— Ах ты!!! Ты! Ты… — Рита явно задохнулась от ярости, но следующий эпитет произнесла значительно тише и как-то совсем иначе. — Свооолочь…
Павел остановился, но продолжения не последовало. Вернее, звуки, которые донеслись с кухни, были совсем не похожи ни на драку, ни на битьё оставшейся тарелки.
Он усмехнулся, покачал головой, громко крикнул:
— Ребята! В спальне значительно удобнее! — и, не слушая реакции, вышел…
Ника улыбалась, слушая красочный рассказ Павла, который дополнялся яркими репликами Дмитрия.
— И так чуть ли не каждый день, — закончил Павел.
— Ну и выдержка, — всё ещё улыбаясь, произнесла Ника. — Это ж какие нервы надо иметь!
И тут же пожалела, что сказала. На весёлое лицо Дмитрия словно набежала тень. Он пожал плечами.
— Да нет. Какие там нервы… я сам такой же. Мне без этих её скандалов скучно становилось даже иногда. Ссоры, посуда битая… зато потом… — он не договорил, махнул рукой.
— Ребята, наверное, пора спать… Мне завтра в университет, так что встаем рано. Уж извините, но у меня только одни ключи, — чуть виновато сказала Ника. — Если вы выйдете отсюда, то обратно до моего возвращения не попадёте. А я приеду часов в семь. У меня с утра семинары, а вечером лекции. Вы подождите сегодня у дома, а я ещё парочку комплектов ключей сделаю. А сейчас, пожалуйста, диван разложите в гостиной. Я постелю.
Дмитрий с готовностью сорвался в комнаты, как будто только и ждал повода уйти, а Павел задержался. Он задумчиво понаблюдал, как Ника убирает со стола, и осторожно спросил:
— Ника, а тебе не кажется, что ты как-то слишком о нас заботишься? Ты совсем незнакомцев не боишься, что ли?
Ника поставила в шкафчик вымытые чашки и повернулась к нему.
— Нет, не кажется. А незнакомцев опасаюсь, конечно. Только мы уже знакомы, нет?
Она сама затруднялась объяснить, почему в ней вдруг проснулось такое доверие к этим ещё утром ей совершенно неизвестным парням. Вообще, ещё год назад она бы отвергла саму мысль о том, чтобы полдня прошляться с первыми встречными, а потом привезти их домой и ещё ключи пообещать. А сегодня это почему-то воспринималось абсолютно нормально. Загадка, которую Ника решить сейчас была не в состоянии, да и не очень стремилась. Пусть всё идёт так, как идёт.
— Ну, это как сказать, — протянул Павел, но вопросов больше не стал задавать.
С диваном Дмитрий справился в одиночку и уже занял ванную. Павел смотрел, как Ника гибкими чёткими движениями управляется с простынями, и вдруг подумал, что каждый её жест похож на танец. А ещё она забавно морщила нос, когда встряхивала простыню обеими руками.
Он не стал больше задавать ей дурацких вопросов, потому что точно такие же вопросы мог задать самому себе. Почему ты так открылся этой девушке, почему не дал Димке с ней привычно пофлиртовать и разбежаться, почему принял это приглашение и эту неожиданную помощь, где твоя гордость и желание самому принимать решения, и почему ты позволил Нике решить за вас, что делать дальше?
И тот главный вопрос, который не давал ему покоя с того момента, как он узнал бородатого Володю на голографии в гостиной, и ответа на который не хотел слышать. Где была Ника в момент захвата?
Вопросы эти в ответах, конечно, нуждались. Но как-нибудь потом.
Лекции профессора Князева переносились уже третий раз. Профессор был болен, но никому не смог доверить их проведение. Поэтому сегодня, когда он наконец, появился, он попросил студентов остаться ещё на пару часов, чтобы нагнать график.
— А теперь давайте это разберем с точки зрения…
Эдик Корлин не внял призыву профессора. Разбирать что-то с любой точки зрения ему сегодня не хотелось. А зачем? Всё равно положительные оценки у него в кармане. Поэтому на лекциях он предпочитал заниматься более интересными вещами. Например, наблюдать за Никой Рихтер.
Эдик слегка повернул голову влево. Ника сидела чуть впереди, старательно вслушиваясь в слова лектора. Точёный профиль, густые загнутые ресницы, отчётливо видные даже с такого расстояния, длинные русые волосы, забранные в тяжёлый высокий хвост, открывающий шею с гордой посадкой головы — королева. Взгляд скользнул ниже. Ниже тоже всё вполне по-королевски. В достаточном объёме. Ещё ниже рассмотреть мешали ряды сидений, но Эдик знал, что и там всё в порядке. На самом деле он обратил внимание на эту девушку давно. Удивительно притягательная. И фигура что надо. И держится так, что прямо подмывает её подмять под себя, заставить покориться. Эдик любил трудные задачки такого плана, они его заводили.
Это было раньше. А уж теперь… теперь он захотел большего, и задача перед ним встала потруднее. Завоевать. Влюбить в себя. Конечно, у него вряд ли получится заставить её бегать за собой, как этих институтских «кошечек». Тут надо по-другому. На равных. Это сложнее. Но тем интереснее.
Он уже начал первые атаки. Как и следовало ожидать, ушатами холодной воды её зелёные глаза окатывали его не один раз. Но сдаваться он не собирался. И сейчас, когда профессор на кафедре заканчивал свою болтовню, Эдик приготовился к новому штурму ледяной крепости.
— На этом сегодняшняя лекция закончена, все свободны. Приношу свои извинения за то, что задержал вас почти на полтора часа.
Профессор улыбался слегка виновато, но Эдик был ему даже благодарен. Потому что начинало темнеть, и из-за этой задержки у него появился благовидный повод подъехать к Нике. Однако та уже успела встать и дойти до двери, а его окружили «кошечки», как он их называл — десяток девчонок с потока, которые все, как одна, считали своим долгом крутиться вокруг него в надежде, что именно на неё Эдик обратит своё благосклонное внимание. Он понимал, что смазливое лицо и вообще его личность роль тут играют небольшую — тут главную роль играет его папа, но обычно это их внимание принималось им, как должное.
— Эдик, хочешь бутерброд? Ты проголодался!
— Ты устал, пусик?
— Эдинька, а у меня есть апельсиновый сок.
— Пусик, а если…
Потеряв надежду молча пробиться сквозь ласково, но туго сжатое кольцо поклонниц, Эдик не выдержал:
— Пошли на хрен все! Какой я вам «пусик»! Вы хоть немного мозги включайте, курицы гаремные! — зло бросил он, и, расталкивая застывших с открытыми ртами девушек, прорвался-таки на свободу.
Ника успела уже выйти из здания и пройти метров двадцать по направлению к остановке аэромобильного такси, когда он, наконец, смог её догнать.
— Ника!
Девушка остановилась и медленно повернулась. Лицо уставшее и выражение на нём читалось без труда — отстань, оставь меня в покое, — но Эдик не намерен был сдаваться.
— Слушай, уже поздно, позволь, я провожу тебя. Я могу тебя подвезти, меня водитель ждёт.
— Спасибо, я доберусь сама, — устало-вежливо, но решительно отрезала она. — Не стоит утруждать водителя.
— Ника! — Он ухватил её за локоть, но неожиданно яростный взгляд заставил его разжать пальцы. «Не спеши», — напомнил он себе. — Я ни на чём не настаиваю, кроме одного: ты едешь со мной, я не могу отпустить тебя одну в такое время.
— Я вполне в состоянии…
— Нет! — перебил он её. — Ничего слышать не хочу.
Она устало прикрыла глаза и вздохнула.
— Эдик, по-моему, мы уже начинали этот разговор. Мы только учимся вместе, только знакомы, и точка. Никаких других отношений между нами быть не может.
— Ника, — он снова взял её руку, но так бережно, что девушка не стала высвобождаться. На что он и рассчитывал. — Ну, как это — только знакомы… Посмотри на нас, мы же с тобой идеальная пара. Давай начистоту: такая девушка, как ты, достойна большего, чем тебе могут предложить студенты из общаги. А такой парень, как я, не может всерьёз смотреть на тех шалав, которые ошиваются вокруг меня.
— Ласково ты их, — презрительно усмехнулась Ника.
Эдик расценил её презрение, как относящееся к «кошечкам».
— Как они того заслуживают. Ника, мы должны быть вместе. У нас большое будущее!
— Что ты несёшь? — она резко выдернула руку.
— Ну, милая, — снисходительно улыбнулся Эдик, заметив, как она побледнела, — я ведь ничего плохого в виду не…
— Ника! — вдруг раздался незнакомый мужской голос.
Они оба одновременно развернулись.
Со стороны остановки к ним неторопливо приближался высокий широкоплечий парень. Когда свет уличного прожектора упал прямо на него, он остановился. Эдик смог разглядеть рыжие вихры и неприятно уверенный взгляд.
— Паша, — тихо сказала Ника, и перемена в её голосе заставила Эдика насторожиться. — Что ты тут делаешь?
— Поздно, — пожал тот плечами. — Мы ждали, ждали, и я решил тебя встретить. А Димка остался у подъезда караулить. Вас здорово задержали, кажется.
— Да, лектор неожиданно добавил ещё два часа, — Ника сделала шаг к нему, но тут Эдик решил, что пора вмешаться.
— Вы не беспокойтесь, — громко сказал он, — я довезу Нику. У меня есть машина.
— По-моему, девушка с вами ехать не хочет, — улыбнулся рыжий, хотя глаза оставались серьёзными.
Хрипловатый голос звучал спокойно, но появившиеся в нём стальные нотки заставили Эдика подобраться.
— Эдик, — вдруг быстро сказала Ника. — Тебе лучше уехать. Там тебя водитель ждёт. Давай, до завтра.
— Уехать? И оставить тебя с ним? — вырвалось у него.
Он не понимал, почему Ника так неожиданно оживилась, ему не хотелось верить, что этот её взгляд, только что усталый, а сейчас вспыхнувший радостью, что её переменившийся… да, счастливый голос — всё ради этого рыжего.
— Корлин! — и тут он с некоторым испугом уловил, что те же стальные нотки, что звучали в голосе парня под прожектором, сейчас звучат и в Никином, до сих пор мягком. — Уходи отсюда!
— Ника, ты делаешь ошибку, — он попытался снова схватить её за запястье.
Ника отпрянула, а над ухом всё так же спокойно и без угрозы сказали:
— Ещё один такой жест, и руку будешь собирать по кусочкам.
Эдик не понял, как немаленький по габаритам тип так быстро и незаметно переместился в пространстве, но этот талант незваного собеседника его не обрадовал. Он упрямо шагнул к девушке, сам себе удивляясь — ведь уже всё ясно. Зато почему-то совсем не удивился, когда вместо Ники упёрся всё в того же рыжего, который явно передвигался с помощью телепортации.
— Девушка тебе посоветовала ехать домой. А я советую её послушаться. И ещё. Если я узнаю, что ты её достаёшь своими ухаживаниями — насчёт руки обещание в силе.
Эдик хотел было что-то возразить, но поднял голову и встретил взгляд… нет, не стальной. Из синего титанового сплава. Слова как-то сами собой проглотились обратно, а рыжий развернулся, и, как ни в чём не бывало, позвал Нику.
— Пошли, я такси не отпускал, оно нас ждёт.
Уже сидя в такси, Ника не удержалась.
— Спасибо. Он, правда, достал меня невозможно.
— Больше не будет, — пожал плечами Павел. — Я таких знаю. Он, вроде, нормальный и понятливый.
— Да, только приставучий, — вздохнула она. — Вбил себе что-то в голову.
Павел усмехнулся.
— Будем надеяться, что выбивать не придётся.
Ника поёжилась.
— Паша, спасибо тебе ещё раз, но… Не надо никому ломать руки, пожалуйста, я теперь сама справлюсь.
Он тихо засмеялся, и Нике от звука этого смеха неожиданно стало спокойно и очень уютно.
— Разве я похож на мордоворота, который ломает руки налево и направо? Чаще всего такие обещания вовсе необязательно доводить до выполнения.
Она улыбнулась в ответ. И почему-то поверила, что такому, как он, не нужно ломать руки ни Эдику, ни кому-либо ещё. Его слова вполне будет достаточно.
Уже дома она сообразила, что кроме названия института ничего Павлу не сообщила — ни где находится, ни в каком корпусе её искать. Но не удивилась. Он просто должен был её найти. И нашёл.
А вот поиски Ритиных следов, похоже, зашли в тупик. Ребята потратили не один день, обходя все известные им заведения, где кто-то что-то мог знать о закрывшейся «Каравелле» и тех, кто там работал. Сначала они ходили по отдельности, потом вместе. Риту некоторые из бывших посетителей клуба иногда вспоминали, но никто не мог сказать, куда она делась, её давно никто не видел. Поиски по Сети тоже ничего не дали. По всем каналам справочной службы Рита значилась проживающей у своих родителей — они почему-то не соизволили внести изменения её статуса после того, как она стала жить отдельно.
Они просматривали данные справочной все втроём, и Ника удивилась, как поразил Дмитрия этот факт.
— Дим, ну, если они надеялись, что она вот-вот вернётся, зачем им это делать? К тому же, вы-то с ней не озаботились новой регистрацией. Чему удивляться?
Павел хмыкнул, а Дмитрий пояснил:
— Ника, мы жили вместе не один месяц и не собирались разбегаться. Ну, с регистрацией новой, и правда, не спешили, просто об этом не думали. Да дело даже не в этом…
Дело было совсем не в этом. Вряд ли родители Риты надеялись на её возвращение. Потому что даже если бы она сама захотела, наверное, её просто не пустили бы на порог. Именно поэтому Дмитрия так изумило, что, выкинув её из своей жизни, супруги Рей забыли стереть её имя из числа проживающих в их доме.
Он хорошо помнил, как это случилось.
Он ведь знал, что тот поход не мог кончиться ничем хорошим — как всегда, просто знал, и всё. Ритка не верила, хотя понимала, что он никогда не швыряется словами: «Я это просто чувствую». Ей тогда, казалось, вожжа под хвост попала. Хотя в глубине души он так же знал и то, что Рита ему поверила. Но она сама хотела поставить эту точку.
…Хорошенькая у него Ритка, всё-таки.
Дмитрий, уже полностью готовый к выходу, развалился на диванчике в спальне и с удовольствием наблюдал за Ритой. Девушка серьёзно подошла к визиту к собственным родителям, так, как будто это ей собирались устраивать смотрины. Конечно, когда она прибежала к нему после своего выступления, они не смогли просто так переодеться и выйти из дома. Ну и само собой, после бурной встречи ей нужно было и причесаться, и макияж заново наносить, и ещё одежду они раскидали не только по спальне… Но зачем же полчаса-то у зеркала вертеться?
Дмитрий подозревал, что вопрос в принципе ответа не имеет, и это явление следовало принять, как должное, не интересуясь причинами.
— Так, всё, я готова! — Рита ловко повернулась на одном каблучке, позволив короткой юбке закрутиться вокруг ног, чтобы продемонстрировать их во всей красе.
Дмитрий нехотя поднялся. Сейчас ему, вместо приятного вечера на двоих, предстоял тяжкий труд быть представленным родителям Риты. Это мероприятие обречено на провал, причём ещё повезёт, если без шумного скандала. Однако, как говорила Рита, для того чтобы продолжать встречаться с Дмитрием и иметь право спокойно задерживаться до ночи, ей было необходимо получить одобрение отца с матерью.
Что поделать… Даже сейчас на Земле остались такие вот консерваторы. Ритин отец, Рандхир Рей, очень гордился своей родословной. Как этот человек, настолько гордившийся чистотой своей индийской крови, женился на русской, Дмитрий так и не смог постичь. А главное — почему он продолжал требовать от своих дочерей соблюдения этой самой чистокровности, которую сам же и нарушил, вообще оставалось загадкой.
Рита считала, что внешность Дмитрия в этом смысле очень выигрышная. Да, по сравнению с бывшим парнем её сестры Алиши, сероглазым худосочным блондином, полгода назад с позором изгнанным из семьи Рей, он выглядел просто «гостем с юга». Алиша завидовала сестре, вздыхала — повезло же той влюбиться в парня с котирующимся у отца цветом глаз и волос. Правда, по убеждениям Рандхира, сначала следовало выдать замуж старшую дочь, а уж потом остальных. Раз старшая промахнулась, то младшей придётся ещё подождать.
«Скажите спасибо, что они с матерью вам сами женихов не выбирают, — подкалывал девушек Дмитрий. — А что замуж тебе, Ритка, рано, так это истинная правда».
Рита фыркала и возмущалась, а Дмитрий довольно добавлял: