Сайнже было легче всех – оружия он не нес, если не считать того, что к нему было намертво прикручено, а когтями мог цепляться за поверхность не хуже, чем шипами спецобуви. Волей-неволей оказалось, что он вырвался вперед и прокладывал маршрут.
Людям все равно приходилось идти в обход там, где яут просто прыгал, и постоянно оглядывающийся охотник то и дело недовольно ворчал.
По нему совершенно не было видно, что он страдает от голода или последствий долгого анабиоза. Йонге преисполнился глухой и завистливой злобы, но она была даже кстати – помогала идти и не падать. Он мечтал, что когда они доберутся до корабля, то яут попадет в карантин и будет там отсиживаться, скрючившись в три погибели. В болезненно прищуренных глазах Рудольфа читались примерно те же желания и чаяния.
Ничего, еще сотню километров…
Даже думать было тошно.
Йонге мысленно сплюнул и утешился мыслью, что хотя бы с едой и водой у них нет особых проблем, в отличие от яута.
Рудольф, похоже, начал впадать в состояние полуавтономности, отпуская при этом контроль над глейтером. Йонге пришлось дышать еще чаще, пока, наконец, он не остановился. Рудольф, полностью синхронизировавшийся с ним, остановился тоже.
Подзатыльник немедленно привел механика в себя. Осоловело моргая, он смотрел на Йонге, крепко сжимая лайнер.
– Не западай, – велел Йонге. – Мне дышать нечем из-за этого. За двоих я не потяну.
– Понял.
Кивнув как автомат, Рудольф стиснул челюсти – Йонге не видел этого, но был уверен – и снова двинулся следом за успевшим оторваться от них яутом. Йонге пристроился ему в хвост.
На ходу он начал отдирать тонкие полоски пластыря от тыльной стороны ладоней – сначала аккуратно, а потом смелее, когда с каждым сантиметром свободной кожи все больше убеждался, что регенерация прошла успешно. Новая кожа была розовой и тонкой, но все же это значительно лучше, чем панцирь из пластыря и антибиотиков.
Йонге с удовольствием сжал кулаки, покрутил запястьями, и вдохнул во всю грудь. И немедленно закашлялся. Калисея вновь напомнила, что они не на экскурсионную прогулку вышли.
– О, смотри!
Возглас Рудольфа тоже превратился в кашель. Йонге тупо уставился перед собой. Напарник прочистил глотку, плюнул из-под респиратора и махнул рукой, указывая направление.
– Вездеход!
Сайнжа первым добрался до машины, и уже с интересом колупал когтем намертво спекшиеся и залитые стекловидной массой детали.
– Что-то это все мерзко выглядит, – резюмировал Йонге. – Я думал, только нас поджарить может.
– Да не дрейфь, с «Фелицией» все в порядке, – уверенно сказал Рудольф. – Я же чувствую.
И потер заклеенный загривок, где Йонге недавно производил хирургические опыты. Пилот точно так же невольно покрутил головой, прислушиваясь к ощущениям в позвоночнике.
– И кстати, – Рудольф присел и задумчиво уставился на борт машины. – Это второй. В смысле, мой. Который раньше накрылся.
– Нам это что-то дает?
– Возможно, только знание, что мы ближе к цели, – Рудольф выпрямился во весь рост. – Поковыряю-ка я его.
Всего десять минут понадобилось, чтобы выяснить – ничего полезного содрать с вездехода нельзя. Рудольф вслух пострадал о несовершенстве перепродажной техники, и коллеги по несчастью тронулись дальше. Йонге смотрел исключительно себе под ноги, и только случайно отвлекшись на блик, скользнувший по стеклянистому склону, понял, что его полуживой георадар что-то пытается показать.
– Эй!
Возглас вышел совсем слабым и хриплым. Йонге глотнул воды и крикнул снова, уже внушительнее. Рудольф и Сайнжа одновременно оглянулись.
– Или у меня барахлит радар, – сказал Йонге, – или мы здесь не одни.
– Дай посмотреть!
Упорно таща с собой лайнер, Рудольф размашисто прошагал к нему и впился взглядом в тусклый экран, где медленно передвигались точки. Их можно было счесть помехами, если бы не строгая упорядоченность – точки выстроились в клин и маячили на границе досягаемости.
– Ебать мои протезы.
Рудольф оттянул респиратор и сплюнул. Сайнжа аккуратно переступил плевок и подошел к напарникам. Склонившись над ними, он загородил своей волосней весь обзор, словно лианами, и в наступившем полумраке точки стали гораздо отчетливее.
– Дерьмо какое-то, – пробубнил Рудольф.
Йонге похлопал себя свободной рукой по карманам, вспомнил, что оставил маркер этим двоим, и немедленно потребовал его обратно.
– А-а… – Рудольф кашлянул и отчетливо покраснел.
Йонге выдержал театральную паузу, и, наконец, Рудольф, путаясь в показаниях, признался, что в пылу выяснения отношений с яутом совершенно упустил из виду маркер и не знает, где он.
– Я могу попробовать рычать, – мужественно предложил он.
– Это совершенно бесполезно, – почти печально сказал Йонге.
Сначала он ткнул пальцем в точки. Потом попробовал жестами изобразить вопрос, потыкал в Сайнжу, почти что сплясал боевой танец. Яут смотрел на него с антропологическим интересом, пощелкивая мандибулами, и на секунду Йонге даже стало не по себе под неподвижным взглядом круглых желтых зенок. Пилот уже совсем было махнул рукой, когда Сайнжа полез в толстый наруч, пристегнутый к левой руке, и торжественно достал оттуда маркер.
– О-о!
Сдвоенный вопль облегчения вырвался у напарников одновременно. Йонге немедленно завладел маркером и, поглядывая на критически снизившийся уровень заправочной жидкости, аккуратно написал вопрос на покатом боку стеклянного валуна.
«Что это? Ты знаешь?»
«Догадываюсь. Плохие предчувствия. Надо идти быстро».
«Вы за этим охотились?»
«Точно сказать нельзя. Прошло много времени».
– Давай его пытать, – кровожадно сказал Рудольф. – Задрали меня эти загадки.
«Мой друг предлагает тебя пытать».
Сайнжа помедлил, постукивая по торцу маркера когтем, а затем в несколько штрихов изобразил нечто. Йонге и Рудольф несколько мгновений разглядывали скорпионообразную хрень. Восемь лап, длинный загнутый хвост. Яут пририсовал длинный хоботок, тянущийся из брюха, и грамотно изобразил рядом лужицу.
– Точно ядовитые, – с непонятным удовлетворением сказал Рудольф.
Яут добавил точное изображение человеческого черепа, мастерски выполненное все в той же набросочной технике, и стало окончательно ясно, что неприятности с терминатором были только предварительными, так сказать, пристрелочными.
– Ладно, я согласен быстро бежать, – мрачно сказал Йонге, ревниво забирая маркер. – Если надо будет, поделись с ним жратвой.
– А не жирно будет?
– Уберешь жиры из податчика, – безжалостно отрезал Йонге.
Клин точек на радаре слегка сдвинулся, и Сайнжа повелительно взмахнул рукой, призывая всех трогаться с места.
Точки исправно держались на самой границе радара.
Прошел час, другой, и Йонге окончательно убедился, что неизвестные многоноги следят за группой, выжидая подходящего момента. В воспаленном от жары и жажды воображении струились картины, в которых многоноги, облаченные в яутскую броню, свирепо скакали по пустыне, взгромоздясь друг на друга. С гиканьем размахивали хвостами и жаждали вкусить человечины.
Последняя мысль была настолько дикой, что Йонге мигом пришел в себя. Жрать чужую еду инопланетные твари не могли. Даже в межрасовых дипломатических сношениях приходилось осторожно блюсти диету, тщательно проверяя, чем тебя пытается угостить сосед.
Рудольф то и дело поглаживал лайнер – и точки будто не рисковали подобраться ближе.
Йонге угрюмо размышлял об отодвинувшейся перспективе в очередной раз заночевать среди стекла. На этот раз удобно устроиться на яуте уже вряд ли получилось бы. К тому же взваливать на Рудольфа обязанность не только тащить лайнер, но и караулить в дозоре выглядело не особо порядочно. Злобно поглядывая на радар, Йонге старался держаться след в след, примеряясь к царапинам, оставленным когтями яута.
Сайнжа, похоже, вовсе не собирался тормозить. Запас энергии в огромном теле был поистине титаническим. Неладное Йонге заметил только когда Сайнжа перестал прыгать, а затем изменил цвет. Вернее, менял он его постепенно, но Йонге заметил это только тогда, когда пристально пригляделся к здоровенной фигуре. Он даже не успел выдвинуть теорию истощения, как Сайнжа пошатнулся и остановился.
– Ну и скорый, гад, – прохрипел Рудольф, садясь, где стоял.
– Мы так все загнемся, – Йонге присел рядом. – Надо отдыхать.
– Места здесь хреновые, – Рудольф забулькал водой и откинулся на холм, закрывая глаза. – Укрыться негде.
– А заряд у тебя большой?
– Смотря для чего.
Сайнжа подошел к ним и грузно плюхнулся рядом.
– Надо найти, где можно пещерку вырезать.
– Да иди ты…
– Смотри, терминатор идет быстро, если бы он еле полз, тут бы все укатало как бетон. А остались и холмы, и дюны эти дурацкие, – Йонге прервался и подышал. – Внутри все еще должен быть песок. Прорежем дырку, выгребем, и устроимся под куполом.
– Резать буду чуть-чуть, – после недолгого молчания предупредил Рудольф. – Вон пусть яут доламывает, туша здоровая такая, прям хоть сейчас мировые рекорды ставь.
– Дай ему пожрать, – устало сказал Йонге.
Рудольф поерзал, но не стал исходить на контраргументы. С перспективой встречи, а то и сражения с многоногой дрянью, лучше было подставить плечо товарищу инопланетчику.
Молча перекатив к Йонге лайнер, Рудольф боком подвинулся к яуту и выразительно похлопал себя по респиратору, а Сайнжу – по локтю. Яут обернулся, Рудольф оттянул резину и показал наконечник. Тут же оживившийся яут полез за халявным пропитанием. Даже не полез, а кинулся.
Рудольф отшатнулся, соскользнул и слегка проехался в низину. Сайнжа устремился за ним под невнятные проклятья механика. За шкирку вздернув человека на ноги, яут раскрыл пасть и присосался к Рудольфу. Вернее, к патрубку, но на взгляд Йонге это выглядело именно как нападение с присасыванием. Кошмарное зрелище.
Хорошо, что Рудольф дрых, когда Сайнжа имел знакомство с пищевыми дотациями от Йонге, иначе с механика сталось бы шмальнуть узкофокусированным пучком по большой яутской голове.
Йонге отсчитывал секунды задержки дыхания, и на восьмидесятой Рудольф слегка задергался. Йонге прислушался к себе, убедился, что напарник не задыхается, и продолжил наблюдение, но на всякий случай уложил тяжеленный лайнер так, чтобы в случае чего быстро прочистить вытянутый череп от мозгов.
Яут жрал, только что не причмокивал в процессе. Толстые клыки судорожно подергивались, ероша волосы Рудольфа. Йонге снова прислушался, поерзал и с изумлением пополам с негодованием и даже каплей восторга понял, что его многострадальные штаны вновь рискуют попасть в зону поражения.
Рудольф, говнюк эдакий, заторчал от яута.
Дальше все покатилось круче, чем он мог предположить в самых странных видениях. Сжимавший Рудольфа за плечи, охотник ослабил хватку, и Рудольф поднял руки, хватаясь за дредлоки. Яут лихо просунул обе ладони под застегнутую куртку снизу и начал ее задирать. Йонге даже показалось, что он слышит треск прочной ткани. Не отрываясь, Сайнжа переключился на молнию и неуклюже, но достаточно быстро расправился с ней.
Рудольф поднялся на цыпочки, стоило только широким когтистым лопатам как следует пройтись по его спине. Йонге схватился сначала за пах, а потом, неожиданно для себя самого – за грудь.
Дико подскочивший пульс грохотал прямо в ушах, и ему не хватало, не хватало воздуха…
Рудольф в низине содрогнулся с головы до ног, вцепился в яута еще сильнее и рванул, отстраняя Сайнжу от себя. Йонге уже не видел, а скорее чувствовал, как панически механик натягивает респиратор, изо всех сил старается вдохнуть как можно больше кислорода и все это время пытается держать Сайнжу на расстоянии.
«Прекрати дергаться!»
Рудольф послушно замер, обеими руками закрыв яуту пасть, и постарался успокоиться. Глубокое дыхание быстро передалось Йонге, и за полминуты обоим удалось восстановить нормальное сердцебиение, отогнав призрак удушья.
«Держи свой хер в штанах», – добавил Йонге.
«Это сложно», – угрюмо отозвался напарник.
«А ты постарайся. Я сдохнуть не хочу. Тут совсем дышать нечем»
Связь серотониновой биохимии и окружающей среды Йонге представлял плохо, но факты твердили, что возбуждаться в чертовом электрическом тумане опасно.
Йонге поежился и старательно отогнал воспоминания, чтобы не спровоцировать повтор.
«Выбирайтесь уже».
Придерживая лайнер, он смотрел, как Рудольф пытается освободиться и, наконец, со всей дури бьет Сайнжу коленом в пах. Яут слегка дернулся, но хватать механика за жопу перестал.
Вытащив руку из-под задранной куртки, он с явным сожалением напоследок провел ладонью по напряженной спине Рудольфа и разжал хватку.
Рудольф выкарабкался, едва не соскользнув пару раз обратно. Сайнжа из низины вышел так, как люди обычно ходят по ровной поверхности.
Йонге заранее достал маркер и вкратце нарисовал прямо на боку лайнера, что сейчас для людей опасны гормональные встряски. Сайнжа вдумчиво ознакомился с посланием, посмотрел на взъерошенного Рудольфа и коварно дописал: «А потом?»
– Я не буду об этом думать, – проворчал Рудольф.
Йонге долго смотрел на фразу, и еще в два раза дольше – на гнусную клыкастую харю. В яуте все было отвратным: перепонки челюстей, клыки, глубоко посаженные глаза, пятнистая кожа, сморщенная в вечном оскале переносица и, конечно, отсутствие самого носа. А еще лысый череп и красные десны второй пасти. На голову ему хотелось натянуть огромный герметичный пакет.
А со всем остальным – потрахаться.
Йонге оттянул респиратор и глубоко вдохнул. Тут же грянувший кашель выбил из головы всю дурь.
Прокашлявшись, Йонге осторожно написал, что это очень сложный вопрос. Сайнжа прочесал дредлоки и этим удовлетворился. Он вообще выглядел так, будто находился в приподнятом расположении духа – даже опять поменял цвет.
– Я знал, что любой вид в первую очередь получает удовольствие от еды, – пробубнил Йонге. – Вот Сайнжа нажрался и позеленел.
– Особенно, если еда брыкается, – мрачно дополнил Рудольф. – Ну все, сейчас буду резать.
Йонге даже не стал заикаться про выбор подходящего геологического образования. Рудольф поправил экран глассов, прошелся между холмов, вернулся, отнял у Йонге лайнер и, не сходя с места, лихой дугой вычертил контур на одном из них.
Сайнжа слегка подпрыгнул, тут же присел в боевую стойку и выщелкнул зазубренные лезвия из толстых браслетов. Йонге поймал его взгляд и махнул рукой, показывая на цель.
– Дальше резать не буду, поплавится, – добавил Рудольф, словно охотник мог его понять.
Сайнжа задумчиво перебирал пальцами, то задвигая, то снова выщелкивая оружие, но затем пришел к внутреннему согласию, окончательно высвободил резаки и широким шагом направился к холму.
Прорубив вход, Сайнжа отскочил, и волна песка хлынула наружу. Напарники с удовлетворением наблюдали, как пустеет мутный стеклянный купол. Песка оставалась еще примерно треть, когда он прекратил сыпаться, но это было даже к лучшему – спать удобнее.
Один за другим забравшись в купол, люди и яут начали устраиваться. Йонге добровольно сел возле выхода, и Рудольф водрузил ему на колени ствол лайнера.
– Все, я спать. Снова на него залезешь… Сам видишь, что получилось.
Йонге молча кивнул и, скривившись под респиратором, глотнул энергетика. Совсем чуть-чуть, чтобы глаза не слипались так сильно. Сайнжа посмотрел на Рудольфа, уже отрубившегося прямо в неудобной позе на боку, перевел взгляд на Йонге, снова на Рудольфа…
«Смотри мне», – мысленно пригрозил пилот, не делая лишних движений.