— Это ты дурак, раз упускаешь такой шанс. Второго не будет.
— Прям ты сокровище всего мира!
— Другого не найдёшь, даже если захочешь. Я одна единственная и неповторимая, — заявила она, кладя голову мне на грудь, словно боясь, что я сбегу. После этого она стала застёгивать платье. Правильно. Сложно же и за мной следить и платье застёгивать.
— И чья ты, единственная и неповторимая?
— Недавно своя собственная была, а теперь ты за меня в ответе.
— О, как!
— А ты что хотел? Просто так полопал и сбежал? Я не та дура, что рядом с тобой крутятся.
Даже знала кто около меня крутится! Интересно. Видимо, давно наблюдала. Дождалась, когда я вниз спущусь и решила под меня лечь. А теперь претензии предъявляет. Сейчас ещё папу приплетёт, который захочет за честь дочки денег срубить.
— Тут ты как оказалась?
— За тобой, дураком, пошла. Ушёл без оружия. А если тебя тварь какая сожрёт? Пока ты тут в травке отдыхал, я тебя охраняла.
— А теперь закончила придуриваться. Чего тебе надо?
Она замерла. Потом неторопливо застегнула пуговицы на платье. Посмотрела в мою сторону.
— Тебя, — невозмутимо ответила она.
Светлые волосы волнами спадали на пышную грудь. Под цветастой тряпкой скрывалась сила, что была следствием долгих тренировок. Я уже понял, что ей подошёл бы военный доспех, а не цветастые тряпки. Обёртка обманывала. И девица обманывала, пытаясь казаться другой. Я отвёл прядь волос в сторону, пытаясь заглянуть в глаза. Вместо этого, взгляд зацепился за порванное ухо, которое только начало заживать. Она поспешила спрятать его за волосами.
— Скажешь, что это тоже я сделал?
— Нет, не скажу, — она отклонилась в сторону. Я не ожидал, что в мою сторону полетит венок аккурат на голову.
— На кой?!
— Захотелось, — рассмеялась она. Я посмотрел на неё из-под травы на голове. В голову пришли строчки стиха про поле, небо, девушку, венок, который походил на цветочную корону. Васильки и ромашки колыхались у неё на голове, повинуясь порывам ветра. Картинка ожила так внезапно, что я был к этому не готов.
Её звали Алиса. Она свалилась ко мне как снег на голову среди летнего дня и решила остаться. Её не волновало моё мнение и желание, так как она считала, что это лишь во благо. Порывистая, местами жестокая, одновременно нежная и заботливая, прямая и упрямая — это была Алиса. С ней было интересно. Я бы сказал, что точно не скучно. Генератор идей, которые отсекались сразу, после того как она их произносила, сумбур в голове, холод в глазах и страсть на губах. Сложно было описать, чем она меня зацепила. Всем и одновременно ничем. Любое её действие вызывало как желание согласиться, так и бежать прочь. Но я не уходил. Зацепился за эту колючку и не пытался выбраться. В тот день мы с ней спорили до обеда. Я поймал себя на мысли, что спорю уже не о том факте, что мы поженимся или нет, а мы спорили, какой купить дом. Алиса посчитала нашу роспись уже решённым делом и теперь настаивала купить большой дом, куда могла бы поместиться её семья и наши дети.
— Тебе нужны от меня деньги, этот грёбанный дом и…
— Изначально да, сейчас нет. Я передумала и дополнила свой план.
— И какой был план?
— Развести дурака на деньги, — невозмутимо ответила она.
— И этим дураком был я.
— А разве ты умно себя вёл? Пил не просыхая. Решил себя угробить с помощью бутылки. А я решила тебя спасти.
— И как? — я покосился на неё.
— Своим появлением.
Возможно, так оно и было. Она меня спасла. Пока я пытался разобраться в её словах и отбить тот напор, ушла тоска и депрессия.
Алиса врала мне и одновременно говорила правду. Мы с ней провели последние две ночи, только не спали вместе. Уж не знаю почему. Как потом выяснилось, я подцепил её внизу, когда от меня сбежала очередная подружка. Или это Алиса меня выбрала. Она тогда уже неделю бродила по городу без денег. Поссорилась с отчимом, с которым жила всё это время после смерти матери. Украв у него денег, она купила билет на автобус и оказалась здесь. С работой чего-то у неё не срослось. Видимо, из-за внешности. Алиса выглядела потрясающе, пока рта не раскрывала. Наверное, природа переборщила с обаянием, потому что рядом с ней мысли только и крутились, как бы уложить её в кровать. Ей светила бы роль куртизанки, девицы, которая продавала бы тело за монетки, но Алиса даже думать в этом направление не хотела. Стоило лишь кому-то заикнуться на эту тему, как Алиса лезла в драку, благо драться она умела. А я только успевал её успокаивать и оттаскивать от очередного чудика, которому она хотела поставить несколько синяков на память.
Она меня забавляла и была ожившим видением. А меня, похоже, укусила романтичная муха, потому что я согласился с ней зарегистрировать отношения после несколько дней знакомства, решив, что всегда могу развестись.
— Зря ты так думаешь, — вздохнула она, когда мы лежали ночью в номере гостиницы. Её волосы рассыпались по моей груди, так как она имела какую-то дурную привычку класть голову мне на грудь. При этом её волосы лезли мне в нос и рот. Я пытался их хоть как-то в сторону отвести, но это было невозможно.
— Хочешь сказать, что повязала меня крепкими путами? — сдувая её волосы, спросил я.
— Я верю, что люди не так просто встречаются. У каждого из нас своя половинка, с которой и суждено век коротать. Вот ты и есть мой человек, а я твой.
— Я с этим поспорю.
— Спорь, — легко согласилась она. — Только от этого ничего не изменится, как бы ты не хотел.
Как я понял, она была ушиблена головой из-за этого её поведение было каким-то неуравновешенным. Но при этом Алиса была умной. Быстро схватывала всё на лету. Хозяйственной. Из комнаты над кабаком мы перебрались в небольшую квартиру с одной комнатой и кухней. Скромное жильё. Алиса хотела сразу дом, в котором могли бы поместиться все её братья и сёстры, которые жили где-то далеко на севере. Я её родню содержать не собирался, о чём ей и сказал. Она спорила по этому поводу, но в итоге согласилась. Хотя о них часто вспоминала.
Две недели пролетели сном. У меня появился дом, жена с распущенными волосами, занавески в цветочек на окнах и букетики цветов вазочках во всех углах. Я только диву дивился, откуда чего бралось.
Я устроился работать в поле. Помогал за садом ухаживать. Алиса всегда крутилась рядом, потому что одна оставаться дома она не могла. Чего-то боялась, хотя отшучивалась, что не хотела, чтоб я на других заглядывался. А я и не заглядывался. Мне как-то и её хватало.
Это были тёплые дни. Лёгкие. Разнообразные и однообразные. Я был к этому не готов. Не готов, что кто-то решит, по какому пути мне идти. И с кем идти по жизни. Мне нравилось жить с Алисой. Она меня цепляла. Тут сложно было спорить. Но всё произошло слишком рано. Мне не хотелось ещё терять свободу. Рано оседать на одном месте. Только Алиса этого не понимала. Она сидела под деревьями, плела веночки или вышивала крестиком, да поглядывала на меня. И что-то в этом взгляде было непонятным, порой пугающим.
— Тебе что-то не нравится, — сказала она как-то вечером, когда мы уже готовились ко сну. — Не отрицай. Я это вижу.
— Всё нормально, — заваливаясь в кровать, сказал я. Алиса осталась расчёсывать волосы.
— Это не ответ. Тебя что-то гнетёт.
— Алиса, давай ты не будешь лезть ко мне в душу, — попросил я. Но она была бы не Алисой, если отстала бы от меня. Только её слова меня заставили задуматься.
— У тебя было такое, что ты чувствовал, будто живёшь не так, как должен? Вроде всё верно. Есть даже моменты, которыми можно гордиться, а радости и гордости от достижений нет. Есть какая-то мечта, которая снится по ночам, но до неё нельзя дотянуться и воплотить.
— И что мешает?
— Образ жизни. Друзья, родные. Они уверены, что нет счастливее жизни, чем та, которую они ведут сами. Вроде пытаешься сопротивляться, хочешь вырваться из тех законов и обычаев, которые составляют жизнь родных людей, но не получается. А для тебя эта жизнь чужая. И вроде понимаешь это, но сделать ничего не можешь.
— Смелости не хватает?
— Не хочешь их разочаровывать. Ведь страшнее нет наказания, чем видеть, как делаешь больно человеку, который тебе дорог. Тогда хочешь оказаться на его месте. Сделать всё возможное, чтоб он не испытывал эту боль. Но тогда ты придаёшь себя, ведь наступаешь на горло своей мечте, — ответила она.
— Для меня родные не входят в ранг богов.
— Ты любишь себя. Я это заметила. Не хочешь, чтоб кто-то указывал, какие решения принимать, но и сам ничего не делаешь. Когда я тебя увидела в кабаке, то поняла, что ты и есть тот человек.
— С которым по жизни идти?
— Нет. Который не сможет без меня. Мы с тобой похожи, хотя ты этого никогда не узнаёшь.
— Почему?
— Потому что я тебе не скажу чем мы похожи, а ты не догадаешься. Каким бы ты умным и старым себя ни мнил, ты глупый и молодой. У тебя в голове каша.
— Это у тебя в голове каша. Ты ведь не понимаешь, что несёшь, — возразил я.
— Всё я понимаю. А ты не понимаешь.
— Любишь скидывать на меня свой бред. Напомни, с какой стати я на тебе женился?
— Я тебя заговорила, — ответила она. — А мне нравится наша жизнь, пусть ты и выглядишь недовольным.
— Я часто доволен, — ответил я, уворачиваясь от её головы. Чуть мне в нос не звезданула своей башкой.
— А часто недоволен. Мне всегда хотелось жить в доме, с мужем, чтоб дети бегали, собака была. В доме был бы достаток, а мне не пришлось бы браться за меч. Всегда этого хотела. Но не получалось.
— И за какой ты меч бралась? — поинтересовался я, но она уже спала.
Таких разговор у нас было много. Странных, путаных. Порой мне казалось, что Алиса помнила прошлую жизнь. Возможно, она попала в этот мир, как и я. А может это всё было бредом девчонки, которую кто-то ударил по голове, поэтому у неё там образовалась каша. Хотя у меня была каша не лучше, чем у неё…
Глава 11. Очередной поворот
Зима пришла вместе с дождями. Работы не было, поэтому всё время теперь мы проводили дома. Из всех развлечений были книги, которые мы брали в библиотеке и которые читали по очереди. Иногда разминались. Как я и предполагал, Алиса умела драться, только не признавалась, откуда было это умение. И, конечно, никуда было не деться от наших странных разговоров.
Мы были на кухне. Алиса поставила чайник на плиту, я же попытался открыть окно, но его заело, пришлось смазывать петли.
— Бабушка рассказывала, что раньше мир был другим. Не надо было оглядываться и бояться. Люди соблюдали закон.
— В мире все улыбались и светила радуга, — рассмеялся я.
— Тогда было больше поводов для улыбок, — согласилась Алиса, серьёзно посмотрев на меня.
— А сейчас их нет?
— Сейчас больше поводов для слёз.
— Когда ты в последний раз плакала?
— Ой, даже не помню, — она удивлённо посмотрела на меня. — Как мы с тобой поженились, так и поводов не было.
— Отсюда вывод, что мы сами решаем, каких моментов в жизни будет больше: грустных или весёлых.
— Но тогда жизнь была лучше, — упрямо возразила она.
— И кто это сказал?
— Люди рассказывали. Книги рассказывают. Песни поют.
— Весомый аргумент. Но ты не задумывалась, что все книги, которые мы читали, они «сладкие».
— Ты их на вкус пробовал?
— Я о другом. Ты верно заметила, что все истории — они о хорошем. Нет страданий, нет проблем. Картинка получается, что люди живут в стране, где всё хорошо.
— Так оно и было, — наивно хлопая ресницами, ответила Алиса.
— Сама в это веришь? По-твоему, люди могут подавить в себе жестокость и жить, наслаждаясь жизнью, не завидуя, не стремясь к большему и без хвастовства?
— Но мы же с тобой живём. Почему люди не могут жить также? — спросила она. И опять невинное хлопанье ресниц.
— Может потому что мы уже добыли «своё большее», поэтому можем спокойно жить в собственной квартире и не бояться, что завтра не будет хлеба на столе.
— Но ты не хочешь ещё больше. В тебе нет жадности.
— У меня перерыв.
— А когда перерыв закончится, что будет? Ты уедешь? — она подошла ко мне, стараясь заглянуть в глаза, словно там чего-то хотела прочитать.
— Не знаю. Не думал об этом.
— Я не хотела бы уезжать отсюда. Здесь хорошо. Мечта, которая сбылась. — Она мечтательно улыбнулась и отошла в сторону, чтоб достать чашки.
— Можем остаться в этом городе. Мне не принципиально, где жить.
— Не получится. Рано или поздно придётся вновь тронуться в путь, чтоб опять встретиться со страхами и надеждами.
— Может, пояснишь, что ты имеешь в виду?
— Ничего вечного нет, Вань. В жизни есть лишь перерыв перед очередной битвой.
— Ну вот, заговорила про войну, а сама говоришь, что в мире раньше было добро и не была зла. Если бы это была правда, то не случилась бы война. Люди не знали, что это такое, как и зачем кого-то убивать.
— Всё равно, та жизнь была лучше.
— Угу. Раньше всегда было лучше, чем сейчас.
— Ты так не считаешь?
Она заварила чай. Я же закончил с окном и вытер руки.
— Здесь и сейчас. Давай жить так. Здесь и сейчас.
— А если придут проблемы? Вот такие проблемы, о которых сложно не думать. Их нельзя игнорировать. Что мы будем делать?
— По возможности решать, но жить здесь и сейчас.
Она отвернулась. Задумалась или хотела от меня спрятаться. Возможно, надо было в тот день оставить её в раздумьях. По сути, меня не особо интересовало, какая белиберда крутится в её голове. Всё равно это было выше моего понимания. Но я подошёл к ней. Заставил посмотреть на себя. Мелкая россыпь пятен на лице. Я думал веснушки, оказались мелкие шрамики. Почему-то раньше я на это не обращал внимания. Зелёные глаза, настороженный взгляд, острый нос, светлые волосы, что лезли всюду, но убирать, которые она отказывалась так, как стеснялась порванного уха. Она не была красивой. Обычная, без изюминки, но такая запутанная, что никакой изюм был не нужен. Притягательная и отталкивающая. Обаятельная.
— Что ты хочешь? — спросила она.
— Тебя.
— Это мои слова, — рассмеялась она.
— А сегодня будут мои.
С ней легко было опьянеть. Она легко отвечала, включалась в игру, лишь стоило её позвать в эту игру.
Молодость. Я чувствовал её вкус как вкус свежего сидра. Когда большая часть времени кипит кровь от гормонов, а рядом есть женщина, которая готова всё это разделить. И опять я почувствовал себя дураком, который всё это в той жизни пропустил. А ведь так и не узнал бы, как это быть молодым…
Пулемётная очередь ворвалась в дом вместе с разбитыми окнами. Мы только закончили развлекаться. Ещё дыхание не успели восстановить, а тут полетели пули, оставляя след в стене. Я скатился с кровати. Алиса последовала моему примеру. Мы замерли. Тишина. Опять пули. Кто-то с кем-то перестреливался. Алиса подтянула платье к себе ногой. Не вставая, начала одеваться. Хорошая идея. Быть застреленным без штанов мне не улыбалось. Да и быть застреленным не хотелось. Я только поднял голову, чтоб взять штаны, что лежали около спинки кровати, но чуть не поплатился. Опять пули.
— Мля, что за придурок по окнам стреляет?! — не выдержал я, цедя ругань сквозь зубы.
— Сейчас посмотрю, — сказала Алиса.
— Лежать, дура! — рявкнул я, но она меня не стала слушать.
Пригибаясь под окнами, Алиса кошкой нырнула на кухню. Я быстро напялил штаны, считая, что если она словит случайную пулю, то так ей и надо.
На кухне раздался шум, словно упало что-то тяжёлое. Пригибаясь, я метнулся туда. Алиса перевернула стол и прислонила его к окну. Стекло было повсюду. Я вытряхнул из тапок, что остались на кухне, прежде чем мы с Алисой ушли в комнату, и надел на ноги.
— Откуда у нас дома такой арсенал? — спросил я, заценив винтовку и пистолет-пулемёт. У меня после той поездки при себе остался лишь револьвер, который я брал с собой на всякий пожарный, когда ехал на работу, что при возможности можно было отбиться от тварей.
— Для таких случаев, — она выглянула в окно.