Ровена подняла глаза на герцога, тот нехотя еле заметно склонил голову и вытянулся во весь свой высокий рост, теперь походя на коршуна нависшего над слабой добычей. Он весь источал холод и хранил гранитную непроницаемость. Ровене то и дело делалось не по себе.
— На самом деле… — начала тихо Ровена, но осеклась, так как уверенный голос Луизы сбил ее еле дышащую фразу.
— Надеюсь вы тогда не сильно пострадали? Как ваше платье? Смогли ли его воскресить?
Обрадовавшись неожиданной участливости маркизы Ровена заулыбалась и спешно вымолвила:
— О да, миледи, платье в прекрасном состоянии! Прачки герцогини, ей-богу, словно волшебницы! Даже и следа не осталось!
Луиза смотрела на Ровену сверху вниз, снисходительно приподняв брови и сдерживая улыбку, вызванную простотой с какой девушка вела отчет. Заметив степенность одной и незаинтересованность другого Ровена осеклась и поджала губы, чувствуя как щеки ее окрасились румянцем. Создалась пауза.
— На самом деле, — снова принялась за свою речь Ровена, чтобы рассеять неловкость, — то, что произошло принесло мне немало переживаний. Я очень неловко себя чувствовала все то время, пока не видела вас.
Она взглянула на герцога, подметив, что взгляд того странным образом смягчился, но он все равно все еще сохранял холодок.
— Мне очень жаль, что я не знала о вашем…. о подобной вашей слабости. Я бы хотела извиниться за причиненные мною неудобства. Надеюсь, вы смогли быстро восстановиться тогда.
Герцог старался всеми силами стереть из памяти события того вечера, поэтому напоминание о ней вызвали в нем волну эмоций непонятного содержания. И сейчас он чувствовал, как к его горлу вдруг подкатил ком.
Первая нашлась Луиза.
— Ах, как мило с вашей стороны проявлять такое беспокойство. Но право, это все пустое… правда, ваша светлость?
— Конечно…. конечно же, — очнулся вдруг герцог, — вы совершенно не могли знать, что вид крови вызывает такие последствия в моем организме. Поэтому не стоит извиняться, вы здесь совершенно ни при чем. Мне очень жаль, это скорее я испортил ваш вечер.
— О, — воскликнула вдруг с горячностью Ровена, — вы вовсе ничего не испортили!
Она было хотела продолжить в том же духе и сказать, что провела самый чудесный вечер и что ей было совсем не больно и не досадно, но выплеск ее эмоций заставил маркизу вздрогнуть, а на лице герцога промелькнула тень, очень похожая на улыбку, как тут же заметила Ровена. Конечно же подобная ее фраза будет звучать донельзя нелепо, к тому же окажется неправдой, раз так, то нет смысла продолжать портить о себе впечатление подобных царственных особ.
Она заставила себя успокоиться и поменять фразу на следующую:
— Никто не мог знать, что судьба распорядится подобным образом. Я стараюсь относиться ко всему с некой долей иронии и мудрости.
— Браво, леди Клифорд! — поддержала Ровену маркиза. — Так держать. Вы так молоды, жизнь еще преподнесет вам немало сюрпризов, так важно уметь принять их достойно.
Снова в компании возникла пауза, во время которой Ровена почувствовала, что разговор закончен… или что как раз самое время его закончить именно сейчас, ведь это она подошла первая. Девушка учтиво поклонилась и просила ее извинить, так как намеревалась теперь присоединиться к Одилии. Только лишь Ровена отошла, как герцог повернулся к камину, а собеседница его проводила взглядом юную леди.
— А все-таки она довольно забавна. Правда вот с таким отношением к жизни ей можно только пожелать, чтобы она побыстрее вышла замуж за какого-нибудь очень честного и серьезного мужчину, а иначе пропадет. Мне кажется, вы действуете на нее удручающе.
— Мне очень жаль, что так получается, — эхом отозвался герцог, купая свой взгляд в огне.
— Хм, что-то последнее время судьба часто сводит нас этим созданием. Вам не кажется?
Так как герцог не отвечал, маркиза продолжила:
— Помните когда-то в начале весны в парке? Тогда я подумала, что это какая-то деревенская девчонка. А оказалось леди из знатной семьи и даже с очень хорошими манерами… Помните?
Герцог снова ничего не ответил.
— Что же вы молчите? Скажите мне что-нибудь…
— Что вы хотите, чтобы я вам сказал, если мне нет до этого никакого дела.
Луиза вздохнула, нетерпеливо постучав веером по ручке, окутанной атласной перчаткой.
— И правда, не будем об этом.
В это время Ровена уже оказалась рядом с Одилией. Та принялась журить подругу за неуместное поведение, одновременно, сгорая от любопытства, засыпала ее вопросами о предмете беседы с герцогом и маркизой. В конце концов любопытство взяло верх и Одилия быстро забыла о том, что пару минут назад злилась на подругу.
Вскоре приготовили столы для игры в карты. Герцог предпочел откланяться, найдя какой-то предлог и оставив Луизу в обществе веселых дам, где она себя чувствовала вполне прекрасно. Она, впрочем, не теряла времени и весь вечер наблюдала за Ровеной, чувствуя в душе смутное волнение, хотя не могла дать себе отчета в том, откуда оно взялось. Луиза поблагодарила себя за расторопность на вечере у герцогини Беррийской, благодаря чему ей удалось свести знакомство с графом Шерфордским. Теперь она могла в любой момент адресовать вежливую улыбку, взгляд или слово его дочери.
Ей не понадобилось много времени, чтобы понять эту странную душу. Еще на вечере у герцогини Луиза подметила, как сильно Ровена выделяется из круга своих сверстниц. Не смотря на некоторую неуклюжесть, которая была продиктована скорее простотой и естественностью, на излишнюю наивность и эмоциональность, что конечно же пройдет со временем, Луиза учуяла в ней жажду жизни, неиссякаемый источник энергии и силу, сдерживаемые ею из необходимости. Этой девочке тесно в том обществе, где она родилась и куда так старательно старалась вписаться, как думала Луиза.
Она находила ее очень милой и свежей, с тонкими чертами лица и изящными изгибами фигуры, и все это Ровена демонстрировала публике совершенно естественным путем. И теперь маркиза только убеждалась в правоте сделанных ранее заметок.
Так как юные леди не играли в карты, то предпочли удалиться к камину, где устроились в уютном уголке и принялись щебетать о чем-то. Впрочем, болтала скорее Одилия, а Ровене лишь иногда удавалось вставить слово.
10
С вечера у матушки Одилии минуло несколько дней, а Ровена все еще прибывала на нем, но уже в своих мечтах и мыслях. Она то и дело погружалась в свой мир, где вспоминала детали, жесты, взгляды и слова Франца-Ульриха и мадам де Бриссак.
Она никак не могла избавиться от этих двух образов, преследовавших ее.
И так, неизвестно с чего, она поняла вдруг, что ей очень хочется вновь взглянуть на особняк. Но прошлый визит был предпринят с большой неожиданностью. Тогда Ровена пребывала в смешанных чувствах и почти совсем не запомнила дорогу.
В этом случае не плохо было бы заинтересовать этой прогулкой Одилию.
Однако каково же было ее удивление, когда на следующий день ей пришла записка от подруги, написанная сдержанно и в сухих тонах.
В ней Одилия заявляла, что подобное любопытство очень неосторожно и может привести к неприятным последствиям. Она отчитывала Ровену за ребячество и напоминала ей, что не раз просила ее остановиться и найти себе более достойное занятие. Одилия писала, что не хотела бы очутиться в глазах герцога провинциальной простушкой и, так как она помолвлена с уважаемым человеком, то не хотела бы лишний раз ставить свою честь под угрозу. Она настаивала на том, чтобы Ровена успокоилась, одумалась или же в этом случае Одилия вменяла себе в долг сообщить обо всем Виктору. В очередной раз она приводила в пример бедную Софию из «Векфильдского священника», словно она одна несла весь груз всех обманутых девушек на свете и могла бы хоть как-то повлиять и на Ровену.
“Пусть вам станет стыдно, дорогая моя, — писала Одилия в конце письма, — и вы, в конце концов, возьметесь за ум. Но прошу не думать, будто я угрожаю вам или предаю вас. Вовсе нет, я действую из самых лучших побуждений как ваша дрожайшая подруга. Подумайте о том, что у вас есть прекрасная возможность выйти замуж за человека из достойной семьи и обратите свои взоры в ту сторону итд итп. “
Ровена, удивленная и раздосадованная, отложила письмо в сторону. Ей вдруг снова стало стыдно за свои странные, ничем не обоснованные устремления. Но почему-то ей в голову даже и не приходила мысль о необходимости подумать здесь и о Викторе, и о своем возможном замужестве, на которое ей намекали все, кому только было до того дело. Конечно, тот факт, что Одилия грозилась рассказать обо всем Виктору рассердил и испугал Ровену, но на большее ее мыслей не хватило.
Ровена сложила руки на коленях и задумчиво уставилась в окно. Вскоре в дверь постучали.
— Кто там? — откликнулась Ровена.
— Это я миледи, — в комнату вошла горничная, — прошу прощения, что беспокою вас, но к вам пришли.
— Ко мне? — удивилась Ровена. Она никого не ждала, а Виктор, если и приходил, то всегда уведомлял заранее о своем приходе. — Но кто же это в такой странный час?
— Это господин Уорвик. Он очень просит увидеть вас. Мне кажется, что-то случилось, у него болезненный вид, миледи.
Ровена подскочила, испуганно раскрыв глаза и засуетилась. Горничная подоспела тут как тут, чтобы помочь своей госпоже побыстрее привести себя в порядок.
Через несколько минут она уже бежала вниз по лестнице в гостиную, где ее ждал юноша.
Он сидел, теребя в руках шляпу, но при появлении Ровены вдруг резко поднялся, устремив на ту встревоженный взор. Ровена смотрела на него во все глаза, стараясь прочесть по его лицу тревожные вести.
Однако в гостиной находилась так же тетушка, любившая подремать здесь время от времени. Она разговаривала о чем-то с Виктором, когда Ровена спустилась вниз.
Она было открыла рот, чтобы осведомиться о цели его визита, но он начал первый и совершенно издалека, что сбило Ровену с толку.
Он спросил как ее дела, хорошо ли она себя чувствует, как прошел вечер у матушки Одилии и весело ли там было. Однако Виктор старался уложить свою речь в односложные фразы. Было видно, что он вымучивает из себя предметы для разговора. Так же односложно он отвечал на вопросы тетушки. Ровена ерзала на месте, не сводя с него взгляд и не понимая, что происходит. Тот тоже был довольно бледен, нервничал. В конце концов тетушка Элизабет смекнула, что причиной подобного дискомфорта является ее персона и, найдя достойный предлог, она предпочла удалиться только лишь с тем, чтобы закрыв за собой дверь, прильнуть к ней ухом.
— Что вас привело ко мне в такой час, мой дорогой друг? — спросила шепотом Ровена, — Что-то случилось?
— О, Ровена, как хорошо, что мы, наконец, можем быть одни! Я никак не решался заговорить при вашей тетушке…
Ровена уставилась на юношу непонимающим взором и повторила свой вопрос.
Виктор поднялся и заходил по комнате, стараясь начать свою речь.
— Дело в том, что моя матушка объявила о том сильных мигренях, которые начались у нее из-за здешнего климата…. Ей-богу не пойму как может воздух этого графства отличаться от соседнего! — Виктор в негодовании всплеснул рукам. — Но она заявляет, что может, понимаете ли. Матушка хочет вернуться домой, ей здесь надоело….
Виктор запнулся, все еще расхаживая по комнате, время от времени теребя свою шляпу. Ровена сама так испереживалась, что не смогла усидеть на месте и тоже встала, пытливо следя взглядом за Виктором.
— И что? Она смертельно больна? — выдохнула Ровена.
— У меня ужасная весть, Ровена… Она хочет, чтобы я сопровождал ее. Мне придется уехать на две недели.
Ровена хлопала глазами, стараясь понять следующее: либо она что-то упустила, либо ничего страшного не происходит.
— Но...она так сильно больна?
— Ах, боже мой, нет! Но мне придется уехать.
— И это все? — непонимающе осведомилась Ровена у Виктора.
— Как все?! Разве вас это не пугает? Это же невыносимо…
Воцарилась пауза. Тут девушка облегченно всплеснула руками и даже позволила себе улыбнуться, расслабленно плюхнувшись в кресло.
— Боже мой, ну что здесь может быть ужасного? Вы напугали меня… я уж думала, что кто-то собирается умереть.
Виктор, в это время устремив свой взгляд в пол вдруг метнул на Ровену такой обжигающий взор, что та невольно вздрогнула и лицо ее тут же снова обратилось в знак вопроса.
— Но почему вы так запросто рассуждаете?!
Ровена затрепетала, подумав, что скорее всего она ничего не понимает и кажется только что оскорбила чувства заботливого сына.
Она замялась, теребя край платья.
— Простите… простите ради бога. Я вовсе не хотела вас ранить и скорее всего неправильно вас поняла. Конечно же, здоровье вашей матушки очень важно для вас, я понимаю… Вы полагаете своим долгом беспокоиться о ней и это очень правильно. Как я могла усомниться в вас, не понимаю. И как примерный сын вы желаете сопровождать ее в поездке…
— Но я вовсе не желаю этого!
— Как не желаете? Тогда я ничего не понимаю. Разве она не больна?
Виктор начал терять терпение.
— Дело не в этом, а в том, что мне нужно уехать на две недели. Это такой долгий срок.
Ровена смотрела на юношу, боясь произнеси лишнее слово и вообще совершенно не понимала с какой фразы лучше начать свою речь так, чтобы снова не вызвать бурю эмоций на свою голову. В конце концов она осмелилась заговорить, произнося слова с той осторожностью, с какой обычно обращаются с больными людьми.
— Но...но это всего две недели, мой дорогой друг. Вы даже и не заметите, как они пролетят и мы снова окажемся вместе. Вот увидите, все сложится самым наилучшим образом.
На лице юноши появилась легкая тень страдания.
— Всего лишь? Но разве у вас не екает сердце от такого срока?
Ровена задержала дыхание, все еще пребывая в растерянности и продолжила свою речь все с той же осторожностью, что и ранее:
— Ну… как вам сказать...а почему оно может екнуть?
— Значит, вы будете проводить без меня свои дни как ранее? И найдете, чем занять свой досуг? Займетесь живописью в одиночестве, как ни в чем не бывало?
— Ах, боже мой, Виктор, конечно же мне будет не хватать вас. Вы — мой драгоценный друг, и я заверяю вас в моей самой искренней дружбе. Поверьте мне, я буду с нетерпением ждать вашего возвращения!
— Если бы вы знали, как мне будет не хватать наших встреч… Я так привык к ним, и они доставляют мне истинное удовольствие.
Он вдруг смолк, А Ровена зарделась. В комнате воцарилось неловкое молчание.
— Простите меня, я вовсе не хотела, чтобы вы впадали в такую зависимость от наших встреч. — наивно вымолвила девушка. — Наверное будучи у себя дома, вы не будете теперь знать чем занять свои дни… Но… но если желаете, я могла бы писать вам иногда. Может быть мои письма могли бы немного сгладить дистанцию и вашу скуку.
Виктор, казалось, только этого и ждал, стараясь навести свою пассию на эту мысль. Едва дослушав ее фразу до конца, он весь просиял и бросился к ней, взяв ее руки.
— О, вы даже не представляете насколько осчастливите меня тем самым! Так мы хотя бы сможем делать вид, как будто вовсе не расставались.
— Но когда вы уезжаете?
— Матушка желает выехать завтра рано утром. Ее мигрени стали невыносимы, так она утверждает.
— Тогда, как только доберетесь до дома, прошу вас, дайте мне знать. И я вам отвечу.
И так, молодые люди проговорили еще некоторое время, обмениваясь формальными фразами о путешествии и болезни мадам. В конце концов Виктор попрощался, покидая особняк в гораздо лучшем настроении нежели чем по приходу.
Только дверь за юношей закрылась, Ровена вздохнула и поднялась с места, намереваясь отправиться в свою комнату. Действительно, она привязалась к Виктору и к их встречам, а теперь ей предстояло подумать о том, чем заполнять свободное время.
На следующий день с непривычки Ровена уже не находила себе места. Привыкшая к частым прогулкам в компании Виктора, к общению с детьми фермера, она старалась занять себя чем-нибудь. В конце концов она пришла к выводу, что ей необходимо прогуляться. Не смотря на то, что на улице стягивались легкие тучки и прятали за собой солнце, Ровена принялась одеваться. Между Тем в голове ее промелькнула старая идея, от которой она почти уже отказалась. Но, конечно же, она пообещала себе, что не будет этого делать.