- Пропустишь? Я хочу есть, - попросила я, найдя, наконец, в себе силы отстраниться от него. Выражение лица Калеба не изменилось, он отодвинулся, но продолжал внимательно следить за мной глазами. Он что думал, я решила отравиться, потому что меня оставили с нянькой?
Я чувствовала себя неловко, когда он столь внимательно наблюдал за мной. Что я ему, музейный экспонат? Мои руки тряслись от нервного перенапряжения, и я не решилась браться за нож, - не хотелось провоцировать его свежей кровью, причем моей.
- Тебе нечем заняться? - раздраженно бросила я, оставив попытки, приготовить себе что-либо съестное, когда он так внимательно смотрит и провоцирует волнения в душе и теле. Я не видела его так давно, что, кажется, наступила передозировка его пребыванием рядом.
- Я тебе мешаю? - полюбопытствовал он, и мне вообще перехотелось есть. Я вспомнила про еще один шоколадный батончик и печенье, оставленные в машине. Я обошла с другой стороны стола, чтобы не идти мимо Калеба. Он рассмеялся моей детской выходке, а я лишь думала, как бы поскорее оказаться на улице, и хоть немного успокоиться. Почему я не сидела в машине?
- Звонила Бет, - он проследовал за мной, и я с раздражением заметила его великолепную улыбку. Дверца плохо открывалась, и я гневно пнула машину. Конечно же, Калеб сразу отобрал ключи и, открыв замок, галантно отворил дверцу, мол, что тут сложного. Хотелось вопить и брыкаться. Как-то раньше я не замечала за собой особой кровожадности, видимо это было до знакомства с Калебом. Как можно быть таким... таким,... таким идеальным?
- Сказала, что ты организовала поездку в Лутон завтра.
Я тихо зарычала, не сомневаясь, что он услышит, ну и что, я дома и могу выразить свою злость как мне угодно.
- Неверная информация? - допытывался он.
Я вылезла из машины, и, уже не сдерживая своей досады, впритык посмотрела на него. Видимо я действительно была зла, так как его красота не заставила меня забыть, что я намеревалась сказать.
- Точнее говоря, я собиралась поехать в Лутон одна, но Бет интерпретировала все по-своему.
- Но так как, вы все равно едете, можно ли и мне присоединиться?
Он говорил так вежливо, что я даже опешила. Это было ошибкой - затихнуть и посмотреть на него. Его глаза серебристо-стального цвета, притягивали меня, подавляли своей силой.
- Зачем ты спрашиваешь, по-моему, Бет и так тебя пригласила? - с трудом смогла промямлить я, удивляясь, что вообще смогла сказать такое длинное предложение, не лишенное смысла.
Он молчал всего мгновение, и мне хватило этого времени, чтобы отвернуться и скинуть с себя оковы его очарования.
- Но ведь первоначальная идея была твоей.
- Первоначальная идея была совершенно другая: я и больше никого, ну, в крайнем случае, голос Бена Муди, звучащий из динамиков, - резко отозвалась я, и направилась назад в дом. Калеб не обгонял и не отставал, а подстроился под мой шаг. Мы оказались перед дверями одновременно, и он галантно пропустил меня вперед. Я же боролась с искушением хлопнуть дверью перед его носом. Мало ему, без разрешения посещать мои сны, мучить в мыслях, так он теперь и в жизни, не дает покоя!
Я боялась, что от такого близкого общения с ним, превращусь в подобие Оливье, с ее ревнивыми намеками и поведением. Не далее как сегодня, я чуть не ударила девушку Калеба дверьми, выходя из туалета, но даже не извинилась, злобно подумав, что нечего околачиваться под дверью. Потом я пожалела об этом, задумываясь, не схожу ли с ума?
И вот неожиданно, мои желания побыть около него, когда никого рядом нет, стали явью. Но я не могу собрать свои мысли в одно целое, так как его запах и голос заставляют думать лишь об одном.
- Ты не ответила на вопрос, - напомнил мне Калеб. Я устроилась в гостиной и включила телевизор. На спортивном канале не было ни одного матча по хоккею, но я и так подозревала, что этот день закончится просто кошмарно.
- На какой вопрос? - кажется, у нас входит в привычку говорить короткими фразами.
- Могу ли я поехать с вами?
- Я что, твой отец? Откуда мне знать, можешь ли ты поехать с нами или нет?
Его моя шутка не рассмешила, наоборот, Калеб сидел мрачно-спокойный, кажется, его хорошее настроение улетучилось, так же как и мое сегодня с утра. Вот и поделом, нечего тут ослеплять своей улыбкой, бедную беременную девушку!
- Почему ты увиливаешь от вопроса? - недоумевал он. - Не хочешь, я не поеду.
- Ой, - взорвалась я, - только не говори, что от одного моего желания зависит, поедешь ты или нет!
Я не понимала, что за игру он затеял. Не нравлюсь я ему, пусть так и будет, но к чему тогда это непонятное поведение? Разрешение просит. К чему все это?
- Просто мне кажется, я тебе не нравлюсь, - без обиняков сказал Калеб и, сложив руки на груди, обвинительно посмотрел на меня.
Как далек он был от истины. Разве нравиться - это подходящее слово? Скорее подходит сохнуть. Я почти готова была поверить, что скоро запишусь в его фан-клуб, а может предложить Сет и Оливье, создать таковой? Вот бы весело мы проводили время, лобызая его постеры на стенах.
Но всего этого сказать ему я не могла. Все-таки гордость хорошая вещь, у меня ее много, готова даже поделиться. Она заставила меня в притворном удивлении раскрыть глаза.
- Неужели такого еще с тобой не случалось? Да, представь, ты мне не нравишься как парень, но если будешь вести себя менее самовлюбленно, с тобой вполне можно общаться.
- Ну, спасибо, а то я переживал, что со мной вообще тебе общаться противно, - скрипнул зубами Калеб. Его взгляд, обращенный ко мне, можно было назвать убийственным, но я ликовала. Одной мне, что ли, страдать от его невнимания?
Зато, наконец, я объяснила для себя, странное внимание с его стороны. Как же я не догадалась раньше? Его удивляло и задевало отсутствие реакции, на которую он привык со стороны девушек. Интересно, он сейчас чувствует хоть малую долю того, что и я, когда понимаю, как он равнодушен ко мне? Вряд ли, для него это лишь вопрос самолюбия.
Минут пять царила тишина, которую не мог нарушить даже звук телевизора. Каждый думал о своем, но я так остро чувствовала его нахождение рядом, что моя кожа покрывалась мурашками. Почему же он не чувствовал наэлектризованности в воздухе, от которой мне становилось трудно дышать? Как можно быть таким притягательным, и ничего не отдавать взамен? Хоть бы раз узнать, как это - когда его губы оказываются на моих. Не знаю только, станет ли мне легче. В любом случае, я решила для себя, что завтра постараюсь незаметно потеряться от остальных, и побыть одной. Сегодняшний вечер в его компании станет сущим испытанием. Тяжело хотеть быть с ним и в то же время избегать его компании, понимая, что потом станет лишь тяжелее.
- Ты так ничего и не ела, - внезапно заметил Калеб, и я обратила внимание, что не взяла из машины ни шоколадку, ни печенье. И почему он придает значение таким вещам?
Я машинально пошла на кухню, совершенно не чувствуя голода, зато Калеб не последовал за мной, и я все же смогла немного расслабиться. Пока разогревалась пицца, голод настиг мое утомленное тело, а я с отчаяньем смотрела, как стрелки часов приблизились к шести. Значит еще как минимум четыре часа сплошных терзаний.
Поела я в благословенном спокойствии, не мучимая его присутствием. Меня покинули смятение и усталость, я почти была готова выдержать все эти четыре часа. Растягивая время, я помыла посуду вручную, убрала все, что мне казалось не так лежит. На это ушло еще пятнадцать минут. Вскипятила чайник, заварила чай. Пять минут. Подождала, пока он заварится, и стерла несколько несуществующих пятен со стекол окна. Еще пять минут. Когда я шла с кухни, на часах было уже 6.45, и время моих радостных страданий значительно сократилось. Всего три часа, и я смогу вдоволь насладиться, вспоминая проведенное с Калебом время. Не спеша, я прошла в гостиную.
Телевизор был включен на канале "Дискавери", шла передача о второй мировой войне, Калеб смотрел на экран равнодушно. Только неестественно застывшая поза заставили меня думать, что не все так просто. Вампиры привыкли к тому, что должны вести себя как люди, и поэтому старались двигаться и не застывать в ожидании и прислушивании к сердцам и пульсированию крови. Видимо все было настолько плохо, если он вел себя чересчур по-вампирски. Но зато чутье не подводило его - только я ступила в комнату, как глаза Калеба мельком глянули в мою сторону. Что ж, ничего такого, чтобы заслуживало его внимания. Меня больно резануло по сердцу отсутствие какого-либо внимания с его стороны.
Он переключил канал на новости, и я устроилась на свое место. Ни слова или звука, мы молчали, словно на похоронах. Я боялась нарушить тишину даже движением, ноги мои затекли, но, казалось, если я двинусь, случится что-то плохое.
7.30. Все та же тишина, которая, похоже, вовсе не тяготит его. Калеб закрыл глаза, и мне показалось, что на моем диване лежит искусно сделанный манекен или восковая фигура. Закончились новости, я чувствовала, что если не поменяю позу, нога отпадет от недостатка кровотока. Пошла реклама, а потом телемагазин. Пульт был у Калеба, но я лучше буду смотреть такую ерунду, чем попрошу Калеба вернуть мне пульт.
8.00. Пришлось спустить ноги. Еще минут пять, и ампутация была бы мне гарантирована. Ну да, чего не сделаешь назло Калебу.
Он даже не пошевелился, лежал все так же тихо. Оказывается, он может быть даже красивее, чем всегда. Во всем сером, он вовсе не казался скучным, словно эта не показная одежда лишь подчеркивала его красоту. Надень ему мешок на голову, но даже телом Калеб привлекал бы мой взгляд.
Я задумалась о том, кем он хотел стать когда-то, перед тем как переродился в вампира. Наверняка, будучи на войне, он мечтал, что все закончится и тогда он сможет стать... кем же?
Я даже не представляла профессии достойной его. Калеб был умен, и уже тогда красив. Возможно, он подался бы в политику, у него появилась бы белокурая жена, подобная Оливье, жили бы они в роскошном белом особняке, утопающем в цветах. Как далека эта картинка, нарисованная в моем сознании, была от меня. Я не вписывалась в ту жизнь, что он вел бы. Даже будучи человеком, Калеб никогда не взглянул бы на меня с желанием.
Я посмотрела на свое отражение в оконном стекле критически. На улице стемнело, и я смотрелась будто в зеркало. Мне показались глупыми мои синие волосы, обрамляющие бледное лицо, осунувшееся от плохого сна и нервозности, и, не смотря на то, что глаза занимали пол лица, они не добавляли мне красоты, я скорее напоминала сову. Плотно сжатые губы и так тонкие, превратились в узкую линию, как у старой, строгой учительницы. Еще тот образчик непривлекательности. Хотя до знакомства с Калебом, я считала себя миловидной, почти хорошенькой, но отнюдь не серой. Особенно если учитывать мои не полные метр семьдесят, я пользовалась популярностью. Что же изменилось? Почему я стала с собой так сурова? То, что я не дотягивала до его класса, было очевидным, но зачем же ненавидеть себя?
Хотя, если так подумать, все началось еще до того, как я познакомилась с ним. Все что случилось полгода назад, изменило меня, мою жизнь и жизнь тех, кого я любила. Ненависть к себе доставляла мне удовольствие, я питалась ею, и подогревала желание жить назло всем.
Я пропустила тот момент, когда Калеб открыл глаза, но, отвернувшись от окна, натолкнулась на его испытующий взгляд. Тяжелый вздох вырвался из моих легких. Что и говорить, его глаза заставляли мое сердце совершать такие сальто! Я просто удивлялась, как могу ходить, говорить и дышать. Почему он так действовал на меня?
9.00. Снова пошли новости. Мы смотрели друг на друга, и я не в силах была оторвать взгляд, чувствуя себя загнанным зверьком. Не знаю, о чем говорили мои глаза, его же, казалось, становились все мягче, такими добрыми я их еще никогда не видела.
Когда он посмотрел на меня так, мое сердце подскочило в груди. Я не знала, что случилось, лишь чувствовала, что этот взгляд не будет потерян в глубинах моей памяти. Он смотрел на меня через всю гостиную. Я должна была его ненавидеть, за то, что мучилась, но смотрела на него точно так же, как он на меня, только понимал ли это Калеб?
Он приподнялся резко на диване, миг и он оказался рядом, присев возле моих ног.
- О чем ты думаешь? - требовал, почти приказывал дать ответ его голос. Я рассеянно посмотрела на то, как он взял одну мою руку в свои прохладные ладони, и не решалась поднять глаза, зная, что попаду в плен его ослепительно прекрасных глаз. Но я не удержалась. Я почти утонула в них, в то же время Калеб выглядел таким спокойным. Он неотрывно следил за моим лицом, я почти уже решилась сказать, что думаю на самом деле, загипнотизированная его взглядом, но вдруг зазвонил телефон и миг был потерян. Как я ненавидела и в то же время благодарила того, кто сейчас звонил. Какую роковую ошибку я могла совершить!
Я почти убегала от Калеба в надежное отдаление кухни, с каким облегчением скинув с себя его притягательность. Кажется, он почти смог меня околдовать.
- Да, - с придыханием от бега выдохнула я в трубку.
В дверях появился Калеб, но я смогла проигнорировать его, закрыв глаза.
- Как у вас дела, - полился знакомый голос матери, и я с наслаждением вслушалась в него - он спасительно отрезвлял меня. - Надеюсь, ты не очень измываешься над Калебом, он считает, что не нравиться тебе.
- Нет, - проворчала я, совершенно не желая сейчас говорить о нем, ну хоть что-то может быть в моей жизни, чтобы не касалось его? - Все хорошо, мы смотрим новости.
- Это, очень, странно, - протянула тягуче Самюель, когда ее что-то тревожило, в ее английском языке появлялся странный французский акцент, удивительно, но став вампиром, она не утратила такую человеческую способность.
Рядом колыхнулся воздух, и мне пришлось открыть глаза. На стуле передо мной появился Калеб. Чтоб тебя! - угрюмо подумала я и вновь закрыла глаза. Но от него будто бы волнами исходили разряды, даже не видя его, я так остро чувствовала присутствие, что он вырисовывался в моем сознании. Сгинь, упырь несчастный, даруй же мне покой!
Я глубоко вздохнула и, наконец, поняла, что пропустила половину того, что говорила мне мама. Присутствие Калеба отбирало не только мой разум, но и слух. Безусловно, нужно бороться с его влиянием на мою жизнь. Значит, будем рвать, мрачно подумала я, и вырвала мысленно свое сердце.
- ... и не забудь, никаких планов на понедельник, мы едем к твоему врачу, - прорвался, наконец, голос Самюель в мое сознание.
- Да, я помню, - уныло отозвалась я. Приемы у врача не были в списке моих самых любимых занятий.
- Не слышу энтузиазма.
Не будь тут Калеба, я бы сказала ей об энтузиазме. Не знаю, соглашусь ли я когда-нибудь еще пережить беременность.
Возможно, все дело было в том, что ребенок не был желанным, но и странные, недоброжелательные врачи не добавляли мне радости. К примеру, взять моего нового английского врача, мистера Понесена, занудного старикашку, со своими взглядами на девичью скромность и раннюю беременность. Если бы не деньги родителей, он точно отказался бы меня осматривать. А будь сейчас средневековье, он первый бы принимал участие в инквизиции. Так и представляла его с горящим факелом у нашего дома. Не удивительно, что он все еще холостяк. Или давно уже холостяк, а точнее говоря, вообще холостяк.
- Кстати, я еду завтра с друзьями в Лутон, - я постаралась говорить будничным тоном, чтобы мама не услышала моего раздражения, пусть думает, что мне хорошо и весело.
- Надеюсь, с вами будет Калеб, он присмотрит за тобой, - прорвался с заднего плана голос отца. И если бы я не была так раздраженна, что родители доверяют ему больше чем мне, наверняка пустила бы слезу. Сколько любви и терпения было в них.