Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Глава 1 ==========
К середине дня у них накрылся второй вездеход. Остановился среди песков, натужно чпокая, рванулся вперед, отважно прополз сотню метров и заглох окончательно.
– Твою мать, – обреченно подытожил Йонге, отпуская руль.
Руки гудели от усталости – ворочать тяжелой техникой среди раскаленного песка было совсем не здорово, особенно если гнать ее на пределе возможностей – неудивительно, что сначала сдохла одна, казалось бы, безотказная машина, а потом и вторая.
Рудольф у него за спиной промолчал. Потом тяжело вздохнул и спрыгнул. Йонге опустил голову на руки, пользуясь возможностью отдохнуть. Усталость даже пересиливала страх, который ворочался в глубине живота – скорее, скорее, надо бежать.
Рудольф возился, глухо бормоча проклятья сквозь респиратор. От пинков вездеход слабо вздрагивал и, похоже, был тверд в намерении сдохнуть окончательно. Йонге не задавал вопросов, экономя кислород – его и так было слишком мало в душной атмосфере. Фильтры справлялись с трудом. За полтора дня один раз их уже пришлось менять.
– Сдох, – резюмировал Рудольф. – Слазь.
– Не хочу, – буркнул Йонге. – Можно я прямо тут поджарюсь? С комфортом.
– И лишишь меня возможности пинать твой тощий зад всю дорогу? Конечно же, нет.
Рудольф дернул Йонге за рукав, и пилот неохотно сполз с нагретого сиденья. За спиной, пока еще далеко, равномерно полыхало. Косой взгляд показал, что ничего не изменилось. Терминатор двигался с неумолимостью, свойственной всем природным катастрофам. Йонге почувствовал, как начинают болеть глаза, и отвернулся. Впереди картина обнадеживала чуть больше.
– Фора есть, может, дойдем, – Рудольф рассматривал далекие скалы из-под ладони, щурясь от немилосердно палившего солнца.
Голубые глаза казались болезненно выцветшими, слишком светлыми. Йонге на миг посочувствовал приятелю. Уроженец Берлина-три не слишком хорошо переносил жару. Хотя настолько раскаленные пески вообще вряд ли кто-то мог считать отличным местечком для отдыха. Может, какие-нибудь колонисты – выходцы с жарких земных континентов. Йонге был так же далек от колонистов-пустынников, как брюхоногие от полетов.
Жарко, жарко, мучительно жарко.
Калисея душила высокой температурой и малопригодным для дыхания воздухом. Казалось, сквозь поры респиратора мелкая пыль проникает в легкие и оседает там скрипучей шершавой пленкой. Каждый вдох трется об нее и шелестит.
Йонге машинально поискал губами тонкую форсунку и глотнул немного теплой, воняющей химией воды. Гадостная атмосфера позиций не сдавала: даже конденсат до конца не очищался.
Рудольф повращал плечами, наклонился к вездеходу, вытащил увесистый чемоданчик скорой помощи и перекинул напарнику. Йонге едва успел поймать пластиковый кирпич.
– Осторожней! Предупреждать надо!
– Лучше меньше болтай, – буркнул Рудольф, отстегивая от боковых стоек лайнер.
Йонге, поначалу хотевший начать дискуссию о вреде взваливания на товарищей тяжелого груза, придержал язык. Даже от такого помешанного на механизмах типа, как Рудольф, он не ожидал готовности тащить на себе дополнительные тридцать кило. Плюс еще десять сверх того – универсальный аккумулятор, свинченный с вездехода.
– Ты что, собрался стрелять в терминатор? – криво улыбнулся он. – Надеешься отпугнуть подобное подобным?
– Я надеюсь добраться до скал и как следует там окопаться. Возможно, выкурив или поджарив местных обитателей.
– А…
– А если ты будешь шутить, то и тебя поджарю!
Последнее слово Рудольф рявкнул, приседая и навьючивая на себя оборудование. Йонге мудро промолчал. Рудольф до сих пор не мог успокоиться, и Йонге вполне его понимал – в конце концов, именно первый пилот Йонге Далине затащил компаньона в дальнюю разведку, оперируя данными, раздобытыми через десятые руки, и обещая все мыслимые богатства на расстоянии всего половины дневного перехода от стоянки в единственном оазисе. Четыре часа, сто пятьдесят километров на вездеходах – и вот она, их сокровищница.
Йонге мысленно проклял себя еще пару раз. А ведь он так радовался, что на Калисее есть место где заякориться, чтобы не стоять прямо над предполагаемой выработкой.
– Кто вообще дал тебе эту чертову карту?
– Проверенные люди, – сквозь зубы ответил Йонге.
– Хрена себе проверенные!
– Отвали!
По синхронизации пошла кривая ярости пополам со жгучим желанием схватить и трясти напарника, пока не отпустит. Йонге скривился под маской респиратора.
– А они не могли предупредить, что здесь бывает такое?
Йонге подавил раздраженный ответ. У напарника было на тридцать килограмм больше причин задавать язвительные вопросы.
Карта, выданная братьями Кросс, содержала множество данных, начиная от примерного маршрута аж поперек двух спейсштрассе и заканчивая общими геоданными по самой Калисее.
На маршрут они угробили две недели, пробивая дальние маяки в качестве неустойчивых, но все же ориентиров. На Калисею успели потратить один разведочный день и еще половину.
Терминатора в карте и в планах коммерческого товарищества “Далине и Вебер” совершенно точно не было.
«Фелиция» успела почти испуганно передать, что фиксирует резкое изменение газовой среды, совмещенное со скачком температуры, а следом дальнобойный передатчик накрылся. Мгновением позже страшно перекосило синхронизацию, деморализовав обоих напарников до полной потери ориентации.
Долгих двадцать минут спустя – Йонге проверил по таймеру – штормить перестало, но дикие скачки не спадали, пиками выходя за пределы допустимого.
И уже после, еле разобравшись с то и дело сбивающимся фокусом зрения, они увидели.
Дикое, беззвучное зарево, охватившее весь горизонт за спиной.
Оборвав размышления, Йонге поторопился за напарником, уже шагавшим к скалам.
Зеленоватый песок вязал ноги, цеплялся за ботинки, словно уговаривая – стой, не беги, все равно сгоришь и станешь частью меня.
Вездеходы точно так же барахтались, не достигая расчетной скорости. Шли едва-едва километров семьдесят в час, отважно штурмуя дюны.
– А кто брал такие вездеходы? – не выдержал Йонге десяток шагов спустя.
– Это, – внушительно сказал Рудольф, не оборачиваясь, – четырехтактный топливно-инъекционный движок «Rotax» с автоматической коробкой передач.
– Прекрасно!
– Способен преодолеть без дозаправки расстояние до трехсот пятидесяти кэмэ, – механик грозно сделал ударение на “кэмэ”, – по пересеченной местности!
– И что?
– И все, – зло ответил напарник. – Какой бюджет, такая и машина. О песке надо было предупреждать!
– Я смотрел только на зыбучесть!
Синхрон опять вскипел и тут же намертво отрубился. Йонге споткнулся, подвернул ногу и беззвучно проклял братьев Кросс.
Съемка с атмосферников зыбучести действительно не показала. И сейчас карманная версия георадара тоже успокаивающе помаргивала зелеными огоньками: ни обрывов, ни затаившихся трясин – сплошной песок, покрывающий скальное основание толстенным слоем.
Меси себе и меси, пока не дойдешь, куда нужно. Или не накроешься горелой дюзой.
До скал ого-го еще топать.
Рудольф даже не шел, а передвигался – с неумолимостью легкого танка. В раскаленном мареве он был единственным якорем, за который цеплялся взгляд, и Йонге неотрывно пялился ему в спину.
Вот голова дорогого друга Рудольфа, не защищенная ни шлемом, ни каской, пронзительно-белобрысая от природы. Смешно будет, когда у них кончится противосолнечный и сквозь белые волосы начнет просвечивать обгоревшая розовая кожа. Хотя Рудольф, конечно, не дурак, намотает что-нибудь на себя.
Вот шея друга Рудольфа, красная то ли от перегрева, то ли от напряжения. Вот плечи друга Рудольфа – широкие такие плечи, надежные, могут унести не только тридцать плюс десять килограмм, но еще и стандартный рюкзак, в котором множество полезных вещей, снятых с первого вездехода. Жалко, спасательного маячка там нет. Не делают гипер-маячки размером с рюкзак. Даже с два рюкзака – все равно не делают.
Вот остальное тулово друга Рудольфа, затянутое в легкую куртку: с размером старина Руди не угадал, рукава натягивались, то и дело грозя треснуть.
Под респиратором Йонге почти против воли усмехнулся. Напарника он с удовольствием подкалывал насчет разожранного брюха, и Рудольф немедленно выходил из себя. Он-то гордился мышечным рельефом и всячески культивировал здоровый образ жизни, третируя Йонге, который то начинал вкалывать как проклятый, то снова жрал «всяческое дерьмо».
Хорошо бы сейчас подзакусить таким второсортным дерьмищем и запить совсем уже невообразимым пойлом. А то концентрированные батончики надоели ужас как…
Размышляя о концентрированном дерьмище и отличиях его от дерьмища, поданного на тарелочке, Йонге уткнулся взглядом в задницу Рудольфа и бессмысленно рассматривал ее, пока глаза не заболели. Голова закружилась, его качнуло и он поморщился, прикрываясь ладонью.
Пока они не обсуждали проблемы, вытекающие из полетевшей к глистам синхронизации, – не до того было. Сама по себе перспектива выживания находилась под большим вопросом. Йонге представил, как они доберутся до скал, пересидят там обжигающее прикосновение газового фронта, возможно, найдут даже что-нибудь ценное, а тогда и…
Йонге опять шатнуло, он едва не упал, плюнул на все и принял вторую дозу блокираторов.
– Ты чего там возишься? – Рудольф даже не обернулся.
– Решил копнуть слегка, вдруг найду редкий элемент, – мрачно пошутил Йонге.
– Мы сами вот-вот в редкие элементы обратимся, – проворчал Рудольф. – Жарений и бифштексий. Не слыхал о таких?
Йонге хохотнул.
– Во, и я тоже, – продолжил механик. – Найдут потом залетные геологи два редких пласта в песчаной породе…
– Стеклянной, – педантично поправил Йонге и хохотнул. Больше от нервов, чем от настоящего веселья.
– Короче, сломают свои зеленые мозги, – Рудольф воодушевленно поправил на себе сбрую лайнера. – А нас выставят в музее.
Йонге догнал его и пошел рядом. Все равно идти в песке было одинаково тяжело – хоть след в след, хоть по нетоптанному. Но рядом с Рудольфом идти было веселее.
– Не дрейфь, парень, выберемся! – бодро продолжил Рудольф и неожиданно потрепал Йонге по голове, пропустив сквозь пальцы жирные от грязи и мокрые от пота волосы.
Тут же отдернув руку, он почти испуганно кинул взгляд на товарища. Йонге понимающе ухмыльнулся краем рта. Хотя Рудольф этого видеть и не мог.
– Церебролин дать? – он многозначительно похлопал по карману разгрузки. – У меня еще много осталось.
– Нет, – теперь Рудольф взъерошил собственные волосы. – Я что, сам не справлюсь? Это для вашего брата без них жизни нет. Вот и жри свою химию.
– От имени всех пилотов, – торжественно сказал Йонге, – нарекаю тебя почетным мудаком.
– Ха!
Дальше шли в молчании. Жара просачивалась сквозь респираторы, превращая беседу в мучение. Йонге то и дело пытался сглатывать, но густая липкая слюна словно приклеивала язык к нёбу. Скалы маячили вдалеке, не собираясь приближаться. Очень походили на мираж, но радар уверенно отчитывался – там есть твердые образования, да еще и с вкраплениями удивительных элементов. Один за другим показывал значки неопределимых сочетаний.
Йонге отпил еще глоток воды, смахнул пот со лба и решил перейти в состояние автопилота. В конце концов, не зря же он посещал курсы по управлению собственным телом. Ребята говорили, что очень удобно отключаться и выдавать все карты подсознанию.
А Рудольф послужит отличным ориентиром и не позволит убрести в пустыню.
Полуприкрыв глаза, Йонге медленно и глубоко задышал, стараясь не обращать внимания на неприятную сухость в носу. Сосредоточился, постарался раствориться в жарком воздухе. Как ящерица на нагретом камне – чтобы каждая жилка пропиталась солнечным зноем и расслабилась.
Глубже, глубже под закрытые веки, в красноватую полутьму. Туда, где не нужно думать, как дотащиться до скал вовремя и какой ты дебил, если не отследил все возможные косяки еще до посадки…
От удара Йонге вздрогнул и очнулся. Он влетел в спину Рудольфа. Сначала он хотел прочувственно высказать свое мнение о напарнике в подробностях, но обнаружил, что губы спеклись окончательно. А еще Рудольф стоял молча и неподвижно, даже не среагировав. Одно плечо ушло вниз под грузом лайнера, но напарник даже не пытался восстановить равновесие. Йонге постучал механика по плечу и, не дождавшись ответа, обошел кругом.
Сразу же захотелось заорать вслух, что Рудольф – придурок, и блокаторы ему, видишь ли, не нужны, сам он справляется.
Слегка подняв голову, механик стоял как вкопанный. Закатившиеся глаза влажно поблескивали белками под полуприкрытыми веками. Йонге слегка оттянул плотную резину респиратора и понял, что первый же пришедший в голову диагноз совершенно правильный.
Рудольфа накрыл классический церебральный «затык».
Вокруг ноздрей запеклась кровь, губы сильно побледнели. Йонге злобно потер переносицу, размышляя, что скотина белобрысая могла бы и воды глотнуть, легче стало бы – но нет, дотерпелся, что нервная система отказала.
Йонге вытащил из кармана коробочку с церебролином, вытряс на ладонь две капсулы и запихнул их в рот Рудольфу.
С мстительным удовольствием пилот пронаблюдал, как вялое лицо идет судорогой и оживляется, а глаза распахиваются и тут же выпучиваются. Церебролин растворялся от контакта со слюной, даже если ее было совсем немного. И еще церебролин страшно горчил. Словно специально для таких случаев.
Рудольф встряхнулся, замотал головой и с ненавистью уставился на приятеля. Судя по яростным движениям кадыка, он глотал теплую воду, стараясь отбить хинную горечь.
– Ну ты скотина! – наконец прохрипел он.
– Зато бодро бегающая, а ты чуть не стал скотиной дохлой, – парировал Йонге. – По-хорошему говорю, возьми таблетку. Мозги вскипят – я тебя не потащу.
– Ниче не вскипит, – буркнул Рудольф, но протянутую коробочку все же взял. С отвращением осмотрел и запихнул в карман. – Ни у кого еще не вскипело, а я чем хуже?
– Допустим, никто еще в разлаженном синхроне не застревал, – безжалостно сказал Йонге.
– А Мисимо? – Рудольф двинулся с места. – У них вообще на выходе из гипера все развалилось!
– Мисимо дюзы склеил через полгода.
– Оптимист, Scheisse, – проворчал Рудольф.
Йонге не стал поддерживать давно изжившую себя дискуссию. Последствия сломанных синхронов занимали почетные места во всех курсах по звездоплаванию, начиная от экстернов в шарашках и заканчивая солидными системами повышения квалификаций в военной академии при Совете человеческого блока.
Еще когда чувства одного начали прокидываться к другому, вызывая вещественно ощутимые галлюцинации, он твердо решил, что от чипов придется избавиться. Добраться до убежища, и если они отсидятся – заняться мозговыми проблемами. В аптечке лежал походный опернабор, и с его помощью можно было попробовать выковырять глейтер вручную.
Лапки останутся, но без соединения с глючащим чипом уже не навредят. Имелась такая надежда.
***
В спину все сильнее лупил раскаленный ветер, намекая, что надо еще немного поторопиться. Щиколотка сначала потихоньку напомнила о себе, потом заныла, а затем и вовсе разразилась стреляющей болью, проходящей даже сквозь подошву.
Йонге крепился, сжимал губы под респиратором и жмурился чаще обычного, смахивая выступающие от солнца слезы. А заодно негодовал, какого хрена они не взяли в запас хотя бы один поляризованный визор.
Злость помогла пройти еще почти тысячу шагов, хотя на подсчетах Йонге сбивался дважды. Потом он сдался и все-таки принял таблетку обезболивающего. Он не любил пользоваться такими штуками даже в экстренных случаях – особенно в экстренных. На капсулах можно и со сломанными ногами пробежать десяток километров, но что потом будет с костями, а главное, кто их будет собирать обратно – большой вопрос.