Через некоторое время Ровена соизволила заговорить, найдя предмет для разговора в предстоящей помолвке Одилии. Тема пришлась как нельзя кстати, поэтому Одилия, быстро перестав хмуриться, устремилась описывать предстоящее празднество, семью своего жениха, его достоинства и то, как он за ней ухаживает.
Когда девушки оказались у ворот, где их ожидали коляски, Одилия, прежде чем попрощаться, осведомилась своей подруги:
— Так мне ждать вас на днях в салоне моей матушки?
— Если ты все еще желаешь видеть меня, то я с удовольствием, — смутившись ответила Ровена.
— Какие глупости! Как я могу не желать этого, если я сама лично два часа назад предложила тебе составить мне компанию. Только я была бы несказанно счастлива, если бы ты посоветовалась со мной в выборе наряда. Твое муслиновое платье кремового цвета, например, было бы очень даже кстати.
День о котором говорила Одилия настал достаточно быстро, но впрочем не так быстро чтобы Ровена не успела уведомить тетушку и не испросить ее разрешения на посещение вечеров у мадам Уитклиф. Тетушке до этого не было особо дела, так как только лишь услышав фамилию, она поняла, что речь идет о достойном и уважаемом лице и опасаться за свою племянницу ей нечего. Но она попросила Ровену проявить больше мудрости и вести себя как можно скромнее, чтобы не вызвать никаких поводов для беспокойства у семьи Виктора.
При этих словах Ровена вспыхнула и выпалила:
— Но какое же отношение сюда имеет семья Виктора?
— Самое прямое, моя дорогая. Вы хотите, чтобы вас считали ветреной?
— Вовсе нет. Но отношение Виктора ко мне не изменится. Между нами очень теплая и искренняя дружба.
— Тем оно лучше, раз вы так прекрасно ладите. Но я бы посоветовала ему держать вас на поводу, так как неизвестно чего вам может взбрести в голову.
— Но он точно не будет считать меня ветреной. Ветра во мне значительно поубавилось с той поры, когда я впервые была представлена ко Двору. И почему это вам вдруг стало так важно мнение Виктора?
Тетушка удивленно приподняла брови и ответила двусмысленно:
— Оно важно мне постольку, поскольку вы проводите с ним так много времени, что у меня складывается впечатление, будто он часть нашей семьи.
Ровена вновь покраснела и вымолвила:
— Вы вовсе не то подумали.
Тетушка Элизабет изобразила на своем лице гримасу скептичности, а Ровена, быстро поклонившись, унеслась в свою комнату.
В день визита к Одилии Ровена с аккуратностью подобрала платье, учитывая пожелания своей подруги. То же не избегло и прически.
Так как она не желала привлекать к себе лишнего внимания, то постаралась приехать на вечер как можно раньше. В салоне к ее приходу находилось только три человека. Едва слуга представил ее, как к ней тут же подлетела Одилия, словно фея, в платье из тонкого кружева кремового цвета, вся изящная и счастливая. Она, поприветствовав подругу, тут же взяла ее под руку и повела к камину, даже не дав ей поздороваться с остальными гостями:
— Как я рада, что ты пришла! Ну вот, теперь мне уже не так скучно. Ты даже не представляешь как скучно мне было весь этот час, что я тебя ждала!
— Как?! — испугалась Ровена. — Ты ждала меня целый час?! Но ужин же назначен в семь тридцать…
— Ах, какая разница! В общем я ждала тебя и ожидание мое длилось целую вечность.
Одилия, склонна была все преувеличивать, особенно, когда она пребывала в хорошем настроении, чем иногда пугала своих подруг. Валентина, впрочем, уже догадывалась об этой особенности Одилии, в то время как Ровена склонна была верить всему на свете.
Кстати сказать, до прихода Ровены, юная леди спустилась к гостям максимум как двадцать минут назад и тут же завела беседу с неким пожилым господином.
— Как хорошо, что ты послушалась моего совета по поводу гардероба, только вот все равно не хватает изящности. Надо чтобы ты попросила у своего отца оплатить тебе хорошего парикмахера из Франции. И кстати, надеюсь, ты же не будешь делать таких глупостей, как у герцогини Беррийской?
Ровена хлопала глазами и никак не могла взять в толк, почему вдруг Одилии взбрело в голову рассуждать о таких странных вещах.
— Чтобы ты была в курсе, — продолжала Одилия как ни в чем ни бывало, — сегодня у нас аперитив, потом ужин, а потом мы играем в карты. За игрой в карты будут поданы напитки, постарайся ничего не уронить…
— Но ведь я ничего и не роняла!
— Не важно. Просто веди себя как леди и смотри время от времени на меня, я буду давать тебе знаки.
В конце концов Ровена не выдержала и негодующе осведомилась:
— Но к чему все это? Разве здесь будут настолько важные господа? Или если тебе так неловко за меня, то зачем было отправлять мне приглашение?
— Ох, прости меня, моя милая, я и не думала отчитывать тебя. Напротив, я желаю тебе добра. И вот увидишь, потом ты будешь меня благодарить!
Одилия загадочно улыбалась, глядя на Ровену.
— Это почему?
Одилия открыла было рот, чтобы что-то произнести, но тут подошла ее матушка, чтобы поприветствовать гостью.
Мадам произнесла лишь только то, что обычно произносили при приветствии гостей, но сделала она это с той теплотой и искренностью, с которой обычно приветствуют действительно дорогих гостей. Она тут же отошла от девушек, потому что в гостиную пожаловали другие лица.
— Вы спрашивали меня почему? — протараторила с жаром на ухо подруге Одилия. — А вот посмотрите сами.
В это время слуга произнес имя, услышав которое Ровена вздрогнула. Она обернулась лицом к пришедшим и увидела профиль Франца-Ульриха, а рядом с ним мадам де Бриссак.
Впрочем, она не потеряла ни дар речи, ни даже не побледнела, так как предполагала, что в салоне мадам Уитклиф рано или поздно вполне может столкнуться с герцогом. Тот был одет бархатный костюм темно-синего цвета с бордовой подкладкой. Как всегда пошитый изумительно искусно, костюм сидел на нем как влитой. Темные волосы свободно ниспадали на плечи, обрамляя словно выточенное из мрамора лицо, мужественные скулы и подбородок. Глаза его острые и выразительные блистали, словно в них отражалось звездное небо.
Ровена застыла, глядя на герцога, но пришла в себя от шепота подруги:
— Знайте, я категорически не одобряю ваше увлечение. Не забывайте, что вас с ним разделяют горы!
Ровена сдержала досадный выдох и вымолвила:
— Может быть не горы, а пропасть? Зачем тогда ты так усердно наставляла меня пару минут до этого?
Одилия растерялась, она и сама не знала, чем были продиктованы ее действия. Любопытство? Желание позабавиться?
Она небрежно пожала плечами и бросила:
— Почему бы нет? Пара-тройка полезных советов никогда не бывают лишними, мне думается.
В это время герцог, оглядывая залу на предмет знакомых лиц, встретился взглядом с Ровеной.
Она заметила как он вдруг напрягся и губы его вытянулись в тонкую струну. Взгляд дрогнул. Он сначала отвел его, но потом скорее всего подумал, что нелепо избегать человека, если уже представлен ему. За этот промежуток времени в девушке всколыхнулся огонек страха, так как ей подумалось, будто герцог сердится на нее и вот-вот сделает вид, что они не знакомы. Однако страх ее рассеялся, когда он вновь взглянул на нее и слегка кивнул головой, она поприветствовала его в свою очередь. Тут же подоспела и Луиза, подметив, что спутник ее кого-то поприветствовал, она увидела Ровену. Та снова почувствовала внутри напряжение, ожидая реакции маркизы, она даже задержала дыхание.
Маркиза улыбнулась довольно любезно и даже по-дружески. От чего в груди у девушки значительно потеплело и только сейчас она почувствовала как огромный камень свалился с ее души. До этого она даже не отдавала себе отчета в том, что он там вообще присутствовал.
Гости, словно сговорившись, все прибывали в одно и тоже время. Зала сильно оживилась и круговорот новых лиц спрятал от глаз Ровены герцога и его спутницу. Она тут вдруг подумала, что неплохо было бы извиниться перед ним за неловкость на ужине у герцогини Беррийской. Тем самым она так же желала окончательно рассеять свои подозрения по поводу отношения к ней этой представительной пары.
Подали аперитив. Гости перемещались по залу, беседуя друг с другом. Одилия держала Ровену под руку, словно пленницу, не выпуская руку подруги ни на минуту. Она лила на нее тонны всяких ничего особо не значащих фраз. Ровена, старалась по возможности найти взглядом герцога, незаметно от Одилии и поэтому почти не слушала ее, лишь только поддакивая той постоянно во время пауз. Она все ждала удобного момента, чтобы подойти к герцогу и маркизе, но удобный момент все не наступал.
Вот ударили в гонг и гости отправились в зал, где их ожидал ужин. За ужином подруги вынуждены были расстаться. Вернее Одилия была грустна, потому что Ровену усадили так далеко от нее. А Ровена облегченно вздохнула, надеясь провести время ужина в спокойствии.
Украдкой наблюдая за герцогом фон Ламбергом во время ужина она подметила, что тот почти ничего не ест. Ту же странность она заметила и у герцогини. Не в первый раз уже она замечала странную болезненную бледность его лица.
“Наверное, он крайне слаб здоровьем, если бы у меня была возможность я бы посоветовала ему больше бывать на солнце, есть больше овощей и съездить на источники. Я бы занялась его здоровьем как следует. О чем только думает де Бриссак?”
В таких мыслях прошел ужин. После ужина на стол подали фрукты и орехи.
Графиня тут же поднялась со своего места и похлопала в ладоши, призывая всех ко вниманию.
— Прежде чем мы продолжим наш вечер за карточным столом, предлагаю маленькое развлечение: игру в слова! Ее мне показала мадам де Бриссак. Она очень популярна во Франции и надеюсь, она приживется и здесь, за моим столом. Так как вы все, конечно же, мудрые и остроумные люди, так почему бы нам всем не блеснуть своими талантами?
Мадам Уитклиф объяснила правила: она называет слово и выбирает себе противника, который должен придумать на это слово либо афоризм, либо остроту, либо любую остроумную фразу. После полного круга выбывает тот, чье заявление оказалось наиболее неудачным.
— Итак, приступим. Я начну. Жизнь. — и обращаясь уже к господину, возле нее мадам Уитклиф продолжила. — Мой вызов вам.
— Не бойтесь, что ваша жизнь закончится. Бойтесь, что она никогда не начнется.
Гости зааплодировали. Господин же, довольный своей фразой выбрал другого противника, предоставив ему разобраться со словом “болезнь”. Тот помолчал минуту, сосредоточенно нахмурившись, и выдал вскоре:
— Анекдот: приходит больной к врачу и говорит тому, что ушиб руку в нескольких местах. Врач ему отвечает: тогда не ходите больше в эти места!
За столом снова послышался смех и так гости передавали друг другу слова, увлеченные игрой и упоенные собственным остроумием.
В конце концов очередь дошла и до герцога фон Ламберга. Его противник передал ему слово “благородство”. Воцарилась тишина, впрочем, как и перед каждым словесным поединком.
— Когда сильный помогает слабому — это эгоизм, когда слабый помогает сильному — это услужливость, когда равный помогает равному — это благородство.
В зале возникла тишина. Каждый старался переварить ответ герцога.
Наконец хозяйка вечера заговорила:
— Значит, вы считаете, раз мы жертвуем деньги беднякам, то проявляем эгоизм? Когда мы даем помощь церкви, это тоже из личного эгоизма?
— Простите, если я не совсем правильно сформулировал фразу, из-за чего вы меня неверно поняли. Я имел в виду, что каждый в глубине своей души всегда преследует личные корыстные мотивы. И даже если он их не осознает, то осознает хотя бы желание выслужиться перед богом.
— А зачем тогда помогать равному, если он равен вам по силе?
— Нам всем нужна помощь или скорее поддержка. Великих людей мало, но даже их когда-то поддержали. Поддерживать равного — это значит не умолять его достоинства и не возвеличивать своего.
Мадам закивала головой, все еще прокручивая в голове слова герцога. В зале по-прежнему царила напряженная тишина. Франц-Ульрих повернулся к прекрасной маркизе, задав ей слово “смекалка”.
Маркиза, будучи светской дамой, тонко подмечала настроение в обществе каждый момент времени с тем, чтобы все вечера проходили весело и легко и с тем, чтобы то происходило главным образом благодаря ей.
Она подметила, что “шутка” герцога произвела на публику неизгладимое впечатление и решила сорвать тишину благодаря удачному повороту.
Игриво улыбнувшись она осведомилась у публики:
— Знаете ли вы кто был самым древним и великим финансистом?
Дочь фараона. А почему? Потому что именно она первая пошла на берег реки Нил и извлекла оттуда маленького Пророка*.
banc — берег, bank — банк. prophet — пророк, profit — прибыль, выгода
Напряжение тут же спало и гости разразились смехом.
— Ну а где же здесь “смекалка”, мадам?
— А смекалка здесь в игре слов, мадам. — парировала Луиза. — Теперь слово за вами, леди Клифорд!
Обратилась она к Ровене, выбрав для нее “богатство”.
Девушка зарделась, надеясь, что ее этим вечером обойдут, так как молодой леди не особо шло слишком демонстрировать свой ум, но скорее молчать и скромно улыбаться на удачные шутки других. Видя смущение своей гостьи, хозяйка вечера подбодрила ее:
— Давайте, моя милая. Здесь нечего стесняться, тут все свои. Не беспокойтесь, мы вас никому не сдадим.
Заговорщически произнесла та последнюю фразу и засмеялась, гости тоже выразили одобрение.
Ровена молчала, понимая, что не знает ни афоризма, ни анекдота, ни каламбура на эту тему. Молчание все затягивалось, из-за чего ей пришлось собраться с мыслями и вымолвить в итоге:
— Прошу меня извинить, я кажется не сильна в вашей игре….
Речь ее прервал гул снисходительных голосов. Даже мадам смотрела на нее как на маленькое дитя, которое сейчас будет рассказывать стишок, умиленно улыбаясь сверху вниз.
— Не переживайте. Мы простим вам вашу юность. Вы ведь только начинаете жизнь, а это тоже большое преимущество перед нами, кто перевалил уже половину. Давайте, леди Клифорд, скажите нам что-нибудь и мы от вас отстанем. Таковы правила.
— Да, я как раз это и собиралась сделать. Что ж, я не так сильна в игре, поэтому ограничусь своими размышлениями на эту тему.
Я полагаю, что богатство внутреннее важнее, чем богатство внешнее. Человек может иметь деньги, но быть несчастливым, и он может ничего не иметь, но быть счастливым, потому, что он богат своим внутренним миром и умеет находить в себе истоки радости.
И если ему так интересно с самим собой, то и мир тоже будет ему интересен.
Пока Ровена рассуждала подобным образом, лица некоторых гостей из снисходительных улыбок постепенно преобразовывались в вытянутые от удивления лица. Мадам де Бриссак слушала девушку удивленно приподняв брови и изобразив на лице заинтересованную улыбку. Герцог фон Ламберг тоже, может быть, даже против воли, устремил на нее свои темные глаза. Она закончила речь, решившись бросить беглый взгляд вокруг. Все лица были устремлены на нее, но в зале царило молчание. Прервала его мадам Уитклиф.
— Браво, леди Клифорд, вы рассуждаете здраво и мудро и, похоже вы думали над этой темой не один раз. Нам всем очень понравилось, правда, господа?
Среди гостей пронесся гул одобрения. Так игра продолжилась, слова переходили от человека к человеку, пока вскоре утомленная публика единодушно решила выбрать несколько победителей.
Гости, наконец, поднялись из-за стола.
Желая избегнуть цепких объятий Одилии, Ровена ускользнула из-за стола раньше и сделала вид, что кого-то ищет. Герцог и маркиза подошли в это время к камину, ведя тихую беседу между собой. Ровена, набравшись решимости, направилась напрямую к ним, дабы воспользоваться удачным моментом.
— Прошу прощения, если потревожила вас….
Собеседники оглянулись к новому собеседнику. Ровена чувствовала как замерло ее сердце и как его обволакивает холод. Ей казалось, что вид у нее словно у напуганной овечки.
— Ах, это вы, моя дорогая — произнесла маркиза, — как хорошо, что вы выкроили минутку подойти к нам. А мы уж думали ваша подруга не пожелает ни на минуту расстаться с вами сегодня вечером. Не правда ли, ваша светлость?