В результате получалось не очень прочное поначалу, но дешевое и крайне быстро возводимое здание. Но хрупким оно было только поначалу. Потому что с каждым годом такие стены укреплялись, набирая прочность. И уже через какие-то пару столетий не уступали цементным.
Понятное дело, что ждать так долгой Андрей не мог.
Посему стены он начал возводить достаточно толстые. Чтобы даже в рыхлом виде они оказались способны к осени держать тяжелую крышу.
По такой технологии в конце XVIII века в Гатчине был построен Приоратский замок, который спокойно простоял до XXI века и, в целом, сохранился очень недурно. Во всяком случае, не хуже кирпичных построек.
И строил его архитектор Львов с тремя помощниками, возведя за три месяца все стены. Причем потратив на них всего две тысячи рублей, в то время как аналогичная постройка из керамического кирпича обошлась бы в двадцать пять тысяч.
Почему эта технология не получила широкой популярности в России? Бог весть. Андрею это было не интересно от слова вообще. Он уже был далеко не ребенком, во всяком случае по сознанию, и прекрасно понимал, что история технологий и их внедрения связаны со здравым смыслом и трезвым расчетом чуть более чем никак. И путь к успеху той или иной технологии нередко прокладывают банальный случай и лихая удачи, знакомства да личная симпатия и так далее, и тому подобное. Поэтому воспринимал не пошедшие «в серию» технологии без всякого скепсиса. И теперь, столкнувшись с необходимостью быстро построить большое жилое помещение, он без лишних метаний остановил свой выбор именно на землебитной технологии. Так как по соотношению цена/качество ничего лучше ему не было доступно.
Два этажа по такое технологии построить было проблематично. Во всяком случае быстро. По этой причине он не стал рисковать и вновь вернулся к компоновочной схеме полуземлянки. При которой выкапывался котлован примерно по пояс. А толстые землебитные стены возводились примерно на полтора этажа, вместо двух. Выигрыш небольшой, но в сложившейся ситуации каждые десять сантиметров были на счету. Вот и пришлось выкручиваться, чтобы получить два жилых яруса. Зачем такой геморрой? Все просто. Пространства в крепости имелось очень немного и позволить себе роскошь одноэтажных построек Андрей не мог. И был бы подходящий материал отгрохал бы и трехэтажные постройки…
Архитектурно жилой дом вписывался общий план крепости, имея трапециевидную форму и используя в качестве одной из стен – вал. Да, слегка облагороженный и укрепленный, но вал. Что опять-таки ускоряло строительство. Высота потолка была минимальной. Что-то около метра восьмидесяти. Иначе при односкатной плоской крыше просто ничего не получалось бы.
По его задумке, все здания внутри крепости должны быть такими же. И конюшня, и сарай, и прочее. Формируя таким образом в центре небольшую площадь в форме правильного восьмиугольника. Достаточную, чтобы всем свободно собраться, коней вывести и даже еще не сильно толпясь.
Крыша же должна быть перекрыта черепицей, изготовленной по этой же технологии. Просто земля, перемешанная с известковым раствором, утрамбовывалась в деревянную форму. А потом оставлялась сохнуть и схватываться.
Оставался вопрос отвода воды, который бы стекал со всех этих крыш. Но он пока работал над этим вопросом. Планируя для начала ограничится простым стоком со сливным отверстием в валу. А чтобы вода не накапливалась в сухом рве, требовалось прокопать водоотводную канаву до ближайшего оврага, а то и до реки. Но тут еще нужно было подумать, чтобы не сильно ослаблять оборону и очень напрягаться в плане физических усилий…
- Ты уверен, что этот «колхоз» не развалиться после первого дождика? – скептически глядя на набивку первой опалубки, спросила Марфа.
- Доверься мне.
- Откуда ты знаешь о том, что так вообще можно дом поставить?
- Ты хочешь это сейчас обсуждать? – усмехнулся парень, намекая на то, что вокруг куча людей.
Супруга фыркнула недовольно, но замолчала. А Андрей заметил смеющийся взгляд кузнеца. Он явно что-то знал, или догадывался, или выдумал себе что-то.
Несколько секунд длились эти «гляделки». И поклонившись Андрею Илья отвернулся. Явно не желая испытывать терпение юного и достаточно вспыльчивого хозяина. А парень отправился беседовать с Игнатом. Для задуманного Андреем дома требовались постели. И, учитывая нехватку пространства, возможно часть из них пришлось бы делать двухъярусными.
Разговор не клеился.
И у Андрея мысли все были о кузнеце. И у Игната о щитках «скворечника». Поэтому после десяти минут мучений парень не выдержал и пошел к Илье.
- Нужно поговорить, - тихо произнес он, подойдя со спины, отчего кузнец вздрогнул.
- А? Да. Конечно.
- Наедине.
Они отошли за пределы крепости и сели на небольшой пригорок с видом на крепость. Метра в ста от нее.
- Что-то случилось? – настороженно спросил Илья.
- Рассказывай.
- Что рассказывать?
- Эти два оболтуса про меня болтают, будто бы я с волколаком братался. Вот дождутся, что я им язык вырву. Но это дело старое. Теперь что? Твой взгляд выдает.
- Я… да ничего не болтают. – испуганно-настороженно произнес кузнец.
- Ты не умеешь врать. – покачал головой Андрей. – Мне и из-за этих двух придурков тебе оправдываться постоянно. Если же люди станут болтать о чем-то более страшном, то у церкви ко мне появятся вопросы. И не только ко мне. Ко всем нам.
Тишина.
- Не хочешь говорить?
- Я… я не знаю, как начать.
- Начни с начала.
- Хозяин, мы никому не скажем, кто ты и твоя супруга.
- А кто мы?
- Ну…
- И? Я весь внимание.
- Волколаки же. – опасливо произнес Илья.
Андрей на него уставился с самым удивленным видом. С минуту так таращился. А потом заржал.
- Вот уж истинно говорят, - отсмеявшись, выдавил он из себя. – Заставь дураку Богу молиться, он себе лоб и расшибет. С чего вы вообще это взяли?
- Так сынок мой слышал ваш разговор. На дивном языке. Ничего толком не понял, но услышал, как ты Марфу спрашивал – хорошо ли ей в этой шкурке. Да и поведение…
Хотел было продолжить Илья, но Андрей вновь зашелся смехом.
- Что? – наконец не выдержал кузнец.
- Сыну твоему нужно уши прочистить, - еще раз хохотнув, ответил парень. – Я спрашивал Марфу о том, как ей живется в шкурке хозяйки поместья. Не жмет ли она ей. Она ведь белоручка, словно княжна. Ничего делать толком не умеет. Вот и пытался засовестить.
- Но… - вытянулось лицо у Ильи.
- Как он этот вздор услышал то? И откуда взялся дивный язык? Ветер что ли шалил?
- Видимо, - нервно хохотнув, ответил кузнец. – Вот ведь же…
- А представь, что было бы, если отцу Афанасию по дурости сие разболтали? Мне что, святым Христофором от него открещиваться?
- А кто это?
- Слышал я, что был в былые годы такой святой христианский. Еще во времена отцов церкви. И что имелась у него собачья голова. У меня вроде бы с этим делом все не так мрачно. А? Или похож? Скажи? Похож я на песика? Гав! Гав! – выкрикнул Андрей и снова зашелся смехом. А вместе с ним Илья. Красный как рак. И уж аж горят. И стыдно, и смешно.
Отсмеялись. Немного посидели в тишине.
- А что, зимой это действительно не волколак был? – спросил Илья.
- Да откуда они тут? Обычный волк, просто крупный.
- А ты ему не говорил о том, что ты с ним одной крови?
- Говорил.
- Зачем? – удивился кузнец.
- Отец как-то обронил, что иногда это помогает. Дескать, за своего принимают. Но им видимо очень хотелось кушать. А этим двум оболтусам, что тряслись в сенях от страха. Стыдно им в том признаться. Ведь одно дело обосраться при виде волколака, и совсем другое – испоганить штаны, узрев обычного волка.
- Они всей Туле о том уже растрепали.
- Да я знаю. И не накажешь. Поздно. Да и все подумают, будто я им рот затыкаю, чтобы правду не рассказывали.
- Да уж…
Еще немного пообщались.
После чего посмеиваясь отправились обратно, в крепость. Дела ведь не ждали.
Андрей отправился новым заходом к Игнату, который вроде бы отдыхал. А кузнец проводил его взглядом и пошел беседовать с сыном. Глаза же его не были столь веселые, как несколько минут назад. Скорее озадаченные и задумчивые.
- Ты кому-нибудь говорил? – тихо, практически шепотом произнес он.
- О чем?
- О том, что ты мне про хозяина сказывал.
- Нет, батя.
- А он уже знает. Берегись! Не то накличешь на нас беду! Следи за языком!
Часть 1. Глава 8
Глава 8
1553 год, 8 июля, поместье Андрея на реке Шат
Марфа, несмотря на всю свою «безрукость», занималась не только «маранием» бересты. Она старалась, все-таки помогать. В силу своих способностей и возможностей. Видимо стыдно было. Тем более, что писанина не отнимала много времени. Даже с учетом заготовки и подготовки бересты, которую все одно в основном выполняла не она.
Вот и сегодня эта юная дама отправилась с вдовушками и детворой на речку. Бабы белье стирать, а она с «мелкими» - по ягоды. Там как раз добрый косогор имелся, поросший дикой клубникой[1]. Не столько для того, чтобы покушать, сколько для того, чтобы насушить впрок. Чая то не имелось. И в качестве его заменителя пили всякого рода травяные отвары, в которые по возможности добавляли ягоды всякие для вкуса.
Тут-то неприятный сюрприз и произошел.
Марфа даже сразу не поняла, что случилось.
Дети и бабы завизжали и забегали. А когда она сообразила, то оказалась на полянке одна против трех незнакомых мужчин самой бандитской наружности.
- Глянь какая краля… - демонстративно облизнувшись произнес один из них.
- Ты нас не бойся, - хохотнул второй. – Мы тебя не обидим.
- Так, позабавимся немного, - согласился с ним третий. – Но разве это обида?
Молодая женщина заметалась.
- Что вам нужно?!
- Муженек твой. Сейчас мы тебя скрутим. А потом с него спросим.
- Али ему твоя жизнь не дорога? Так ты скажи. Неволить не станем. Пустим по кругу и ножом по горлу. Чтобы не мучать зря.
- Ты не спеши! – хохотнул второй. – Может мы ей полюбимся...
Марфа отшатнулась от него и ее за плечи схватил первый разбойник, вышедший из леса. Схватил, да и зафиксировал, так как силенок вырваться из его крепких рук у нее явно не хватало.
- Не рыпайся! Пташка! – с придыханием произнес он ей на самое ухо. Но громко. Так, что остальные тоже все услышали и заржали.
Тут-то Алису, сидящую в теле почившей Марфы, и поразил панический удар[2]…
Родилась и выросла рыжая девчушка Алиса в южном Дагестане[3]. И в целом жила обычной жизнью до окончания школы, в которой она прослыла отличницей и очень прилежной ученицей. До золотой медали не дотянула, конечно, так как естественнонаучные дисциплины давались ей крайне тяжело. Но несмотря на все трудности, крепкую четверку она по ним имела.
Все изменилось в тот самый момент, когда ее пришли сватать после выпускного. И тут мадмуазелька встала на дыбы. Ранее зажатый и скованный протест пубертатного периода смешался с личной неприязнью к кандидату и… если бы родители ее не любили, то на этом бы все и закончилось. Как говорится – стерпится-слюбится. Но они уступили ее капризу. Хуже того - отпустили учится. В Москву. Где сначала она на время поступления поселилась у родственников, а потом помогли ей деньгами для съема небольшой квартиры. Позволяя ей перебеситься, а заодно и кое-какие свои дела решая.
Протест же ее только набирал обороты, почуяв, что его выпустили на «оперативный простор». Ведь после поступления в ВУЗ девушка окунулась не просто в студенческую, а в столичную жизнь. Понятное дело, что перед родственниками она представала правильно одетой без даже отдаленного намека на провокации. Образцово-показательной, так сказать. Но вот в студенческой среде уже к третьему курсу она считалась звездой. Яркой и удивительной. Ведь природные способности к гуманитарным наукам она сочетала со вкусом в одежде и умением себя подать. В том числе и на грани фола[4]. Что, в свою очередь, порождало регулярные проблемы. В столице хватало мужчин, имеющих недостаток женского внимания. А ее изящная конституция, в сочетании с откровенной провокацией манили их словно красная тряпка быка.
Понятное дело, что такая яркая мадмуазель имела немало поклонников. С которыми, впрочем, она не заходила далеко, помня о родственниках и последствиях. Ведь один неверный шаг, и вся эта свобода может закончиться. Так что она купалась в лучах внимания, но не позволяла себе ничего лишнего. Что, впрочем, никак не уменьшало количество поклонников. Ведь запретный сладок. Одна беда - эти поклонники не всегда были рядом…
Именно тогда Алиса и поняла, что люди в целом очень опасливо относятся к психам. Настороженно. Поэтому раз за разом она умудрялась избегать «несанкционированного вторжения[5]», симулируя поведение буйного клиента известных лечебниц. Что позволяло ей уносить ноги от излишне возбужденных особей мужеского пола[6]. Понятное дело, что вечно такая клоунада тянуться не могла. Но ей везло. Год за годом. Она, словно заматеревший колобок-рецидивист, раз за разом ускользала от проблем. И училась. Честно, ответственно училась, демонстрируя очень нешуточные успехи, так как планировала остаться в Москве навсегда.
Но не сложилось…
Профессор сломал все ее планы…
Надо ли сказать, что, оказавшись в среде кардинально более жесткой и патриархальной, чем Кавказ XXI века, она испытала шок близкий к ужасу? То, от чего она, в общем-то бежала, настигло ее в гротескно гиперболизированном виде. Тем более, что местные почти сразу начали проводить воспитательные побои. Ведь от нее требовали то, чего она не умела. Не показывали, как это сделать, а требовали, ссылаясь на то, что она мерзавка не хочет. Ведь в их представлении это было именно так. Что только озлобляло обновленную Марфу и вызывало накопление ненависти.
Совершила бы она какую гадость для отмщения или нет – не ясно. Потому что случилось чудо. Появился Андрей. Человек из ее времени. Нормальный и адекватный. Во всяком случае в сравнении с аборигенами. Который дал ей защиту и окружил заботой настолько, насколько это вообще было возможно в здешние времена.
Алиса расслабилась. Перевела дух. Впервые за последние несколько лет она почувствовала себя в безопасности… как дома в детстве. Когда любые беды казались пустяковыми, если ты за спиной отца. Пусть грубоватого и вспыльчивого, но любящего. Отца, который всегда защитит и никогда не обидит просто так…
И вот ее хрупкий мир, с таким трудом восстановленный, вновь рухнул. Лопнул как хрустальная ваза и со звоном осыпался.
Муж был далеко. А эти разбойники рядом. И, похоже, колобок, все-таки в этот раз не сумеет укатиться от проблем…
Панический удар очень удачно лег на привычную симуляцию поведения психа. Что оказалось полной неожиданностью для этих ребят. Потому что в этот самый момент даже она не смогла ответить – симулирует она или нет…
Мгновение.
Лицо Марфы исказилось гримасой ярости, и она зарычала, стараясь извлечь из себя самый низкие, утробные звуки. Причем зарычала не просто так, а оскалив зубы.
Крайне нетипичное поведение для юных дам в те годы. Заставившее всех трех разбойников замереть с озадаченными лицами.
Дальше она без всякого сожаления вцепилась своей правой рукой в «хозяйство» того бедолаги, что ее держал. Оно ведь находилось под рукой. Причем стараясь впиться кончиками пальцев и ногтями, чтобы больнее. Изо всех сил. Ведь от этого зависела ее жизнь.
Силы у Марфы-Алисы были невеликие, но много ли надо яичку? Особенно если оно по воле случая оказалось промеж тоненьких пальчиков и остреньких ноготков.
Раз и все.
Вошло как в масло.
Руки, что удерживали ее за плечи, разжались. А из-за ее спины донесся тоненький вой. Почти на уровне ультразвука. Видимо этому кадру было ОЧЕНЬ «хорошо».
Левая ее рука нащупала на поясе супостата, оседающего за спиной, нож. Схватила его. И шагнув вперед, ударила слишком близко стоящего разбойника. Вчерашнего крестьянина, который просто решил подработать. Снизу-вверх. С левой. С диким выражением лица, перекошенным яростью и утробным рычанием.