— Вы будете иметь мое полное к вам доверие и покорность, мадам! Вы уже им обладаете, могу вас заверить!
— Просто замечательно. Вы тоже можете рассчитывать на мою полную поддержку в любое время. Но теперь, мне важно знать следующее, потому что некоторая часть вашей души все еще остается сокрыта для меня. А так, дело может принять нехорошие обороты, вы понимаете?
— Вы правы, но что вы хотите еще узнать, мадам?
— Я уже говорила вам свои догадки. Виктор — юноша из прекрасной семьи, грех отказывать такому кандидату. Я не могу поверить, что вы настолько глупы, вы такой совсем не кажетесь. Я вижу какое трепетное у вас сердце и подозреваю, что оно отдано безвозвратно кому-то другому, это так?
Если это так, то могу вас понять и с удовольствием помогу вам. Я сама когда-то переживала очень трепетную любовь, но из-за того, что со мной рядом не было такой женщины как Луиза де Бриссак, любовь моя потерпела самый ужасный крах.
Если под вашими метаниями не лежит никакой причины, то тогда я бы посоветовала вам успокоить ваше больное воображение и со спокойной душой выйти замуж за Виктора.
Ровена вспыхнула, когда Луиза произнесла первую фразу и пока лилась речь, девушка не смела поднять на нее взор.
— Я даже не знаю точно, мадам…. Мое положение не такое простое даже для меня самой. Чувства мои все спутались…
— Скажите так, как есть, ничего не разделяя, а я уж разберусь сама. Кроме того, это совершенно нормальное состояние для женщины, когда оба мужчины ей по нраву.
— Но я не могу понять любовь ли это. Есть один человек, который вызывает во мне странные чувства, каждый раз когда я вижу его, он словно гипнотизирует меня и я не могу думать уже ни о чем другом. У меня такое чувство, что мы с ним всегда были связаны, и что я знала его всегда. Но этот человек совершенно не разделяет моих чувств. Он довольно груб со мной и холоден, не смотря на всю мою тактичность. Поэтому иногда я думаю, что он не заслуживает и минутки моего внимания и что мне лучше было бы обратить его на Виктора.
С Виктором у меня нет подобных ощущений. Мне легко и просто с ним, у нас общие интересы и мы можем говорить обо всем на свете совершенно свободно.
— И кто же этот человек? Я знаю его?
Ровена все затрепетала, чувствуя как холод окутывает ее с ног до головы. Она совершенно не хотела и не могла открыть свою тайну маркизе. Она чувствовала как задыхается, словно ее загнали в угол и прижали к стене, мешая дышать.
— О, ради бога, разве это обязательно знать? Я даже не знаю, стоит ли вообще говорить о нем.
Луиза, чувствуя, что действительно, подобных допросов сейчас не имеет толку проводить, поспешила успокоить свою дрожащую гостью:
— Хорошо-хорошо, не переживайте вы так. Я вовсе не желаю лезть в ваши сокровенные тайны. В принципе, я получила всю информацию. В любом случае, по вашим взглядам я узнаю этого таинственного незнакомца рано или поздно.
Луиза приободряющее улыбнулась, дабы рассеять опасения Ровены.
— Вам стоит подумать о том, хотите ли вы замуж за Виктора или нет. Здесь я вам действительно не могу помочь.
Если вы решите, что не хотите за него замуж, то объясните ему, что не можете разделить его чувств и по вашей наивности с самого начала воспринимали его как друга. Заметьте, здесь речь совершенно не идет о его предложении. О письме вашему отцу не переживайте. Он дал понять совершенно четко что ему от вас нужно в первую очередь: взаимность. Вы не можете ему ее дать, только и всего…
И так, Луиза продолжала в подобном духе, раскладывая перед своей юной ученицей тактику в деталях. Ровена слушала ее, вся обратившись в слух.
— Конечно, вы должны понимать, раз уж юноша в вас так влюблен, то любое даже самое невинное слово может быть использовано против вас. Будьте готовы ко всему. — подытожила свою речь Луиза. — Теперь я оставляю решение за вами. Все, чем я могла вам помочь, я вам отдала.
Ровена вся рассыпалась в благодарностях, однако Луиза ее остановила и напомнила ей, что они друзья. Впрочем, со времени прихода Ровены прошло уже три часа и девушка вынуждена была покинуть свою благодетельницу, о чем ей и сообщила.
— Конечно, бегите, моя дорогая. Но не забудьте пригласить меня на чай и, кстати, раз уж мы будем с вами показываться вместе на людях, то я бы хотела заняться вашим гардеробом.
— Но, с ним что-то не так? — растерялась Ровена.
— Как бы вам сказать. Вам необходимо утончить ваш вкус. Я помогу вам довести его до совершенства. А сейчас бегите.
Ровена вернулась домой более приободренная. Она тут же сообщила отцу о желании маркизы прийти на чаепитие, а граф ответил, что отправит ей личное приглашение тот час же.
Весь остаток дня Ровена провела во внутренних метаниях, думая то об одном, то о другом. Дело в том, что Луиза, какой бы милой и благородной не казалась, приобрела для Ровены с самого начала определенный образ и теперь сердце и рассудок ее оказались рассорены между собой противоречивостью сложившейся ситуации. Могла бы она представить, что когда-нибудь доверится той, в ком не смогла бы усмотреть друга даже при самом сильном желании. И к чему теперь все это приведет она не представляла ни на секунду.
Но так как большая часть забот относилась к разрешению трудного вопроса ее замужества, то вышеупомянутые размышления как-то сами отодвигались на второй план и играли вторые роли.
На следующий день маркиза явилась к чаю, как и было уговорено и вся компания уселась за стол. Разговор за столом происходил совершенно банальный и не заслуживающий внимания. В конце концов, Луиза объявила, что желала бы прогуляться по саду вместе с графом и поболтать о том о сем.
Еще за столом Луиза завела речь о достоинствах Ровены, расписывая ее добродетели в самых ярких красках, чем доставила отцу большую усладу для слуха. А заодно и объясняя ему то, чем его дочь могла вдруг привлечь такую даму, как маркиза.
Она могла бы остановиться на этом, если хотела получить полное расположение графа, но Луиза пошла дальше. Лишь только они вышли в сад, как маркиза повела разговор дальше.
Она подметила, что при всех достоинствах девочки, ей все же очень не доставало женского воспитания, где чувствовались большие прорехи.
Граф с готовностью согласился с маркизой, добавив, что и сам это прекрасно видит и, более того, отсутствие влияние на Ровену женщины теперь причиняет ему и ей много проблем, но увы, нужное время уже было упущено.
— Все-таки хочу заметить, еще есть моменты которые можно было бы исправить даже сейчас. Я внимательно наблюдала за Ровеной и могу сказать, что подметила где бы вашему бриллианту можно было бы нанести дополнительные грани для яркости.
— Неужели вы так считаете? Вот что значит женский глаз. А я уж было опустил руки.
— Для этого, если вы не против, я бы взяла девочку под свое крыло и обучила бы ее всему.
Граф, услышав столь лесное предложение, не смотря на сдержанность своей натуры, почти растаял от счастья, не переставая спрашивать себя откуда на их семью свалилось вдруг столько удачи. Он с готовностью согласился и добавил, что маркиза может рассчитывать на его помощь, в том числе и финансовую.
— Вас, наверное, удивляет мое желание, — продолжила маркиза как ни в чем ни бывало, — вы спрашиваете себя откуда вдруг подобная честь? У меня есть обоснованный ответ на ваш вопрос.
Я говорила вам, что ваша дочь очень напоминает мне мою дорогую Генриетту. Но дело даже не совсем в этом. Ваша дочь — неограненный алмаз. При ее грамотном поведении, мудрости наставника и желании она смогла бы достичь больших высот и сверкать рядом с королями.
— Неужели вы так считаете?!
— Прошу вас, не недооценивайте ваше дитя. Я достаточно мудрая, чтобы увидеть весь ее потенциал, поверьте мне, и только поэтому я готова приложить к этому делу свою руку. Взамен, я конечно хотела бы получить некоторые выгоды и для себя. Вы же знаете, что я нахожусь здесь на правах refugee. Но об этом поговорим по мере результата.
При желании и прочих условиях ваша дочь могла бы спокойно выйти замуж даже за герцога.
— Но как же это возможно с ее приданным?!
Граф, вознесенный на Олимп сладкими речами Луизы, кажется совсем потерял голову и теперь корил себя а то, что не смог сам разглядеть в его дочери тех талантов, о которых говорит маркиза.
— Скажите, разве это не заманчиво кланяться своей дочери при каждой с ней встрече и называть ее “ваша светлость”? — промурлыкала Луиза, очаровательно улыбнувшись графу.
— Вы поистине правы. Каждый родитель желает для своего ребенка самой лучшей судьбы. И если бы только это было возможно, я бы многое за это отдал.
— Это возможно. Просто доверьтесь мне. И через некоторое время вы увидите как ваша дочь сияет на пьедестале славы.
Граф с готовностью поддержал начинание маркизы. Та же, высказав все, что собиралась сказать, теперь попросилась назад в дом под предлогом того, что ей нужно было еще поболтать с Ровеной.
Девушка ожидала Луизу у себя в комнате, готовясь к беседе о предстоящем мероприятии и о своем по этому случаю туалете.
— Итак, моя дорогая, давайте с вами начнем, потому что мне нужно бежать на одну встречу…. Ей-богу, у меня от них уже голова кружиться, я бы с удовольствием лучше осталась с вами. Но отказать нельзя, сами знаете, я не люблю оскорблять людей. Продемонстрируйте мне, что у вас там спрятано в гардеробе.
Ровена подлетела к гардеробной и распахнула створки перед маркизой. Та придирчиво оглядела весь набор нарядов и быстро отошла от комнатки.
— Для вечера у мадам Уитклиф вам лучше было бы надеть ваше розовое муслиновое платье с кружевами. Это единственный наряд, в котором я вас вижу.
Ровена, услышав эту фразу, устремила на маркизу жалобный взор и пролепетала:
— Но, но ведь я не могу….
— Чего вы не можете, леди Клифорд?
— Дело в том, что я надеваю это платье только на торжества. … Оно в целом подходит для праздников...
Ровена покраснела. Чувствуя на себе пристальный взгляд маркизы.
— Вы должны каждый день выходить на улицу, словно на праздник.
Девушка чувствовала всю неловкость ситуации. Эта женщина привыкла жить на широкую ногу и разве ей было понять скромные возможности семьи Клифордов.
— Но, мадам, — снова осмелилась Ровена, — понимаете ли, мы немного стеснены в средствах…
— Ах, простите. Я понимаю, вы правы.
Луиза замолчала, погрузившись на минутку в раздумья и потом продолжила:
— Ну ничего, мы что-нибудь придумаем. У меня есть парочка нарядов, я попробую что-нибудь сообразить для вас.
В любом случае, одевайте свой прелестный наряд. И кроме того, всегда вы должны быть исполнены достоинства. Куда бы вы ни шли, что бы вы ни делали, что бы вы ни одели и с кем бы вы ни общались. Помните, я говорила вам, что вы должны вести себя как принцесса? Но надо уметь тонко чувствовать грань, когда чувство собственного достоинства переходит в высокомерие. Или когда смирение, переходит в заискивание. С опытом вы научитесь все это чувствовать. И даже если служите кому-то, делайте это достойно исходя из вашего положения как хозяйки ситуации. Вы оказываете услугу и это от вас зависит ее исполнение. Понимаете?
Не дожидаясь ответа Ровены, она взяла ту под локоть и повела ее к дамскому столику с зеркалом. Поставив девушку перед ним, она подобрала ее волосы, полностью обнажив шею и открыв лицо.
— Посмотрите на себя. У вас та форма лица, которая позволяет носить прически, когда все волосы убраны в пучок.
Лицо любой женщины должно быть максимально открыто. Мы должны сиять как солнце и это касается всего. Открытость лица — открытость миру.
У вас прекрасная лебединая белоснежная шея, а вы ее прячете. Непростительно!
Старайтесь всегда обнажать шею, если хотите произвести впечатление.
Знаете ли вы японских гейш? У них наряды сделаны так, что грудь полностью закрыта, а ворот с задней стороны шеи опущен так, что оголяет всю шею, к тому же включим сюда грамотно выбранную прическу. Это очень пикантно. Вы показываете зрителю все и в то же время ничего. Задняя сторона шеи — очень нежное место и почти всегда спрятана под волосами, тем оно еще более притягательно. Но мы не в Японии. И наши дамы, от недостатка ума, решили вместо задней стороны шеи оголить грудь. Очень жаль, но увы, с этим уже ничего не сделать и придется следовать этой моде.
На счет прически. У меня есть парикмахер, его вкусу я полностью доверяю. Я пришлю его к вам, он займется вами. И кстати, ваши брови….
— Брови! Неужели и с ними что-то не так?!
— Им надо придать форму. Придется выщипать кое-что. Мой парикмахер этим займется. В любом случае, если он захочет сделать с вами еще что-то, не сопротивляйтесь! У него тонкий вкус чувствовать женскую красоту.
Пока на этом все. Будет с вас на сегодня информации.
Ровена отошла от зеркала, желая избежать дальнейшего экзаменирования ее внешности. Луиза же все еще продолжала смотреть на свое отражение и рассуждала скорее уже сама с собой.
— Знаете, иногда так хочется расслабиться и одеть домашний халат и лечь в постель, но нельзя…. да, нельзя. Многие дамы думают, что быть красивой женщиной это легко, но….
Тут Луиза запнулась, так как опустив взгляд вниз на столешницу, где лежали принадлежности для женской красоты, обнаружила те самые шпильки, которые так усердно искала везде. Она вздрогнула, бесшумно охнув. Задержав воздух тронула одну из шпилек, не веря своим глазам.
— Но что, мадам? — услышала она вдруг позади легкий голосок Ровены. Опомнившись она одернула руку от шпильки и вымолвила:
— Ах, мысль убежала. О чем это я?
— О том, что тяжело быть женщиной.
Луиза, от неожиданности находки, совершенно забыла о чем говорила, да это уже и не имело никакого смысла. Она поняла, что ей нужно уйти как можно быстрее.
— Да, очень тяжело. — засуетилась она, отойдя от зеркала и несколько мгновений расхаживая туда- сюда. — Ну, да не важно. На сегодня хватит, леди Клифорд. Надеюсь, вы последуете моим советам. Мне действительно нужно бежать. Меня уже, наверное, заждались. Adieu, ma chere!
Приобняв обескураженную девушку маркиза стремительно вышла в коридор, шурша шелками юбки. Оказавшись, наконец, в коляске, она шумно выдохнула, совершенно пораженная.
Значит, эта девица на самом деле не была уж такой наивной, какой Луиза ее себе представляла. Это при каких же условиях она смогла проникнуть в дом герцога. Уж Луиза-то знала как никто другой, что это невозможно. Между Тем она допускала мысль, что Франц просто где-то нашел шпильку и подобрал ее.
Но все же она скорее соглашалась с собой, что девушка питала к герцогу симпатию, одному богу известно какой силы. В очередной раз ее интуиция сослужила ей хорошую службу. Она искренне радовалась за свой успех, но внутри нее царила приторная горечь от боли и обиды. Ею руководили эти два чувства.
Пока маркиза ехала до дома, то раздумывала над следующим планом действий, чувствуя как сердце все еще трепещет от неожиданности находки.
Только лишь она оказалась у себя, как тут же поднялась в комнату и уселась за письмо к мадам Уитклиф.
Она писала той о последних новостях, как и всегда. Но добавила так же, что взяла к себе в протеже леди Клифорд, кратко описав причину столь необычного поступка.
Между прочим, она просила мадам Уитклиф сделать ей одолжение и попросить у Одилии, что бы та, в свою очередь, намекнула Ровене о приглашении на вечер для Виктора. Маркиза писала, что желала бы познакомиться с будущим суженым своей воспитанницы, раз уж та оказалась под ее крылом.
Получив это письмо, мадам Уитклиф сообщила обо всем дочери. Обе, конечно же, не смогли удержаться, чтобы не посплетничать об этом между собой. И в тот же день Одилия уселась писать письмо Ровене, так как до ужина оставался всего лишь один день.
Ровена же, получив письмо Одилии, закусила губу, бессильно опустив руки. Видеть Виктора без возможности сказать ему то, чего он так ждал было самой ужасной пыткой для нее.