Вот мантелеты придвинулись практически к валу.
Аркебузиры взяли свои «стволы» на изготовку и приготовились стрелять по любому, кто высунется со стены и попытается помешать. А четверка удальцов подхватили двуколку с миной и подтащили ее к воротам по наваленным фашинам. Тяжело и неудобно. Но что поделать. Тем более, что по ним почти никто не стрелял.
Перебрались на тот берег.
Подпалили фитиль.
И толкнули мину к воротам.
А сами бегом обратно — прятаться за мантелеты. Которые сразу же стали медленно отходить назад. Чтобы взрывом их как можно меньше потрепало. Отстреливаясь, разумеется.
Сверху, в окно над проходом, на мину вылили ведро воды. Потом еще. И еще. Но козырек хорошо защищал короткий фитиль…
БАБАХ!
Ухнула мина.
Вороты деревянной башни сдуло, словно их там и не было. Саму башню перекосило, убив или тяжело контузив всех внутри. Да и «комитет по встрече», что накапливался у ворот оказался чрезвычайно «озадачен» этим взрывом.
— Пошли, — коротко приказал Иоанн.
И уже построившаяся атакующая колонна двинулась вперед. Пикинеры взяли бердыши. Аркебузиры остались верны своему оружию. Но не все, часть из них «посадили» на затинные пищали, оные теперь попросту называли пищалями, так как они отличались от аркебуз, пушек и кулеврин.
Так удачно применив «ручницы» большого калибра в речном бою Иоанн задумался над тем, как бы их еще можно использовать. И придумал. Заодно отлив их из бронзы для пущей прочности. В итоге получились ни что иное как ручная мортирка, хорошо известная с конца XV века по самое начало XIX. Только он сделал их иначе. Бронзовый ствол, калибром в один фунт и длинной в десять калибров, помещался на ложе с вполне обычным прикладом, как у аркебузы. С таким же фитильным замком. На первый взгляд все обычно. А вот дальше начинались чудеса.
Иоанн не требовал от бойцов стрелять из этой игрушки с рук. Ибо не видел в том смысла. Поэтому его бойцы тащили легкие разборные кованные треноги. Вот на них-то эти пищали и ставили перед выстрелом. Что открывало удивительные возможности. Прежде всего в плане силы заряда, который был кардинально усилен по сравнению с ранними, примененными на реке версиями.
Пошедший в атаку пехотный полк тащил таких шесть штук. Плюс ящики с готовыми, расфасованными по картузам выстрелами. Картечными, разумеется, и обычными ядрами для взлома баррикад и мантелетов. С гранатами, пусть даже и примитивными, он пока еще не разобрался. Там ведь требовалось чугунное литье, а его у Иоанна как раз и не имелось.
Быстрый рывок вперед.
Со стен даже пострелять толком не успели, так как все бьющее далеко уже разрядилось, пытаясь остановить подвод мины. Но в воротах, под прикрытием мантелетов, их уже ждали защитники.
Аркебузиры вышли на дистанцию действенного огня и, немедленно затеяли перестрелку. Стараясь подавить своим огнем защитников. Чтобы те даже высунуться толком не могли. Поэтому стреляли в разнобой, пятерками, но почти постоянно, непрерывно сменяя тех, кто уже разрядил свою аркебузу.
А тем времени за их спинами ставили пищали на треноги и заряжали.
— Расступись! — Проорал командир полка.
И аркебузиры прыснули в стороны от ворот.
Бум! Бум! Бум!
Почти синхронно ударили пищали, приложив небольшими фунтовыми ядрами эти мантелеты, от которых только щепки полетели в разные стороны. Аркебузиры же сразу после этого залпа, сошлись обратно и продолжили поддерживать нужную плотность огня.
Спустя полминуты вновь расступились.
И вновь пищали пробили в шести местах мантелеты. А потом еще раз. И еще. На пятый же залп половина из этих заграждений завалилась, не выдержав такого насилия над собой. И вперед пошли пикинеры с бердышами. Прямо на деморализованных защитников.
Рывок вперед. Прыжок в пролом. И колющие удары под дых вскинувшим щит защитникам. И пошло-поехало. Большие двуручные топоры в этом замесе без строя и порядке — страшная вещь!
Пара минут и у ворот все закончилось. Напор из пятисот лиц в атакующей колонне сделал свое дело. Особенно после такого деморализующего обстрела. После чего бойцы, опасаясь контратаки защитников развернули мантелеты. И перенесли ближе пищали.
И очень, надо сказать, своевременно.
Поняв, что ворота взяты, защитники пошли в большую общую контратаку. Вот тут-то их аркебузиры при поддержке пищалей и встретили. Предельно горячим приемом.
Аркебузир перехватывал свое оружие после выстрела и продувал полку. Правой же вытаскивал из поясного патронажа очередной пенал-газырь и, закусив зубами пробку, открывал его. Подсыпал немного пороха из газыря на затравочную полку. Закрывал ее. Протряхивал его в затравочное отверстие парой несильных ударов.
С подшагом перехватывал аркебузу и просыпал основной заряд в ствол, закидывая пустой пенал в подсумок. Прибивал порох тремя ударами приклада о землю. После чего тянул за края промасленной тряпочки и извлекал ее из крышки, вместе со свинцовой пулей. Закидывал пулю с тряпочкой в ствол. Прибивал все это шомполом. Кидал крышку газыря в подсумок.
Перехватывал с обратным подшагом «ствол». Обдувал, разжигая фитиль. Крепил его. Проверял ход. Брал аркебузу на изготовку. Отворял полку. И стрелял. После чего его ждала вся процедура заново.
На все про все, натренированный стрелок Иоанна тратил около тридцати секунд. Что по тем меркам — невероятно быстро. Обычно возились сильно больше. Минуты по полторы-две. Тем более, что берендейку еще не изобрели[1]. А Иоанн, использовав ее в предыдущих кампаниях, от нее отказался в пользу более компактных и удобных газырей. Ведь с ними можно было быстро восполнять расстрелянный боеприпас стрелков. Просто передав из зарядной двуколки им снаряженных газырей. Промасленная же тряпочка, не только фиксировала пулю в крышке, но и выступала изолирующей влагу прокладкой. Отчего в газырях порох не отсыревал.
Аркебузно-пищальный огонь сделал свое дело. Защитники откатились от ворот в полном беспорядке. А Иоанн, не тратя времени зря, уже отправил туда второй пехотный полк. Чтобы развить наступление. Все-таки бойцы первого устали, да и потери понесли. А тут — свежие ребята.
Защитники попытались запросить переговоров. Но Иоанн их проигнорировал. Продолжив вводить в город полк за полком, перемалывая стремительно тающее сопротивление. Всякое сопротивление. Какие-то очаги обороны возникали внутри усадеб детинца, но пищали легко открывали двери своими фунтовыми ядрами. А дальше… дальше все было быстро и мрачно.
— Государь, — осторожно спросил на латыни представитель Людовика XI при его ставке. Какой-то виконт, имя коего король никак не мог запомнить. — Отчего ты не захотел говорить с их парламентерами?
— Они стреляли в моих парламентеров.
— Но они сдаются.
— Не слышу.
— Сир, они сдаются, — вновь попытался чуть громче произнести виконт.
Иоанн обернулся к нему. Внимательно посмотрел ему в глаза и повторил:
— Не слышу. И слышать не желаю. У того, кто стреляет в парламентеров нет чести и нет будущего.
После чего отвернулся и вновь погрузился в свои мысли.
Впрочем, ненадолго. Окружающие его аристократы попытались воззвать к его гуманизму и человеколюбию. Дескать, не по-рыцарски убивать того, кто сдается. Не благородно это. И вообще — так только злодеи поступают.
— Людовик XI так перебил всех Арманьяков, — пожав плечами возразил Иоанн на очередной пассаж виконта.
— Нет! Он не отдавал этого приказал! — Воскликнул виконт. Я был при Лектуре. — Мой руа уже покарал того бесчестного человека, что совершил это злодеяние!
— Вот как? — Повел бровью король. — Ну хорошо. Уговорили. Передайте в полки, чтобы прекратили бойню. Давайте поговорим с выжившими.
Штурм производился атакой сразу на детинец с западного направления вдоль Двины. Поэтому оба посада не пострадали. А основная резня пришлась на детинец, известный также, как Верхний замок. Тот самый, где селилась всякая местная аристократия и наиболее богатые люди города.
Вот им-то от штурма и досталось. Ремесленная же часть Полоцка не только выжила, но и даже отделалась легким испугом. Эти люди Иоанну были нужны. Поэтому он и не стал предпринимать штурм сначала посадов. Мог бы. Но не стал, посчитав, что более рискованная стратегия в данном случае лучше. Да, у жителей Полоцка могли оказаться кулеврины и тогда они бы поставили его наступающие войска в два огня, нехило навешивая с флангов. Да и с обычных «стволов», работая с северной стены Большого посада можно было дел наделать. Но руководство обороной города посчитало иначе. Они вообще в серьез не рассматривали эту осаду. Дескать, подойдут, постреляют и тяжело вздохнув, отойдут. Ведь долго подводить кулеврины на ломовую дистанцию Иоанн не мог. Где-то уже недалеко находился Казимир со своим войском. И зависать под Полоцком надолго королю было не с руки. А быстро взять этот город? Да там никто о том и помыслить не мог. Слишком внушительными и удачно расположенными выглядели укрепления. Наш герой же был иного мнения…
[1] В оригинальной истории она появилась в конце XVI веке в Саксонии.
Глава 7
1476 год — 5 августе, Вильно
Завершив решать вопросы в Полоцком княжестве Иоанн решился-таки отправиться в гости к Вильно — столице Великого княжества Литовского. Это было единственным логичным продолжением похода.
Он мог, конечно, и отвернуть на юг, чтобы отправиться брать города левобережья Днепра. Но зачем? Татары там и так все разорили, что ужас. Крупных городов в тех краях не было[1], а заниматься освоением полей мелюзги король не видел смысла. Грабить особенно нечего, а после заключения мира их придется отдать, наверное, может быть. Во всяком случае, очень высока была вероятность именно такого сценария.
А Вильно, это совсем другое дело. Даже по сравнению с весьма выдающимся по местным реалиям Полоцком.
Этот город стоял на искусственном острове в месте слияния рек Нерис и Вильня. То есть, с двух сторон его омывали воды рек, а с третьей — обводненный ров. Что само по себе резко повышало его защищенность. Не всего города, конечно, а только его укрепленной части. Потому что посады, раскинувшиеся за пределами этого искусственного острова, лежали беззащитными. Когда-то их прикрывали стены, но их разрушили в самом конце XIV века крестоносцы, да с тех пор и не восстанавливали.
Но вернемся к укрепленной части.
Сердцем города был Высокий замок, что стоял на замковой горе, возвышавшейся над округой на добрую полусотню метров. Причем он был кирпичный, как, впрочем, и Нижний замок, опоясавшийся остров по периметру. Однако береговые укрепления были где-то представлены стенами и башнями, а где-то массивными кирпичными зданиями, что шли «плечо к плечу», формируя своеобразную стенку.
В любом случае, весь остров был защищен вполне представительно, имея двухконтурные укрепления в стиле кирпичной готики.
Да, стены по готической традиции были слишком тонкими, из-за чего на них не поставить пушек. Да и сами они долго выдержать артиллерийский обстрел не смогли бы. Но это — кирпичные стены, сложенные не навалом, а на скрепляющем растворе. Что кардинально повышало их стойкость и делало применение каленых ядер попросту лишенным смысла. Тем более, что за ними, в самих укреплениях, деревянных построек тоже не было.
Без артиллерии, впрочем, не обошлось. Причем, в отличие от Полоцка, вполне современной. Во всяком случае в башнях Вильно размещались кулеврины, которые легко удалось выявить.
Сразу, как войска короля вошли в посад и начали его грабить, из башен по ним открыли огонь. Не очень частый, так как жонглировали совочками, засыпая мелкую пороховую мякоть прямо в длинный ствол, чтобы потом ее там прибить и утрамбовать у затравочного отверстия. Как, впрочем, и всюду по планете в это время, кроме Иоанна. Но все одно — постреливали. И довольно далеко. Иной раз ядра залетали и за километр. Причем королю было совершенно очевидно, что «в доме имелась и другая закуска», то есть, при штурме, ежели до того дойдет, защитники Вильно выставят и гаковницы, и аркебузы, и тюфяки, и луки с арбалетами. Причем много, ибо гарнизон там сидел хоть и пожиже, чем в Полоцке, но еще более мотивированный.
Вильно выглядел как вызов. Серьезный вызов.
Иоанн не собирался на полном серьезе его брать. Во всяком случае не с его артиллерией этим заниматься. Четыре 20-фунтовые кулеврины не лучший инструмент для вскрытия каменных коробок. Там требовались более убедительные аргументы, каковых у него пока не было. Ибо зачем? Деревянные стены и этими кулевринами можно ломать, а каменные? Ну… то, что он дошел до Вильно его самого немало удивило. Он ожидал, что, взяв Смоленск немного потупит по округе, после чего произойдет генеральное сражение. И все разрешится. Ну и война в общем-то закончится.
Но Казимир медлил.
Впечатленный тем, как легко и быстро русские войска берут его крепости, он немало рефлексировал на эту тему. Как и его командиры. И накапливал силы.
О том, какая численность войск у Иоанна, они не знали. Но представляли себе что-то заоблачное. Кто-то поговаривал про сорок, кто-то даже и про пятьдесят тысяч. Откуда столько король набрал никто не знал, но у страха глаза велики. Поэтому Иоанну не оставалось ничего, кроме как спровоцировать его на генеральное сражение. Да — рискованно. Да — более разумно было бы просто подождать, пока у короля Польши кончатся деньги. Но нашего героя эти варианты не устраивали. Генеральное сражение было крайне важно для его репутации. Из-за чего он и подошел к Вильно, беря город в осаду. Не отреагировать на это Казимир не мог.
Брать столицу Великого княжества Литовского король Руси, разумеется, не собирался. Это выглядело малореальной задачей. Но важен был сам факт. Ведь еще совсем недавно Великие князья Литовские ходили «в гости» к Москве, разоряя ее посады. И именно они доминировали, вынуждая Москву защищаться, ведя войну строго от обороны. Сейчас же все переменилось. Это был очень важный и громкий политический шаг. Этакий сигнал для русской аристократии, перешедшей за XIV–XV века под руку Гедиминовичей.
Но просто подойти к стенам, потупить и уйти было нельзя. Если уж играть эту политическую партию, то играть по полной программе. Поэтому, явившись под Вильно 28 июля, наш герой занялся земляными работами. Сначала возведением укрепленного лагеря, огородив его невысоким земляным валом, внутри которого он поставил повозки, в качестве второго стрелкового яруса.
А потом занялся организацией осадных позиций.
Славного старика Вобана еще не родилось. Но Иоанн тогда, в той жизни, как-то имел возможность полистать обширную статью про него. И вынес основные принципы не только устройства бастионных укреплений, но и, что важно, их атаки. Так называемого — постепенного наступления. Вот и занялся устройство первой параллели с позициями для своих 20-фунтовых кулеврин. Как и полагалось — примерно в километре от стен.
Дело? Дело.
Никто, правда, не понимал какое. Но явно же Иоанн занялся подготовкой штурма. При полоцком взятии тоже никто не понимал, что король задумал, пока не стало слишком поздно. Да и при осаде Твери. Крепость, конечно, не была бастионной. Но принципы Вобана и для нее вполне годились. В общем и целом, разумеется.
— Государь, — вошел в штабную палатку взмокший и тяжело дышащий гусар. Король хотел занять приличный домик. Но больших в предместье не было. А слишком близко к крепостным стенам соваться Иоанн не хотел, опасаясь ночных вылазок.
— Что-то важное?
— Государь, наш разъезд наткнулся на литвины[2]. Мы атаковали их, думая, что это просто малый отряд. Они отошли. Мы двинулись за ними, преследуя. И едва ноги унесли.
— Много их там?
— Не могу сказать. Мы выскочили на несколько сотен. Ввязываться в бой не решились.
Иоанн повернулся к стоящим тут же трем ханам.
— Вы знаете, что делать?
— Да, — с многообещающей улыбкой произнесли они.