— Конечно, — кивнула ему Линда и сразу перешла к делу, — но я по другому поводу звоню. К Натали альбинос Жибор прицепился, скажи ему, чтобы отстал.
— А-а-а, — протянул Вик и выдал то, от чего у меня рот неприлично раскрылся. — Он её телохранитель. Так что пусть привыкает.
Я обернулась к Тамаре, думая, может, мне послышалось, в ответ она погладила меня по плечу. Так это что, правда? Он мой телохранитель? Он?! Тогда что же вчера произошло? Он что, мне соврал? И я не приставала к нему? Но поцелуй… Я помню его губы.
В голове сразу столько мыслей появилось, что я не знала за какую ухватиться.
— Зачем Натали телохранитель? — обиженно возмутилась Линда, и я опять опешила. А почему бы, собственно, ему у меня и не быть? — Мне так телохранителя никто не выдал, а ей так — пожалуйста, — взвилась сестрёнка, а я радостно улыбнулась.
Есть в мире справедливость. Не всё же ей быть самой главной. Я как-никак старшая сестра!
— Линда, у меня что, работы тут полно для них? — вспылил Вик, и мы все притихли, испуганно глядя на Линду, у которой слёзы навернулись на глаза. — Куда мог, туда и распихал. И, вообще, Натали у нас особенная, вдруг украдут. А так она под неусыпным присмотром.
— Спасибо, любимый, — язвительно поблагодарила сестричка и отключила комм. А затем как зыркнет на меня, я даже чуть язык не прикусила. И чего она злится? Не собиралась я отнимать у неё её плюшевого медведя. Больно надо.
А Линду уже понесло, чую, опять до скандала дойдёт.
— Добегалась! Дособлазнялась! Вот теперь и терпи! Говорила же, не лезь ты ко всем подряд. Это не телохранитель, это твой надсмотрщик! Ну ты, Натали!
Я встала из-за стола и демонстративно заявила сестре:
— Всё, к маме уеду. Сегодня же.
Правда, воззвать к совести Линды мне не удалость.
— Конечно же! А там твой папка сразу тебя замуж и отдаст! — весело усмехнулась она, беря ложку.
Тамара поставила перед нами тарелки, полные ароматного супа. Как же я рада её появлению в нашей с сестрой жизни. Наконец-то, стали питаться нормально.
Я, вооружившись ложкой, замычала от удовольствия, поблагодарив Тому за прекрасный вкус. Она в ответ зарделась и стала такая соблазнительная. Ей исключительно шла эта застенчивая улыбка, радостный взгляд из-под опущенных ресниц. Глаза у неё удивительно зелёные. Я редко видела такой цвет.
Из неё получится сногсшибательная модель. Особенно если учесть размер её груди. Да, в этом что-то есть.
— Том, а ты любишь картины? — попробовала я закинуть удочку, зная, как все реагируют на мои откровенные предложения.
Та удивлённо хлопнула ресницами и задумалась. А я ещё раз прикинула в уме, как лучше её поставить у плиты, так, чтобы выгодно подчеркнуть аппетитные формы поварихи. Даже придумала, где припорошить кожу мукой в виде отпечатков мужских пальцев.
Волосы, забранные в тугой пучок на затылке, стоит ей распустить. Они будут ниспадать красивыми локонами на спину. Жаль, у Томы из украшений только цепочка с крестиком на груди. Хотя даже в этом было что-то порочное. А глаза! Нет, определённо, эти глаза нужно запечатлеть.
— Да, конечно, — ответила мне Тамара, я и поняла, что клиент готов. — С детства люблю на выставки ходить. Столько много удивительного выставляют, сказочного и необычного. Тут недавно, примерно год назад, видела изумительные портреты одного мужчины. Очень на вашего мужа похожего, — это она уже Линде сказала. — Только там у него глаза цвета морской волны были. Такой напряжённый взгляд, словно живой.
— А я знаю, кто автор этого творения, — ещё больше обрадовалась я. Осталось её немного дожать, и будет у меня новая модель.
Тамара подалась вперёд, осторожно спросила:
— Да, и кто? Я не запомнила фамилию. Говорят, молодая ещё, но очень талантливая художница.
— Да, всё так. Это шия Махтан, — сдала я сестрёнку.
— Ой, да вы что? — изумилась Тамара, оглядываясь на хмурую Линду. — Я и не знала, что вы рисуете. Тут ни одной картины нет.
— Я не люблю свои творения на стенах вывешивать, — снисходительно ответила ей сестра, явно сильно смущаясь. Я вот не понимала её. У неё такой талант, а она его не развивает. — Я их сестре отдаю, а она выставки устраивает, перемешивая со своими собственными, ведь это она у нас молодая, но талантливая художница.
— Да, ты права, — согласилась я, сразу переходя к делу. — Так вот, Тамара, я хочу вас нарисовать. Вот представьте: вы на кухне у плиты, чуть привалившись бедром к шкафу, закинули голову ему на плечо. А на вас только фартук.
— Кому на плечо? — не поняла Тома, испуганно моргая.
— Как кому? — удивилась я, сбилась с настроя. Что тут непонятного? — Мужу. А он стоит у вас за спиной, — продолжила описывать композицию, — нежно положив руки вам на бёдра под ткань фартука. И целует плечо. Весь такой белоснежный, чуть светящийся от ярких лучей, падающих на него.
Линда громко усмехнулась, переводя взгляд от опешившей Тамары ко мне и обратно. Правда, тут же осеклась и стала похожа на хитрую лисицу. Я-то знаю этот её взгляд. Точно какую-то пакость придумала. Вот аж тарелку отодвинула.
— Ой, нет! — выдохнула Тамара, переварив информацию, выданную ей.
Ну вот! Только не это. Сейчас она мне откажет. Но я не хотела упускать такой шанс и стала в красках расписывать все выгоды своего предложения. Вот только чем больше я говорила, тем больше замыкалась в себе повариха. Пришлось признать, что без её разрешения я ничего не могу предпринять. Обидно, такая идея коту под хвост. Она же могла проснуться знаменитой. Но вместо этого она предпочла скрыться на кухне, чтобы мы с Линдой её не донимали.
— Окажи мне небольшую услугу, — неожиданно произнесла сестра, слезая со стула. Я тут же заинтересованно стала слушать её предложение, так как Линда странно ухмылялась. В её голове уже созрел план, и это было видно по её лицу. — Отвлеки Тамару, чтобы она из кухни не выходила.
То, как сестричка помчалась в спальню, не оставило у меня сомнений, что сюрприз будет грандиозным. Выпив кофе, решительно направилась к Тамаре. Та стояла и что-то взбивала, задумчиво глядя на белую пену и тяжело вздыхала. Что это с ней? Я испугалась, что она заболела и не говорит, поэтому решила всё прояснить, спросив:
— Тамара, тебе плохо?
Та странно дернулась и покраснела. Ничего себе реакция на вопрос. О чём это она мечтала, глядя на сливки, а именно их она и взбивала. Рядом на столе стояла тарелочка с клубникой. А это означало, что сегодня будет обалденный десерт в её исполнении. Нет, всё же Тамара — это находка для Линды, той ещё «обжоры».
— Нет, всё хорошо. Спасибо за беспокойство, — смущённо возразила Тома, поставив блюдо со сливками на стол.
Я понимающе усмехнулась. Все разговоры о голых мужьях даром не проходят для некоторых особо скромных личностей. Я так и думать уже забыла о предложении. Ничего, найду другую модель. Пусть не такую соблазнительную, но я же мастер! Картины мои всегда производят фурор, если, конечно, рядом Линдиных шедевров нет.
— Может, помочь? — предложила я Тамаре, в сомнении оглядывая стол.
— Ой, я буду только рада, — спохватилась та в ответ и посмотрела на часы. — Вы не могли бы взбить сливки? Ваша сестра просила с клубникой.
— А да, Линда у нас такая. Вечно на сладенькое тянет, — беззлобно подтрунивала я над своей сестрой, берясь за дело.
Пена была и без моих стараний густая, но раз сказали, значит надо. Поэтому я усиленно взбивала сливки, проверяя их на густоту, слизывая время от времени с пальца и венчика. Тамара застукала меня за этим делом и отобрала сливки, поставила печь оладьи. Эх, оладушки, что-то вы сегодня ко мне пристали с самого раннего утра. Переворачивая очередную порцию румяных кругляшей, обернулась через плечо и стащила один из остывших, чтобы удостовериться, что альбинос готовит хуже. И я не прогадала, Томины оладушки были и пышнее, и вкуснее. Я даже не заметила, как за одним последовал второй, а затем и третий. Не успокоилась, пока меня не отогнали от плиты. Овуляция, чтоб её! В этот период мне постоянно есть хотелось!
Обиженно насупившись, стащила пару ягод клубники, нисколько не краснея. После этого Тамара грозно сдвинула брови, и я решила ретироваться к сестре. Как-то не хотелось получить поварёшкой по лбу.
Но выйдя из кухни, замерла, в страхе глядя на то, как Викрам навис над Линдой, гневно крича на неё. А сестра сидела за столом с листом бумаги в руках, который тут же спрятала в папку. Тамара встала у меня за спиной, тихо спросила, что происходит, я и сама толком не понимала. Из гневных рыков Вика было ясно одно: он приревновал её к чужому мужу, только непонятно к чьему.
Мы с Тамарой переглянулись, когда Линда соскочила со стула, взяв злосчастный листок в руки, подошла к нам и всучила его Тамаре, а затем, с гордо поднятой головой, удалилась в спальню. Я сложила руки на груди и покачала головой Вику, который растерянно оглядывался на нас, не зная, что делать.
— Иди и успокаивай, — посоветовала я ему, понимая, что сейчас Махтан осознал, что сглупил. А сама попрощалась с ошарашенной Томой, заглядывая ей через плечо, подсмотрела, что там такого нарисовала Линда. И в который раз утвердилась в мысли, что она художник по призванию. Не узнать принца манаукцев было невозможно. Линда воплотила все мои желания, и я поздравила себя, что не моей рукой нарисовано. Тамаре, по-моему, не понравилось.
Жибор, пообщавшись с охранниками возле дверей в жилблок Махтана, стоял теперь и ждал госпожу Новик, погрузившись в раздумья. Женщины! Сколько непостоянства в этом слове! Только успеешь поймать волну, и тут же оказываешься за бортом. Жибору было не привыкать подстраиваться под изменчивый темперамент женщин. Вот только новый объект в этом переплюнула любую манаукскую госпожу, которых было у него много. Она не просто передумала испытать его в постели, она не помнила момент их встречи! Как можно забыть, что позвала к себе незнакомого мужчину в жилой блок? Это показалось Жибору очень подозрительным. Мужчина понимал, что ищет в девушке положительные черты, которых, возможно, и нет вовсе. Но отчаянное желание обелить её в своих глазах не давало покоя. Ведь будь она порочной и легкодоступной, как написано в досье на неё, то почему же она отказала ему и всячески выставляла за дверь. Распутным девицам неважно как выглядит мужчина, главное — размер. Это Жибор знал доподлинно. Именно из-за этого у него не складывались отношения с манаукскими госпожами, его бывшими покровительницами. Они смотрели на него, как на племенного жеребца, изощрённого в плотских утехах.
Хмыкнув над своими грустными воспоминаниями, Жибор вновь вернулся мыслями к госпоже Новик. Ему, как врачу, многое казалось неправильным в её поведении. Можно было бы всё списать на алкогольного опьянение, но что-то не давало этого сделать. Он прокручивал в голове недавние события в лифте, отмечая странный факт, — её глаза резко сменили цвет на ярко-синий. Как бутон раскрывает лепестки, так и синева затопила радужку глаз девушки, вытесняя серый цвет. Словно кто-то включил свет, и мир преобразился, наполняясь красками, чувствами, ароматами. Его это так заворожило, что мужчина не мог с собой справиться. Его потянуло к госпоже Новик.
Тряхнув головой, Жибор протяжно вздохнул. Девушка была очень открытой в эмоциональном плане. Он читал её, как книгу. Натали не стеснялась на людях выражаться, не считала нужным терпеть унижения. Казалось бы, что всё просто и понятно: вздорная, вульгарная девица, которая отталкивала всех от себя своим характером. Но была в ней тайна, и она манила Жибора её разгадать.
Он понимал, что стать для неё другом очень сложно, никого она не пускает в свой личный круг общения. Только проверенным людям был доступ. Она грубостью отсеивала тех, кто прятался под лицемерными улыбками и лживой личиной, не пыталась ни с кем быть милой.
Но Жибор чувствовал, как она ранима и уязвима. Ему приоткрылась эта сторона души Натали. Он видел блеск её слёз и панику, сравнимую лишь со звериной. Когда не отступают, сдаваясь, а вгрызаются в горло в предсмертном прыжке.
Глава 3
Натали
Не ожидала, что Викрам подложит мне такую свинью, то есть не свинью, а Жибора. Ну и имечко. О чём думала его мать, выбирая такое имя своему сыну. Жибор! Выйдя из жилого блока Линды, я лицом к лицу столкнулась с ним, со своим телохранителем. Стоял он как ни в чем не бывало. Руки сложены на груди, на губах ухмылка, в глазах веселье. Я оценивающе на него взглянула, пытаясь понять, есть у него совесть или нет.
Вот чего точно не было, так это стиля в выборе одежды. Черная футболка и темные брюки — кричащий контраст с белоснежной кожей и красными глазами.
Протяжно вздохнула, понимая, что деваться мне от него некуда и надо как-то налаживать отношения. Хотя выяснить кое-что всё же требовалось.
Подойдя к манаукцу, встала чуть ли не вплотную, гневно нахмурила брови.
— А сразу нельзя было сказать, что тебя Викрам подослал? — накинулась я на него.
Альбинос лишь шире стал ухмыляться, не предпринимая попыток оправдаться, чем ещё больше разозлил. Но мы были в коридоре, и не хотелось устраивать сцен на глазах у охранников, поэтому я, как можно тише, зашипела на Жибора:
— Ты вчера в постель ко мне полез тоже, чтобы выполнить свою работу, телохранитель?
Жибор иронично приподнял бровь и опустил свои лапищи мне на плечи, придавливая сверху. Но я их попыталась скинуть, правда, хватка была у него как у пса, хотя он и был цепным псом. Так и стояли, он меня удерживал за плечи, а я угрожала ему расправой.
— Ты пожалеешь, понял? Я тебя со свету сживу, если кто-нибудь узнает, где ты ночь провёл.
Манаукец перестал улыбаться и тихо прошептал, склоняясь к самому уху:
— Я понял и никому не скажу.
Правда, не верилось в его заверения, слишком быстро согласился.
— Значит так, телохранитель, — решила я прояснить ситуацию манаукцу, чтобы знал своё место. — Я тебе жить не мешаю, и ты мне не мешай.
Жибор ещё ниже склонился и таинственно заявил:
— Я, увы, несвободен. У меня приказ.
Я оттолкнула его от себя, чтобы тут же схватить за грудки и слегка встряхнуть.
— Какой приказ? — потребовала ответа.
Я была очень зла, так зла, что готова была ему двинуть. Только понимала, что отдача будет такая, что могу не выжить. Про альбиносов-манаукцев чего только не рассказывают. Обычно истории были с летальным исходом для землянина или нерадивого унжирца, которые посмели не так высказаться в адрес красноглазых или не так посмотреть. Модифицированные вообще скоры на расправу. Поэтому приходилось сдерживать себя.
Хотя, если подумать, сама я ничему подобному не была свидетелем. Даже простые манаукцы вполне терпимы и сдержанны по отношению к женщинам. С мужчинами они не церемонились и те получали сходу, стоило только нецензурной брани сорваться с губ. Пару раз даже присутствовала на поединке, где обычно модифицированные при свидетелях решают споры.
Всё это, как молния, вспыхнуло в голове, и я поняла, что сейчас испытывала судьбу. Но Жибор достаточно спокойно ответил, прямо глядя мне в глаза, аж жутко стало. Всё же он такой страшный.
— Беречь тебя, так как ты очень ценна для ши Махтана.
— Да ну! — изумилась в ответ, так как это было неожиданно и приятно.
Нет, я честно не знала, что для Викрама я не просто родня его фаворитки. Да и Линда странно отреагировала на известие, что у меня теперь есть телохранитель. Почему она решила, что Жибор должен следить за мной?
— А у меня есть информация, что ты моя нянька, — доверительно заявила ему с превосходством, так как я была уверена, что сестра права.
Мужчина усмехнулся и оценивающе оглядел меня своим фирменным снисходительным взглядом сверху вниз и мерзко так произнёс:
— Стара ты уже для няньки, тебе не кажется?
Как я стерпела, уму непостижимо!
— Мне-то кажется, — съязвила ему в ответ, — а вот Викраму, по-моему, нет.
Альбинос подарил очередную лукавую улыбку и заметил как бы между делом: