Мертвые когти, державшие Джинну в своих оковах, разомкнулись, и она упала мне на руки, которые я успела подставить в последний момент.
Больше не было теней, повинующихся указаниям наставника. Они снова растворились в камне этой пещеры, оставив после себя лишь гулкое эхо из стонов. На полу лежал жрец в луже собственной крови, перемешавшейся с кровью жертвенного животного. Из его горла вырывались кровавые хрипы, говорящие о том, что мы больше не в ловушке из его магии. Густовсон поднял Джинну с моих рук, и мы развернулись, чтобы уйти. Когда же свет пещеры оказался позади нас, я обернулась на предсмертный крик старика:
- Смерть идет за вами по пятам. Сегодня вы спасетесь лишь для того, чтобы погибнуть в еще более страшной битве, которую накликали сами на себя. Слуги Тьмы придут за вами. Они уже вышли на охоту за вашими душами, ждать осталось недолго.
Слова старика пугали меня, и мне хотелось поскорее покинуть это страшное место. Я уже переступила порог пещеры, как обернулась на зов этого монстра:
- Летиция Ноэль! Вскоре ты отправишься к своим предкам! Так написано в Книге Судеб!
Я хотела крикнуть ему в ответ, что это только мне решать, когда уйти из этого мира. Что, пока я могу сражаться за свою жизнь и свое счастье, мне не страшны его предсказания. Что его жизнь, в отличие от моей, уже окончена. Но не успела. Мистер Нильсон еще раз призвал тени, заточенные в камне, и послал их в жреца, заставляя его замолчать навеки. Вчетвером, мы выходили из этой пещеры, и возвращались в наш мир, ведомые голосом наставника.
Тьма оставалась позади нас, постепенно растворяясь в свете ночника, горевшего в комнате Джинны. Каким же странным было все то, что случилось. Говорят, что события не случаются дважды, но и это оказалось вымыслом. Побывав в пещере во второй раз, я поняла, что нет ловушек, из которых невозможно выбраться. Как и нет жрецов, которым невозможно противостоять.
Я считала секунды до того, как снова окажусь в маленьком домике на поляне огромного древнего леса, как вдохну знакомый аромат летнего воздуха, пробивающийся через открытое окно, как сожму теплую руку своей подруги. Когда же мои глаза открылись, я не поверила самой себе!
Мы вернулись к невысокой кровати, на которой лежало бесчувственное тело подруги. Напротив меня был уставший мистер Густовсон, а у ног Джинны - изможденный мистер Нильсон. Он старался держаться как подобает наставнику, но от моего взгляда не укрылось, сколько жизненных сил он оставил в жертвенной пещере. Лишь теперь его лицо, испещренное тысячами морщин, выдавало все то, что он прошел. Глаза, такие живые в первый день нашей встречи, теперь были погасшими. Он нуждался в отдыхе.
Словно прочитав мои мысли, мистер Густовсон произнес:
- Мы сделали для нее все, что было в наших силах. Далее в игру вступают совсем иные законы. Остается лишь надеяться, что она поправится.
Мистер Густовсон встал, помогая подняться на ноги мистеру Нильсону, и направился к выходу:
- Тебе следует отдохнуть. Ей ведь тоже нужен покой.
- Не волнуйтесь обо мне, - ответила я, - мне хочется побыть рядом с подругой, убедиться в том, что с ней все в порядке.
- Что ж, это твое право. Я предупрежу Кевина и Джека, чтобы они не волновались за тебя.
- Я бесконечно благодарна вам обоим за ее спасение, - как можно более искренне сказала я. - Ей бы не выкарабкаться, не подоспей вы вовремя.
- Джинне еще предстоит бороться, - устало произнес Нильсон, - она слишком далеко от нас.
Наставник и Глава Клана тихонько вышли из комнаты, плотно притворив за собой дверь, и оставив меня в полной растерянности. Далеко от нас? Но как же так! Нет, этому не бывать! Мы рисковали нашими жизнями, отправляясь за ней, и я не позволю, чтобы это все ушло в никуда.
Слезы обиды и горечи за случившееся с подругой закрыли мне глаза, и на какое-то время я словно ослепла. Они вырывались из моей души звуками отчаяния, наполняя комнату тихими рыданиями. Когда же мои глаза опухли от слез, и я уже не могла больше плакать, мое упорство взяло верх.
Я вдруг осознала, что так могла плакать любая девушка, принадлежащая к роду людей или нуаров, но только не я. Являясь олицетворением этого народа, я не могла позволить себе пасть духом именно в тот момент, когда кто-то из близких больше всего нуждался во мне.
Примостившись рядом с подругой, я приложила руку к ее сердцу, отчаянно пытаясь услышать хоть легкое биение. Почти ничего!
Я сосредоточилась, и попробовала призвать Дар Наблюдающих Жизнь. Минуты шли, а вокруг ничего не менялось. Джинна все также лежала на кровати, почти не дыша, а мои попытки казались тщетными.
И тогда я стала молиться. Богу, вселенной, духам моих предков, - всем, кто мог меня услышать. Слова, исходящие из глубины души и срывавшиеся с губ, с надеждой летели ввысь, разрушая тишину ночи. Я просила так бескорыстно, так самоотверженно, что вскоре стала ощущать что-то.
Под моими пальцами, лежащими на грудной клетке подруги, стали пробегать маленькие импульсы, похожие на разряды электрического тока. Я открыла глаза, и увидела, как под ладонями зарождается поначалу маленький, но растущий светло-зеленый свет. Он искрился из моих рук, как бы впитываясь в грудь Джинны, и по мере этого ее тело переставало дрожать.
Когда же все закончилось, подруга выглядела уставшей, но уже не такой больной, как прежде. Она еще не пришла в сознание, но это пока было не важно.
Теперь все было по-другому.
Теперь все беды были позади.
По крайней мере, мне так казалось.
Глава 9.
Благодать и проклятие крови
Яркое и солнечное лето постепенно уходило прочь. Все чаще небо затягивало темно-серым полотном, из-под которого солнце не могло послать свои лучики на землю. Легкая паутинка, которая летает в воздухе ранней осенью, уже давно осела на траву, показывая, что тепло этого лета уже не вернется. По утрам стало холодать. Поблекшая трава, свободно дышавшая днем, теперь была покрыта инеем. В привычном человеческом мире сейчас, наверное, можно было наблюдать за тем, как все спешат куда-то, укутавшись в теплые плащи и повязав красивые шарфы на шею. Но здесь этого не было. Наша кровь позволяла чувствовать холод не так, как среди людей. Мы едва ли набрасывали легкие кофты на тренировки, ведь от постоянных физических нагрузок было слишком жарко.
На занятиях, ставших для меня обыденными, я бежала, обгоняя ветер, и старалась словить на бегу маленькие желтые листья, безо всяких сожалений сбрасываемые своими родителями-деревьями. Каждый такой листок имел свою историю, только в этот миг она проходила вдали от его дома. Они, так безжалостно выброшенные в совершенно другой для них мир, очень напоминали меня саму. Раз за разом я сжимала свои пальцы вокруг очередного желто-бордового изгнанника, чем прилично сердила наставника. Признаться, это иногда даже немного веселило меня. Ведь так можно было хотя бы немного расшевелить чувства в его закостенелой душе.
Прошло достаточно времени с того момента, как Джинна вновь очутилась среди новичков. Ее возвращение было для меня настоящим подарком, но оставалось место и для печали. Кровь подруги, в отличие от моей, несла лишь один Дар, и, следовательно, не могла восстановить утраченные силы так же быстро, как я восстановила свои после заточения. Каждый день, каждую свободную минуту я проводила у подруги, но ее выздоровление шло слишком медленно. Она не могла тренироваться так же усердно, как и остальные, и этим ставила под удар свою Инициацию. Я знала, что мистер Густовсон решал вопрос о том, чтобы пригласить ее на второй год, а остаток этого позволить ей провести среди своих близких, но Джинна отказалась. Для нее этот вариант был неприемлемым. Ее семья, обремененная заботой о второй дочке, не могла себе позволить уход за еще одной. Это заставило бы ее отца отказаться от части выполняемой работы, что существенно сократило бы и без того скудный доход. Подруга должна была как можно скорее восстановить свои силы, и я старалась ей помочь.
Поздним вечером, когда небо роскошно украшалось миллиардами звезд, мы с ней выходили на тренировки. Я не особо набирала темп, так как знала, что подруга еще слишком слаба. Поддерживая ее, я постоянно твердила, что нет ничего невозможного, и всего можно достичь упорным трудом. Джинна, особо привязавшись ко мне за последнее время, доверяла каждому слову, и через несколько недель серьезных тренировок наши старания принесли свои плоды.
В очередное дождливое утро всех новичков собрали в огромном зале. Под шум переговаривающихся новобранцев мы с Джинной разместились позади всех, чтобы не быть на виду. Когда мистер Густовсон вошел в зал, все разом замолчали.
Встав за огромной трибуной, Глава Клана произнес:
- Уважаемые инициирующиеся! Как вы знаете, каждый из вас занимается, чтобы потом встретиться с другим на окончательном бое, и доказать обретение своего Дара Крови. Все тренера сообщили мне, что каждый из вас уже готов сражаться за свой народ, народ нуаров. Но для Инициации этого не достаточно. Вы можете вступать в поединок для прохождения Инициации только после зимы! Что касается исключений, здесь их не будет! Каждый, вступая в бой, должен знать, что его результат будет оценен, и этот результат примут во внимание при выборе тех, кого оставят для службы в Замке. Это все. Дальше вы приступите к ежедневным тренировкам.
Мистер Густовсон, произнеся свою речь, все так же уверенно вышел из зала, оставив позади переговаривающихся новичков. Мы с Джинной слышали, как некоторые были недовольны решением Главы по поводу Инициации. Кто-то решил, что полученных навыков уже достаточно, и, по-видимому, выбрал себе соперника. Вот только к чему может привести такая поспешность?
Мы с Джинной искренне обрадовались, что Инициация будет только после зимы. У нее была для этого своя причина, а у меня - своя.
Мне хотелось как можно больше постичь, хотелось принять все устои жизни этого Клана, чтобы потом, в решающем поединке, быть с ними на равных. А впереди было еще так много работы!
Попрощавшись с подругой, я направилась на поляну, где проходили мои тренировки. По пути от моих глаз не укрылось, как все заинтересованно смотрели на меня. И я понимала, что объяснение этому одно - каждый был наслышан о поединке с Дэнни. И это тоже не давало мне покоя. Он был слишком честолюбивым, чтобы оставить все как есть. Тем более что забыть это мешали остальные новобранцы. Я переживала, чтобы та случайность не сделала из этого молодого нуара того, кто ставил себя мне в противовес, так как мне нужна была поддержка его Клана. И если даже она у меня будет благодаря его отцу, когда-нибудь придет и его черед возглавить Зверей Крови. Во время занятий мой мозг постоянно работал над решением задач, пока не подвластных мне, и это не могло не сказаться на результатах.
Вот и сегодня, когда непогода достигла своего максимума, и старалась помешать всем, чем только можно, - ветром, дождем и мерзкой сыростью, я думала о том, как можно решить эти проблемы. Я выполняла задания наставника безукоризненно, но, задумавшись на миг, пропустила очередную команду. Если бы меня тренировал мистер Густовсон, он просто повторил бы все, но Нильсон не мог оставить все как есть. Еще одна моя проблема. С присущей ему раздражительностью, наставник спросил, в чем дело, и мне пришлось отвечать. Когда же я рассказала ему о своих переживаниях по поводу поединка с Дэнни, он лишь с некоторым раздражением в голосе заметил:
- Но ты же не хочешь встречаться в сражении с тем, победа над кем у тебя уже в кармане?
Я отрицательно покачала головой, и лишь сказала в ответ:
- Только вот это не отменяет всех последствий того боя. Мне не хочется, чтобы он сделал нас с младшим Густовсоном врагами.
- Дэнни - достойный молодой нуар, и он не позволит себе пойти против тебя, основываясь на предыдущем поражении. Его воспитывали иначе. Понимаю, что ты остерегаешься его ненависти, но это зря. К тому же, его поединок стоит многого. Что касается разговоров - я их ожидал. Когда планируешь бой с сыном Главы Клана и будущей Правительницей нуаров, иначе просто не может и быть!
- Неужели вы все это рассчитали заранее? - У меня даже сбилось дыхание от одной этой мысли.
- Конечно, - спокойно ответил старик, - и знаешь, почему? Потому что только рядом с достойным противником мы можем открыть все то, что хранится под железными замками нашего сознания. Этот бой был полезен как тебе, так и ему. Вот только я не могу понять твоей тактики. Вместо того чтобы тренироваться с удвоенной силой, ты позволяешь себе рассуждать о том, что может быть, и о том, чего не может. В этом главная ошибка. Неумение собраться погубит тебя в сложную минуту.
Слова наставника привели меня в шок. Нет, не потому, что он был слишком груб, а потому, что он был прав.
И с этой секунды я стала меняться.
Для меня не так важна была даже сама победа в последующем инициирующем поединке, как возможность достойно показать себя перед нуарами, на поддержку которых мне нужно будет рассчитывать. В конце концов, успех правителя может строиться и на мелких поражениях, которые в конечном итоге приведут его к триумфу.
Но не только это стало для меня важным. Я тренировалась усердно, и вскоре стала понимать, что мне нужен какой-то стимул, который позволит взойти на новый уровень. Этот стимул должен будет дать новое озарение, порождающее мощный энтузиазм. И для меня стало абсолютно ясно, что только одно может сделать это.
Мой отец! Он ведь когда-то, как и я, предстал перед своими будущими вассалами простым новичком, желающим постигнуть свой Дар Крови. Думаю, его разум стоял перед такими же вопросами, как и мой. Я много раз слышала от нуаров этого Клана, что отец, упорно трудясь, стал лучшим новичком, и мне захотелось об этом подробнее узнать. Когда настроение моего наставника достигло высшей точки (отсутствие унизительных замечаний в мой адрес, никаких оскорблений, и, главное, - легкая улыбка, которая была больше похожа на нервный тик, тронувший уголок губы), я решила его немного расспросить об отце. Честно говоря, его благоприятное расположение духа тут же улетучилось, как только вопрос сорвался с губ, но он все же смог выдавить:
- Ты должна жить своей жизнью, а не жизнью отца. Он прожил свою достойно, только вот из этого ничего не вышло! Алчность разбила все его начинания как стеклянную вазу, и я не хочу, чтобы с тобой это повторилось.
- Но узнать об отце мне просто необходимо!
Старик, не желая продолжать этот разговор, развернулся, чтобы уйти, но мои слова смогли его остановить:
- Мистер Нильсон, мне нужно знать о нем, о его ошибках, потому что только так я смогу избежать их!
Замерев на долю секунды, он все еще нехотя мне ответил:
- Что ж, пусть будет по-твоему. Да, Летиция, он действительно стал лучшим. И мог бы стать первым правителем современного мира, при котором начался бы Золотой Век существования нуаров. Но этого не произошло. Что касается его судьбы... Думаю, о чем-то ты сможешь прочесть в книгах. Только не забывай о своей жизни, ведь она у тебя одна.
Наставник, даже не поворачиваясь ко мне во время разговора, просто пошел прочь. Но теперь это было не важно. Я узнала то, что было необходимо.
Мне казалось, что если я смогу найти как можно больше упоминаний об отце, у которого когда-то с честью получилось пройти через те же испытания, то тоже одолею все преграды.
Я решила начать свои поиски. Правда, пока у меня не было даже понятия о том, как и где можно сделать это, но цель уже была намечена. Сперва мне захотелось посмотреть в библиотеке. Конечно, упоминания там будут лишь общего характера, но для начала и это хорошо.
Поздно вечером, когда тренировки уже завершились, я пошла в зал библиотеки. В коридорах уже было пустынно, ведь Замок медленно погружался во мрак ночи. Я шла тихо, чтобы не потревожить стражников, которые тут же отправили бы меня отдыхать. Мои шаги раздавались глухим эхом под каменными потолками этого величественного здания, и мне тут же подумалось, что когда-то вот так же здесь ходил мой отец. Каждый шорох, исходивший от моей одежды или порожденный легким ветерком, отражался от стен тихим шепотом. Иной раз казалось, будто это звучат голоса моих предков, предостерегающих меня. Время было столь позднее, что в длинных переходах уже не горел свет. Пламя свечей отбрасывало на стены причудливые тени, казавшиеся сейчас призраками прошлого. Наверное, раньше это могло бы испугать меня, но сейчас все было по-другому. В это мгновение мне действительно хотелось, чтобы здесь был призрак моего отца. Не зная его прикосновений и слов, во мне жило огромное желание хотя бы почувствовать присутствие бесплотной сущности. Но тени были всего лишь тенями.