Яут покрутился между людьми и разместился рядом с Йонге. Предварительно заглянул в георадар, постучал по нему когтем и покачал гривастой башкой. Точки все еще маячили с краю.
Йонге периодически посматривал в том направлении, однако по холмам никто не двигался, даже в самой дали. Низкие тучи, редкие проблески зеленоватых зарниц, отражающиеся в зеленоватых же песчаных волнах, – и снова усиливающееся ощущение электричества, разлитого в воздухе.
Сайнжа привольно раскинулся, тоже мигом провалившись в сновидения, и Йонге поглядывал на него сначала с завистью, а потом с исследовательским интересом.
Специально ксенобиологией он никогда не занимался, но по верхам успел нахвататься многого. Яут, видимо, был не очень стар, но и не молодняк. Широкая грудная клетка, хорошо сформировавшиеся длинные кости рук и ног, толстые чуть желтоватые клыки… Кожа не слишком грубая, не то, что у стариков, которые иногда даже теряют часть моторики из-за этого.
Во сне яут раскрыл внешние челюсти, негромко похрапывая, и Йонге осторожно заглянул между них. Красная влажная пасть смутно напомнила что-то тревожащее. То ли сырое мясо, то ли…
Мысли, все как одна, превратились в неприличные.
Вахтенные часы тянулись неторопливо.
Стенки купола потрескивали. Йонге считал зарницы и прислушивался к ветру за пределами убежища. Возле входа то и дело тихонько подвывало, но звук приятно разбавлял храп на две глотки и почти не раздражал.
Рассеяно пересыпая песок из ладони в ладонь, Йонге пытался вообразить, чем именно должны обладать неведомые многоноги, чтобы заставить Сайнжу поторопиться. В общих межрасовых справочниках о яутах давались довольно скупые упоминания, в основном касающиеся биологии и последних достижений в технологической сфере. По поводу социального однозначно упоминалось всего несколько фактов, среди которых бесстрашие, граничащее со слабоумием, находилось на одном из первых мест.
Оставив мысли о яутах, Йонге попробовал прикинуть расходы на ремонт, перемножив их на доходы от спасения по общему законодательству, а так же нахождения инопланетного корабля. Последний, правда, вызывал сомнения в плане доходности. Помимо барельефов и остатков яусткого присутствия там уже ничего не было.
Поморщившись, Йонге вычеркнул корабль из списков и записал два бесславно просранных вездехода в раздел безусловных убытков.
Пока что их финансовое благосостояние находилось в небольшом профиците, но все зависело от встречи с «Фелицией» и окончательного сведения баланса.
Таймер пиликнул.
Йонге вздрогнул, мотнул головой и вцепился в лайнер. Потом перевел дух, проморгался и внимательно осмотрелся. Купол по-прежнему наполнял только песок и три живых организма. Вздохнув, Йонге с силой растер уши, прогоняя дремоту. Осторожно сдвинул с себя лайнер и прямо через яута полез к напарнику. Сайнжа мигом открыл один глаз, угрожающе заворчав. Йонге прижал палец к губам, и Сайнжа молча постучал его между лопаток. Выражение морды его явно говорило о том, какого невысокого мнения он о людях, ползающих через почтенных охотников.
Йонге толкнул напарника в плечо.
– М?
– Вставай, твоя очередь.
– А? Что, уже пришли?
– Нет, – Йонге почти засмеялся. – Иди дежурить, мамочка устала.
То ли всхрапнув, то ли хрюкнув, Рудольф точно так же полез через яута, в буквальном смысле истоптав того поперек туловища. Сайнжа недовольно махнул рукой и перевернулся набок.
– Отрастили тут себе ног по полтора метра, – беззлобно проворчал механик.
Йонге подумал, потыкал пальцем в нагретый песок, обнажившийся там, где лежал Сайнжа, и устроился под боком яута, прижавшись к горячим лопаткам. В конце концов, отличному пилоту Йонге Далине требовалось тепло для лечения.
Он отрубился так быстро, что даже не успел додумать мысль до конца.
Пробуждение устроили собственные потребности. На этот раз, пощадив Сайнжу, Йонге пробрался в обход, успокаивающе помахал вскинувшему голову Рудольфу, и выполз из-под купола.
Разница температур заставила поежиться. В куполе двери не было, но три живых существа создавали достаточно тепла, чтобы внутри было комфортно. А вот снаружи пробирало почти до костей.
Ежась и натягивая воротник на уши, Йонге отошел и вдумчиво исполнил всю основную программу. Проводив взглядом затейливый путь биологических отходов в небольшую ложбинку, он поднял взгляд к горизонту и тут же напрягся. Зарницы, к которым глаз уже успел привыкнуть, стали то ли ярче, то ли лихорадочнее – и ему казалось, что далеко-далеко, на самой границе видимости в них что-то мельтешит. Может, облака завивало турбулентными потоками, но ему очень не нравилось это быстрое движение.
Меньше всего на свете им не хватало атмосферной катастрофы номер два.
Йонге прошел обратно и остановился у входа.
– Руди, – тихонько позвал он.
– М-м?
– Глянь сюда. Вон там, на горизонте. Что видишь?
Рудольф устало протер глаза, сдвинув экран глассов, а потом вернул его на место и сосредоточенно уставился вдаль.
– Херню какую-то, – наконец, сказал он. – Мельтешит все, может, я все-таки с настройками переигрался.
– Сколько пальцев?
– Два, и факи мне не показывай.
– Значит, глассы в порядке. Да и я вижу, что там бурлит дерьмо какое-то. Может, Сайнжу спросить или уж сразу подниматься и…
Рудольф схватил его за запястье и дернул. Йонге от неожиданности поскользнулся, схватился за неровный оплавленный край и зашипел, когда острые частицы спекшегося песка впились в ладонь.
– Ты меня угробишь когда-нибудь!
Сайнжа вздрогнул и заворочался.
– Глянь!
Рудольф задрал его руку еще выше, буквально тыкая самому Йонге в нос. Йонге тормозил несколько секунд, а потом понял, чего от него хотят.
– Сайнжа! Подъем!
Сквозь респиратор приказной рев получился недостаточно громким, но яут моментально вскинулся. Лезвия воткнулись в песок.
Йонге без пояснительных записок показал ему радар – яут сначала сощурился, а потом округлил желтые гляделки так, что они почти засветились.
Клин точек на радаре сдвинулся вполовину и угрожающе пульсировал.
Яут на четвереньках выпрыгнул из убежища, выпрямился и уставился на горизонт в клубящиеся тучи. Для наглядности, он еще и ткнул туда пальцем, а затем перемахнул через ложбинку и почти бегом припустил в направлении все еще далекого корабля.
– Я умру молодым, – подытожил Рудольф.
***
Спешка возобновилась. Йонге с благодарностью к создателям НЗ-комплекта принял еще стимуляторов, плюнув на уже вовсю дающие о себе знать проблемы со здоровьем. Рудольф не отставал в употреблении химии, и сквозь синхронизацию Йонге чувствовал, что напарник принял даже больше установленной дозы, поэтому лайнер ему казался легкой игрушкой, а стеклянные холмы ложились под ноги как суперсовременная комфортабельная беговая дорожка.
Йонге давно не смотрел на счетчик километража; он вообще отключил миниатюрный экранчик, вшитый в рукав куртки, чтобы не расстраиваться. Корабль звал его гораздо сильнее, чем раньше, а это значило, что они подходят все ближе. Все еще не дотягиваясь словами, «Фелиция» бессловесно посылала им почти судорожные импульсы, дергая за привязь.
То и дело посматривая на радар, Йонге непроизвольно ускорял шаг, и вскоре уже легко и пружинисто бежал, по пути еще раз закинувшись стимуляторами. Даже кислородное голодание ощущалось меньше: прокреатин заставил кровеносную систему работать на всех вспомогательных атмосферных газах, которые можно было использовать.
Точки стремительно приближались, видимо, решившись на штурм. После того как они пересекли «границу видимости» радар включил еще и отсчет километража.
Йонге подхватил бьющуюся на глейтере волну и в три приема предупредил Рудольфа, что неприятности совсем близко, а заодно начал передавать ему радарный отсчет. Механик слегка притормозил, пропуская напарника вперед, и пристроился в арьергарде. Йонге мельком успел увидеть, как нестерпимо полыхает зеленым экран глассов, выкрученный на непостижимые уму настройки.
Потом они услышали звук. Низкое гудение, словно рой огромных насекомых летел за ними – и еще шелест. Треск. Яут резко затормозил, пробороздив когтями, развернулся и присел. Йонге пришлось срочно уклоняться, Рудольф тоже успел изменить курс, и оба развернулись на ходу, еле-еле не столкнувшись с Сайнжей.
– Ебаный ты нахрен!
Вопль Рудольфа наилучшим образом характеризовал происходящее.
– Что ж ты, сука, не сказал, что они летающие! – поддержал Йонге.
– Да еще и огромные!
Яут не среагировал, но на секунду схватился за грудь каким-то судорожным движением. Йонге машинально поставил себе мысленную зарубку – он помнил, что на широкой пятнистой грудине видел тонкий шрам, и хотел бы в будущем узнать, откуда он взялся.
Многоноги парили в тучах.
Огромные твари, перебирающие многочленными лапками и плавно взмахивающие полупрозрачными крыльями. Раздутые пузырями животы колыхались, и Йонге готов был поклясться, что вся движущая сила – не в крыльях, а в этих наполненных то ли газом, а то ли электричеством бурдюках. Отвратительно бледные, навевающие первобытный ужас, многоноги настигали их, несмотря на кажущуюся ленивость взмахов – не зря далекие предки людей передали своим образованным цивилизованным потомкам инстинктивное отвращение ко всему, у чего больше четырех ног.
Твари медлительно скручивали и раскручивали суставчатые хвосты, слепо шарили под собой вываленными хоботами. И они все-таки двигались гораздо быстрее, чем могли бежать люди.
– Я думал, это будет набег насекомых! – почти взвыл Йонге.
Рудольф обернулся. Визор сиял прицельной сеткой.
– Да и хрен с ним! Зато по этим я могу стрелять!
Сайнжа раскрыл обе руки, взмахнул лезвиями, разминаясь, и взревел, порождая утробное эхо между стеклянных холмов.
Со стороны летунов плотной волной шел ветер. Даже сквозь респиратор пахло кислятиной: отвратительной, разъедающей ноздри.
– Господи, я, кажись, понял, что за отраву они выделяют, – прохрипел Рудольф и чихнул.
– Не вздумай страдать аллергией! – пригрозил Йонге. – Я с лайнером толком не управлюсь!
– Да… апчхи! Мать твою! Не ссы!
Рудольф в бешеном темпе разворачивал лайнер, превращая хоть и длинное, но компактное оружие в мощную развесистую конструкцию, в которой Йонге ничего уже не понимал, хотя честно старался знакомиться с новинками систем ведения ближнего и дальнего боя.
– Scheisse, я не удержу! – Рудольф выматерился, опускаясь на одно колено. – Йонге! Иди сюда!
Пилот нырнул под выдвинувшийся на полтора метра ствол, бухнулся на колени и уткнулся лицом в стеклянистую массу. Кто бы увидел в обычное время, как он, задрав задницу, хватается за ботинок Рудольфа и обнимает его – живот бы надорвал со смеху. Но в боевой обстановке это было вовсе не смешно.
Ствол лайнера опустился прямо на пятую точку пилота и неподвижно замер. Конструкция из двух людей обеспечивала оружию устойчивость и противоотдачу.
– Жопу мне не поджарь! – прохрипел Йонге.
– Ага. Я лучше потом ее отжарю.
Нервный смешок, последовавший за этим высказыванием, подсказывал, что механик осознает, насколько у него съезжает крыша. Йонге не стал комментировать, и без того шкурой ощущая неудобство, охватившее Рудольфа.
Затем это чувство исчезло и сменилось другим, гораздо более полезным в такой ситуации. Яростью.
– Ну сейчас мы вас поджарим, мрази!
Рев механика почти не уступал боевому воплю яута. Крепче схватившись за ботинок, Йонге ощутил неприятную вибрацию, прошившую копчик и тазовые кости, а потом лайнер загудел и рявкнул.
Низкочастотный импульс бухнул на всю округу, и даже уткнувшись лицом в стекло, Йонге увидел бешеное сияние, выплеснувшееся из концентратора. Полутемная равнина на несколько мгновений озарилась раскаленным белым светом.
Йонге с досадой успел подумать, что яута о таком стоило предупредить.
Сквозь респиратор Йонге почувствовал дикую вонь испепеляемых альтернативных форм жизни. Из каких хитрожопых полимеров не состояли бы многоноги, перед лайнером все были равны. Все – горючее.
– Хорошо пошло, – прорычал Рудольф.
Йонге все-таки вывернул голову и глянул вверх – экран перед напарником был совершенно черным, без малейшего проблеска зелени. Но пока Йонге смотрел, пластик постепенно восстанавливал прозрачность.
– Так-то! Надо было сразу их поджарить, только бегали зря!
Комментарии о необходимости беречь боеприпасы до последнего Йонге оставил при себе. Рудольф прекрасно знал основное правило коммерческого разведчика – сначала старайся уйти от конфликта, и только в случае полной безнадеги вступай в бой.
Ветер исчез. Вонища медленно растворялась. Йонге поморгал, сгоняя едкие слезы.
– Сайнжа цел?
– Да что ему сделается. Только в шоке малость. Не ждал, ящерица волосатая, что мы крутые парни?
Йонге фыркнул, вообразив волосатую ящерицу с удивленной рожей яута, и шевельнулся – вспомогательная поза была жутко неудобной для больной спины.
– Погоди, – Рудольф нажал лайнером. – Там, вроде, второй фронт идет.
– Какой еще второй фронт? – Йонге вывернул запястье и посмотрел на радар. – У меня чисто, а у тебя, видно, мозг уже совсем барахлить начал.
Яут завыл. Рудольф страшно выматерился и хлопнулся на оба колена, едва не выбив Йонге челюсть. Точно так же матерясь, Йонге откатился, хотел уже вскочить, но застыл, глядя в тучи. Второй фронт спускался прямо из них, медленно выступая из плотной кучевой завесы.
Йонге потряс рукой, заторможено глядя на радар, и тут приборчик, наконец, среагировал. Истошно пискнув, он выдал сплошное зеленое пятно на всю координатную сетку, а потом отрубился.
– Да откуда вас столько? Что вы здесь жрете?
Рудольф поставил лайнер торчком, откинувшись назад, Йонге метнулся к нему и подхватил неустойчивое оружие. Рудольф пересобирал его прямо на ходу, руками и ногами запихивая элементы конструкции друг в друга и оптом прикручивая батареи. Йонге старался не мешать, но пару раз все равно едва не прищемил пальцы.
– Ну ладно, выродки, мы еще посмотрим, – прорычал механик, защелкивая последний предохранитель. – Я вас всех натяну по самые гланды! Горите, уроды!
Экран сканера почернел, Йонге зажмурился, рывком пряча голову в плечо, и лайнер снова загудел. Низкий басовитый звук быстро перешел в визг, поднялся еще выше и исчез из диапазона слышимости, продолжая энергично взбалтывать содержимое черепов окружающих.
Спустя несколько долгих секунд лайнер заработал в полную мощь.
Вновь испепеляющая вспышка просочилась даже сквозь зажмуренные глаза. Йонге инстинктивно пригнулся, слыша, как начинает работать привод, вращая ствол лайнера и разгоняя вихревые. Рудольф заорал на родном языке. Берлинский сам по себе звучал ругательно, а в исполнении Рудольфа это был рык взбесившегося реликтового медведуса.
На этот раз массовое истребление заняло почти полторы минуты. Ствол лайнера накалился, и термостойкий унипластик, облегавший все остальные ведущие элементы, ощутимо нагрелся.
Жар, вонь, рычание механизмов – Йонге чувствовал, как его желудок постепенно выворачивается наизнанку. Многоноги гибли молча, и от этого ему казалось, что они застряли в общей галлюцинации, где угрозу видят только они.
Наконец, лайнер перестал содрогаться и выплевывать заряды.
В наступившей тишине Йонге почувствовал, как тяжело и больно дышать. Кислая вонь заполняла ноздри и просачивалась в легкие струйками яда. Он осторожно открыл один глаз и огляделся. Сверху сыпался пепел. Тонкий, белесый, крупными хлопьями. Разорванные тучи судорожно трепетали в зеленоватом небе.
– Ну все, теперь точно надорвался, – совершенно спокойно сказал Рудольф.
Йонге посмотрел на него и крепко ухватил поверх стиснутых пальцев, ободряюще сжимая их.
– Зато небо чистое, – так же спокойно сказал он. – До корабля доберемся, там тебя подлатаем.