— Много ты понимаешь!
Было так поздно, что уже вот-вот станет слишком рано. Редкие-редкие дальние огоньки пятнали густо-кофейную мглу московской ночи, такую насыщенную, что казалось, будто она обволакивает и топит в своём омуте. Вообще-то на юге бывает и потемнее, однако такого прозрачно-перламутрового ночного сияния, как летом под Петербургом, тут ожидать не приходится. Единственное, что мне по-настоящему запомнилось из петербургских впечатлений — ночи. Какие-то слишком робкие, ненастоящие, игра в темноту, но не сама она, когда солнце будто бы кокетничает, краем глаза следя за реакцией на своё исчезновение, и воздух кажется кристальным даже в центре города, где загазовано будьте-нате. Но лишь по ночам.
— Почему ты молчишь?
— А что я должен говорить?
— Дурацкий вопрос. Нет, в самом деле — дурацкий!
— Имей в виду: попытка постоянно полоскать мозги одним и тем же не помогает добиться успеха, а приводит к обратному эффекту.
— Ладно уж, молчу-молчу. Ты рано или поздно всё сам поймёшь.
— Пойму, что надо завоёвывать родной мир? Ну, допустим. Приму ли я это когда-нибудь с энтузиазмом? Ни в жизни! Я по натуре не диктатор.
— Чего же ты тогда вообще от жизни хочешь? — Айн буквально зашлась в изумлении.
— Счастья, — вздохнул я.
С минуту мы молчали, и я даже понадеялся было на покой.
Преждевременно я на него понадеялся…
— Между прочим, ты мне обещал, — сварливым тоном напомнила моя спутница.
— Что обещал?
— Власть над миром, между прочим!
— Вот уж чего я точно не обещал. Власть — да. Но она, если смотреть без придирок, уже у меня есть. Умеренная, однако более чем реальная. И у тебя тоже, как у части меня.
Демоница продолжила разговор не сразу и довольно покладисто.
— Ты ведь не предложишь мне довольствоваться этими крохами?
Ночь победно плыла над Воздвиженским, умиротворяя сознание тишиной, прерываемой лишь звоном цикад и дальним, очень дальним гулом шоссе. Скоро начнётся утренняя служба в храме. Отец Андрей намекал, что мне неплохо бы появиться хотя бы на одной. Может, и в самом деле? Странно это будет выглядеть, пожалуй, едва ли можно с уверенностью сказать, что я верю в Бога — скорее, равнодушен к вопросам религии и разнообразия мировых конфессий.
Но мне с местными ещё долго жить бок о бок, а они тут в большинстве своём люди набожные. Мало ли что могут думать обо мне, зная, что я маг. Да ещё и одержимый (хотя последнее обо мне вряд ли тут кому-то известно). Лучше сходить, продемонстрировать, что я не исчадие ада и от святой воды не начинаю пахнуть серой… Кстати, а почему именно серой? Сера выделяется при проявлениях вулканической активности, но серные воды, например, целебны.
— Она пахнет неприятно.
— Мало ли на свете неприятных запахов.
— Сам же сказал: она возвещает одно из самых разрушительных явлений природы. Одно из самых неодолимых.
— А тебя может испугать моя идея пойти в храм на службу?
— С чего это?
— Ты же демон.
— И?.. Слушай, забудь эти ваши дурацкие фильмы и смешные мистические книжки! Демону становится фигово не от святой воды или серебра, а от близости эгрегора, непосредственного прикосновения к энергиям вершнего эфира, которые действуют, как отрицательный заряд для живой демонической энергии. Но это касается только слабых демонов. Демон моего уровня способен выставить хорошую защиту.
— Однако экзорцизм ты ощущала. Помнишь?
— Вот что… В твоих же интересах не вспоминать эту мерзость, к которой ты меня тогда принудил. А то ведь я тоже могу её вспомнить в самый ответственный момент.
— Я ведь тебя тогда защитил. Ты сейчас в полном порядке, видно же.
— Если человек после купания в кипятке выжил, это не значит, что он будет с удовольствием вспоминать случившееся и заодно того, кто его вот так искупал. Это была боль, очень сильная боль, тяжкое и болезненное испытание.
— То есть тебе бесполезно напоминать, что без моего согласия на эту процедуру для нас с тобой не было бы ничего? Меня бы убили, а тебя вернули на консервацию. Ты должна отдавать себе в этом отчёт.
— Чушь! Ты мог сбежать и обосноваться себе в нормальном демоническом мире, а ваши человеческие мне ни на что не упали!
— Снова здорово! Хрен тебе, а не демонические миры! Тут будем жить и тут всего добиваться!
— Чего ты будешь добиваться? Если то, что есть, ты зовёшь властью, и мне этим предлагаешь удовольствоваться, то о каких перспективах в человеческом мире можно говорить? Я считаю, что ты должен дать мне больше, если уж не желаешь большего для себя самого.
— Но ты мне не любимая жена, чтоб тебя ублаготворять себе в ущерб. Мне того, что есть, довольно, удовольствуешься и ты.
— Не жена? — В тоне демоницы появилось что-то новое. Нотка насмешки? Ирония? Может, даже вкрадчивость, вдвойне опасная в её устах. — А с женой в этом вопросе ты стал бы считаться?
— С женой — разумеется. На то она и жена.
— Но на какую иную жену ты можешь рассчитывать, Лексо? Мы с тобой слиты, и никаких женщин к тебе я не подпущу. Придётся тебе довольствоваться мною одной, а чем это не супружеский союз?
— Любопытно, каким же это образом ты можешь никого ко мне не подпускать, выдумщица?
— Ну, с монильскими девицами всё просто. Только потянись к ней с поцелуем — и откроешь мне путь в её душу. Неумелой и неопытной я овладею в считанные мгновения, и уж тогда… Да, с беллийскими девицами такое не пройдёт, но я никогда не оставлю вас наедине, друг мой. Никогда!
— Сука, — оборвал я и сделал так, чтоб её не слышать.
Но и за ноутбуком в спальне, где я дожидался нужного времени, и на службе в Крестовоздвиженской церкви продолжал думать о словах айн. Ну, в самом деле, она ведь права. Никуда мне от неё не деться. И если уж она решила отгонять от меня всех женщин, то так и поступит. Спасибо, что предупредила прежде, чем взялась за мою избранницу, как только бы она у меня появилась.
Ладно, вопросы личных взаимоотношений с девицами придётся пока оставить. Личная жизнь — это роскошь. Что требуется от меня сейчас? Связаться с Курией и решить вопросы захоронения магических отходов на территории России, потом определить круг месторождений, могущих быть интересными нашему соседу, всё решить… А потом отправляться исследовать очередной монильский обелиск.
На меня свалилась обязанность сделать то, на что сотни монильских магов-специалистов оказались не способны. Мониль готов был вознаграждать мои усилия, и вознаграждал — золотой поток не иссякал, я мог, наверное, считать себя самым высокооплачиваемым куриалом, хоть, может, пока и не самым богатым. Однако деньги — это всего лишь блага, которые надо отрабатывать. Мониль ждал от меня чуда, а это уже не шутки. Ожидания такого рода обычно ничем хорошим не заканчиваются. Их надо удовлетворять, а как? Мы, чай, не боги!
— Ты опасаешься своих новых друзей? Правильно делаешь.
— Я же тебя заткнул!
— Пока ты меня затыкал, я и молчала, а сейчас расслабился. Так что теперь могу поговорить.
— Ну, говори.
— Ты разумно смотришь на ситуацию. Чувствуется моё благотворное влияние. Твои новые союзники таковы лишь до тех пор, пока нуждаются в тебе. Ты должен ради собственного благополучия, ради своего выживания сорганизовать систему так, чтоб они и дальше не могли без тебя обойтись. Держать в руках энергосистему мира — этого вполне достаточно, чтобы владеть им. Я же говорила…
— Ты думаешь только о власти.
— Власть — это выживание, дурак! Пока ты на вершине, ты можешь рассчитывать на что-то. Но едва тебя столкнут, даже воспоминания не останется от прекраснодушного чудака, отказавшегося от своего шанса!
— Есть и многое другое, кроме власти, детка.
— Такое впечатление, что ты не имеешь никакого представления о реальном мире и реальной жизни, а ведь столько уже пережил. Ведь речь-то о твоей жизни!
— Есть и многое другое, кроме жизни.
— Ты просто наивный идиот.
После службы я позавтракал на террасе и потом спал чуть ли не до шести вечера. После такого долгого сна трудно было привести себя в рабочее состояние, но было необходимо. Мне предстояли новые переговоры, а потом ещё встречи, ведь формально я, кроме всего прочего, стал представителем ООН, мне нужно было присутствовать хотя бы на некоторых заседаниях. Вот ведь впутался-то, ёлки-палки…
Кофе на террасу мне принёс Арсений. Он пристроил чашку на столик и долго стоял молча, будто ждал от меня каких-то значимых слов типа: «Друг мой, я доверяю тебе, как никому, слушай мой заветный секрет» или «Ты просто спас меня, я бы сейчас сдох без чашки кофе»! Я уже привык к этой его странной манере, поэтому совершенно не напрягался. А вначале бывало сильно не по себе.
— Что планируешь делать дальше? — спросил он, всласть намолчавшись.
— В смысле — с делами?
— Ну мало ли, вдруг ты собираешься ехать куда-нибудь за границу, так я б с тобой. Есть ещё куча стран, откуда я не привёз магнитики.
— Не думаю, что поездка на сессию ООН будет интересна. Какой уж там шоппинг — успеть бы перекусить и на самолёт…
— Ты теперь и в ООН будешь заседать?
— Присутствовать. Постольку-поскольку. Процедура муторная, для меня малопонятная, но я должен быть в курсе общемировых дел. Мне ведь Землю в Курии представлять…
— А когда у нас будет очередной урок магии?
— Даже и не знаю, Арс. Хотел бы заниматься только этим. Правда, хотел бы. Но трудно выбрать свободных два часа. Ещё эти обелиски…
— А что, Мониль вот-вот подсунет такую же точно задницу, как в прошлый раз?
— Надеюсь, что нет. В следующий раз, боюсь, не выкину.
— Что не выкинешь?
— Два раза подряд двенадцать. На игральных кубиках.
— Как-то слишком иносказательно… Ты уже прикинул, что можно сделать, чтоб решить проблему раз и навсегда?
— Нет. Но одну умную мысль мне моя демоница подкинула. Вот сейчас её усиленно думаю.
— Да неужели?! — возопила айн.
— Заткнись.
— Кстати, ты так ни разу её и не поименовал. Имя-то у неё есть, у этой демоницы? — с любопытством спросил Арсений, вытаскивая из корзинки со свежей выпечкой самую румяную булочку. С маком… Прямо такую, как я люблю… Засранец.
— В принципе есть. А может, и нет. Не могу сказать определённо.
— Это как?
— Да так. У них высшие демоны, захватывая область под своё управление, берут себе всё наследство побеждённого предшественника, включая его имя. Из чего делаем вывод, что изначально имя нашей дамы было Хтиль. Правила она областью Ишниф. А теперь там другой Хтиль всё в том же Ишнифе, и как теперь зовут нашу красавицу, можно лишь догадываться. Я прав, детка?
— Да, — злобно отреагировала она.
— Так как же?
— Сам знаешь. Айн Эйвидлоу.
— Хтиль, Ишниф… Не так уж неблагозвучно.
— Ты о чём?
— Не так уж неблагозвучно на человеческий слух.
— Ты учитывай, что я не учил демонический язык, а понимал его посредством магии. Соответственно, названия, имена, топонимы и прочее бессознательно транскрибировал на свой человеческий лад.
— Жалко. Мне было б интересно узнать, как это на самом деле звучит.
— А мне вот нисколько не интересно. Плевать я хотел. И на демонические миры, и на ихнюю ономастику.
Арсений только усмехнулся.
— А как на подобные заявы реагирует твоя демоница?
— Шипит и плюётся.
— Очень образно, но точно, — прокомментировала айн.
— Ох, я чувствую, мне предстоит изведать все прелести шизофрении. Вот сейчас, к примеру, веду беседу на троих, хотя два фигуранта в диалоге не способны слышать друг друга.
— Ты — связующее звено. — Мой друг и теперь ученик смотрел на меня с сочувствием. Может, он в действительности мне совершенно и не соболезновал. Разобраться в его эмоциях было сложновато. Выражение лица иногда не вторило чувству, он мне и сам об этом говорил. Странный он парень. — А может, проведёшь до отъезда урок-другой? Хотя бы по верхам? В последний раз ты рассказывал нам про взаимодействие энергий, но не закончил. Тебе бы дать нам общее представление, а потом мы уже сами что-то сможем осваивать. И вообще — возьмёшь меня с собой в Мониль? Я бы, наблюдая за тобой, чему-нибудь подучился.
— Если очень хочешь, то можно. Ты во многом прав. Но возиться с обелисками очень скучно. Ты, даже имея представление о технике энергообмена, там пока мало что увидишь, а сложные манипуляции энергиями даже мне ещё не по плечу…
— Даже! — презрительно фыркнула моя спутница.
— … Большую часть работы делает айн. А я становлюсь её руками. Главное — не стать ими и в другом.
— В чём?
— Она грезит о мировом владычестве. Не может и не хочет думать ни о чём другом.
— Её устремления мне даже немного понятны. А ты сам? Чего ты хочешь?
— У меня приземлённые мечты. Хочу заниматься любимым делом, хочу получать за это справедливое вознаграждение. Хочу счастья, в конце концов. А значительной части этого меня уже лишили.
— Какой?
— Неважно. Просто поверь на слово.
Арсений пожал плечами. Он был не из настырных.
— Так о чём ты подумал в связи с монильскими обелисками и твоей айн?
— Ах да… Обелиски. Понимаешь, магическая система Мониля работает на демонической энергии, как двигатель на бензине. Это порочный принцип. Есть вариант попробовать пока конструировать резервную систему параллельно с основной и делать уже на совесть, используя уже новый принцип организации энергии. Но сначала нужно этот новый принцип изобрести. Возможно ли такое — это предстоит узнать. А что я хотел особо отметить — у меня есть идея спроектировать единую систему на Мониль и Землю, объяснив это тем, что иначе никак. Разумеется, найти такой вариант, при котором утверждение будет истинным. Ну, и дать нам магию не только в потенциале, но и в реальности.
— За счёт Мониля?
— Нет. И не за счёт демонических миров. Говорю же — надо искать какой-то другой принцип. Понимаешь, мировая энергия способна снабжать человечество энергией, но весьма ограниченно. К тому же пока земная система только зарождается. Делает это активно, однако постепенно, осторожно. Ещё в этом причина, почему надо быть особо осторожным — мы ведь можем подпортить себе же. Нельзя мешать естественному развитию магической энергии мира.
— А вариантов пользоваться демонической энергией как-то ограниченно — нет? Фильтры какие-то, перегонка…
— Что? Перегонка?
— Ага. Кристаллизация каких-то её составляющих для оптимального результата, и так, чтоб сопутствующие элементы не были опасны.
— Та же фильтрация, по сути. Надо думать, Арс, я ведь не специалист по энергиям.
— А она?
— Она-то да. Но это же на редкость зловредное существо! Если и есть выход, она никогда не сообщит мне его просто так. Пока я не отыщу формулировку вопроса, при котором ей будет не отвертеться. Или не подсмотрю что-нибудь эдакое в процессе работы.
— Ты обращаешься со мной, как с грязью, а я должна перед тобой с готовыми рецептами плясать? Ну ты наглец…
— Можно подумать, поменяйся мы местами, ты как-то иначе бы себя вела.
— Поменяйся мы местами, я заставила бы тебя помнить, кто господин, а кто раб.
— И сетуешь, когда я делаю то же самое?
— Криками и грубостью ты от меня ничего толкового не добьёшься. У тебя нет опыта власти, вот и…
— Умолкни. Надоела. Я просто поражаюсь твоей дурости. При всех своих претензиях ты не поняла до сих пор, чем твоё положение отличается от того же самого, но в демоническом мире: здесь ты имеешь надежду наладить со мной дружеские отношения.
— И в надежде на эти призрачные преимущества должна угождать и радоваться своему положению?
— Это уж как тебе угодно.
— Вы, люди, ещё хуже демонов. Вы лицемерны. Причём даже с самими собой.
— Не хочу тебя расстраивать, но ты ошибаешься. Лицемерие есть не везде, где оно тебе чудится… Арс, давай-ка ты действительно махнёшь со мной сперва в Нью-Йорк, а потом в Арраранх. Мне одному как-то не по себе из-за перспективы лететь в Америку в гордом одиночестве. Прошлый полёт был очень… нервным.
— Ты про тот, когда на самолёт напал дракон?
— Ага.
— Вот интересно — откуда он взялся? Говорят, в Мониле драконов нет.
— Да, говорят. Мне сказали, что он, видимо, проник сквозь разлом между мирами, которые ещё не стянулись окончательно. И теперь гадают, что ещё могло поналезть из других миров и в будущем обозначит своё присутствие в Мониле или у нас. Мда… Не хотелось бы. А то весёлый тогда получился полёт. После него я сделался кейтахом.