Последующие дни мало отличались друг от друга, но одному из них суждено было стать решающим. Жак чувствовал, как внутри него накапливается какой‑то заряд, который может выплеснуться наружу в любой момент, и неизвестно сумеет, ли плутонит сохранить над собой контроль.
В тот день Жак рассчитывал, что из‑за жаркой погоды Эйлана изберет маршрут к морю, где можно будет хотя бы полюбоваться прекрасным естественным пейзажем, но своенравная соланийка опровергла все ожидания плутонита. Ее очень заинтересовала большая толпа горожан, бурным потоком направляющаяся к центру. Ее подневольному телохранителю не оставалось ничего иного, как не упускать Эйлану из виду, протискиваясь между возмущенно шумящими дце и обходя невыносимых трубчатолицых.
В этой суматошной толчее Жак едва не опрокинул наземь майора Хорсера.
– А‑а, – протянул эльсинорец, хватаясь за рукав комбинезона плутонита, – тебя тоже привлекло это зрелище.
– Не меня, а Эйлану, – сердито бросил майору Жак. Взгляд плутонита тем временем рыскал по толпе, разыскивая сверкающую фигурку своей спутницы.
– О ней можешь не беспокоиться, – с самодовольным видом изрек Хорсер. – Здесь, на Мелии ее вряд ли кто‑нибудь посмеет обидеть, кроме, разумеется, тебя или этого негодяя И‑Лима. Только самоубийце может прийти в голову мысль тесно пообщаться с соланийкой.
– Между прочим, я сейчас являюсь ее телохранителем, – проговорил Жак. – С какой стати я должен…
– Ага, – эльсинорец не дал плутониту высказаться до конца. – Ты ее телохранитель, потому что Клинк сейчас лежит в госпитале и проходит курс интенсивной антирадиационной терапии.
Жак ошеломленно уставился на майора.
– Неужели ты думал, что племенник Клу действительно чем‑то занят? – физиономия Хорсера озарилась язвительным оскалом. – Да он разбирается в делах биоцентра, как кунукугур в грации, Клинк – пилот от лысины до пяток.
– Вы думаете, меня ожидает тоже самое? – спросил Жак.
– Нет, – рыкнул эльсинорец. – Когда я до конца раскушу твою двойную или тройную оболочку ты просто и быстро отойдешь в мир иной.
Легкая дрожь пробежала по мышцам Жака. Он готов был броситься на майора и разорвать его на части, но сдержался, подобный поступок не улучшил бы его нынешнего положения.
– Я не считаю вас своим; врагом, майор, – мягко проговорил плутонит, – и будь моя воля, я держался бы как можно дальше от этой соланийки.
Последние слова Жак произнес – довольно громко, надеясь, что чуткий слух Эйланы уловит в таком тоне оскорбительный оттенок. Расчет оправдался: соланийка не замедлила появиться, она буквально искрилась от гнева, но не находила слов для его выражения.
– Не утруждайтесь, – миролюбиво молвил Жак, – я всего лишь позаботился, чтобы вы не затерялись в этой массе; к тому же я нашел прекрасного консультанта по любым вопросам порядка на Мелии.
Жак сделал шаг в сторону и указал на Хорсера – эльсинорец остался явно недоволен такой дерзостью, но внимание соланийки ему льстило.
– К чему весь этот шум? Демонстрация? Революция? – Эйлана сразу же обратилась к майору за разъяснениями, удостоив Жака лишь беглого презрительного взгляда.
– Ни то, ни другое, – эльсинорец поправил накидку. – Сегодня праздник, если так, конечно, можно выразиться. Город встречает победителя предыдущих Мелианских Игр – этого сущего дьявола фомальганца Реера.
– Что же он такого совершил, что вы на него уже зуб точите? – спросил Жак.
– Не прерывай меня, когда я в плохом настроении! – зарычал эльсинорец, – Реер выиграл прошлогодние Игры, а это значит, что он – негодяй из негодяев, такой же мошенник, как ты или И‑Лим, только еще хуже. Вы все не умеете играть честно, даже если соревнования проводятся под эгидой Лиги Казино. Вы всегда находите способ схитрить или обмануть. К несчастью, Лига всегда идет игрокам навстречу и на время Игр объявляет амнистию, и вся эта нечисть вылезает из нор, где пряталась целый год.
– У вас богатое воображение, майор, – заметил Жак. Ему казалось, что он начинает понимать мотивы, которые подвигают эльсинорца на такие высказывания. Майор Хорсер яростно и бесстрашно боролся за искоренение игры против целой планеты, делавшей на этом грандиозный бизнес. Победить он не мог, и потому И‑Лим однажды назвал эльсинорца "навеки проигравшим". Если бы Жак обретался где‑нибудь на другой, не столь развращенной планетке, то отыскал бы в Хорсере массу привлекательных черт, достойные уважения и подражания. Да, где‑нибудь, но не на Мелии! Во всяком случае, именно такой портрет нарисовал в своем сознании Жак.
– Я хотела бы увидеть этого ловкача, – прозвенел голос Эйланы.
– Рхм, – издал неопределенный звук Хорсер, прочищая горло, – половина зевак нашего города собралась на центральном проспекте именно для этого – всей хочется поглазеть на Реера, сумевшего заткнуть за пояс остальных ловкачей и жуликов. Для сегодняшней толпы он – король, кумир и даже бог.
– Но я его не вижу, – заметила Эйлана, обведя взглядом праздно шатающуюся массу народа.
– Он еще не прибыл. Так что не волнуйтесь, еще увидите.
Больше соланийка не проронила ни словечка, она лишь изредка посматривала то в одну, то в другую сторону. Хорсер тоже не был склонен поддерживать разговор, но Жак приблизился к нему почти вплотную и спросил:
– А Реер что‑нибудь получил за свою победу?
Плутонит верно расценил эльсинорца, как удивительный кладезь бесценной информации.
– Еще бы! – Хорсер едва не взорвался от такого наглого вопроса, – Вы – игроки – без выгоды и шага не сделаете, и пальцем не пошевелите! Всем давно известно, что главным призом Игр является желание. Всего и дел – выиграй, и желание в кармане.
– А что пожелал Реер?
– Этот пижон мнит себя эстетом. Он заказал невянущий цветок.
– Кхкхаж?
– Твоей осведомленности можно поражаться, – саркастически буркнул Хорсер. – Именно кхкхаж. Его вывели специально для Реера, а затем внедрили по всей Мелии, конечно, только среди тех, у кого хватило денег.
– И Реер, очевидно, получает комиссионные от продаж этого цветка, что стал особенно популярен. Но ему не хватило прошлогоднего выигрыша и он решил снова попытать счастья. Не так ли? – усмехнувшись произнес Жак.
– Верно сказано, – отозвался эльсинорец. – Все фомальганцы – жуткие скряги, с ними, пожалуй могут сравниться только трубчатолицые – когда‑нибудь в далеком будущем. Реер, разумеется, не исключение.
К шепчущимся между собой плутониту и эльсинорцу повернулась Эйлана:
– В этом году главный приз тоже желание?
Оказывается, она все слышала, несмотря на то, что Жак с майором переговаривались очень тихо.
– Это традиция, – ответил Хорсер. – А традиции нарушать не следует.
Жак задумался: а что бы он сам пожелал, выиграв Мелианские Игры? Аппетиты иногда бывают слишком велики. Однако следующая мысль, проскользнувшая в сознание, встревожила Жака не на шутку: с какой стати Эйлана вдруг решила расспросить Хорсера о призах?
– А вот и сам виновник торжества, – слова эльсинорца указывающего куда‑то в толпу, вывели Жака из минутного оцепенения.
Весь люд, задрав головы, смотрел вверх, как будто фомальганец должен был явиться именно оттуда. В небе над проспектом действительно висел флип, но ничего особенного в этом зрелище плутонит не обнаружил. Наконец, сделав круг над толпой, флип приземлился точно посредине площади пред Дворцом Игр. Из летательного аппарата вышло существо, представить себе которое Жак никогда не смог бы, если бы не увидел собственными глазами.
– Да он же хлородышащий! – воскликнула Эйлана.
– Совершенно верно, – подтвердил эльсинорец. – У него за спиной генератор гравиатмоса, удерживающего хлор вблизи тела.
Фомальганец двинулся в сторону Хорсера и издал какой‑то невнятный звук, очевидно, приветствие.
– Вы с ним знакомы? – осведомилась Эйлана.
– И очень давно, – угрюмо рыкнул эльсинорец.
Жак тем временем разглядывал Реера. На стройной стебельчатой шее покоилась головка, чем‑то напоминающая подсолнечник с матово черной шероховатой поверхностью вместо семечек. Тело казалось более грубым и темным с большим количеством отростков хватательного и всасывающего типа.
Фомальганец внезапно утратил интерес к Хорсеру и, чуть возвышаясь над землей, прошествовал к своим многочисленным поклонникам, которые, радостно взревев, расступились, пропуская кумира к дворцу Игр.
Сам по себе Дворец открывался только раз в году – именно для этих Игр. Все остальное время он был невзрачный и непримечательным зданием, но в заветный час преображался. В нем появлялось что‑то от грандиозного величия, внушавшего трепет в сердца простых жителей Мелии. Дворец превращался в святыню.
– Гордец, – процедил эльсинорец. – Он решил, что я уже ничего не значу.
Жак вздрогнул, когда Хорсер заявил о страхе Реера: кого именно испугался фомальганец – его или Эйлану?
– Он слишком тщеславен, – произнесла соланийка. – Чемпион, но без чемпионского стиля.
Хорсер хмыкнул: уж он‑то понимал, к чему приведут Эйлану такие рассуждения.
– А чем он занимался до Игр? – любопытство разъедало Жака не меньше, чем соланийку.
– Всякой мелочью. Нам – кислородникам – никогда не понять этих фомальгацев, и трудиться над этим не стоит. А, между прочим, чем ты сам занимался на Плутоне? Это ведь, кажется, не твоя родина?
– Нет, – отреагировал Жак, – я родился на Земле, а на Плутоне работал… в одной лаборатории.
"Лжец", – понимающе кивнул эльсинорец.
– И что же вы там изучали?
– Вакуум, терморежим, – ответил Жак, а про себя подумал. – "Так я тебе и сказал, что там было на самом деле".
"Так я тебе и поверил, шпион несчастный. Неужели ты думаешь, что я не знаю о подготовительном центре на Плутоне? Такое удобное местечко еще надо поискать!"
"В честь чего Хорсер задает мне эти вопросы? Черт побери, с ним надо быть не менее осторожным, чей с Эйланой".
– Я хочу все увидеть поближе! – голос Эйланы вновь заставил Жака переключить свое внимание на соланийку.
– Может быть, и поучаствовать в играх тоже? – физиономия Хорсера скалилась особенно хитро.
– А почему бы и нет?
– Для этого нужно только зарегистрироваться, – эльсинорец предоставил информацию с подозрительной любезностью. – Идите во Дворец, занимайте любую кабинку и нажимайте в ней любые кнопки, но сначала напишите своё имя и принадлежность на фиксирующем устройстве.
– Так просто?
– Скорее сложно, – проговорил Херсер, но оценить его мудрость Эйлана и Жак пока еще не могли.
– Для полицейского вы проявляете странную осведомленность, – заметила Эйлана.
– Я знаю обо всех махинациях, которые возможны на Мелии, – не без гордости заявил Хорсер. – А уж на Играх с честностью редко приходится сталкиваться.
Эйлана горделиво повернула голову в сторону Жака:
– Идем.
Жак не сдвинулся с места:
– Я не уверен, что это хорошая идея.
– А я не намерена обсуждать свои решения с каким‑то служащим биоцентра!
Соланийка уверенно зашагала ко Дворцу. Эйлана уже твердо решила, что участие / и победа, конечно же / в играх – это лучшее развлечение, которое удастся отыскать на такой примитивном мирке, как Мелия. Реер показался ей напыщенным болваном. Эйлана никак не могла понять, как фомальганец сумел добиться титула Лучшего Игрока и получить трофей: он явно не соответствовал образу чемпиона. Что ж, в этот раз она покажет всем этим зазнайкам, кто в Галактике действительно Лучший.
Удаляющаяся фигура Эйланы потребовала от Жака быстрого принятия решения. И плутонит поспешил вслед за соланийкой. Ему приказали охранять Эйлану везде, а в данном случае это означало, что ему тоже придется посостязаться. Жака мучили дурные предчувствия: до сих пор ему не везло – он хорошо помнил поражения в обыкновенном казино, и уже начинал сомневаться в своем природном таланте. Вот только, похоже, выбора у него уже не осталось.
"Не дрейфь!" – в подсознании всплыл Второй. Уж его‑то сложившаяся ситуация устраивала больше всех. Игрок не может не играть, даже если ему этого не хочется. А Второй хотел! Второй был уверен, что жизнь – самая настоящая рулетка, и знал, на какие номера нужно ставить. – "Вперед!".
Жак почувствовал, как ноги сами несут его к ступеням Дворца.
– Почему бы и нет?! – вырвалось вслух восклицание у Жака. Отринув последние капли сомнения, он вошел во Дворец вслед за прекрасной и опасной соланийкой. Майор Хорсер, наблюдавший эту "трогательную" сцену, обнажил свои клыки в довольной усмешке; половина дела была сделана.
Конец первой части
Часть втораяМелианские Игры
Глава 1
"Что и когда начинается,
сознание ответить не в состоянии,
ибо оно при этом никогда не присутствует"
И‑Лим
Барон Гвидо де Лузиньян нервничал. Сегодня утром он получил очередную депешу с Утремера. Король был крайне недоволен: Ассамблея вот‑вот должна начать свою работу, а доказательств активности мелианцев в гонке вооружений все ещё нет.
Конечно, королева лоуменов обещала помочь, но ей для каких‑то целей понадобился Жак. Зачем? Вот главный вопрос, который мучил де Лузиньяна с момента встречи с королевой. Барон сначала считал Жака агентом ЗФЗ, присланным на Мелию для первичной разведки, однако убедился, что это не так. Если Жак и шпион, то уж никак не земной – интересы Федерации его не волновали, а к Утремеру он относился с явной антипатией.
И все же он нужен королеве. Для чего? Барон в сотый раз пытался понять ход мыслей этой невидимой предводительницы лоуменов. Пытался, но безуспешно. Какую ценность может представлять собой землянин? Неужели королева знает что‑то неизвестное ему – консулу?
Де Лузиньян был искусным интриганом и добился от короля, чтобы именно его послали на Мелию. Он сумел убедить короля Луи, что он лучший, и никто не добудет столько полезной для Утремера информации, как он. Но теперь, Гвидо понял, что королева лоуменов играет в эту игру лучше него.
В дверь апартаментов барона негромко постучали.
– Войдите, – раздраженно бросил де Лузиньян.
На пороге возникли две мрачные фигуры, будто извлеченные из преисподней – лоумены Виз и Чила.
– Королева нам сообщила, что у вас есть для нас специфическая работенка? – хрипло проговорил Виз.
– Да. По её же просьбе я набросал некоторый план ваших действий: вам необходимо будет проникнуть на территорию биоцентра и забрать оттуда кое‑что.
"Мерзость, какая мерзость, – подумал Лузиньян, рассматривая своих посетителей. – С кем приходиться работать! Дегенераты! Им же нужно объяснять каждое слово. А эта бело‑зеленая кожа! А запах! Ей‑ей, лучше иметь дело с ирхами, чем с лоуменами. Вырожденцы. От таких‑то люди и должны в первую очередь избавляться!"
Чила отбросила со лба прядь грязно‑желтых волос.
"Утремерская сволочь! Когда‑нибудь я перережу тебе глотку за такие мысли! И что нашла наша королева в этом бароне?"
Чила не была исключением из правил. Телепатия среди лоуменов являлась своеобразной необходимостью для выживания. Просто у Чилы эта способность развилась лучше, чем у других – барон с его мыслями с каждой минутой вызывал у девушки всё большее отвращение.
Его психоблокировка была для неё совершенно открыта. Зря утремерцы недооценивали лоуменов. Эта раса была очень перспективной.
– Слушайте меня внимательно, – Лузиньян постарался придать своему голосу побольше строгости. – Биоцентр имеет электронную систему защиты с ультразвуковым ключом. Нам удалось сымитировать этот ключ, но он пригоден только для однократного использования. Это означает, что вы сможете беспрепятственно войти, а вот выйти незаметно вам уже не удастся – для этого необходимо отключить всю систему защиты. Ваша королева заверила меня, что это вам по силам. Не хотелось бы разочароваться.
– Понятно, – проговорил Виз. – Мы это сделаем, скажем, завтра.
– Сегодня.
– Но нам нужно время для подготовки. Современные системы защиты в биоцентре у Клу исполнены по последнему слову техники, – заметила Чила.