Не удержавшись, я рухнула на колени, оказавшись в их железном мохнатом кольце.
- Они все любят меня! - продолжал бредить безумец. - А ты? Почему ты меня не любишь?!
- Пустите! - только и могла выдавить из себя я в ответ.
- Люби меня! - продолжал безумствовать Миа*рон, словно не слыша моего голоса.
- Любить?! - засмеялась я.
- Ты смеешь смеяться?!
- Вот чего я точно не могу - так это любить. Вас.
- Ты не можешь этого знать, девочка! Позволь мне показать тебе страсть. Научить танцевать Танец Неги. Ввести тебя в новый мир тропой, о существовании которой знает далеко не каждый!
- На фиг не нужна мне твоя тропа! - мне, наконец, удалось вскочить на ноги. - Видела я её! Развлекайся со своими мальчиками, мужеложец! А от меня лапы убери! Ты - безумен, Миа*рон. Вот-вот петля Чеар*ре затянется на нашей шее. Дей*рек будет отомщен. Беги, если можешь, зверь!
- Ты пришла сюда танцевать Танец Смерти? - горько усмехнулся он. - Неужели ты и вправду надеешься убить меня? Я же оборотень. А ты - всего лишь человек. Я мужчина. Ты - даже ещё не женщина. Я прожил триста лет. Тебе нет пятнадцати. На что ты надеешься?
- На себя. На случай. На удачу.
Миа*рон покачал головой:
- Это будет неравный бой. Сегодня я почти успел поверить в то, что ты мертва. Что я могу тебя убить, Красный цветок. Я тебя почти потерял! И поняв это, мечтал умереть до того, как узнаю о том, что в Мире Трех Лун тебя больше нет! Теперь я знаю, что смерть от любимой руки сладостна. Она - благо.
Воистину, Сиа свела его с ума.
- Ты хотел танцевать? Так танцуй! Танец Смерти единственное, что я могу тебе предложить по Эту Сторону. Ты не представляешь, как я мечтала о возможности тебя уничтожить. Мечтала тогда, когда убивала ни в чем не повинных мальчишек; когда уничтожала безликих клиентов; когда училась владеть оружием и огненным источником, - я мечтала только об одном. Всегда - только об одном. Мечта о мести давала мне силы жить. Я хочу твою кровь. Если любишь меня - дай мне единственное удовольствие, что я способна взять из твоих рук, Наставник - твою смерть...
Зверь зарычал, выхватывая шпагу, и встал в позицию.
Я зеркально отразила его движения.
Мы начали наш Танец.
Теперь слово оставалось за Яростью, за Сталью! И того и другого у меня было в избытке. По-настоящему я знаю только одну Страсть: страсть к боли и к крови.
Я безумно хотела крови. Того пьянящего восторга, когда она, алая, горячая, растекается по коже, проходит сквозь неё и дает тебе Силу, СИЛУ, СИЛУ!!!
Я хотела именно Его крови, Его боли.
Он задолжал этому миру.
И мне.
Я заставлю Миа*рона расплатиться за всех, благодаря кому Одиф*фэ Сирэн*но никогда не станет ребёнком, мечтающим о конфетах, нарядах, невинных развлечениях, влюбляющейся в хорошеньких и невинных мальчиков, с которыми мне не суждено обмениваться первыми поцелуями, такими же невинными и сладкими, как они сами...
Я легко уходила от атак. Что мне за дело до того, что дерётся он в полноги? Его право! Меня учили использовать слабости противника, если тот её проявлял.
И я использовала его слабость ко мне без зазрения совести.
Так меня учили! Я просто хороший ученик.
Я нападала и отходила, нападала и отходила, пьянея от визга стали и биения собственного сердца. Чередуя удары стали с ударами огня.
Когда мой клинок вошел в его грудь, я заставляла себя верить, что радуюсь!
Сколько ночей я верила, что мгновение, когда моя ладонь сожмется вокруг его черного сердца, станет счастливейшим в моей жизни?
Согласно выпестованным мечтаниям, я опустила руки в растерзанную грудную клетку, глядя в глаза поверженному врагу.
Но в моих снах его глаза в ответ на мои действия горели ненавистью и страхом. А не любовью, насмешкой и триумфом...
Все Демоны Преисподней!!!
Рука коснулась трепещущей огненной мышцы, привязывающей сотней тысяч алых нитей душу к телу. Сердце, как птичка, затрепетало в руке. Оставалось одним движением вырвать его из тела, освободив смердящую душу от земных забот.
Сердце неистово, умоляюще колотилось в моей ладони, обагряя её сочной теплой кровью.
- Что же? - насмешливо прохрипел враг. - Возьми то, что принадлежит тебе по праву - праву победителя и владычицы...
Я смотрела ему в глаза.
Ненавидела всем сердцем, всей душой, всей примитивной сущностью. Ненавидела так, как не ненавидела ни одну из убитых мною жертв. Но я не могла заставить себя убить его.
- Что ж ты медлишь? - прорычал он.
Я поднялась, вытирая руку об одну из любезных его все ещё бьющемуся сердцу занавесей.
- Я решила, что, пожалуй, не станут марать о тебя руки. Они и без того не стерильны. У всего должны быть границы.
Глаза врага заполнялись мраком.
- Добей меня!!! - рявкнул он.
Я покачала головой.
- Добей, глупая девчонка! Поверженного врага нельзя щадить. Поднявшись, он станет в три раза опаснее!
- К тому времени, как ты поправишься, Тэ*и, скорее всего, успеет несколько раз отправить меня к Последней Реке.
- Тогда возьми меня с собой, - прорычал он. - Не оставляй...! Не уходи так..!
- Ты просишь меня о смерти?
- Да!
- Ты даже не представляешь, Учитель, с какой радостью я отказываюсь выполнить твою просьбу.
- Я найду тебя, Огненная Ведьма, Рыжая Кукла Смерти. И - отомщу! Я превращу твою жизнь в разбитые осколки, и на каждом из них будет кровоточить кусок твоей души. Клянусь!
- Прощай, Учитель...
Сиа погасла. Город, по которому я убегала, утопал во мраке. Перед рассветом в Бэртон-Рив гасили все огни.
Я знала, что по моему следу двигаются лучшие ищейки Департамента. Во главе с Железной Крысой Чеар*ре.
Самой красивой на свете Крысой.
Я понимала, что шанса в этой гонке нет. Я ни на что не надеялась.
Я была одна, - одна на свете. Надо мной - только Двуликие, а под моими ногами - тысячи дорог. И я могла пойти по любой. Потому что отныне свободна.
Одиночество дарило крылья, ибо по-настоящему в любом из миров свободен только тот, кто один. И кто уже почти мертв.
Часть II
Бедная родственница
Глава 1
Те*и Чеар*ре
Улицы, улицы, улицы - погруженные в хрустальные сны.
Улицы, улицы, улицы - похожие друг на друга, словно двойники.
Плутая по ним, я теряла последние силы. Я замерзала.
Очнулась я оттого, что меня немилосердно трясли. Жандарм со сна показался до смешного огромным.
- Девочка, ты меня слышишь? - гудел он.
И я никак не могла определиться с тем, что означает непонятная интонация? Ругался он? Или волновался?
- С ума ты, что ли, сошла, - спать на снегу?! Так ведь насмерть замерзнуть недолго! А ну, вставай, негодница. Вставай. Немедленно. Кому я говорю? - длинные усы топорщились над пухлой губой при каждом слове. - Как тебя зовут? Ты что? Имени своего не помнишь, что ли? Черт знает что такое! - посетовал новый знакомый, смачно сплевывая в снег. - Ладно, это... тебе нужно туда, где тепло. Пусть в участке с тобою разбираются. Те, кому положено.
Завернув в колючую, дурно пахнущую, теплую дерюгу, меня забросили в неприглядное нутро кареты с характерными черными косыми полосами - официальным знаком низшей иерархии Департамента. Грохоча деревянными колесами по оледенелой, мощенной мостовой, жуткий тарантас послушно покатился за каурыми лошадками, явно успевшими повидать на своем веку немало трудностей и передряг.
Повода возражать вроде как не было. Да и сил - тоже. Вымотанная до предела, я не находила в себе силы сопротивляться.
- Отвезите меня к Чеар*рэ, - попросила я.
Толстяк изумленно покосился на нахальную меня.
- Чего? - переспросил он, нахмурившись.
Я повторила.
- Ты это, серьезно, что ли? Нет, девчонка, у тебя что, мозги вымерзли что ли? - ухмыльнулся жандарм. - Вот, ну, делать Чеар*ре больше нечего, как возиться с утратившей разум побирушкой.
- Свяжитесь с ними, - настаивала я. - Скажите, что вы знаете, где находится Одиф*фэ.
- Одиф*фэ, говоришь? - жандарм задумчиво потер подбородок. - Так ты вроде бы забыла, как тебя звать?
- Уже вспомнила.
В приемной было тепло. В воздухе витал запах добротной кожи, пряностей, заморских фруктов.
Мне всучили ароматный напиток, издающий запах горечи пополам с карамелью и усадили на обитый кожей диван. С удовольствием я выпила одну за другой три чашки 'Скачинно' - сладко-горького, густого напитка.
Когда поставила опустевшую чашку на прозрачное стекло столешницы, та слабо звякнула.
Женщина за канцелярским столом, подняла голову, оторвавшись от бумаг, по которым беспрестанно водила тонко очиненным гусиным пером, одарила меня дежурной улыбкой:
- Ещё?
- Нет, спасибо.
Поднявшись, я подошла к окну.
С этого места, было не только прекрасно видно, но и отлично слышно все, что происходило в соседней комнате.
Толстый жандарм стоял навытяжку перед невидимым собеседником, возможно, находящимся за многие мили отсюда, и беспрестанно, подобострастно кивал.
Голос невидимого начальства четко проговаривал:
- Повторяю: действуйте предельно осторожно. Если это существо то, за кого себя выдает, оно очень опасно. Категория 'С', не меньше.
Я медленно отступала, пятясь к выходу.
Существо! Не девочка? Ни даже просто 'она'? Существо! Да ещё с непонятной категорией!
Женщина встревожено следила за мной взглядом, не осмеливаясь мешать 'существу'.
Но дойти до двери я не успела. Новый знакомый, несмотря на крупные габариты и оплывшие контуры, героическим образом успел переместиться из соседней комнаты, расположив бренное тельце между мной и выходом. Послать слабенький, - самый-самый слабенький импульс в сторону незадачливого тюремщика, - так, чтобы не принести непоправимого вреда, оказывается, сложно. Очень! Сложнее, чем просто шарахнуть со всей дури, обращая в труху и неприятные воспоминания.
Моего 'слабенького' удара хватило, чтобы беднягу буквально припечатало в стену. Приложившись затылком о каменную твердыню 'дядечка' сполз вниз и распластался по полу, живой недвижимостью поверх половичка.
В воздухе повисло пыльное облачко из выбитой штукатурки. Истошно завыла сигнализация.
Женщина, видимо сделав неправильный вывод, что я не уйду, пока ею сытно не отобедаю, принялась так старательно вжиматься в стену, словно всерьез намеревалась обернуться кирпичиком в кладке. Сопровождая сие действия слабым попискиванием.
Не видя смысла в том, чтобы мешать её упражнениям по овладению магическим навыком трансформации, я закрутила головой, прощупывая взглядом стены в поисках выхода.
Выхода не было.
По лестнице уже грохотали тяжелые сапоги.
Швырнув пучок света в окна, я заставила стекла брызнуть острыми, переливающимися роем искр, осколками. В комнату ворвался бодрящий порыв ветра, играя волосами и раскидывая по полу оставленные без присмотра листы бумаги.
Был последний, пятый, этаж. Прекрасно осознавая, что могу разбиться насмерть, все же не мешкая, я опустила ноги за подоконник, и оттолкнулась от него двумя руками. Приготовившись к тому, что маневр, скорее всего, не удастся. Почти сочувствуя беднягам, которым с отвращением придется соскребать мой расплющенный трупик с мощенной мостовой.
Внизу, чуть справа, двумя этажами ниже, виднелась плоская крыша соседнего здания. На неё, собственно, и был весь расчет и все надежды.
Надежда оправдалась. Едва не сорвавшись, мне удалось, балансируя на самом краю, удержаться на обледеневшей медной крыше.
Ветер обжигал лицо, сбивал с дыхания.
Новый отчаянный прыжок.
Я не разбилась только благодаря огромному сугробу, наметенному у стены. Обернувшись ледяной подушкой, он смягчил удар.
Выбежав на Площадь Трёх Дев, черт его знает почему носящей такое название, не долго раздумывая, влетела в седло случайно попавшейся гнедой лошади. Зверюга вздыбилась, перебирая копытами. Изо всех сил, стремясь выбросить из седла дерзкого седока.
Чувствуя, что умениями наездника зверя не покорить, я призвала Силу. От рук побежали искры. Лошадь жалобно заржала и понеслась с места в карьер. С немыслимой скоростью, Пламенная Сила подарила невидимые крылья. Мы летели в одной упряжке с ветром. Наперегонки с Серой Госпожой.
На мгновение показалось, что обгоняем. Уходим! И есть шанс вырваться.
Только мгновение...
Воздух вероломно обернулся стеной, в которую мы всадились со всего размаха.
Дух занялся. Небо перевернулось. Но каким-то чудом я всё же не сломала себе хребет. Себе. Чего, увы, нельзя было сказать о лошади.
С чутких, тонких бархатистых губ в снег летела клочьями пена. Карие глаза закатывались. Животное надрывно хрипело. Бока ходили ходуном, пропуская в разорванные легкие воздух.
Я сделала шаг назад, дрожа всем телом. Изо рта вырывались белые облачка пара и застывали в воздухе, соединяясь с кружащимися, отливающими слабой зеленью, снежинками.
Мужской силуэт сплелся из кружащихся вихрем снежинок - черно-синий на фоне бело-зеленой мути. Клинок, изрезавший ткань реальности - Стальная Крыса. Воздушные потоки развивали длинные волосы и фалды плаща.
- Добрый вечер, Одиф*фэ, - вежливо поклонился противник.
Мужчина рассматривал меня с тем настороженным любопытством, с каким обычно изучают опасное хищное животное.
Потянувшись к внутреннему карману, он небрежно достал сигарету и лениво затянулся ядовитым едким дымом:
- Кто ты? - спросил он.
- Хозяин называл меня Красный Цветком.
- Мокирол*лэ?
- Что? - нахмурилась я.
- Далеко отсюда цветут прекрасные цветы. Все в них пленительно: гибкие стебли с капельками росы, нежные лепестки, сомкнутые неплотно и нежно, будто губы перед поцелуем; насыщенный цвет, словно под нежной пленкой переливается огненная магия. Дурманящий, лишающий воли, чарующий Красный цветок...
Мой лоб непроизвольно собрался в складки. Поэтическая чепуха! Никогда не смогу научиться понимать мужчин. К чему эти странные речи? Я ног и рук не чувствую, к смерти готовлюсь. А он мне про алые цветики толкует?
- Ядовитей этого цветка нет на свете, - продолжал он. - На его яд не существует антидотов даже у Волшебных народов. Но, знаешь ли, выпуская яд, цветок погибает сам. В этом великая мудрость бытия.
Докуренный сигаретный оскаляпок полетел в сугроб, прочертив в воздухе кривую линию.
Чего он хотел добиться прочувствованной метафорой? Глубокого раскаяния? Или просто тянул время?
Я не понимала.
- Так сложилось, маэстро, что сейчас мне не до аллегорий. Закончим тягостную сцену, ради Двуликих! Давайте, - убивайте, арестовывайте, - что у вас по плану?
Повисла пауза, на протяжении которой мы играли в гляделки - словно канат перетягивали.
Лицо Стальной Крысы оставалось бесстрастным.
- Чего вы ждете, маэстро? - повысила я голос. - Я то 'существо': чудовище из Бэртон-Рив. Я прикончила одну из ваших любовниц, устроила пожар в борделе на Сэро-пэн-Кэро, перебила кучу народа. Это меня ваш смазливый племянничек клялся убить на каждом перекрестке, перед каждым корреспондентом. Чего вы медлите?
После длительной паузы прозвучал ответ:
- Я не собираюсь тебя убивать.
- Почему?
- Может быть, ты и чудовище, но ты ещё ребенок. Несмотря на все, что натворила.
- А если я сама нападу на вас?
Те*и нагло хмыкнул:
- Не нападешь.
- Вы так уверены в этом?
- Ты устала и замерзла. Ты хочешь драться не больше, чем я.
Те*и помолчал, а потом улыбнулся лукавой, ехидной, солнечной улыбкой: