Бред. О чём только думаю? Будь рядом брат, сказал бы не страдать ерундой, а врачу показаться. Для него любая порча – это злобный вирус.
– Ксана, спишь? – снова спросила подруга.
– Нет пока, – отозвалась я, выплывая из туманных мыслей.
– Если завтра какая беда случится, ты ведь поможешь?
– Что? – не поняла я. – Какая беда, ты о чем? Или вправду тонуть собралась?
С дивана донеслось лишь молчаливое сопение.
– Хорошо. – Я закрыла глаза. – Я обещаю, что если что случится, сделаю всё, что в моих силах.
За окном проехал грузовик, заглянув в окно лучами мощных фар. Комната на мгновенье осветилась ярким светом.
Таня тихонько засмеялась.
– Это мироздание дало знак, что приняло твоё обещание, Ксана.
– Угу.
– Спокойной ночи.
– Спокойной.
Иногда я сама себе кажусь циником. Разговаривая на глубокие животрепещущие темы, я могу проявлять разные эмоции. Только в сердце всё равно лёд. На самом деле мне зачастую всё равно. Я научилась притворяться ещё в средней школе, когда поняла, что все люди лицемерят, и что это очень выгодно. Как хамелеон, я часто подстраивалась под окружающих. Если во мне хотели видеть серьёзного сотрудника, я была им. Если простоватую дурочку, была ею. Доброю и послушною гостьей – нет ничего проще! Постепенно это вошло в привычку. Теперь я сама зачастую не отличала, где говорю от души, сама, а где то, что хотят от меня услышать. Надеюсь, моё обещание было именно моим, а не выдумано-хамелионским.
Сама не заметив как, я провалилась в сон. Именно провалилась.
Многим кажется, что они парят и летают во сне. Я всегда падаю и проваливаюсь. То, что это сон, я поняла сразу. Осмотрев себя, пришла к выводу, что облик серебристо-голубоватой тучки вполне подходит, я поплыла по ночному городу. Промелькнула мысль, что это, возможно не сон, а полноценный внетелесный опыт. Но меня такие подробности не волновали.
У меня не было желаний. Мне нравилось рассматривать город с высоты ста метров. Ночная жизнь в провинциальных городках затихает после часа ночи. Утренняя просыпается только в шесть-семь утра. Сейчас было тихо.
Я обратила внимание на деревья внизу. Так-так. Листья-то зелёные. Значит, никак не астральная проекция. Всё же ВТО[3]. Неважно. Главное, свобода и спокойствие.
Мой взгляд зацепился за одинокую фигуру, идущую по ночной улице. Куда мысль, туда и энергия. Следуя этому закону, я оказалась рядом с заинтересовавшим меня человеком. Это была Татьяна. Только не такая, как в реальной жизни. Она была одета в длинное чёрное платье с готическим корсетом. Светлые волосы доходили до середины спины и были уложены в подобие средневековой причёски с множеством локонов. Татьяна шла по улице с выражением абсолютного спокойствия. Я коснулась её руки. Подруга этого не заметила. Потом остановилась и медленно повернула голову в мою сторону.
– Я умру. И ты тоже мертва. Так надо.
Её глаза сделались стеклянными. По лицу потекла кровь. Спустя мгновенье, я почувствовала, что тоже истекаю кровью.
Испуг резко вернул меня в тело. Сонный паралич сковал конечности. Я лежала и хватала воздух широко раскрытым ртом. Знание, что телесный дискомфорт скоро закончится, уверенности не добавляло. Спустя несколько минут я пришла в норму. Тело снова начало меня слушаться. Сделав ещё пару вдохов-выдохов, я села на кровати. 7.42 показывали часы. Самое время для завтрака.
Осторожно, чтобы не разбудить мирно посапывающую подругу, я вышла на кухню. Выяснилось, что в себя я так и не пришла. Руки дрожали, а тело колотил противный озноб.
Мне не снятся кошмары. Да и не сон это был. Ненавижу иногда свою силу, или что там у меня. Что могло означать это видение?
Посмотрев в сторону комнаты, я вспомнила обещание, данное подруге. И продублировала его. Однако теперь не для неё. Для себя.
– Не знаю, что происходит, – прошептала я, – но я не сдамся.
5
В одиннадцать за нами заехал Дмитрий. Таня договорилась, что он подберёт нас у круглосуточного супермаркета. Мужчина не опоздал, и теперь мы ехали по трассе. Мимо проносились поля и лесополосы. Иногда показывались небольшие хутора и станицы.
Чтобы сесть в машину, мне потребовалась вся сила духа. В окно я смотрела только мельком, концентрируя внимание на неподвижных вещах. Мне это помогало.
Дима с Таней периодически о чем-то говорили. Иногда смеялись. Я, как обычно, не вслушивалась. Надо будет, окликнут. Они и окликнули.
– Ксан, ты как? – Татьяна развернулась лицом ко мне.
– Нормально. – Я подняла глаза, оторвавшись от созерцания молнии на своей сумке.
– Держишься?
Я кивнула, заметив на себе довольно пристальный взгляд Дмитрия. Он глядел на меня через зеркало заднего вида. Внутренне я поёжилась. Когда-то я сравнивала его с гипнотизёром. Беру слова обратно. Палач и инквизитор. Вот.
– Что-то не так? Укачало? – спросил хирург.
– Нет, – ответила я чуть резче, чем следовало.
– Просто она машины не любит, – пояснила подруга.
– Не знал, – Дима снова глянул на меня. – Как же ты на работу добираешься?
– Пешком, – сухо сказала я.
– А вечером не страшно?
– Было б страшно, не работала б.
– Вариант, – улыбнулся в ответ мужчина. – Почему ты машины не любишь? –После некоторой паузы, я снова поймала на себе его пристальный взгляд. Также я заметила, что Тане, как и мне, неприятно такое излишнее внимание к некоторым вещам.
На языке так и вертелось «не твоё дело». Но сказать такое было бы ошибкой.
– Амаксофобия, – я отвернулась к окну, сконцентрировав взгляд на небольшом пятнышке на стекле.
– Боязнь транспорта? – расспросы продолжились. – Попала в аварию?
– Не совсем. Меня чуть не сбила машина… Извини Дим, мне неприятно говорить на такие темы.
– Не хотел, не буду, – врач улыбнулся и снова о чём-то заговорил с Татьяной.
А я весь остаток пути занималась тем, что отгоняла навязчивые воспоминания об изуродованных машинах и искалеченных телах. «Спасибо» Диме.
Горячие источники показались внезапно. Это был комплекс зданий. У одного, по всей видимости, административного располагалась стоянка для транспорта. Другое служило гостиницей для клиентов. Под крышами трёх остальных разместились сами купальни. Ещё на территории курорта находились кафе и бар с бильярдной.
Выйдя из машины, я стала на твёрдый асфальт. Оказаться на свежем воздухе для меня было подарком судьбы. Навязчивые воспоминания отошли на второй план. В серо-стальном осеннем небе пронеслась стайка птиц, забрав мой хмурый настрой с собою.
– Девушки, я пока место на стоянке оформлю. А вы с номерами разберитесь.
– Не задерживайся, – Таня чмокнула Дмитрия в висок.
Взяв свои сумки с паспортами и деньгами, мы направились ко входу в гостиницу.
Там выяснилось, что свободных номеров немного. Пришлось Тане на себя и Диму брать номер 205 на втором этаже. Мне достался 12 на первом. Договорившись с Таней, что они за мной зайдут, мы разошлись по номерам.
Мои апартаменты оказались не так плохи, как я думала. Аккуратная небольшая комнатка с узкой, но мягкой кроватью, тумбочка и стол со стулом. На паркетном полу - синтетический ковролин. Почему-то вспомнилась комната в доме Антона Сергеевича. Там было всяко уютнее, но ничего не поделаешь.
Белая боковая дверь вела в крохотный санузел. Тут ютился чистенький унитаз и маленькая раковина. Похоже, гостиница проектировалась и строилась ещё в советские времена, когда об удобствах говорили шёпотом, дабы не быть уличенным в стремлении к благонакопительству, то есть к капитализму.
Сначала я думала дождаться Таню. Однако потом решила немного прогуляться. Мне что-то не давало покоя. Поэтому, сунув паспорт и телефон в карманы куртки, я вышла из номера. Не успела я дверь замкнуть, как услышала знакомый голос.
– Роксана! Ты тут как оказалась?
Я повернулась в сторону говорившей и вспомнила смуглое молодое лицо с каре-золотистыми глазами.
– Кира! Добрый день!
– Ты меня помнишь, – радостно отозвалась жена шефа.
– Хорошие люди не забываются. Да и прошло всего несколько дней.
– Решила отдохнуть?
– Подруга с парнем вытащили. А вы тут с мужем? – в свою очередь поинтересовалась я.
– Да, – ответила она. – Утром приехали. Антон в бассейн пошёл, а я уже там побывала. Захотела прогуляться.
– Понятно. Мне тоже захотелось пройтись.
– Знаешь, – доверительно шепнула Кира, – у них тут потрясающий парк. Пошли.
Парк и впрямь был бы потрясающим. Если бы листья деревьев окрасились в зелень, а не желтизну. Однако такому пустяку я не дала испортить настроение. Мы с Кирой выбрали лавочку и устроились на ней. Отсюда виднелись сразу два здания: одна из купален и гостиница. Невольно я засмотрелась на их крыши. Там, где синяя черепица граничила с серо-стальным небом, воздух плыл и танцевал, как над костром.
– Интересно. Не так, ли? – проследив мой взгляд, вымолвила Кира.
– Да. Неужели там горячий воздух?
– Нет, – собеседница отрицательно покачала головой.
– Нет? – я недоумённо посмотрела в её хитрые золотистые глаза. – Тогда что же?
– По-разному. Посмотри на крышу гостиницы, – предложила она.
Я послушно перевела взгляд и удивилась. Над крышей этого здания плыл еле различимый неприятного бледно-розового оттенка туман.
– Что это?
– Энергии праздности и отупения.
Видя моё непонимание, Кира тихо засмеялась.
– Неужели всё напрочь забыла? Или упырьи змеи проникли так глубоко в твою память и душу? А, земной ангел?
Я отстранилась от женщины, мгновенно всё вспомнив. То, что раньше казалось обрывочным бредом, снова выстроилось в цельную картину. Кирана, Вёрс. Небесные ангелы, земные ангелы. Люди, не-люди. Чашечка чая, после которой у меня всё поплыло перед глазами.
– Это ты! Вы! Кто вы такие, и что со мной сделали?! – я испугалась и разозлилась одновременно.
– Тише-тише, не кричи так. Во-первых, я несказанно рада, что ты вспомнила наш разговор. Во-вторых, напомню, мы с Вёрсом небесные ангелы, присматривающие за тобой.… Хотя, присматривает Вёрс. Я присматриваю именно за ним. Вот такой каламбур.… Ах, прости. – Она легонько хлопнула себя по лбу. – В-третьих, мы ничего с тобой не делали. Только помогли. Как я и говорила. Чай моего личного производства. Он должен был тебя успокоить. Но чужеродные энергии в твоём теле взбунтовались, обнаружив себя. Поэтому тебе было плохо.
Видя непонимание на моём лице, она продолжала объяснения.
– Кто-то из не-людей или их слуг пометил тебя. Эта метка притягивала к тебе несчастья, страхи. Твой организм устал сопротивляться. Поэтому…
– Опять! Всё это бред! Я не верю в такие детские сказки!
Резко встав, я направилась прочь. Цепкие пальцы успели схватить моё запястье до того, как я ушла. Мгновенно лицо Кираны стало озабоченно-серьёзным.
– Сядь, – велела она.
Немного удивившись силе хрупкой девушки, я снова опустилась на лавочку. Кира не выпускала меня. Её руки казались обжигающе-горячими. Золотистые глаза смотрели прямо в душу. Затем женщина переменилась. Лицо её стало жёстким.
– Давно ты… такая? – даже голос преобразился, став стальным.
– Какая? – не совсем поняла я.
– Мёртвая, – ответила Кирана.
И это слово, «мёртвая», резануло по сердцу больнее ножа.
– О чем ты? – я постаралась высвободить руку. Не тут-то было. Тонкие пальцы клешнями вцепились в моё запястье.
– Я сегодня завтракала, а мертвецы, по-моему, не едят, – ехидно ответила я.
– Твоё сердце остановилось. – Кирана проигнорировала мой тон. – В тебе нет движения. Будь ты не-людью, сгорела б под лучами солнца.
– Здесь тучи, – попыталась отшутиться я. Не от неё. От себя. Бесполезно. Кира своим поведением посеяла в моей душе что-то липкое, холодное. Я физически ощущала, как погружаюсь в глубокий колодец, на дне которого кишмя кишат ядовитые змеи. Только наверх не взобраться. Стены колодца осклизлые и холодные.
– Когда, – пальцы Кираны стали нестерпимо горячими, – когда ты умерла? Два дня назад твоё сердце всё ещё билось. Значит, прошло не больше 48 часов. И есть шанс.
– На что шанс?
– Шанс, что ты всё же станешь ангелом, а не не-людью. Или не умрёшь, окончательно развеяв свою душу!
– Прости. Но я не могу быть мёртвой. – Снова возразила я. – И моё сердце всё же стучит.
– Да? – На лице Киры отразился такой яркий скепсис, смешанный с грустью, что мне стало не по себе.
Я медленно поднесла свободную руку к шее. Положив пальцы поверх сонной артерии, я ждала лёгких толчков под кожей. Прошла секунда, пять, двадцать пять. Тихо. Холодная податливая кожа. Больше ничего. Как к трупу прикоснулась.
Только сейчас я начала воспринимать происходящее. Мои плечи ссутулились, голова опустилась.
– Как это возможно? – прошептали губы.
– Возможно. Если человеческое тело не может функционировать, душа его покидает. В твоём случае, тело перестало быть живым, но душа его почему-то не оставила.
Мне вспомнились видения сапфировых крыльев за спиной, глубокая высь, неостановимые падения. Всё это я испытала в глубоком сне, когда тело не смогло от входной двери доползти даже до кровати.
– Почему так важны именно 48 часов? – хриплый голос казался чужим.
– Потому что потом человеческую душу очень сложно вернуть обратно.
– Зачем? Ведь я здесь. В смысле, ещё полчаса назад я считала себя живой…
– Пойдём.
Кирана мягко обняла меня за плечи, повела куда-то в сторону стоянки. Я тупо переставляла ноги. Неужели вся та боль, что пришлось мне пережить несколько дней назад, была лишь знамением моей смерти? Если так, то почему я тут? В своём теле, хожу по земле?
– Вёрс очень за тебя беспокоился. Надо было его не сдерживать, – горечи в голосе смуглянки было хоть отбавляй. – Ведь он, не я, – твой небесный ангел.
– И что мне теперь делать? – глухо осведомилась я. – Я, и вправду, мертва?
Пальцы снова потянулись к шее, но под ними по-прежнему чувствовался лишь холод. Ни намёка на тепло. Как и на пульс.
Меж делом Кира довела меня до машины. Кажется, это автомобиль Антона Сергеевича… Вёрса… предназначенный для выездов за город. Надо же, я ничуть не побоялась сесть на заднее сиденье. Кира опустилась рядом. Она взяла в свои обжигающе-горячие руки моё лицо.
– Всё будет хорошо. Не падай духом. Просто поверь мне и Вёрсу.
Я кивнула. Что ещё делать? От ужасного сна не так просто проснутся. И не сон это вовсе.
Передняя дверь открылась, и на водительское место плюхнулся шеф. Он выглядел иначе. Не таким, как я привыкла его видеть. Кожа казалась более золотистой. Из глаз шёл незримый успокаивающий свет. Одно осталось неизменным. Даже на курорте начальник предпочитал чёрные брюки и светлый свитер.
Вёрс посмотрел на меня, на Киру:
– Времени мало. Надо успеть.
Машина выехала со стоянки и понеслась по дороге куда-то прочь от горячих источников. На меня навалилась апатия. Всё стало серым и скучным. Даже то, что моё сердце не билось, не вызывало опасений или страха.
Я посмотрела на сосредоточенного Вёрса, повернулась к Киране:
– Не думала, что ангелам нужны машины.
Глаза женщины сверкнули, с улыбкой она ответила:
– Ты много не знаешь.
– Есть время рассказать, – предложила я.
– Согласен, – подал голос Вёрс. – Что успела наговорить тебе Кирана?
– О небесных ангелах, земных. О не-людях.
– Ясно. Всего по чуть-чуть.
Кира откинулась на сиденье, опустив веки. Её ладонь покоилась на моей руке, и кожу продолжало обжигать нечеловеческим жаром. Я терпела. Почему-то мне казалось, если дёрнусь, уберу руку, то случится что-то очень страшное. Поэтому я сидела, не шевелясь.
– Ангел… это ведь с латыни «посланник»?
– С древнегреческого, – поправил Вёрс. – Мне больше нравится санскритский вариант. «Быстрый».
– Вы – быстрые?
Он кивнул:
– В какой-то степени мы также посланники… Если я скажу «посланники Бога», это будет не совсем верно. Мы там, где нужны. – Он оглянулся, ловя мой взгляд. – Мне жаль, что так получилось.