И зарыдала, забилась в истерике.
Первобытная ярость застила глаза.
Подлая мразота!
Никогда, больше никогда, я не оставлю подобной твари за спиной. И неважно в каком она облике, мужском или женском — убью! Если бы это сделал сразу… выплатил бы штраф, налицо нападение на меня с целью нанесения телесных не совместимых с жизнью. Я чувствовал, что именно вот в этот миг — то хорошее, так называемое «человеческое», которое боролось, молилось вместе с девицей, чтобы получился лишь НАЗ, а не заниматься членовредительством, было раздавлено под смех внутреннего циника.
Убивать нелегко? Женщина? Какая тебе разница, если ты по ее вине сейчас сам отправишься в Долину Вечной Охоты?
— Надо же? Ну-ну, — участливо покивал тот, а затем ухмыльнулся, поворачивая голову в мою сторону, — Айяяйяяй… Стаф, вот не понимаю, такое ощущение тебя в зоопарке для особо буйных отловили и в наказание к нам скинули. Ведь не зря же ты по лесам и весям ночами шарился. Намордник потерял? В город не пускали? Не успею отойти на пять минут, как ты, то всякое зверье грохаешь, теперь до одногруппников добрался. Понимаю тебе крысан не понравился — видок мерезкий. Панголин… Тоже в нем хорошего мало, да и нечего плеваться! Маунах… а что он по углам шкерится?… Но товарищи, боевые верные друзья-то тебе чем досадили? Без кепки ходят? — а затем с такой же ехидной рожей повернулся к Гарпии, — Рассказывай…
Оказалось все выглядело следующим образом: меня попросили подвинуться, но вдруг совершенно неожиданно я набросился на Рыжего, потому что «бешеный», а Гарпия пыталась разнять. Лютик мира! Но куда там… После чего запугав всех вокруг ножом, обещая нанести тяжкие увечья, силой забрал у нее НАЗ, как у самой слабой. Она сопротивлялась до конца «бедняфка», но никто не помог, и вот теперь рассказывает учителю, какой башибузук у него под боком образовался в надежде на справедливость:
— Справедливость, говоришь? Но ты все сделала правильно! Да, правильно! — одобрительно рубанул Джоре и даже хлопнул по колену ладонью, а девка чуть победно улыбнулась, вот только или они совсем были тупыми или не слышали явной издевки в голосе наставника, — Стаф, подвинься, пожалуйста…
Сдвинулся. Я давно заметил, куда был направлен взгляд командира. Под скамью, где в пыли валялся охотничий нож. Не успела дамочка подобрать или впопыхах забыла про его существование.
— Грин, ты попробуй, может, это просто на меня он не бросается? Аллергия типа?
Продолжил цирковой номер весельчак. Было бы еще с чего смеяться. История повторилась. Ни бывший зек, ни я не посмели возразить. Неожиданно сенсей перешел на серьезный тон:
— А теперь все и по порядку, каждый лживый ответ — пять секунд боли. Быкан, как самый разумный, рассказывай, светик, не томись…
В изложении здоровяка, который сразу же принялся говорить четко, правдиво и по существу, история принимала несколько иной вид. Так, действительно, не ошибся мой внутренний компьютер, просчитывая варианты, они решили просто «слегка проучить зазнайку, чтобы нос не задирал». Договорились об акте возмездия практически сразу, еще у Вилли, нужен был лишь случай и повод. Вот он и нашелся. Почему так? Потому что их за «грязь» считаю, а себя называю только «черным», хотя такой же, как и они. По тени промелькнувшей по лицу сенсея, учитывая, как тот относился к равенству, было ясно, выстрел попал в цель. Только не в ту, на которую рассчитывали снайперы.
Озвучил и конечный результат.
— А вы что не вмешались? — спросил у влюбленных неожиданно Джоре.
— Нам это нужно? Мы сами по себе, — взял ответственность на себя Грин, — Две собаки дерутся, зачем лезть?
— Ясно. Стаф, имеешь к ним претензии? — иметь-то я имел. И много. Но лишь отрицательно мотнул головой. Не время, да и взял с них НАЗ, — Слушаем сюда, повторять не буду. Вы легко отделались. Спасибо вашему одногруппнику, пожалел, вас убогих. Вы действительно, как он считает вас, реальная пока «грязь». Кроме Стафа. Он подает надежды, что таки станет «черным», — речь сенсея вновь прибавила мне положительной кармы, как выяснилось я еще и кого-то кем-то считаю, — На первый раз, прощаю. А это чтобы помнили!
И троица свалилась от Плети. Секунды на три ее Джоре врубил. Вот у кого учиться надо жестокости и научусь.
Тот повернулся ко мне и сказал очень серьезным тоном:
— Ты же должен извлечь урок. Напали несколько противников, убивай, кого можешь и как можно быстрее — дольше проживешь. И всегда думай, о тех, кто может напасть со спины. Контролируй. И еще… ты умеешь заводить друзей! — хохотнул, — На всю жизнь считай, завел. Не забудут. Минут через десять — пятнадцать затормозим. Готовься, лечить тебя будем от синдрома Арни. И лук обязательно захвати.
5
Мерный перестук копыт, чуть покачивающийся пол фургона, может, кого-то и убаюкивали, но не меня. Хотя по лицу вряд ли кому-то удалось понять, что я сжат, куда той пружине. Напустил безразличный вид, с надменной холодностью смотря по сторонам. Пострадавшие старались не поворачивать головы в сторону обидчика и сразу прятали взгляды, когда мой останавливался на них. Бойтесь, сукины дети! Бойтесь! Внутри леденящий огонь — мне предстояло пройти еще одно смертельное испытание.
Боялся ли его?
Прислушался к себе, и неожиданно понял — нет. Странное состояние, отнюдь не апатии, покорности Судьбе, наоборот, желание как можно скорее начать действовать, а сердце, будто ждало этого момента. Оно жаждало его, желая гнать только адреналин по венам, пьянея и дурея от чистой энергии.
Вот это химия! Или не в ней дело?
Точнее, не только в ней?
Неожиданно опять возвратился в прошлое, действительно, вспомнить, мать его так, все. Да, лучше бы не бередил старые раны! Образы уже случившегося настолько яркие, что я даже ощутил фантомный запах волос Нины, которая положив голову мне на грудь, думала о чем-то своем, водя указательным пальцем по животу. Я мыслил о работе, о том, что надо купить детское кресло в машину и прочей ерунде, текучке. Тишину прервал ее голос, судя по интонациям, хотела сказать нечто важное, начала издалека:
— Знаешь, Стефан, порой чувствую себя убийцей… Потому что я несу смерть, смерть тебе настоящему, порождая чудовище. Как? — опять помолчала, а у меня в голове одно: «Что за лютую херню она опять придумала?», — Ты не как я, не как Марина или Степан, Андрей с Ликой. Ты другой. Ты можешь жить только тогда, когда вокруг тебя Ад, постоянный дискомфорт, стресс на стрессе. В другие времена просто существуешь, как… как, к примеру, растет та же трава — нет цели, нет желания двигаться вперед. Просто потому что растешь. Я же вижу, тебя ничего не зажигает, тебя ни чего по-настоящему не радует, не интересует, не волнует. Будто в параллельном мире живешь, здесь же бледная тень… А я до сих пор помню, как горели твои глаза, когда ты нас вытаскивал из автобуса. Движения другие, действия… Да все, понимаешь, все другое! Ты завораживал, в тебе чувствовалась сила…
В темноте она не видела, как я чуть криво усмехнулся. Джедай, мать его так. Где там мой световой меч? Ну да, познакомились мы не совсем обычно. Всего трагизма — междугородний автобус завалился на бок в кювет. Даже никто не пострадал. Синяки и ушибы не в счет. У водителя вроде бы или инфаркт, или инсульт случился. Хорошо скорость пассажирского автомобиля была мизерная.
Женщина же продолжала гнуть свою, понятную только ей линию. Мне бы таких тараканов… Да, беременность, роды, постоянные «посиделки» в социальных сетях с «такими умными» подругами и прочее времяпровождение, вроде просмотра сериалов не создали современного Спинозу. По крайней мере, сталкиваться не доводилось.
— Или как тогда на даче во время пожара… Других комфортная среда заставляет жить дальше, ставить новые цели, а тебя она разрушает. Я же, окружая заботой, лаской, даря тебе тепло, создавая зону комфорта, своими же руками уничтожаю того, кого полюбила… И на его месте проявляется, как на фотографии с негатива, безразличное ко всему чудовище. Амеба. Ведь тебе плевать на новости, тебе плевать на других, тебе плевать на все, на друзей, подруг, соседей! — в голосе слышалась какая-то тихая истерика, но я к ним уже привык, поэтому просто промолчал, — Иногда думаю, что и на меня с ребенком тебе плевать! Да, заботишься, что-то делаешь. Ты изображаешь из себя отца, ты его корчишь… Все дежурно. Без огонька, без блеска в глазах. Как заводная игрушка, даже не робот. Она двигается вперед, что-то делает, не потому что у нее есть цель или задача, а всего лишь из-за того, что внутри нее пружина, сжатая когда-то и кем-то. И она распрямляется. И мне становится по-настоящему страшно, когда это произойдет до конца…
— Пора вставать, ты еще поспи, потом не получится, — сообщил я, освобождаясь от ее объятий и кивком головы показывая на детскую кроватку. Улыбнулся. Поцеловал. Дежурно.
Сигарета, кофе и разговор был позабыт, но он стал одним из тех фундаментных блоков в разрыве отношений. Это стало понятно только сейчас.
Неужели, так она намекала, что я адреналиновый наркоман? Нет. Это вряд ли… Мне он не нужен. Век бы его не хапать литрами, как за последние сутки. Что-то другое несли ее слова… другое. Имели некий глубинный только ясный ей смысл. Спросить теперь не получится, да и даже Там вряд ли удалось бы сейчас получить внятный ответ.
Черт бы с ним. Она не психоаналитик, я не пациент. Всего лишь баба, которая прожила рядом со мной какое-то время. Точка.
Врать самому себе не хорошо, но иногда просто необходимо. Но если быть честным… Происходящее меня зажигало. Заставляло отыскивать все возможные резервы организма, бросать их в бой, выкладываясь на триста — четыреста процентов. Осталось еще не сдохнуть, чтобы успеть подвести итог.
Нет, это не кураж, который искала бизнес-леди Вилена, это нечто абсолютно другое, вещь иного порядка. И я этого не хотел.
Мысли, образы прошлого пролетели в одно мгновение, вторая часть мозга продолжала фиксировать и отслеживать обстановку.
Джоре задумался о чем-то своем, донельзя приятном, учитывая, что нет-нет и какая-то по-настоящему добрая улыбка проступала на его подлой морде. Опять задумал какую-нибудь пакость?
Отнюдь не святая троица тихо переговаривалась, но ничего интересного не прозвучало. Главные темы — несправедливость бытия, жажда реванша, свидетельствовали о полном непонимании причин и следствий происходящих с ними событий. Говорило это и о том, что наказание вышло очень и очень щадящим, не отбило желание продолжать действовать в том же русле. Хотя таким хоть ссы в глаза, все Божия роса. Знакомый психотип из раздела изощренной идиотии.
Козы-дерезы, мать их! Шла через мосточек, съела лишь кленовый листочек…
С парочкой все ясно, они, не стесняясь окружающих, перешли к поцелуям из разряда жарких. Любовь и голуби, мля. Даже завидно чуть стало, потому что брюнетка продолжала держаться поодаль, иногда кидая быстрые оценивающие взгляды в мою сторону. А, может, и пугливые. Опять со злобой взглянул на мечтателей.
Суки, все испоганили!
Действовать по-другому в той ситуации я не мог даже ради всех понравившихся девушек — не родной привычный мир. И осознание того, что на Нинее ценилась только сила, нет, не физическая, а как некая совокупность множества факторов, и такие из них, как решительность и жестокость были не на последнем месте. Троица этого еще не поняла и не прочувствована в должной мере. Планируя свои действия, как и реакцию окружающих, они ориентировались на привычный, обыденный мир с его писаными и неписаными законами, правилами, уложениями, «а здесь вам не тут», как говорил кто-то.
— Да, не Земля, — даже чуть слышно повторил вслух.
— Ты что-то сказал? — из сладких мыслей вынырнул наставник, хищно уставился на меня.
Медленно отрицательно помотал головой.
— Ладно, в общем, слушай сюда. Сейчас будет Черный лес, там наша первая остановка. На все про все про все пять — десять минут. Ты подготовился? — утвердительно кивнул, — Это хорошо. Иначе Никодим нам голову отвернет. И так с тобой много возни, проще убить и забыть, столько уже ресурсов вбухано, — посетовал тот и вновь замолчал.
Фургон свернул налево на узкую проселочную дорогу. Камень Тракта сменился на вполне обычную грунтовку в довольно хорошем состоянии — в меру укатанная, а типичные для лесных «тропок» огромные ямы, лужи и грязь отсутствовали. Поэтому наше транспортное средство почти не сбавило скорости.
И буквально через пять минут вокруг вдруг потемнело, возникло ощущение раннего вечера. Мы познакомились с еще одной странностью новых реалий. Перекуроченные, перевитые деревья, причудливо изломанные с множеством углов абсолютно черного цвета, были не из наших вселенных. Они, казалось, тянули к нам руки-ветви, пытаясь добраться до живых. Проткнуть их, напиться крови. Какая-то неестественная для природы острота веток и даже редких клочков травы создавали впечатление, стоит попасть в чащу, оттуда уже не выберешься.
Мерзкое ощущение. Сразу же пришел страх. Страх навязываемый извне. Черный лес, действительно, оказался черным и лесом. Потому что он жил, не умирал, о чем говорили антрацитовые листья, похожие на наконечники стрел.
Несмотря на то, что остальные находились в глубине фургона, но и на их лицах отразилась печать беспокойства. Да, давило местечко. Да-ви-ло. И тут же вполне хозяйственная мысль, зато «совершенствование» в пси-защите прокачаю и «ментализм». Все польза.
Чуть скрипнув подвеской, наша «колымага» остановилась.
— Стаф, на выход. А вы можете оправиться и покурить, но не более десяти минут. Время пошло. Да, добрый совет, с дороги не сходите, затянет, потом никто не поможет, — дал напутствие остальным.
Лес в этом месте, отступал от дороги метров на сто или двести.
Я, сжимая лук в руках, следовал за наставником. Мы поднялись на небольшой пригорок, который покрывала обычная зеленая трава, растущая клочками. Из-под камней тут и там торчали голубые цветы размерами с блюдце такого оттенка, который называли «веселым». Они вызывали когнитивный диссонанс, стоило только перевести взгляд чуть дальше.
— Смотри, — Джоре непонятно когда и где, успел сорвать черный лист и теперь держал его двумя пальцами, чуть помял, как вполне обычный земной, а затем, поняв, что завладел моим вниманием, поднял с земли гранитный, вроде бы, обломок.
Я же думал только о предстоящем «лечении», пряча в кулаке препарат АфинК-5, купленный у Француза. Мне было не до шуток. Фон крио нарастал, сейчас поднялся практически до предела «зеленой» части шкалы.
— Фокус-покус, — сказал наставник громко и принялся «снимать стружку» с камня антрацитовым листком, — Для того, чтобы чувствовать себя уверенно в Черном лесу за пределами проселков, защиту надо иметь минимум в двести. Понял какая загогулина?
Зачем, зачем он мне это сказал и наглядно продемонстрировал?
А-а… Все ясно, чтобы я не подумал сбежать. Нужен ему зачем-то… Только зачем?
Еще через минуту мы остановились.
— Все пришли. Дальше крио где-то полторы тысячи эрок, — ткнул тот пальцем вперед.
Странно, я ожидал увидеть какую-нибудь плешь, отчего-то обязательно выжженную в земле, или еще какое-то видимое проявление высокого фона местной радиации, но оно ничем не отличалось и не выделялось среди окружающего пейзажа.
— Вставай сюда! — последовало ценное указание, — Больше от тебя ничего не требуется. И антидот убери, не знаю, кто тебе и что напел, но он не понадобится. Откуда взял, спрашивать не буду. Учитывая, что ты хранил омерту, скорее всего, на тебя повесили жесткие обязательства, — сразу раскусил сенсей все хитрости, — Но это может помешать в процессе лечения, поэтому прибереги свою химию. АфинК? — утвердительно кивнул, отвечая на последний вопрос, — Убирай. Дерьмо редкое, но иногда помогает.
И тон такой, не терпящий возражений.
Решил убить? Чтобы я точно умер, набрав сейчас смертельную дозу крио?
А зачем такие сложности? Зачем тогда со мной столько возиться? Послал вон в лес за цветочком Аленьким, сам бы сдох. Нет, здесь что-то иное.
— Обещаю тебе, что ты останешься жив, — видя заминку, успокоил меня учитель, — По крайней мере, сейчас точно не сдохнешь! А потом и спасибо скажешь. Делай, как я говорю, это приказ! И лучше добровольно, могу и надавить! Времени нет устраивать тут танцы с бубном и уговорами.
Ты можешь, сука! Ты все можешь!
Если выживу… нет, я выживу, то первая задача — закончить чертов курс обучения как можно скорее. Сдать экзамен экстерном. И избавиться от контроля наставников.
Обернулся. Отсюда просматривалась только крыша фургона. Недалеко деревья тянули черные загребущие руки с острыми пальцами. И не убежишь. Две сотни защиты ну никак не собирались. Даже на теле. Без них… Одно неловкое движение и ты насажен на какой-нибудь сук.