Что-то побудило поднять ладонь к глазам. Кожа казалась чуть прозрачной. От меня самой исходило бледное сияние. Почти такое, как от Кираны. Только синего цвета.
Небо тоже изменилось. Я увидела крохотных птиц размером не больше трёх сантиметров. А выше, много выше, парили какие-то странные существа. Я бы назвала их птеродактилями. Уж очень большие для простых птиц!
Очень чётким, звонким показался голос Вёрса:
– Ты видишь жизнь. Даже ту, которая перестала существовать в зримом мире. Теперь ощути её силу.
Давление рук на мою голову увеличилось. В какой-то миг почудилось, что я не выдержу, и затылок превратится в неприглядное месиво. По телу точно разряд пропустили. Спина выгнулась, пальцы скрючились. Стало нечем дышать. Хотя в принципе, как?! Я ведь уже мертва. Но такое чувство, словно в лёгких нет воздуха. Ощущение, вроде бы поднимаешься с глубины, остался последний метр, и вдруг понимаешь, не успеешь. Не хватит сил. Организм задохнётся, так и не сделав глотка спасительного кислорода.
Я запаниковала. Хотелось одновременно дышать и кричать. Не получалось ни то, ни другое. Мне казалось, перед глазами должны поплыть алые круги. Не было и их.
Не выдержав напряжения, подкосились ноги. Я упала на колени, подняв тучу грязных брызг. Лёгкие сжались. Горло сдавило. Но хуже всего был колющий холодный страх.
– Не бойся, – как бы в ответ на мои мысли донёсся мягкий голос Вёрса. – Я не отпущу тебя. Не дам тебе уйти. Слушай песню Кираны и мой голос.
Это помогло.
Пение Киры немного успокоило. Но я по-прежнему не могла сделать вдох. Боль ушла из тела. Осталась пустота. Наверное, такая пустота окружает маленькие снежинки, когда те опускаются на землю.
– Закрой глаза, – продолжил Вёрс, не отпуская моей головы. – Иди по тропе.
На внутренней стороне век не было ничего. Ни разноцветных пятен, ни тропы. Но вот Кирана запела громче. Всё поплыло.
Не знала, что голова может кружиться и с закрытыми глазами.
Я, действительно, увидела дорогу. Это была лесная тропинка, уводящая в лёгкий сумрак леса. Горного букового леса. В детстве я часто бегала по этой тропинке. Там, в моём детстве, она шла под гору. Внизу текла маленькая речка с бирюзовой водой. В жаркие летние дни вода всё равно оставалась холодной. Даже в конце июня!
– Иди по тропе, – напомнил голос Вёрса.
Я шла. Нет, эта тропа отличалась от той, что осталась в детстве. Тут было множество птиц, зверей и прочей живности. Я приметила пару коричневатых волков, одну очень хитрую рысь, следившую за мной из-под куста ежевики. С ветки перекрученного бука прямо перед лицом свесилась змея непонятного окраса. Потом я видела шакалов и зайцев, горных козлов и медведей, белок и кабанов.
Тропа сделала резкий поворот и вдруг ушла из-под ног. Обрыв. Очень крутой неожиданный склон, внизу которого большое озеро. Ботинки заскользили на камнях. Я попыталась ухватиться за что-нибудь, но безуспешно. Я сорвалась и полетела по каменистому склону. Завершилось всё шумным падением в холодное озеро. Вода поглотила меня с головой.
Тут я вспомнила, что не могу дышать. Паника, утихшая на какое-то время, взорвалась в мозгу с новой силой. Каких трудов мне стоило себя успокоить! Я повторяла мысленно, что ужемертва. Что сердце моё не бьётся, и воздух не поступает в лёгкие, а оттуда кислородом не расходится по организму. Уж не знаю, что помогло. То ли я смогла себя убедить, что дышать мне не надо (сомнительно, конечно), то ли просто отвлекла ум от паники. Наконец, я успокоилась. Относительно.
Вокруг была вода. Бирюзовая. Нет, не прозрачная, а чуть мутная. Не холодная, как я подумала вначале. Вполне терпимой температуры. Подо мной проскользнула стайка рыб. Сквозь бирюзовую мглу я увидела дно. Каменистое, покрытое мелкой галькой и песком. В самом низу маячила сапфировая дымка. Где-то я такую уже видела.
Добраться до дна стоило одного лишь гребка.
Да! Сапфировую дымку составляли те самые маленькие духи, которых я видела прежде над лужей в поле. Надеюсь, моё тело сейчас не валяется в этой грязной воде?
Тут же, духи, как ошпаренные, кинулись от меня. Ничего не понимая, я попыталась догнать хотя бы часть. Куда там.
Сверху на воду, на дно легла большая тень. Стало темнее. Рыбёшки, что сновали туда-сюда, быстро шмыгнули в разные стороны. Я услышала глухой удар. В воде звуки распространяются совсем не так, как на поверхности. Удар ощутился не только ушами, но всем телом. Чувствуя опасность, уже понимая, что за мной что-то странное, я обернулась.
Всего разобрать не удалось. Размытая огромная тень. Сначала мне захотелось последовать примеру рыбёшек, юркнув в бирюзовую мглу. Потом взяло верх обыкновенное человеческое любопытство. Что мне терять? Я и так мертва.
Уж не знаю, было ли это моей ошибкой, но тень очутилась прямо передо мной и превратилась в большую пасть с огромными зубами длиною с палец. Для меня было поздно. При виде такой картины я впала в ступор, зажмурилась и ждала конца. Думала, вот-вот откусят мою руку, или ногу, или голову!
Рывком меня выдернуло из воды. Пробыв мгновенье в свободном падении я ощутимо шлёпнулась на что-то упругое и скользкое. Вроде жевать меня никто не собирался. Набравшись решимости, я открыла глаза. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Пришлось их смахнуть. Лучше б я этого не делала, потому как на расстоянии вытянутой руки передо мной была зубастая морда. Та самая, что выкинула меня из воды. Боясь лишний раз пошевелиться, я робко огляделась в поисках хоть какой-то защиты. Ничего.
Как мне показалось, морда чуть оскалилась. С ехидцей.
У меня иногда бывает резкая смена настроений и состояний. То я грущу, то веселюсь. То боюсь, то мне любопытно. Так произошло и на этот раз. Особых признаков враждебности я не ощущала. Поэтому осмотрела диковинное животное поближе. Как выяснилось, куда уж ближе.
Я сидела на спине виверны. Да-да, большой, чешуйчатой зверюги, отдалённо похожей на дракона. А та за мной наблюдала. Теперь я точно скажу – ехидно и с любопытством. Голова ящера на длинной гибкой шее легко могла бы повернуться в любую сторону. Перепончатые крылья распластались по воде, не давая виверне затонуть. Такой же длинный и гибкий, как шея, хвост заканчивался костяными шипами. Чешуя зверя отливала серебром. Правда, сами крылья, шипы на морде, шее и хвосте у корня серые, к концу становились медного отлива. Красивая зверюга. Главное, большая.
Виверна повернула голову так, что мой взгляд встретился с её. Сапфировые глаза ящера смотрели уверенно, хитро и хищно. Меня это не испугало. И я протянула руку. В противовес моим ожиданиям, виверна не обнюхала меня, а прикоснулась алым раздвоенным языком, самым его кончиком. Стало щекотно. Не удержавшись, я хихикнула. Язык тотчас втянулся, и виверна склонила голову другим боком. Потом пронзительно крикнула так, что у меня уши чуть не заложило. Зверь собрал крылья, окунулся по самую спину в воду и, оттолкнувшись всем телом, поднялся в воздух. Мощные огромные крылья всего в три взмаха подняли нас над водой. Чтобы не свалиться, я вцепилась в шипы на шее виверны. Ногами попыталась обхватить зверя, как лошадь. Как раз там, где шея перетекала в туловище, я нащупала костяные наросты. Сложность заключалась в том, что чешуя ящера от воды была очень скользкой. Приходилось цепляться за шипы, чтобы не соскользнуть.
Через несколько секунд я приняла удобное положение. Да и чешуя чуток подсохла.
Виверна летела сравнительно плавно. Она делала несколько взмахов крыльями, ловила воздушный поток и неслась вместе с ним. Через какое-то время она снова взмахивала крыльями, и всё повторялось.
Под нами проскочили горы, и появился океан. Лазурный, точно отражение чистого неба над нами.
Я больше не боялась огромного животного. Меня охватил восторг полёта. Сначала хотелось заплакать, потом закричать. Однако я просто вцепилась в шипы и, закусив губу, тихо глотала слёзы восторга и счастья.
Когда-то, давно, ещё в подростковом возрасте, я баловалась люцидными снами[4]. Осознаваясь во сне, я всегда старалась пролететь над городом, рекой или ещё где. Помню, очень сложно было летать над морем или океаном. Восторг от тех воспоминаний, казалось, перекрыть нельзя. Ан нет, можно. Да и виверна летела так стремительно…
Вскоре показался архипелаг. Он состоял из нескольких островков разной величины. Мы направились к самому большому. Я успела разглядеть, что острова покрыты зелёной растительностью. Но ни одного знакомого мне дерева я не заметила. Ещё среди этого зелёного буйства проглядывали белые колонны, несколько каменных площадок, небольшое сооружение, похожее на колодец.
Сделав небольшой круг, виверна начала посадку. Я крепче обхватила её ногами, пальцы до боли вцепились в шипы. Крылатый ящер садился по спирали, работая только одним крылом. Наконец, когтистые лапы коснулись земли. Я ожидала толчка, но его не последовало. На меня снова посмотрел хитрый сапфировый глаз зверя. Бьюсь об заклад, виверна специально сделала посадку как можно мягче!
На земле ящер сидел не так, как на воде. Он согнул крылья, опершись на них. Хвостом обвил задние конечности. Голова опять повернулась ко мне. Я поняла, пора слазить.
Взглянув вниз, я содрогнулась. Помимо аксофобии, я страдаю незначительной боязнью высоты. В смысле, стоять на краю обрыва, гулять по горам и ущельям (летать на спине виверны) я могу. Но если меня от земли отделяет каких-то полтора-два метра, у меня тут же начинает кружиться голова. Даже если всё вокруг – это не реальный, не физический мир.
Неожиданно перед моей ногой оказался сгиб крыла. Виверна что-то выкрикнула, вероятно, подгоняя меня. Осторожно, цепляясь трясущимися руками за серебристую чешую, я поставила обе ноги на сгиб. Перевести дух мне никто не дал. Крыло качнулось, и я с визгом скатилась по нему, как по горке, на землю.
Виверна довольно зашипела, показав мне раздвоенный змеиный язык. Она вытянула шею и улеглась на травке, всем своим видом показывая, что свою задачу она выполнила.
Я пошла к видневшемуся невдалеке белому колодцу. Однако колодцем данное сооружение не являлось. Это оказалась площадка, покрытая чёрным камнем. Подниматься на неё мне резко расхотелось. Веяло оттуда какой-то жутью.
Недоумевая, я остановилась в нерешительности. Куда дальше? Я не слышу голос Вёрса или пение Кираны. Назад я не смогу вернуться, так как здесь совсем иначе, как в люцидном сне. Если в самом начале, до падения в озеро, я ощущала малую нереальность происходящего, то теперь всё изменилось. Например, руки. Я чётко могу рассмотреть каждую линию на своих ладонях, и мир вокруг меня в это время не растает, не поплывёт, превращаясь во что-то иное. Поэтому просто пожелав, я никуда не перемещусь.
Никаких дорог или тропинок я тоже не вижу.
Оставалось одно.
Виверна всё также лежала на солнышке с полуприкрытыми глазами. Подойдя к ней, я с сомнением оглядела большое создание. Серебристо-серая с медными кончиками шипов и крыльев виверна была очень красива. И красота её теперь не казалась мне такой уж хищной.
На меня покосился глаз. Змеевидный зрачок сузился, и виверна лениво подтащила ко мне голову.
– Знаю, – начала я, обращаясь к виверне, – это прозвучит глупо, но не подскажешь, куда мне дальше идти? Хотя, ты виверна… и… – взгляд стал насмешливым, – я надеюсь, понимаешь меня. В общем…
Ящер меня не дослушал и крылом подтолкнул в сторону. Честное слово, как назойливую мошку. Только я направилась обратно, как крыло снова ткнуло меня в спину. Потом ещё и ещё. Как бы направляя.
Наконец, я сообразила, что мне указывают на заросли каких-то ягод.
– Благодарю, – сказала я, шагая к кустам.
За колючей зеленью оказалась заросшая тропинка. Если б не моё детство в горах, я бы ни за что не поняла, что здесь есть тропа. Следуя по её изгибам, вскоре я вышла на небольшую поляну. Гораздо меньше той, на которой отдыхала виверна.
То, что с высоты я приняла за белые колонны, оказалось выступами известняка и песчаника. Странно, а сначала острова показались отнюдь не гористыми. Гор тут, в общем, и не было. Просто небольшие холмы. На одном таком выступе сидел человек. К нему я и направилась.
При ближайшем рассмотрении, «человек» оказался частью выступа песчаника. Под другим углом не то, что человека, даже корягу в нём не узнать. Однако у края выступа что-то виднелось. Пришлось сесть и поработать руками.
Через пятнадцать минут, выпачканная по локоть, с одним сломанным ногтем, я извлекла добычу. Вернее, часть её.
В моих ладонях лежал сплетённый из тонких зелёных полосок шнур, уходящий глубже под землю. Дальше руками не выкопать. Неподалёку я нашла пару крепких палок и принялась изображать первобытного человека.
Что ни говори, а люди умные!
Палка-копалка значительно облегчила мою жизнь. Не знаю, сколько прошло времени, но я добилась своего. Точнее, докопалась.
Усевшись на камень, я посмотрела на добычу. Большая верёвка с несколькими петлями на одном конце. Хитросплетение тонких зелёных шнуров. Судя по всему, к середине веревки крепился ещё один шнур, но он был оторван.
На ощупь находка оказалась жёсткой. И вот ещё загадка. Стоило взять верёвку в руки, как тут же в нос ударил запах свежескошенной травы. Так пахли именно шнуры. Более того, мои руки пропитались зелёно-коричневатым соком, который, впрочем, легко оттирался.
Что делать дальше, я не знала. Тропа, привёдшая меня на поляну, была единственной дорогой. Как поступить? Возвращаться обратно?
Вообще, что я должна сделать? Вёрс говорил о каком-то Земном Пути. Это его я должна пройти? Тогда как узнать, где он, куда идти…
Мои мысли нарушил дикий вопль. От неожиданности я подпрыгнула. К первому воплю добавился второй, более шипящий. В нём я узнала голос виверны, которая принесла меня на остров.
Схватив верёвку, я бросилась обратно.
Яростные крики не утихали. Потом я услышала звуки ударов и громкий скрежет. Так царапали когти ящеров выступающие языки камней. Я увидела это, выбежав из зарослей.
Две виверны стояли на лапах, нанося друг другу удары то крыльями, то хвостами, то просто норовя укусить.
Моя виверна была значительно меньше чужака.
Незнакомый ящер имел изумрудно-коричневатый окрас. Когти на лапах были мощнее и длиннее. Зато серебристая виверна явно отличалась изворотливостью и гибкостью. Да и шип на её хвосте был обоюдоострым, не таким тонким, как у противника.
Почему завязалась драка, я не знала. Пока что не хотела знать. А потом я приметила на спине чужака всадника. Человеческая фигура цепко держалась на чешуе.
Не придумав ничего лучше, я схватила ближайший камень и побежала к изумрудной виверне. Не иначе, как глупостью, мой поступок назвать нельзя. Однако подбежав поближе и метнув камень, как гранату на ОБЖ, я отвлекла внимание чужаков.
Тут же серая виверна отскочила назад и злобно зашипела на обидчиков. Зелёная попыталась было наверстать упущенное, но всадник её осадил лёгким ударом коленей. Ящер замер. Всадник тоже. И я не шевелилась. Даже виверна в стороне замолчала.
– Она твоя? – крикнул мне всадник, кивком головы указывая на серебристую виверну.
– Моя, – зачем-то соврала я. – Кто ты? И чего тебе нужно?
– Если она твоя, почему я не вижу узды? – всадник проигнорировал мои вопросы. – Ты хоть соображаешь, как линорм опасен?! Кто позволил снять?!?!
– Э-э, – от такого напора я растерялась.
Между тем, чужая виверна опустилась, и всадник стремительно соскочил на землю. Мне бы его прыть. Несколькими большими шагами он приблизился ко мне и навис, точно острие гильотины. Я нечасто чувствую себя карликом, но тут… Я с трудом доставала человеку до груди.
Он был одет в зелёно-коричневый, под цвет чешуе виверны, комбинезон. Предплечья защищали подобия средневековых наручей. Верхнюю часть туловища прикрывал застёгнутый наглухо жилет. На голову был надет шлем, чем-то напоминающий мотоциклетный. Только визор очень уж прозрачный. Никаких изъянов!
– Теперь вижу, – голос, слегка деформированный шлемом, оказался сильным. Такой может принадлежать или певцу или армейскому командиру – Дай сюда.
Я не сразу поняла, чего он от меня хочет. Всадник, не обратив внимания на мой ступор, выхватил верёвку из моих рук.
– Как ты умудрилась порвать уздечку?