Оленева Екатерина Александровна
Красный цветок
Содержание
Часть I
Монстр из Бэртон-Рив
Глава 1 Пламя для ведьмы
Глава 2 Улочки Бэртон-Рив
Глава 3 Красный цветок
Глава 4 Ученица зверя
Глава 5 Браслет
Глава 6 Начало охоты
Глава 7 Дей*рек
Глава 8 Поединок со зверем
Часть II
Бедная родственница
Глава 1 Те*и Чеар*ре
Глава 2 Тени Фейра
Глава 3 Воспитанница Светлого Храма
Глава 4 Из грязи в князи или предложение руки и сердца
Глава 5 Чеарэт
Глава 6 Склеп, вода и пламя
Глава 7 Эллос*сент
Глава 8 Бал
Глава 9 Взрослые игры
Глава 10 Откровение
Глава 11 В путь
Часть III
Врата Инферно
Глава 1 В море
Глава 2 Солёный город
Глава 3 Пески
Глава 4 Кошмары
Глава 5 Дорога к Бездне
Глава 6 Надежда Тьмы
Глава 7 Пекло
Глава 8 Проклятое спасение
Глава 9 Врата Инферно
Глава 10 Осень в Чеарэте
Часть I
Монстр из Бэртон-Рив
Глава 1
Пламя для ведьмы
Жизнь начинается внезапно, да и смерть, в большинстве случаев, оказывается неожиданностью. Некоторые события четко разделяют жизнь на 'до' и 'после'; после них уже ничто не бывает 'как прежде'.
Туманное серое утро, пропитавшееся влагой, выглядело смурым и скучным, но никак не представлялось трагическим. Ну и что, что старый сундук, служивший мне кроватью, в последнее время укоротился настолько, что ноги отказывались помещаться под куцее скомкивавшееся детское одеяльце? С посторонней точки зрения это вряд ли бы потянуло даже на драму.
Темный, продуваемый всеми залётными сквозняками, закуток, служившей мне комнатой столько, сколько я себя помню, от спальни, где ночевали мать с любовником, отделяла тонкая фанерная дверь, за которой сейчас царила подозрительная тишина.
- Мама? - нерешительно подала я голос, всерьёз опасаясь, как бы за проявленное беспокойство не огрести по шее.
Толкнув дверь, осторожно просунула голову в образовавшуюся щель.
Открывшаяся взгляду картина откровенно удручала.
Мать, скорчившись на кровати, выглядела не лучше испуганного тушканчика, пересидевшего в норке нападение хищника. Рядом, на животе, широко раскидав длинные руки и ноги, возлежал полюбовник. Из-под левой лопатки его дерзко торчала рукоятка ножа. Крови на постели почти не было. Лишь несколько багряных маслянистых капель окрасили сомнительную белизну простыни.
Когда мать подняла глаза, они были полны того дикого ужаса, что таится в глазах потерявшегося ребёнка.
- Он мертв, - выдохнула она.
Прежде, чем я успела ответить, раскатистым басом ударило по стенам, вдребезги разбивая тишину:
- Кло*йс! Эй, Кло*йс? Хватит ужмо развлекаться! Слышь? Хоть девка и отменная, нам все равно пора двигать отседава. Слышь, чё гуторю-то? Али нет?
Сначала я увидела ноги, огромные, не по погоде обутые в меховые унты. Потом, подняв голову, встретилась взглядом с разъяренным троллем. Нет, то, что тролли, в отличие от дроу, есть не более чем выдумка суеверных горцев, я знаю. Но мужик с широченными плечами, по которым вольготно раскидалась окладистая неухоженная борода, с толстой бычьей шеей и выпученными, навыкате, глазами, походил на тролля до невероятности.
Тролль замер, исподлобья оглядывая открывшуюся панораму.
- Кло*йс?! - в низком трубном голосе проскользнули неуверенные нотки. - Ты - это ...ты чего?
Шагнув к кровати, мужик коротким, заскорузлым пальцем надавил на сонную артерию покойника, переставшую трепыхаться несколько часов назад.
- Он чьёй-то не дышит, - обвиняющим тоном протянул мужик. - Эй, ты! - повернулся он к матери. - Почему мой спутник мертв, а?! Чё молчишь-то?! Отвечай, когда с тобой гуторят!
Мужик, схватив мать за плечи, сорвал её с кровати. Силища в нем была богатырская. По мелочам не растраченная.
- Ты убила его? Не отпирайся! Хотела, сволочь, чужим добром поживиться? Сейчас ты у меня узнаешь, как честного человека обирать!
- Ты с ума сошел! - пыталась урезонить его мать. - К чему мне его смерть?
Но возражения только распаляли 'благородного мстителя' Ухватив за волосы, он приложил мать головой о стену. Коротко охнув, та повалилась на пол. Из носа у неё тоненькой алой струйкой потекла кровь.
Продолжая пылать праведным гневом, 'пострадавший' пару раз пнул женщину, мелькая толстыми ляжками.
Когда на пороге возникли две довольно упитанные рожи, я, по наивности, подумала, что они вступятся за нас. Но 'рожи' предпочли присоединиться к троллю. Держать сторону слабого редко выгодно, а частенько - и не безопасно.
- А ну-ка, ребята, держите-ка шлюху покрепче! - скомандовал 'медведь'. - Я её сейчас проучу. Задам перца! А ну, отвечай, красавица, да без утайки, какого демона ты укокошила своего мужика?
Продолжая гоготать, подлец задирал подол ночной рубашки на женщине, не обращая внимания на её отчаянные попытки освободиться.
- Да кто ты такой, чтобы меня допрашивать? - никогда не отличавшаяся кротким нравом, запальчиво выкрикнула мать. - Отвечу Дознавателю. А ты - ступай к Слепому Ткачу!
- Дерзить надумала?!
'Тролль' ухватив родимую за шею, свёл толстые пальцы вместе.
- Ты что о себе возомнила, маговская подстилка? - злобно встряхнул он её, продолжая душить.
Мать хрипела, повиснув в его руках, тщетно пытаясь разжать безжалостную хватку.
Напуганная и возмущенная, я, наплевав на запреты, применила Силу. Ту самую, что строго-настрого наказывалось таить и прятать. Рой оранжевых искр полетел в мучителей. Магические угольки опалили косматые бороды, кустистые брови, оголяя шишковатые затылки, негуманно лишая вшей законного местожительства.
Распространяя вокруг запах жженой пакли, мужики понеслись по коридору, грузно шлепая ножищами в уродливых сапогах, сопровождая бег диким завыванием:
- Люди!!! Ведьма!!! Ведьма!!! Пламя для ведьмы!!!
Мать, жадно хватая ром воздух, держалась обеими руками за распухающее на глазах горло.
Я испуганно к ней припала.
- Ничего, Оди. Ничего, - пыталась успокоить она меня. - Что же ты натворила, девочка моя? Я же тебя столько раз предупреждала...!
- Но что мне было делать?! - заломила я руки.
- Ведьма!!! Ведьма!!! Пламя для ведьмы!!! - ревела собирающаяся под окнами толпа.
Взгляд матери сделался затравленным, почти безумным:
- Оди, вставай! Вставай же! Мы должны бежать.
Бежать было не куда.
Разъяренная, разгоряченная свора ворвалась в комнату. В считанные секунды нас скрутили в два свертка, и с гиканьем вытащили на улицу. Не обращая внимания на мольбы и просьбы, привязали к столбу.
'Ведьме - пламя! Ведьме - пламя! Ведьме - пламя!' - неслось со всех сторон.
Жутко расширялись рты, щелкали зубы.
- Ведьме - пламя!
- Нет!!! - завизжала я, забившись в истерике, пытаясь выскользнуть из-под удерживающих меня пут. - Не хочу умирать!!! Не хочу!!!
В щеку ударило тухлое яйцо. Разбившись, противной кашей поползло по коже. Потом ещё одно. И ещё.
В ушах звенел смех.
- Не надо! Не надо, пожалуйста, - стонала я, не в силах увернуться от метких ударов.
Сквозь слезы, размывающие очертания предметов, я видела, как чьи-то руки разбрасывают вязанки хвороста у наших с матерью ног.
- Смочи, - советовали безымянные голоса. - А то проклятые прислужницы Слепого Ткача не помучаются, как следует! Быстро сдохнут. Никакой потехи.
- Пощадите хоть ребенка! - кричала мать.
- Она - ведьма! - прошамкала в ответ старуха, куда больше нас смахивающая на упомянутое создание. - Ведьма!
Я до сих пор помню, как открывался её беззубый черный рот. Он возвращается ко мне в кошмарах снова и снова:
- Гори огнем!
К раскиданному хворосту полетели факелы.
Я не могла поверить, что это конец. Сердце билось, душа - надеялась. Тело, молодое, полное сил, не желало сдаваться. Оно хотело жить. Безумно хотело.
Но когда дым накрыл нас едким, ядовитым, густым облаком, я поняла: никто не пощадит; никто не спасет. Мы умрем. Лютой, жуткой, мучительной смертью. Животный ужас вытеснил все: любовь, чувство собственного достоинства, милосердие, веру в богов и в посмертье. Крик смертельно раненого зверя устремился в небо.
Огонь взлетел, обретая полную силу. Мир скрутился, съежился, словно конфетный фантик, многоцветный и пустой.
Осталась боль.
Огненные ручьи текли и плясали, прорываясь в легкие, сплавляя кожу, мышцы, сухожилия. Меня разрывало на части, в каждую разорванную клеточку впивались тысячи жадных плотоядных зубов.
Я больше не боялась смерти. Из пучины страданий она виделась единственным спасением. Я звала смерть, как избавительницу.
***
Первым, что я увидела, придя в себя, было обугленное тело моей несчастной матери. На лоснящемся, совершенно лысом, будто наполированном черепе лишь кое-где пружинками топорщились редкие волоски - жалкие останки прекрасных, густых кос, - предмет зависти многочисленных соперниц. Почерневшие глазницы сочились сукровицей.
В воздухе медленно оседали сажа и пепел.
Пока я поднималась на ноги, люди в немом ужасе наблюдали за этим простым действием. 'Ведьм' жгли часто. Куда реже им удавалось пережить смерть.
Ярость, - белая и праведная, всепожирающая, - обернулась огнем. Он послушно пошел к рукам, словно выдрессированный пес к хозяину. Обращенное в бичи пламя, полетело, врезалось в тела недавних палачей, заставляя их обугливаться, скукоживаться и таять под воздействием немыслимо высоких температур.
Один за другим люди исчезали, рассыпались черным пеплом, кружащимся в воздухе.
Струи-бичи взлетали и били до тех пор, пока не осталось ничего, кроме выжженной земли да высокого равнодушного неба.
Глава 2
Улочки Бэртон-Рив
Из небытия меня выдернуло знание о том, что кто-то находится рядом.
Я села, с недоумением оглядываясь вокруг. Тяжелое небо, готовое разродиться дождем, ни о чем не говорило. Как я оказалась на черном обожженном пустыре; кто я - не удавалось вспомнить. Ветер тоскливо гремел цепями на столбе. Большая черная ворона, прогуливающаяся на тонких ножках, заметив подозрительные, с её точки зрения, движения, вспомнила, что она, как-никак, птица, возмущенно махнула косыми крыльями и улетела, оставляя меня в одиночестве.
Кое-как доплетясь до кирпичной коробки дома, я толкнула дверь. Взгляд выхватил из липкой темноты шаткую лестницу, убегающую вверх, скалящуюся многочисленными острыми ступеньками.
Навстречу поднялся ужасный смрад. Стараясь не обращать на него внимания, преодолевая подкатывающую к горлу тошноту, я поднялась по лестнице с облезлыми перилами на второй этаж, на верхних ступенях столкнулась с худеньким щуплым подростком.
Парень, выхватив нож, направил его в мою сторону и замер, как гончая перед прыжком, приготовившись отразить возможное нападение. Острие лезвия слегка вздрагивало, скорее пугливо, чем кровожадно.
- Девочка, ты кто? - напряженным шепотом спросил он.
Я молчала, не зная, что ответить.
- Хоть голос подала бы, - проворчал паренек, - а то не знаешь, взаправду ли живая? Или мертвяк?
- Живая, - сорвалось с моих губ
Впрочем, не очень уверенно.
Мальчишка медленно опустил руку, не отводя настороженного взгляда:
- А почему ты в таком виде? Прикройся, - бросил он через плечо, отворачиваясь.
Пока я пыталась найти одежду, парень болтал и болтал, не умолкая:
- Ты как сюда попала-то? Я тут добрый час околачиваюсь. Пока вот не встретил ни одной живой души. Все словно повымерли. Ерунда бесовская! Точно говорю - бесовщина! Посуди сама: всего один труп, в комнате напротив. А спиной чувствуешь целый легион духов. А уж смердит!- мальчишка наморщил нос. - Нужно поскорее отсюда тикать. В таких местах, как это, нельзя оставаться после захода солнца...
Сгущающиеся сумерки обостряли предчувствие опасности, заставляли ускорять шаг.
Мы довольно быстро прошли через поле. Обогнув чахлый, грозивший превратиться в сухостойник, перелесок, миновали черту отделяющую пригород от городской окраины.
На улице не светилось ни огонька. Насупившиеся двух-трех этажные здания, налепленные одно на другое, с окнами, наглухо закрытыми ставнями, напоминали ратное воинство в полных доспехах с опущенным забралом.
Свернув с прямой, как стрела, улицы, мы подошли к задыхающейся речушке, походившей на сточную канаву. В воздухе держались тяжелые миазмы прорванной канализации. Мосток, перекинутый с берега на берег, когда-то тонкий и ажурный, состарился и истончился.
- Зачем нам сюда? - осведомилась я, недовольно рассматривая кожуру с какого-то экзотического фрукта, плывущую по гнилостным стоячим водам.
- Хочу утопить в нечистотах одну надоедливую девчонку, - огрызнулся паренек.
- Хоть накормил бы, что ли, перед смертью, - буркнула я, усаживаясь на каменную ступеньку лестницы, спускающейся к затхлой, грязновато-зелёной воде.
Мальчишка присел рядом, достал откуда-то из кармана корку хлеба и великодушно протянул мне. Я её быстренько проглотила, игнорируя неаппетитные канализационные запахи.
- Кого же ты всё-таки ждешь? - не то, чтобы мне было особенно интересно, но я хотела поддержать беседу.
- Одного парня. Он работает на страшно крутого мэйра.
- И что в нём такого особенно крутого, чего нет у других?
- Не с малявками это обсуждать! - моё молчание чем-то его не устроило, и парень продолжал. - Те, кто работает на него, тоже жутко крутые. И денежки у них всегда водятся не маленькие. Вот я и хочу стать одним из них. Только иногда мне кажется, - понизил голос мой случайный спутник, - что напрасно я во все это влез.
От усталости сильно клонило в сон. Мне казалось, я всего на мгновение прикрыла глаза.
Последнее, за что пытался зацепиться ускользающий в сновидение разум, было журчание воды, весело струящейся по камешкам.
Вода журчала по-прежнему, когда я проснулась.
Ночь успела опуститься на город. Она обещала быть безлунной. Тучи покрыли небо, не давая возможности ни одной из трех лун пробиться сквозь толстое одеяло низких облаков. Полыхали далекие зарницы. Ветер набирал мощь и скорость.
Придерживаясь рукой за каменную кладку стены, я по инерции сделала несколько шагов вниз.
Ступени за долгие годы существования успели сильно осклизнуть, не удержав равновесия на влажной плесневой шубе я, пролетев несколько ступенек, с головой ушла в черную, ледяную, затхлую воду.
Благодарение Двуликим, канава оказалась не глубокой. Немного побарахтавшись, мне удалось нащупать дно. Отплевываясь, я пошарила руками, в надежде отыскать опору, но вместо твердого камня, руки наткнулись на мягкое тело утопленника. Перевернув его, я узнала в трупе моего недавнего словоохотливого щедрого спутника.
Кажется, одному 'жутко крутому мэйру' он пришелся не по вкусу.
Больше ни о чем подумать я не успела. Стальные пальцы сомкнулись на горле и принялись беспощадно душить. Тело сделалось непослушным, будто сотканным из ваты; перед глазами поплыли алые круги. Не давая прийти в себя, невидимый душегуб начал утягивать меня под воду. Липкая жижа хлынула в глаза, ноздри, в горло.
Как я теперь понимаю, выброс магии был спонтанным, но смертоносным. Я выжгла этой твари мозги.
Но тогда я не смогла понять, почему вдруг убийцы разжал пальцы, просто жадно пользовалась возможностью дышать. Несостоявшийся убийца медленно-медленно, словно мы стояли в забытой топи, погружался в жижу.