но с трекболом и джойстиком Дора управлялась лучше, чем кто-либо еще в их классе. Девочка была сущим чертенком. Смуглая, подвижная, очень худенькая, несмотря на прописанное ей усиленное питание, Дора была главным инициатором всяческих развлечений в компании, состоящей из них двоих.
Но главной особенностью Доры было то, что она обожала петь. Она боготворила музыку и мечтала когда-нибудь сама стать певицей.
Йон любил наблюдать за ней в минуты, когда девочка, забыв обо всем на свете, тихо напевала какую-нибудь красивую мелодию. Она пела только в одиночестве, или когда он находился рядом. И это было ниточкой, связывающей их двоих. Это было то, что делало их дружбу настоящей.
А потом пришли они.
Однажды утром, когда Йон вошел в класс, он увидел, что на задней парте сидит необычный гость. Он внимательно посматривал на входящих ястребиным взглядом из-под густых черных бровей. Впалые щеки и бледность его лица резко контрастировали с забранными в тугой хвост волосами цвета воронова крыла. Длинный прямой нос придавал лицу надменное выражение. Мужчина поймал взгляд Йона, и мальчик тут же отвел глаза. Спохватившись, он тут же посмотрел обратно и выпалил:
– Здравствуйте, господин инспектор.
Инспектор на приветствие не отреагировал, насмешливо поглядывая на растерявшегося мальчика. Йону ничего другого не оставалось, как пройти на свое место. Он достал свой гаджет и положил его на парту. На зеркальной поверхности стола тут же отразился электронный учебник к первому уроку. Йон усердно принялся листать его, пытаясь отвлечься. Ему казалось, что инспектор все еще смотрит на него, но обернуться, чтобы подтвердить свои опасения, было страшно.
– Привет! – за соседнюю парту плюхнулась Дора, тяжело дыша. – Я уж думала, что опоздаю…
– Проспала? – мальчик был рад возможности переключиться на что-нибудь.
– Нет, просто мне с утра позвонили из лицея при консерватории… Я тебе рассказывала про него.
– Это же здорово! – искренне порадовался Йон за подругу. – Дора, ты молодец! Они возьмут тебя на классическое отделение?
Улыбка девочки дрогнула и померкла.
– На классическое я не прошла… Но они сказали, что у них сейчас появилось место на отделении по вокализации. Но думать надо быстро. Туда они отбирают уже с третьего года обучения, а мы сейчас на шестом.
– Подожди… – Йон ощутил, как краска отхлынула от его лица. – Но ведь там же… Тебе придется для этого делать операцию… Дора… – мальчик глубоко вздохнул, чувствуя, как к горлу подступает ком.
– Я так решила, – девочка упрямо дернула головой. – Это моя мечта. Я должна идти за ней. Это сделает меня счастливой.
Йон с шумом выдохнул, пытаясь сдержать рвущийся наружу словесный поток.
– Дора, ты действительно мечтала об этом?!
Девочка округлила глаза от удивления, непонимающе поглядывая на друга. Она хотела что-то ответить, но потом быстро оглянулась назад и кивнула Йону в направлении своего взгляда.
Мальчик, крепко сжимая кулаки от переполнявших его эмоций, повернулся вслед за ней.
Своими ястребиными глазами за ним наблюдал инспектор Канцелярии. На несколько секунд их взгляды встретились. Мужчина медленно покачал головой из стороны в сторону, словно делая предупреждение. Нарушение права другого человека на свободу самоопределения было одним из самых распространенных правонарушений, за которые карали инспекторы.
Несколько секунд в душе Йона инстинкт самосохранения сражался с бунтарством. Но сигнал, возвестивший о начале урока, мгновенно остановил внутреннюю схватку. Мальчик порвал зрительный контакт и повернулся назад к учебнику. После уроков Йон обязательно поговорит с Дорой еще.
В кабинет, размеренно щелкая каблуками, вошел учитель. Господин Александр встал за кафедру.
– Добрый день, ученики.
Дети, как по команде, встали со своих мест и вытянулись по струнке.
– Как вы уже успели заметить, сегодня у нас на занятиях будет присутствовать гость. Дети, позвольте вам представить господина инспектора нашей многоуважаемой Канцелярии внутренних дел. В настоящий момент в Канцелярии проводится набор курсантов. Инспекторы присутствуют на уроках в школах всей страны для выявления талантливых и умных учеников. Именно от мнения инспектора Велора в настоящий момент зависит, окажетесь ли вы в числе тех счастливчиков, которые попадут в число претендентов на отбор.
Йон еле сдержался, чтобы не ухмыльнуться. После сегодняшнего предупреждения он наверняка попал в «черный список». От этой мыли неожиданно стало неприятно. Уязвленное самолюбие не желало быть проигравшим. Он лучший в этом классе, и уступать кому-то свое законное место мальчик не собирался.
Учитель тем временем перешел к теме урока. Сегодня они изучали классику второй половины ХХ века. На повестке дня была книга «Левая рука тьмы» Урсуллы Ле Гуин.
– Это произведение является одной из первых попыток нарисовать общество, не привязанное к дуализму мужского и женского начал. Цельное по своей природе, не лишенное выбора пола.
В нашем обществе социальный прогресс с каждым годом все больше стирает границы между «мужским» и «женским». Совместное обучение и работа изменяют представления о мужских и женских гендерных ролях, казавшиеся раньше «естественными» различия становятся очевидными пережитками. Культура по Ле Гуин – это воплощение мечты о равенстве и высшей степени свободы выбора… – господин Александр мечтательно закрыл глаза, увлекшись своей любимой темой.
– Лисса? – Учитель заметил поднятию в верх руку. – У тебя есть дополнения?
– Я считаю, что основная мыль произведения в том, что традиционные гендерные роли сдерживают развитие цивилизации. Когда люди сочетают в себе мужские и женские качества, жизнь богаче и насыщеннее. Больше возможностей для реализации.
– Молодец, Лисса! – улыбнулся учитель. – Великолепное замечание.
Девочка улыбнулась, откинув назад свои рыжие волосы. Весь ее вид выражал самодовольство. Мальчик закатил глаза и шумно выдохнул.
– Йон? У тебя есть, что добавить? – учитель внимательно посмотрел на него, призывая к ответу.
Мальчик нехотя поднялся со своего места.
– Небольшая ремарка. Если бы Лисса внимательно читала книгу, она бы заметила, что жители описываемого Ле Гуин общества, вроде бы целостные, ничего полезного с этого не имеют. Они неспособны смотреть дальше носа. Застряли между монархией и бюрократией. Наблюдается тотальное снижение инициативности и социальной активности. Люди цельные по своей сути безразличны к тому, что происходит вокруг.
– То есть ты считаешь, что разделение социальных ролей есть благо? – удивленно произнес учитель.
По классу пронесся смешок. Йон выругался про себя на бестолкового преподавателя, который извращает его слова. Он просто анализировал текст книги, а не высказывался против устоев их общества в присутствии инквизитора в лице инспектора Канцелярии. Господин Велор наверняка сейчас очень внимательно следит за ним. Не хватало еще, чтобы посчитали, что он один из несогласных!
– Я лишь говорил о ситуации, описанной автором. Люди в книге обладают обоими полами сразу. При этом часть времени они вообще бесполые. А с бесполыми существами у меня больше ассоциируются пчелы и муравьи. И потом, главная тема книги, на мой взгляд, – это взаимопонимание между чуждыми народами и расами.
На некоторое время в кабинете воцарилось молчание. Ученики ждали реакции учителя, а Господин Александр неотрывно наблюдал за инспектором. Спустя несколько секунд с задней парты наконец раздалось одобрительное хмыканье.
Учитель сразу же кивнул Йону, разрешая сесть на место.
– Да, да.. Именно служение человечеству и прославляет Урсула Ле Гуин…
Остаток урока мальчик усиленно старался не привлекать к себе внимания. Выскочка Лисса ответила еще несколько раз, выдавая бестолковые патриотичные фразы. Видимо, решила сорвать банк. Ну, по крайней мере, если ее заберут в Канцелярию, то Йон ее больше не увидит.
После литературы начался урок по основам религий. Йону он особенно нравился. Раньше религию за детей выбирали их родители. Это приводило к трагическим последствиям. Сейчас детям рассказывали обо всех религиях сразу. Каждый мог выбрать то, что ему больше всего нравится. Но выбирать что-то одно было не обязательно. Все религии по своей сути говорили об одном и том же. Есть жизнь, есть смерть. Есть верховный бог. Есть боги рангом поменьше. Иногда верховный бог объявлялся единственным, а все остальные заменялись святыми, пророками и прочими служителями. Религии говорили о том, что если будешь вести себя правильно, то будешь жить после смерти, и жить хорошо. Или станешь кем-нибудь еще. Различия сводились в основном к тому, как правильно славить верховного бога, а также к тому, что и когда бог разрешает есть. Хотя были, конечно, и весьма противоречивые учения, вроде пастафрианства, где вообще считали, что все божественные взаимосвязи не зависят от каких-либо причин. Десятилетнему мальчику все это казалось смешным и жутко забавным. Факты и детали смешивались, и поскольку учитель по данному предмету был не так строг, как тот же Господин Александр, Йон и не стремился хоть как-то уложить все по полкам в своей голове. Это все было далеким и нереальным. Как сказки. Вот инспектор Велор в черном пиджаке на красной рубашке, застегнутой на все пуговицы, был реальным. Дора была реальна. Даже президент с Верховным Канцлером были реальными. В отличие от них, все религии мира, наперебой твердившие разными голосами прописные истины, были далекими и эфемерными.
После религиоведения мальчик выскочил из-за парты и, потянув Дору за руку, шепнул ей:
– Через пять минут во внутреннем дворе.
Внутренний двор был небольшим круглым помещением в центре школы. В середине стоял маленький фонтанчик с золотыми рыбками, а на апельсиновых деревьях сидели волнистые попугайчики. Йон всегда думал, что их посадили сюда затем, чтобы они запоминали и пересказывали учителям разговоры учеников.
Сад был как всегда пуст во время уроков.
– Зачем ты позвал меня? – Дора вошла почти сразу после него.
– Когда ты намерена сообщить в консерваторию о своем согласии?
– Ох, Йон, это не может подождать до вечера? Мы можем опоздать на методы моделирования.
– Я не могу ни о чем другом думать. Ты выбила меня из колеи своим заявлением.
– О, да… Лисса просто звездит сегодня, а ты даже ни разу руку не поднял. Не стоит из-за меня портить свое будущее. Все-таки инспектор в классе.
– Не меняй тему.
– Хорошо. Я намерена сообщить им сегодня.
– Уже сегодня? – Йон растерянно посмотрел на плещущихся рыбок. Сверкающие сгустки золота беззаботно кружили в воде. – Ты ведь знаешь об операции? Если ты идешь на вокализацию, то тебе делают операцию на связках. Ты будешь божественно петь. Но ты не сможешь больше говорить.
Дора закатила глаза, с шумом выдохнув:
– Давай смотреть правде в глаза. Таланта у меня нет. Так почему же тогда мне не воспользоваться чудесами хирургии, чтобы добиться желаемого? Сейчас я могу говорить, но не могу петь, и что? Разве я счастлива?
– А разве нет? – Йон в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и положил руку на плечо девочке. – И мне безумно нравится, как ты поешь.
Дора раздраженно смахнула его ладонь и отвернулась.
– Я хочу петь не только для тебя, – когда девочка повернулась, в ее глазах блестели слезы. – Ты неправильно меня уговариваешь.
– А как надо?
– Если бы ты сказал, что будешь скучать по мне, что не хочешь, чтобы мы стали видеться реже, это было бы куда более мило.
Дора улыбнулась ему, подошла ближе и положила его руку обратно себе на плечо.
– Необязательно иметь возможность говорить, чтобы дружить, ведь так? Я буду писать тебе письма и посылать записи своих песен.
– Только они уже будут не только для меня.
– Пока я еще могу говорить, я скажу только тебе.
– Что?
– Ну, каждый должен сказать это хоть раз, – хихикнула Дора. – Было бы обидно не воспользоваться случаем.
– О чем ты?..
Девочка наклонилась к самому уху Йона и, обжигая своим дыханием, прошептала:
– Я люблю тебя.
Затем она прижала указательный палец к его губам.
– Не отвечай сейчас, ладно? Пусть это будет авансом, – снова хихикнула девочка и весело подмигнула ему.
Развернувшись на каблуках, она выбежала из дворика. Попугайчики на ветках встрепенулись и вспорхнули вверх. Йон пытался сдержать бешено колотящееся сердце. Она его любит. От этого хотелось кричать. Уголки губ сами собой тянулись вверх. Ни о каких методах моделирования не могло быть и речи.
Нужно было с кем-то разделить свою радость. Устав бороться с улыбкой, Йон вышел из садика, зашагав в сторону больничного крыла. Он торопился к маме.
Глава 2
Руки в наручниках сильно затекли, но повязку с глаз сняли – уже хорошо. Йон, щурясь от белого медицинского света гудящих ламп, с пренебрежительной улыбкой осматривался на новом месте. Юноша был сильно удивлен выдержке мятежников – или, точнее, отсутствию таковой. Если бы он хотел добиться чего-то от узника, то оставил бы того одного без еды и воды дней хотя бы на пять-шесть. Чтобы заключенный впал в отчаяние, думая, что про него помнят лишь крысы.
При воспоминании о мерзких животных он поморщился. Когда Йон был в камере, он давал этим тварям подобраться поближе, а затем захватывал и давил цепями, слушая противный предсмертный визг и хруст позвонков. Это было отличное развлечение, но продлилось оно недолго. Лидер несогласных пришел за ним даже слишком рано. Он воззвал к совести и раскаянию. Плохо же этот генерал знает инспекторов Канцелярии внутренних дел, или Канцелярии Счастья, как еще называют её в народе. Особенно популярно это название было в среде несогласных, правда, у них оно употреблялось исключительно с сарказмом. Впрочем, самих инспекторов это не волновало.
Сейчас Йон находился в светлом просторном помещении приторно-стерильного медицинского блока. По сравнению с лабораториями Канцелярии, местное оборудование устарело почти на век и напоминало изображения из учебников истории.
Несмотря на архаичность обстановки, больший интерес для Йона представляла сидящая напротив девушка в застиранном белом халате. Темные, почти черные волосы, выразительные брови и карие глаза в обрамлении густых ресниц. Впервые взглянув на нее, он подумал о том, что, может быть, зря недооценил старого генерала. Должно быть, тот хорошо изучили информацию о нем, раз подсунул ему девицу, полностью соответствующую его вкусу.
Затем Йон присмотрелся к ней более критично. Кожа девушки была бледной, почти прозрачной, хотя это, в общем, логично, ведь, насколько юноша понял, они сейчас прятались где-то в южных пещерах. Вряд ли девица часто бывала на поверхности. Йону же всегда нравились смуглые девушки. Рядом с такими чувствовалось биение самой жизни. А о какой жизни может идти речь, если с тобой полупрозрачное привидение?
– Если ваш генерал надеялся купить меня, то мог бы для начала поинтересоваться моими предпочтениями.
– Что? – девица оторвала взгляд от огромного бумажного фолианта и посмотрела на узника.
– Ты не в моем вкусе, – усмехнулся Йон, обнажая безупречную улыбку.
Брюнетка хищно усмехнулась в ответ и, аккуратно отложив книгу, медленно направилась в его сторону. Приблизившись, она слегка наклонилась и, царапнув его подбородок ногтем, заглянула в глаза.