– Ястреб, – отдал я приказ и центральные сушки бросились в сторону, чтобы не попасть под огонь МИГа.
– Пламя, – прозвучала следующая команда и МИГ открыл огонь.
После того, как сушки ушли в сторону, сарги должны были разглядеть МИГ. К тому же мне пришлось протянуть несколько секунд, давая возможность сушкам уйти. Но сарги промедлили, пытаясь понять, что случилось, а потом было поздно. Наш средний истребитель резко увеличил скорость и ударил из всех трех пушек. От лазерной, правда, особого проку не было, а вот расфокусированные гравитационные с расстояния в несколько километров стали создавать прорехи в строю шершней. Залп за залпом уничтожал легкие истребители, не давая им возможности оказать сопротивление. Последних три шершня были сбиты сушками и мы понеслись прочь от авиаматки, которая отнюдь не была беззащитна, угрожая ракетами и гравитационными пушками. Последними, кстати, она нас "поприветствовала", но расстояние оказалось большим и нас только ощутимо тряхануло.
Над аэродромом МИГов попрощались со своим могущественным временным союзником. Я поблагодарил его за помощь.
– Приглашайте еще, – раздался лукавый голос, – где еще я смогу за один бой сбить почти полсотни машин.
Мы распрощались и сели у себя. При подлете на меня вышел лично Ладыгин и потребовал на совещание в штаб. Будет снимать стружку? Я вроде бы победитель, но начальству виднее. Как говорится, был бы подчиненный, а выговор в приказе для него всегда найдется. Ладно, пусть попробует. За мной не заржавеет, отобьюсь.
Мое предчувствие оказалось пророческим. Ладыгин действительно наехал. Но не на меня, а на командиров полков.
– Товарищи командиры, – обвел он их хмурым взглядом, – как вы объясните, что сегодня три полка прославленной дивизии сбили семь шершней, а желторотые птенцы Учебного центра – двадцать шесть, и еще сорок восемь при их содействии покрошил МИГ? Кто при ком находится – Центр при дивизии или дивизия при Центре?
Ардашев попытался отбиться.
– Центр имеет наибольшее количество пилотов, – доложил он, как будто комдив этого не знал.
– Что ты сравниваешь опытных беркутов с малолетними бывшими курсантами, прошедших сокращенный учебный курс! – взревел Ладыгин, так и дожидавшийся чьего-нибудь сопротивления. – Не в пилотах дело, а в командирах, – уже тише сообщил он.
– Снимать будешь? – прямо спросил Ардашев.
Ладыгин удивленно на него посмотрел.
– Ты с какой ноги сегодня встал? – поинтересовался он, – снимать опытных командиров, имеющих солидный командный и пилотный опыт. Не об этом надо думать, а как нам вытянуть дивизию из прорыва.
– Вот что, Дмитрий Николаевич, – обратился он ко мне, – считай, что большую часть твоих пилотов сегодня ты передашь в полки. Семеныч в одном прав – на три полка у нас тридцать восемь пилотов, а у тебя одного – двадцать семь.
Несколько шокированный обращением по имени-отчеству я открыл рот, что возразить… и закрыл. Ладыгин был прав, пилотов надо отдать. Иначе для чего создан Учебный центр?
– Шахов ранен, – стал я рассуждать, – и потому пока распределению не подлежит. Из остальных можно отдать двадцать одного. Пятерых надо оставить, слабоваты.
– Я бы взял, – проворчал Ардашев, но так, явно, чтобы последнее слово осталось за ним.
Вслед за этим мы волшебным образом переместились на настоящий восточный базар, где в роли покупателей выступили командиры полков. Как и полагается, они кричали друг на друга, клялись всем самым святым, утверждали, что без данного товара (пилотов Центра) они прожить не смогут, обращались к нам с Ладыгиным, как к свидетелям их тяжелого положения и т. д.
Комдив поначалу посмеивался, но потом взял бразды раздела в свои руки. Ибо командиры полков думали только о своих подразделениях, а ему надо было укреплять дивизию в целом. 213 полк, как головной, получил двенадцать человек, что позволило сделать эскадрильи боеспособными. Остальных поделили между двумя полками. Ардашев, пользуясь благорасположением комдива захапал и Шахова, сказав, что у Любаревич руки золотые, быстро поднимет парня.
– Вкусно, но мало, – определил общее настроение Ладыгин, – набор надо как минимум удвоить.
Мне уже позвонил Сидоров и сообщил, что на территорию Центра прибыло сорок два человека – очередные новички, из которых надо было сделать беркутов, и сушки для них. Я поделился радостным известием, командиры оживились, представив, до какой степени они могут пополнить свои подразделения.
– Что же, – подытожил Ладыгин, – есть мнение, раздать конфеты из Учебного центра прямо сейчас, за одним и с новичками познакомимся.
Оба набора стояли друг против друга. Новички жадно впитывали свежие впечатления, а старички тоскливо ждали, когда построение закончится. Они ошибочно думали, что их подняли, чтобы усилить впечатление второго набора прелестями Учебного центра.
Сидоров отдал рапорт Ладыгину, сообщив, что учебный набор в количестве шестидесяти восьми человек построен.
Комдив кивнул мне и я объявил приказ Љ 13 о формировании трех учебных эскадрилий, перечислив пофамильно их состав. Эскадрильи были разделены на пять звеньев, по количеству оставленных представителей первого набора, которые и стали командирами.
По мере зачитывания приказа в рядах старичков нарастал гул, что позволило Сидорову взгреть их парой живительных фраз.
Я откровенно усмехнулся, сделал длинную паузу – специально, чтобы мои бывшие товарищи по Новосибирским курсам дошли до белого каления и только после этого, зримо чувствуя, что не помогут и полковничьи погоны – взгреют, начал зачитывать приказ Љ 12 о распределении с присвоением соответствующего звания выпускников XVI дивизии "Беркут".
… младший лейтенант Лошкарев
… младший лейтенант Олин
… лейтенант Самарин
… лейтенант Шахов с откомандированием в медсанчасть для выздоровления.
После распределения по полкам началась старая песня, теперь уже на уровне эскадрилий. Комэски, не стесняясь начальства и пилотов, споря и ругаясь, начали делить личный состав. Командирам полков пришлось вмешаться, иначе ссора могла превзойти приемлемый уровень. Я вздохнул. Мне бы их проблемы. Пойду проверять уровень отобранных сержантов и учить их летать в боевых условиях.
Через трое суток, когда среди представителей нового набора стали замечаться звездочки, готовые к концу недели пополнить ряды строевых пилотов, комдив срочно вызвал меня в штаб дивизии. Я выразил недовольство, хотя и понимал, что нарвусь на выговор со стороны Ладыгина. Генерал поступил хитрее. Он громко доложил специально для меня:
– Товарищ главнокомандующий, Савельев сейчас будет.
С Захаровым, прилетевшим по какому-то поводу в дивизию, спорить было невозможно. Я передал Сидорову, чтобы он взял учебный процесс на себя и прилетел в штаб.
Главком, просматривающий на планшетнике служебную информацию, удовлетворенно кивнул, свернул его и попросил Ладыгина:
– Виталий Сергеевич, распорядись, чтобы нас никто не беспокоил. По любому поводу. Будем решать важные стратегические вопросы, – пояснил мне: – хотел вас вызвать, но в конечном итоге решил сам завернуть.
Ладыгин вышел. Захаров отпил остывший чай, пытливо посмотрел на меня и, дождавшись, когда генерал вернется, начал беседу вопросом:
– Вы никогда не задавались вопросом, Дмитрий Николаевич, причинами столь скорой карьеры? Нет? Речь идет не о том, что вы ее не достойны. Нет, ваша боевая деятельность, подготовка кадров и так далее достойны поощрения. И, тем не менее, есть десятки офицеров, которые совершают подвиги, сбивают саргов, но звания им идут куда медленнее и ордена высшей категории им никто не торопится вручать.
– Думал, товарищ генерал-полковник. Первые подозрения у меня появились, когда мои, скажем так, шалости на Новосибирских курсах, были восприняты почти благосклонно. Меня словно проверяли. А уж потом… Я рассчитывал максимум на орден "Мужество" и через несколько лет выйти в отставку в чине капитана, если не собьют.
– И к какому выводу пришел?
– Меня к чему-то готовят, вот и дают звания и ордена авансом. Может, экспедиция Марс, или к звездам.
Генералы переглянулись и захохотали.
– Ну, брат, у тебя фантазия, – Захаров снова отпил чай, – нет, никакие экспедиции пока не планируются. Все гораздо проще. Для тебя, надеюсь, не секрет, что мы несем большие потери. Гибнут и опытные кадры, и, особенно, молодые. Гибнут бестолково, не получив опыта боев. Огромные средства расходуются впустую. Но если средства дело возвратное, хотя российская экономика трещит по швам, главное – гибнет генофонд страны. Лучшая молодежь уходит из жизни, не оставив потомства, не внеся своего вклада в жизни страны. И так во всех странах.
В свое время пришлось на Совете Обороны страны выступить с докладом. Общее положение было известно всем, но когда я сказал, что если мы будем губить кадры такими же темпами, уже через три года количество призываемой молодежи начнет сокращаться, а примерно через десять – двенадцать лет у нас будет некому воевать, для многих это было шокирующее открытие. И в качестве выхода я предложил перейти от массовой подготовки мало обученных пилотов к штучной подготовке кадров, которых смело выдвигать на высокие должности, щедро награждая и стремительно повышая в званиях и чинах. Проект был назван "Клык волка".
Теперь можно сказать, что он оказался эффективным. Ты вошел в пилотную группу первого набора. За тобой начали наблюдать еще в университете, после того, как результаты твоей подготовки на военной кафедре оказались выше средних.
– Сильно?
– Нет, – Захаров лукаво улыбнулся, – но ты продемонстрировал хорошую реакцию, замечательную память и свойство пилотов, которое мы называем птичность. Ты, как никто, умел сливаться с машиной, чувствуя все ее нюансы. А уж на курсах за тобой наблюдали аж четыре человека – Свекольников, Оладьин, Сидоров и Возгальцев. Так что ты ходил, как король. Виталий Сергеевич тоже летал специально к тебе, проверить. И проверил, как ты помнишь. Правда, с некоторыми моральными издержками.
Захаров хмыкнул, продолжил:
– Кроме тебя, было выделено еще семь человек, но они проявили себя гораздо слабее. И хотя ты двигался успешно, проект до недавнего времени пробуксовывал. И только успехи Учебного центра под твоим командованием окончательно показали, что надо переходить к открытой форме.
Посему, слушайте решение Совета Обороны. XVI дивизия "Беркут" реорганизуется в I гвардейский авиационный корпус "Беркут" в составе трех дивизий. Командиром корпуса назначен Ладыгин Виталий Сергеевич с присвоением ему звания генерал-лейтенант.
Видно было, что Ладыгин был приятно поражен. Он даже покраснел.
– Первой гвардейской дивизией назначается Савельев Дмитрий Николаевич с присвоением звания генерал-майора.
Теперь пришла пора краснеть мне. Правда вместе с положительными эмоциями появились и отрицательные. Справлюсь ли? Лечу по служебной лестнице, как метеор. Так и ноги можно сломать.
– Посему, – полез Захаров в кожаную папку, – вот вам по подарку, – он протянул нам с Ладыгиным погоны – ему с двумя генеральскими звездами, мне с одной. И пока мы занимались заменой старых на новые, стал перечислять дальше:
– 2 гвардейской – полковник Ардышев, и 3 гвардейской – Капитонов. Оба пока без присвоения следующих званий. Учебный центр получает статус корпусного с максимальным использованием методик Савельева. И, разумеется, с соответствующим расширением. Дмитрий Николаевич, как вы смотрите на назначение начальником Центра Сидорова?
Я смотрел отрицательно. Сидоров был неплохим офицером и толковым исполнителем, но руководитель из него пока слабоват. Ему лучше оставаться в ранге заместителя с присвоением звания полковника.
Главком кивнул и вопросительно посмотрел на Ладыгина. Новоявленный комкор думал недолго.
– Слабоват, не потянет на начальника, – констатировал он.
Захаров не стал настаивать, пояснив, что у него такое же мнение, просто он хотел узнать наше мнение.
– Тогда кого?
У меня была только одна кандидатура – Свекольников, о чем я и сообщил. Ладыгин знал генерала недостаточно, но только с хорошей стороны и потому не возражал.
– Здоровье у него не сильное, но наставник он действительно хороший, – рассудил главком и соединился с начальником Новосибирских курсов.
– Здравствуй, Михаил Всеволодович, – поздоровался он со Свекольниковым, – как у вас положение на курсах? Готовите новый выпуск. Это хорошо. Как здоровье? Не дождетесь, говоришь? – главком добродушно засмеялся. – Вот и замечательно. Дело к тебе, товарищ генерал. Дивизию беркутов, как доблестно проявившую себя в последних боях, мы разворачиваем в гвардейский корпус. Сам понимаешь, нужны кадры. Поэтому создается мощный корпусной Учебный центр. Есть мнение назначить тебя его начальником. Вспомни молодость.
Свекольников явно начал отговариваться, но главком был непреклонен и заговорил с назначением, как с делом решенным.
– Начальником Новосибирских курсов назначу Оладьина, давно пора его выдвигать. В Центре замом будет твой старый знакомый Сидоров. Возгальцев? Разумеется, с ним. Кто еще будет возиться с молодежью, как не старина Коромысло. Значит, давай начальник Центра, срочно двигай в Москву, Оладьин твой зам, зачем ему сдавать дела. Сегодня же прилетай. Савельев? А что с ним будет, крошит саргов и мучает пилотов. Нет, в маршалы авиации еще не выбился. Всего лишь генерал-майор. На мое место? Если такими темпами будет расти, через год начнет теснить.
Главком еще немного пошутил по поводу моей карьеры и отключился. Обратился к нам:
– Дивизии формируются на основе полков. Сами подбирайте строевых командиров, а со штабистами и с некоторыми командирами подразделениями поможем. Но на многое не рассчитывайте. Резервы у нас весьма скромные, столь скромные, что даже вас в полном объеме не укомплектуем. Растите сами, повышайте в чинах и званиях, все подпишу не глядя. Через двое суток корпус должен начать боевое дежурство и переломить ситуацию над Москвой.
Мы еще посчитали свои ресурсы. Хуже было со штабами. Нет, пилотов тоже не хватало катастрофически, но их мог готовить Центр. Штабистов он не готовил – не та специализация.
Затем разговор был прерван. Главкома вызвали по связи, он выслушал и с озабоченным видом, извинившись, улетел в штаб, пообещав через двое суток наведаться опять.
– Тянуть, наверное, не будем, – озабоченно сказал Ладыгин. Он вызвал новоявленных комдивов и начальников различных структур XVI дивизии, которые автоматически, по его решению, повышались в должности.
Совещание началось минут через пятнадцать. К этому времени появился Свекольников. Все оживленно переговаривались, поглядывая на наши погоны и перемалывая нам косточки. Ладыгин, подождав, пока не пройдет первое оживление, подлил масла в огонь, сообщив о формировании гвардейского корпуса. Офицеры загалдели, как мальчишки в школьный перерыв, которым сообщили о выдаче порции мороженного в обед.
Ладыгину пришлось наводить порядок и совестить присутствующих. Им были сообщены новые назначения и определены сроку и формирования. Радостные лица вытянулись при извещении о сорока восьми часовой готовности. Дорога в будущее оказалась усыпана не только цветами.
Я едва дождался окончания совещания и ринулся в санчасть. Надо было закончить одно дело, весьма личное. По пути сообразил, что с пустыми руками в такое ситуации не ходят, выскочил за пределы части и в первом же цветочном ларьке купил роскошный букет роз.
Валя, как всегда возилась с файловыми записями. Врачам обязывали заполнять такое огромное количество бланков, что они больше занимались с планшетниками, а не с больными. Увидев меня, она приветливо улыбнулась. Я порадовался, что меня здесь ждут и вручил цветы.
– Как смотрит ваше благородие, чтобы выйти замуж за одного начальника Учебного центра?
Валя подумала, скорее, больше для виду, чем по необходимости.
– Не знаю, – кокетливо пожала она плечами, – чин уж больно мал.