- Едет, - скрыть разочарование мне не удалось. Со стула раздался смешок, но я не стала открывать глаза, мое воображение и так нарисовало веселое лицо Калеба. Мама тяжело вздохнула в трубку.
- Все-таки ты несправедлива.
- Можно, я буду судить сама? Все-таки он мой тюремщик.
- Он что, плохо с тобой обращается? - голос матери стал тревожным, не трудно было представить, что себе вообразила она - я, забившаяся в угол и Калеб, истекающий слюной надо мной
- Не то слово, три часа подряд заставил смотреть телемагазин, - нехотя проворчала я. Хорошо, что с чувством юмора у моих родителей все в порядке.
- Два, - подал со стула голос тот, кого я старалась игнорировать.
- Два, - любезно исправилась я, и услышала, как в трубке на том конце провода кто-то прищелкнул языком.
- Чувствую, вы развлекаетесь, - проговорила удивленно Самюель, видимо ожидая худшего.
- Еще как! Я уже собиралась заковывать его в наручники и идти искать свою любимую кожаную маску с молнией на месте рта - он просто достал меня пошлыми анекдотами, - мрачно пошутила я, и услышала рокочущий смех Калеба, который он пытался скрыть.
- Не смешно, - проворчала Самюель, и где-то на заднем плане возмутился Терцо, чтобы я, как леди, не забывала о хороших манерах. - Хорошо, старайся ехать завтра аккуратно на дорогах, в Лутоне особенно, ты еще не привыкла к левостороннему движению. И помни, что мы скучаем.
Я тяжело вздохнула, потому что не скучала - прекрасное тело, расположившееся рядом, не давало мне нормально дышать, не то, что думать о ком-либо еще.
- Передавай привет Калебу.
- Угу, - угрюмо буркнула я и положила трубку. Еще чего, никакого привета, а вот выставить его за двери - это с удовольствием. Несколько раз вдохнув и выдохнув, я открыла глаза. Калеб улыбался так, будто понял, о чем я думаю.
Я посмотрела на часы, на силу отведя взгляд в сторону. 10.00.
- Я ложусь спать, - заявила я.
- Не сомневался, - весело отозвался Калеб, и от его улыбки мое сердце дрогнуло. Он казался просто неотразимым, когда улыбался вот так, как сейчас, по-мальчишески. Казалось, я могла увидеть того человека, каким он был, без надменности, без муляжа. В любом случае, чересчур прекрасный, чтобы даже в мечтах считать его своим.
- И?
- Что и? - непонимающе пожал плечами Калеб.
- "И" - это тонкий намек, что тебе пора домой, - медленно, словно ребенку, объяснила я свою воинственную позу.
- А Самюель тебе ничего не сказала?
Почему Калеб выглядит так виновато? - было первым, что подумала я. Пока, конечно же, до меня не дошло, почему Самюель боялась, не ссоримся ли мы с Калебом. Просто он оставался на ночь стеречь меня.
Но я даже не разозлилась, подсознательно ожидая этого. Только представить себе, что я смогу спокойно заснуть, когда где-то в доме будет он, я не могла. Так же, как не могла смотреть на него, боясь увидеть непонимание или издевки, и молча направилась к лестнице. Мысль закурить преследовала меня целый день, и я, как никогда за эту неделю, была близка к этому.
Я поднималась наверх, чувствуя спиной взгляд Калеба, и он прожигал меня насквозь. Залетев в свою комнату, я принялась лихорадочно искать пачку сигарет, запрятанную в еще не распакованных коробках, до которых у меня не доходили руки. В них была одежда, совершенно новая, но в которую я точно сейчас не влезала. Мои книги и диски с музыкой, старые альбомы с уроков рисования и сотни фотографий. Оказалась, что вся моя жизнь в Чикаго, поместилась в четырех ящиках. Как странно, но я почувствовала, что вовсе не жалею о ней - жизнь здесь казалась мне намного интересней.
Горестно усевшись на подоконнике, я раскрыла окно, надеясь, что Калеб не примет это за звуки побега и не ворвется в мою спальню. Я прикурила от старой зажигалки, подаренной кем-то из бывших друзей, и с наслаждением затянулась. Казалось, меня должно было замутить от одного запаха, но наоборот, все мое существо радовалось, чему-то такому запретному, о чем никто не знает. Здесь и сейчас не было моей беременности, родителей и точно не было Калеба. Мой мозг взял передышку и запретил мне думать о нем. Для полного счастья не хватало кружечки глинтвейна, которого я так любила.
Снизу не доносилось ни звука. Спрятав сигареты назад, я пошла в ванну, желая избавиться от Его невидимого присутствия, что незримо следовало со мной. Именно там я могла отдохнуть и расслабиться. Понежившись в горячей воде, я наконец-то решилась выйти, думая о том, что придется спуститься вниз и пожелать Калебу доброй ночи. Не смотря на то, что мои родители не спали в таком понятие, как спят люди, таковым был наш ритуал - они не желали лишать меня простых человеческих радостей, столь привычных в обычных семьях.
Но далеко ходить не пришлось. Калеб сидел на верхушке лестничного пролета
- Думал, ты утонула, - недовольно заговорил он.
- Неправда, ты прекрасно слышал, как бьется мое сердце, - отрезала я, чтобы не поддаваться чувству вины, за то, что веду себя с ним грубо. Кажется, одной сигареты было мало, мне вновь захотелось курить, когда я увидела его фигуру, сидящую в такой позе, будто из рекламы одежды. Так даже нашу лестницу можно было продать. Целиком.
- И не одно твое, - не смущаясь, добавил он, отчего смутилась почему-то я, устыдившись своей беременности. Какой же толстой и гадкой я себе сейчас казалась, ужасной, космической темнотой рядом с далекой, яркой, недоступной звездой по имени Калеб.
- Не присядешь? - похлопал он по ступеньке возле себя.
Я опасалась такой близости, особенно когда мои волосы были мокрыми и, несомненно, источали более сильный аромат, чем всегда. И не стоило забывать о его опасной притягательности. Я панически боялась повторения того, что было в гостиной. Чтобы избежать нежелательной (да кого я обманываю?) близости, я села напротив него, прислонившись к перилам. Калеб усмехнулся такой понимающей улыбкой, от которой у меня заныли зубы. Но понимал ли он действительно, зачем я поступала так?
- Почему ты хотела поехать в Лутон одна?
А к чему такой интерес? Я рассматривала Калеба и могла лишь догадываться о причине всех его вопросов. Зачем ему все это? Хотя, возможно, Самюель права в своих рассуждениях о нем, Калеб одинок, и ему скучно, я же новое лицо в его окружении. Безусловно, он привык знать все и обо всех, в своем маленьком царстве девушек. Кажется, в школе девушки делились на три категории: те с кем он уже встречался, с кем собирается встречаться и кто еще не подрос, чтобы с ними встречаться. Неудивительно, сколько недовольства должно приносить ему то, что я не падаю ниц, перед его красотой. Как же он должен быть разочарован и обижен.
- С нашего приезда в город я, по сути дела, так и не могу побыть в одиночестве. Слишком много случилось всего, что я даже не успеваю передохнуть, а события сменяют друг друга. Хотелось просто побыть одной. Обдумать все. Просто отдохнуть.
Почему-то сказать ему все это не было сложным. Внимательные глаза Калеба и молчание провоцировали меня на откровенность. Мне хотелось прижаться головой к его коленям и говорить, говорить. Но нет, нужно сопротивляться его обаянию!
- Все не так уж и сложно... - покачала я головой, не желая раскрывать душу перед ним, понимая, что не желание помочь мне, движет им.
- Как интересно, - он обхватил руками одно колено, другую ногу вытянул в мою сторону, почти касаясь подола моего халата, - ты, и не хочешь говорить. Или ты не хочешь говорить со мной? Думаешь, я настолько самовлюблен и равнодушен, что не пойму? Красивый и разбалованный? А я думал, что ты не нацепляешь людям ярлыки,... хотя да, ты не считаешь меня человеком.
Он говорил спокойно, не удивляясь, а констатируя факт, словно не ожидал услышать от меня ничего другого.
От негодования мои щеки покрылись румянцем.
- Если хочешь знать, ты первый, кому я это сказала. Не понимаю, почему вообще с тобой разговариваю. Тебе действительно трудно меня понять.
Я резко выпрямилась и, не смотря на легкое головокружение, постаралась уйти. Но меня остановили холодные оковы, неожиданно схватившие за руку. Я посмотрела вниз. На коленях передо мной стоял Калеб, его лицо выражало покаяние, но глаза искрились смехом.
- Леди, простите меня, и примите в знак мира то, что я еще ни перед одной женщиной не падал на колени.
Это было так смешно, что я не удержалась от смеха. Раньше я не могла догадываться, каким Калеб может быть. Теперь он совершенно не был похож на того угрюмого персонажа, каким я нарисовала его в своем воображении. Кажется, тот Калеб и этот - были разными людьми.
Он потянул меня вниз, и мы вернулись каждый на свое место.
- Мне сейчас кажется, что у тебя раздвоение личности. Как ты думаешь, у вампиров могут быть психические заболевания?
- Смотря что рассматривать как психические заболевания, - пожал плечами Калеб, и я не смогла не отметить, как красиво у него это выходит. - Я знал нескольких, у которых развилась паранойя. И знаешь, у тебя странное представление о вампирах. Они не становятся другими перерождаясь. Характер и мировоззрение остаются прежними. Ты приобретаешь лишь силу, красоту и некоторые умения. Но остаешься все тем же человеком. А потом выбираешь свою дорогу.
- Значит, тщеславие и горделивость у тебя уже были? - не удержалась я.
На мое удивление он развел руками.
- Что я могу сказать в свое оправдание? Я был красив уже тогда, нравился женщинам, но в отличие от настоящего времени, у меня были планы, и я не собирался тратить свое время на женщин.
- И кем ты хотел стать? - я наконец-то задала мучивший меня вопрос.
Калеб посмотрел на меня так удивленно, что я испугалась, не спросила ли лишнего? Но вот он моргнул, и все исчезло, я даже задумалась, не показалось ли мне?
- У отца был свой бизнес, и я ждал конца войны, чтобы пойти учиться, и стать достойным сыном для него, так как Роберта уже не было в живых. И хотя я собирался заняться семейным делом, но стать мне хотелось художником.
- Что-то я запуталась, - я тряхнула головой, в недоумении смотря на него, - Кто такой Роберт? Это, во-первых. Во-вторых, почему же ты не думал о том, чтобы стать художником, а лишь хотел этого?
Калеб в один момент перестал быть улыбчивым и веселым. Все его тепло и свет, что он излучал последние полчаса, померкли в одно мгновение, и я не могла понять почему.
- Роберт, мой старший брат, он погиб в 1943 году в Италии, желая помочь своим друзьям, с которыми он учился в Англии до войны.
С этими словами он встал, видимо, давая таким образом понять, что разговор закончен. Ни слова о мечтах быть художником. Неужели такие болезненные воспоминания?
- Думаю, тебе пора спать, - он уже спускался вниз, когда вдруг резко вернулся назад, настолько быстро, что я даже не успела испугаться. - Звонила Бет, просила, чтобы ты заехала за ней в десять. Все встречаются на выезде из города в одиннадцать.
Я кивнула головой, но Калеб все еще стоял на месте, испытующе смотря на меня. Не стоило и говорить, я знала, что он хотел услышать.
- Так ты поедешь с нами?
- Спасибо, что спросила, - он ослепительно улыбнулся, и мне пришлось схватиться за перила, чтобы не броситься ему на шею. Наши глаза находились на одном уровне, так как он стоял на несколько ступенек ниже, и если бы не мысль, что я не нравлюсь ему, наверное, я бы поцеловала его. Так мы простояли несколько секунд, а Калеб все не уходил.
- Так что, у нас мир? - спросил, наконец, он. Неужели его улыбка могла стать еще более сногсшибательной?
- Что-то вроде того, - неопределенно сказала я. Наверное, пробыв так долго около него, я стала менее восприимчива к его красоте. Мне очень хотелось упасть в его объятия и уже никогда оттуда не выходить, просто теперь я могла смотреть на него и не тупеть. Это, безусловно, был прогресс.
- Ну, хоть что-то, - философски отметил он, и тихо добавил. - Спокойной ночи.
И снова тот же нежный взгляд. Может, как некоторые любят мягких мишек, так Калебу нравятся беременные? Тьфу ты, все эти глупости во мне от неуверенности.
- И тебе, - я не могла так спокойно смотреть, как он удаляется, и крикнула, - порноканалы начинаются с сотого.
До меня донесся его смех, но самого Калеба уже не было видно. И как могло мне прийти в голову такое ляпнуть? И что он должен подумать обо мне? Ну вот, я уже начинаю переживать, что он подумает. Стоит ли вообще переживать? Наверняка больше такого вечера не повторится. Тот Калеб, которого я видела сегодня, вряд ли является его постоянной сущностью. Зато я буду сохранять воспоминания об этом вечере. Было ли что-то подобное у его подружек? Я сомневалась.
Когда я ложилась в постель, мною владела эйфория. Легкость в душе не давала мне заснуть, я все думала и думала, и перебирала детали дня. Я понимала, что после сегодняшнего, мне будет еще тяжелее. Поэтому я не согласилась на мир с ним. Это бы значило полный отказ от своего спасительного оружия перед обаянием Калеба - сарказма.
Впервые за неделю я не стала пить снотворное, какая разница - он присниться мне в любом случае, только завтра я смогу вспомнить сон. Я пообещала себе, что с понедельника обязательно займусь тем, что постараюсь забыть Калеба, все заходило пугающе далеко.
Глава 6. Неожиданные неприятности
Для меня ты утро, день и вечер....
Нелегка моя дорога к счастью.
(автор неизвестен)
Пришел новый день и солнце, несомненно, изменило планы Калеба поехать с нами. Его жажда станет сильнее, глаза почернеют вплоть до белков, кожа станет теплее и засветится жемчужной белизной. Если бы не глаза и свет кожи, в солнечный день он был бы почти похож на человека.
Я спустилась вниз, и никого не застав, почувствовала разочарование. Мне хотелось увидеть его и поговорить, пусть даже это будут шутки. И какой огромной была моя радость, когда на холодильнике рядом со своими фотографиями я нашла записку:
"Солнце, и значит сегодня никакого Лутона.
Но спасибо за приглашение, мне было приятно.
Калеб "
Можно подумать, я не догадалась, кто еще мог ее оставить. Но такие мысли были просто защитной реакцией от слез, вот-вот готовых пролиться. После такого, я могла мечтать лишь об одном - чтобы все это писал влюбленный в меня Калеб. Что ж, мечтать не запретишь. Было нелепо мечтать о таком. И слишком наивно. Но так приятно.
Посмотри на себя, а потом на него - шептал мой разум, и я знаю, он был прав. Какая пропасть между нами. И оказалось, что он не только красив, но и с ним есть, о чем поговорить. Этот факт добивал меня изнутри. Будто бы мне мало толканий существа внутри меня. Главное теперь бороться с тем влиянием, которое Калеб обрел в моей жизни, даже не подозревая этого.
Мне хватило полчаса, чтобы поесть и привести себя в порядок. Странно, но мысль о веселой, шумной компании больше меня не пугала. Я надела штаны милитари и свободную футболку, некогда принадлежащую Ричарду - на улице было почти жарко, и все же в портфель полетели куртка и батник. Знала я это непостоянное осеннее солнце. Но ощущать его на лице, после стольких дней дождя, было столь приятно, что я нехотя залезла в машину.
Пока я ехала к дому Бет, в моей голове крутились все моменты нашего совместного вечера с Калебом, словно отрезки киноленты. Некоторые моменты помнились так четко, будто бы вплелись в память. Помня о своем желании стать вампиром, я не хотела, чтобы они пропали или подробности стерлись со временем, поэтому нужно было срочно их записать. Кажется, мой дневник лежал на дне одной из тех 4 коробок, до которых у меня до сих пор не дошли руки. Просто в последнее время не было событий, которые я хотела бы сохранить в своей памяти. Я вела их специально, именно для того, чтобы моя человеческая память, перестав быть таковой, не отобрала всех желанных воспоминаний.