— Те, кого вы любите, не всегда таковы, как вам кажется, — тихо, почти себе под нос, прошептала Лелиана.
— Мне нравится, что люди зарубили тех преступников, — заметил Стэн. — Так и должно быть. Девушка тоже оказалась достаточно умна, чтобы предъявить доказательство их преступления.
Бронвин рассмеялась:
— Меня всегда забавляло, что это была свадьба, устроенная её отцом. Может, мораль здесь такова, что выбор родителей не всегда лучше выбора их детей.
— Да ты бунтарка! — усмехнулась Морриган. — А ещё дочь тэйрна!
— Я не люблю, когда выбирают за меня, — пожала плечами Бронвин. — Если это бунт, что ж поделать.
*
Тьма прокралась в маленькую комнату, делая огонь в камине ярче. Компаньоны постепенно укладывались спать, находя себе места для ночлега. Бронвин села за дальний стол, чтобы поработать над письмом Фергюсу.
Лелиана предложила подежурить первую смену и вышла на улицу, чтобы затаиться где-нибудь в темноте. Морриган, казалось, хотела держаться в стороне от остальных и заняла комнату наверху. Остальные устроились на спальниках в маленьком зале для постояльцев. Бронвин решила, что устроится спать за закрытой стойкой бара, сразу, как допишет, и Скаут вытянулся возле неё. Этому месту, конечно, недоставало комфорта лотерингского поместья, но, по крайней мере, им не пришлось устанавливать палатки.
Она обнаружила, что заснуть в таком странном месте довольно затруднительно. Стэн храпел, очень тихо и низко: звук напоминал голос, которым он разговаривал, и это смешило Бронвин. Алистер храпел только когда его тревожили кошмары, но, к сожалению, они ему снились очень часто.
Наконец она задремала, хотя сон, в котором она бродила со странными монстрами по несуществующим местам, почти не нёс отдыха. Она почти обрадовалась, когда Лелиана осторожно потрясла её за плечо. Она медленно села и благодарно кивнула Лелиане. Глаза Скаута были уже открыты и бодрые, в их чёрных глубинах отражались отблески огня. Он бесшумно выскользнул из таверны вперёд неё, и Бронвин закрыла за ними дверь.
«Сколько ещё будет таких ночей?» — задумалась она.
Вдали под луной озеро переливалось серебром. В подлеске за дорогой перекликались ночные птицы. Бронвин посмотрела на сверкающие звёзды, чтобы отыскать свои любимые созвездия. Так странно. Месяц назад она и вообразить не могла, что будет нести ночное дежурство возле озера Беленас, далеко от всего, что она так любила, и её задачей будет спасение Ферелдена от монстров.
«Что бы сказала матушка, если бы увидела меня сейчас?» В свой последний день она беспокоилась, что Бронвин не хватает обходительности, и она так волновалась по поводу замужества дочери. Мать так и не смирилась с соглашением между Бронвин и отцом. Когда она вообще смогла это обсуждать, то сказала, что разрешать Бронвин самой решать этот вопрос — плохая идея, она плоха для рода Кусландов в целом, и очень плоха для Бронвин в частности. То, чего она хотела для Бронвин, весьма сильно отличалось от того, что Бронвин хотела для самой себя. Мать хотела, чтобы Бронвин прожила свою жизнь как в сказке: вышла замуж за прекрасного благородного юношу, чтобы у них был прекрасный дом, в котором Бронвин растила прекрасных детей. Матушка всегда хотела множество внуков.
«Нет. Я не хочу думать об Орене».
Она обычно спала очень чутко. Почему же в ту ночь она спала так самозабвенно, пока враги пробирались по залам, когда они ворвались в спальню её брата?
«Святая Андрасте!» — прошипела она вслух, а затем прикусила губу, недовольная тем, что выдала своё местоположение. Она бесшумно переместилась в другое тёмное место и сконцентрировалась на окружающем. Тем не менее, эти мысли терзали её. У людей Хоу, наверное, имелись ключи. Кто дал им ключи? Или они в первую очередь убили сенешаля? Или у них были с собой хорошие отмычки? Бронвин довольно хорошо научилась вскрывать замки, набивая руку, когда её запирали в комнате в качестве наказания.
Если бы только она услышала этих крадущихся ублюдков! Если бы она проснулась, как только Скаут поднял тревогу. Её воображение рисовало ей картины, как она просыпается, быстро вооружается, неожиданно нападает на злоумышленников, спасает Ориану и Орена, как помогает им и матери сбежать…
Она бы сразу отправила их в кладовую, а сама бы отправилась искать отца. А потом было бы как было. Вполне вероятно, что мать приказала бы ей защищать Ориану и Орена, а затем ушла бы со слугами искать отца. И она бы, скорее всего, погибла.
Она в любом бы случае погибла, с горечью подумала Бронвин. Но, по крайней мере, я бы могла спасти жену и ребёнка Фергюса. И, возможно, я не стала бы Серым Стражем. Мы бы ушли на запад, во владения банны Альфстанны. Она всегда была верным другом Кусландам…
Но если бы Бронвин не стала Серым Стражем, что бы произошло в Остагаре? Что бы произошло, если бы её не было там, чтобы подать сигнал. Что, если бы тэйрн Логэйн не атаковал во фланг? Что бы он сделал, когда обнаружил, что король попал в безнадёжное окружение?
Бронвин вздрогнула, представив себе последствия: король мёртв, половина армии мертва; тэйрн вынужден выбирать — бросить короля на произвол судьбы или же уничтожить всю армию Ферелдена, пытаясь спасти его; орда порождений растеклась по округе, доходя до Имперского тракта и накрывая Лотеринг осквернённой волной, уничтожающей всё живое. Что делать, если бы Логэйн атаковал слишком поздно, даже зная, что уже обречён, и погиб там, на поле боя, рядом с королём? Ферелден бы оказался безоружным и беззащитным, в полном хаосе. Трое из пяти эрлов страны погибли, а со смертью эрла Эамона Рендон Хоу стал бы главным аристократом в Ферелдене. Бронвин подумала о Фергюсе, раненом и умирающем в одиночестве в Диких землях, о королеве Аноре в далёком Денериме, ловящей обрывки ужасных слухов, пытающейся без чьей-либо помощи собрать хоть какие-то войска.
Этого не произошло. Бронвин поёжилась от таких пугающих и тревожных образов. «Я не позволила этому случиться. Я оказалась там. Я не могла быть везде, но я оказалась там».
Скаут с сопением бегал вдоль стен маленького дома, вынюхивая что-то среди укромных уголков и трещин. Бронвин заставила себя сосредоточиться на дежурстве, стараясь не пропустить ни шороха, и звёздный купол над её головой медленно поворачивался.
Прошло отведённое время, дверь открылась, и в проёме двери появился кто-то высокий. Он наклонился, чтобы пройти под притолокой.
— Я пришёл сменить тебя, — сказал Стэн.
— Спасибо. Мы со Скаутом не заметили ничего подозрительного. Я бы даже сказала, что здесь слишком тихо, почти как в Дебрях.
В тусклом свете было заметно, как он кивнул и продолжил смотреть на неё, нахмурившись. Бронвин задумалась о том, что у него на уме, когда он заявил:
— Ты выглядишь, как женщина.
Её это удивило, обидело и даже немного развеселило. Она помолчала, пытаясь придумать, что же ответить, и наконец, произнесла:
— Я и есть женщина.
Кунари нахмурился ещё больше.
— Женщины могут быть жрицами, ремесленниками, фермерами, торговцами. Они не воюют.
Бронвин улыбнулась, вспомнив споры с другими людьми по этому же вопросу.
— Должно быть, такова традиция вашей страны. Это обычай вашего народа, а не всеобщая истина. Некоторые женщины воюют. Некоторым женщинам приходится это делать.
— Это долг воинов — сражаться. Не женщин.
— Знаешь, Стэн, жена моего брата часто говорила мне об этом. Она была хорошим человеком и замечательной матерью. Я очень её любила. Она хотела, чтобы я была похожа на женщин Антивы, её родины. Там женщины изысканны и образованны, и никогда не воюют, разве что только словами или ядом. — Бронвин прислонилась к стене, коротко взглянув на безмолвную дорогу, и добавила: — Как видишь, её здесь нет, в отличие от меня. Её убили, когда враги напали на наш дом. Потому что она не знала, как сражаться, и она и её ребёнок оказались беззащитными перед теми людьми, что на нас напали. Женщины Ферелдена давно поняли, что мужчины не всегда могут оказаться рядом, чтобы защитить своих жён.
Она посмотрела на него с некоторым вызовом.
— Так что, да, Стэн. Я женщина, и я солдат. Я Серый Страж, и я сражаюсь против Мора. Ты тоже выглядишь как солдат.
— Да.
— Ты когда-нибудь раньше бывал на поле боя?
— Я всегда на поле боя.
— Хорошо. Тогда ты представляешь, что творится вокруг тебя в битве.
— Так или иначе. Все битвы разные.
— Хорошо сказано. А теперь я оставлю тебя дежурить.
*
Их путешествие продолжалось с небольшим происшествием и незначительными трудностями. Правда, на второй день их несколько миль преследовала большая и излишне самонадеянная волчья стая. Однако даже мул мог противопоставить им свои зубы и копыта, так что волки постепенно отстали, и их разочарованный вой затерялся за другими звуками леса.
Они пришпорили коней, вскоре дорога повернула на север и показалась обширная серая гладь озера Каленхад. Западная дорога стала Озёрной дорогой. Через некоторое время они остановились у фермерского владения, Бронвин спешилась и приблизилась к дому, держа пустые руки на виду.
— Мы — Серые Стражи, едем к пристани озера Каленхад. Разрешите ли вы воспользоваться колодцем и разбить лагерь на лугу?
Землевладелец настороженно вглядывался в сумерки, держа арбалет наготове. Его жена взволнованно шептала за дверью. Разрешение было получено, а чуть позже мальчик вынес им тарелку печенья.
— Ты девчонка-Страж, верно? Мы догадались по твоему шлему.
Алистер ухмыльнулся ей. Бронвин вздохнула и поблагодарила мальчика за угощение.
— Что это такое? — спросил Стэн. — Какие-то местные лепёшки?
— Печенье, Стэн, — ответил с усмешкой Алистер. — Это печенье. Попробуй.
Кунари попробовал, но ничего не ответил и надолго задумался.
Фермерский мальчик, похоже, подумывал задержаться, и Алистер ответил на его вопросы в своей добродушной, непритязательной манере. Бронвин знала, что обижаться на имя глупо, но это очень сильно раздражало. Она разбила палатку и ушла в неё тут же, как представилась такая возможность, рассчитывая отдохнуть.
Жена фермера настаивала, чтобы Стражи присоединились к их завтраку с утра, чтобы поберечь время и силы. Их пригласили в небольшой дом к накрытому семейному столу. Бронвин постаралась быть на высоте и выразила признательность за гостеприимство со всей доступной ей вежливостью. Вскоре они снова оказались в пути.
Они разговорились. Лелиана, поколебавшись, рассказала о том, какую приятную и тихую жизнь она обрела в Церкви, но что это оказалось не совсем то, чего ей хотелось. Набравшись уверенности, она рассказала Бронвин об этом более подробно: что там она столкнулась с людьми, нетерпимыми к мнению других, людьми, с которыми она никогда бы не была созвучной. Она назвала себя уроженкой Ферелдена, но это было преувеличением. Она была незаконнорождённой дочерью ферелденской горничной, служившей у орлесианской леди. Когда орлесианцев изгнали из Ферелдена в результате успешного восстания короля Мэрика, леди Сесиль позволила своей служанке отправится с ней в Орлей. Лелиана родилась там, а её мать умерла, когда Лелиана была ещё ребёнком.
— Но леди Сесиль была очень добра ко мне и очень заботлива. Она могла выбросить меня на улицу, но вместо этого она держала меня при себе, оплачивала моё обучение музыке и танцам. Но она тоже умерла, и я осталась одна.
Вся её история вызывала больше вопросов, чем ответов. Бронвин окинула взглядом едущих рядом спутников. И как же Лелиана зарабатывала на хлеб, когда её хозяйка умерла? Она вышла замуж? Или она ушла в Орлее в Церковь? Она говорила об уроках музыки: она была менестрелем? Или, если говорить более конкретно, была ли она бардом?
У орлесианских бардов сложилась репутация не столько искусных артистов, сколько шпионов и убийц. Отец лично знал некоторых бардов, а с несколькими даже держался накоротке во время его посольства к Императрице. Они были красивы, умны, лживы, опытны и способны увлечь, а так же смертельно опасны — как мужчины, так и женщины.
Если Лелиана была менестрелем, то это замечательно: она будет скрашивать их досуг музыкой и рассказами. У менестрелей сложилась довольно сомнительная репутация, в основном из-за того, что женщины-менестрели пополняли свои кошельки не только выступлением на публике, но и частенько давали приватные представления в интимной обстановке. Возможно, поэтому Лелиана замаливала какие-то грехи в Церкви.
Если же она на самом деле была бардом — а умения бардов и менестрелей во многом пересекались, то причины, по которым она находилась в Ферелдене, могли быть самыми зловещими. Отец объяснил, что шпионская сеть императрицы распространилась по всему Тедасу: её агенты были повсюду. Некоторые из них работали открыто, проживая в посольствах Орлея и собирая информацию от простоватых или напившихся на праздничных приёмах гостей.
Но были и другие, которых отец называл «спящими агентами» Но что, если Лелиана была отправлена в Лотеринг, чтобы слиться с жителями, подслушивать сплетни, чтобы в нужный момент нанести удар в спину? Всё может закончиться очень и очень плохо, если бард узнает правду о происхождении Алистера. Императрица заплатила бы целое состояние за такие сведения. Бронвин, конечно же, не настолько беспечна, чтобы Лелиана узнала это от неё. Но Бронвин придётся осторожно поговорить на эту тему с Алистером.
На третий день они встретили берескарна: лошади ржали и лягались, Морриган пикировала с неба, атакуя глаза чудовища, Лелиана гнала лошадь, изогнувшись в седле, чтобы стрелять со смертоносной точностью; Скаут рычал, бросаясь на могучую шею и впиваясь в неё. Когда они окружили зверя, располосовав его мечами, он, наконец, зарычал протестующе и растянулся на пыльной земле, умерев.
Были и другие опасности, другие угрозы. Парочка неумелых конокрадов разрезали путы на стреноженных лошадях и попытались их увести, но в итоге наткнулись на Скаута и Трамплера до того, как другие члены группы успели добраться до места событий. Обитатели одного уединённого дома попытались заманить их внутрь и отравить, но остались ни с чем.
Только один раз они видели порождений тьмы, и это была лишь малая группа — разведчики, может быть. Стэн не испугался чудовищ, и, к её удивлению, не боялась их и Лелиана, которая сражалась свирепо и была до странности кровожадна для такой милой девушки.
Бронвин ожидала, что Морриган заморозит колдуна порождений тьмы, когда Алистер неожиданно поднял свою руку, и заклинание твари иссохло до жалкой струйки. Колдуна быстро убили. Бронвин пристально посмотрела на своего спутника.
— Что ты только что сделал и этим колдуном-порождением?
— Приём храмовника, — усмехнулся Алистер. — Вытягивает из них магию на пару минут.
— Впечатляет.
Так что были, конечно, и трудности, и много крови было пролито и разбрызгано, но продвигались они всё так же быстро. После полудня четвёртого дня они завидели похожую на призрак башню, словно подвешенную в воздухе над озером.
— Цитадель Кинлох, — сказала Бронвин своим спутникам. — Дом Круга магов.
Чем ближе они подъезжали, следуя всё той же дороге на север, тем башня становилась больше и казалась всё более реальной. Наконец, стало заметно, что её основание касается острова. У всех нашлось, что сказать о таком внушительном строении.
— Это тюрьма для ваших магов? — спросил Стэн. — Наши не столь велики.
Морриган фыркнула от смеха, отвечая:
— Это именно что большая тюрьма. Как символично, что они построили её посреди озера и придали ей фаллическую форму.
Стэн фыркнул в ответ.
— Люди! Пытаетесь компенсировать комплексы, как обычно.
— Это не слишком-то целесообразно, — сказал Алистер Бронвин.
Лелиана заинтересованно смотрела на башню.
— Думаю, вид сверху должен быть захватывающий!
Бронвин нахмурилась. Неужели она была единственной из всех, кто знаком с историей?
— Эта башня была построена не магами и не для магов. Древние аввары построили её более полутора тысяч лет назад при содействии гномов. Возможно, именно поэтому башня всё ещё цела. Тевинтерцы захватили её, когда завоевали эти земли, и после их ухода башня пустовала столетиями, пока в Век Башен маги не поселились там. Это произошло всего лишь шестьсот лет назад. Башня действительно подобна тюрьме, для того и уничтожили мост, чтобы туда можно было добраться только на лодке. Действительно, Лелиана, я полагаю, что вид с вершины захватывающий. Башня почти так же высока, как башня форта Драккон в Денериме.