— «Сон», — шепнул я чуть слышно и он завалился на бок, подхватил я его, прислонив к ближайшему дереву.
— Гав!
— Так надо, — опрыскал я парня дурно пахнущей водой, отпугивающей крупную живность. — Теперь не съедят, — прошли мы с псом сотню метров и оказались рядом с капканом, подбежал он к нему и стал обнюхивать, после чего повернулся к нему задом и начал загребать ногами, зарывая обидевшую его железяку. — Всё, всё, — оттащил я его в сторонку. — След!
Он понял меня правильно, покрутился на месте и уверенно повёл нас в дремучий лес.
Как я и думал, идти было не далеко. Мужик ведь ягоды собирал, зачем ему забираться на сотни километров вглубь тайги?
— Р-р-р-р-р, — низко зарычал Шарик, ещё на подходе к месту, пригнувшись, словно для броска.
— Тихо, тихо, — погладил я его по вздыбившейся холке, и мы ползком по-пластунски подобрались ближе, торчали наши головы из малинника на краю оврага.
Так бы нас давно заметили, но загодя накинутая «маскировка II ступени» делала своё дело. Жаль, долго её держать не получится. Силы словно вода сквозь пальцы уходят.
— Странно… И что же здесь секретного? — Не мог я понять, крутя головой по сторонам.
Обычный лагерь на несколько больших палаток, накрытых маскировочной сеткой. Человек сто военных, ходили они в камуфляже и с оружием в руках, переговариваясь. На краю прогалины стояли боевые вертолёты.
— Торопитесь раззявы! Нам ещё барахло яйцеголовых собирать! — Кричал на солдат молодой лейтенант, поторапливая.
Лагерь сворачивался.
Время маскировки подходило к концу, и я уже думал, что ничего путного не увижу, как из палатки с краю начали выходить люди в противогазах. Та, в отличие от остальных была герметичной. Медицинской.
Командный окрик и лейтенант погнал солдат внутрь. Через минуту они вышли, таща в руках тачки, полные — пригляделся я… трупов. Вот чёрт! торчали в разные стороны руки, ноги — голых мужчин, женщин и детей.
— Один, два, три, десять, — считал я, постоянно сбиваясь.
Теперь понятно, зачем та яма с краю лагеря, сваливали они в неё мертвецов, пока не заполнили до краёв.
— Сержант! — Махнул рукой давая добро лейтенант и стоящий в сторонке солдат с монструозной установкой в руках заполнил могильник огнём.
— Надо убираться отсюда, — потащил я заскулившего пса сквозь кусты, подальше от этого места.
Выяснять чем тут занимались учёные — нет никакого желания. Как и сгореть под струёй пламени из огнемёта. Но дядьке я позвоню. Расскажу что видел.
Глава 9
Последнее время я стал задумываться об эмансипации. Ведь пока я несовершеннолетний мальчишка — мне может приказывать и безнаказанно шпынять любой из взрослых родственников. Понравилась мне свобода. Не хочу больше прогибаться перед дядьями, тётушками, дедушками и другими «доброжелателями».
Узнать, что для этого надо — не составило никакого труда. Первое условие: прожить без пригляда родственников год. Самостоятельно, своим умом. Осталось дождаться лета и всё. Второе условие: иметь возможность прокормить себя. Тут мне в помощь бухгалтерские книги фермы. И третье, последнее условие: возраст возжелавшего свободы подростка должен быть не младше четырнадцати лет. Тоже не проблема. День варенья у меня в январе.
Главное не трубить о том чего я хочу на каждом шагу. Дяде Ивану ни слова. Он конечно хороший мужик, но… он ещё и наследник. Княжич. И первое место в его приоритетах занимает род, его сила, влияние и репутация, а уж потом всё остальное. Не берусь сказать, будут мне ставить палки в колёса или нет, но лучше поберечься. Кое-кому точно не понравится моё желание стать свободным.
Совершеннолетнему проще. Власть главы рода не безгранична, включил я компьютер и раскрыл ноутбук. На экранах высветились десятки графиков, скачущих то вверх, то вниз.
— Так, так, так. Что тут у нас? — Принялся я за работу.
В девять лет я узнал, что такое биржа и так достал маму, что она оформила на меня бумаги, и я законно стал покупать и продавать акции. Денег правда ма дала мало, всего десять тысяч, но я и этому был рад.
Были как подъёмы, так и падения, посмеивались и измывались надо мной сводные братья и сестричка. Только мама меня поддерживала, хоть и не верила, что я чего-то добьюсь на этом поприще, но виду не подавала.
Как же мне её не хватает, отвёл я взгляд от монитора, взяв в руки рамку с фотографией. На ней были мы с ма. Сидели в обнимку на качелях, улыбались и ели мороженое.
— Жаль ты не видишь меня сейчас, — дотронулся я до неё рукой, еле сдерживаясь. В глазах защипало.
Настроение испортилось и даже постоянные пиликанья компьютера, оповещающие о том, что заданное значение достигнуто и акции проданы по установленной цене — меня не радовало.
Да, я ещё до приезда сюда не бедствовал, хоть и молчал об этом в тряпочку, иначе бы добрая мачеха или другие родственнички всё отобрали. И сейчас молчу, не трачу ни копейки из этих денег.
Рука потянулась выключить компьютер, а взгляд автоматически, по старой привычке стрельнул в угол экрана, туда, где скромно притулилась графа баланса. Девятизначное число должно было радовать глаз, но меня сейчас ничто не радовало.
— Согласен. Что — то изменилось. Витает в воздухе этакое, — покрутил рукой Василь в своей неизменной каске водителя БТР.
— А вон и Семён, — указал кивком головы на мальчишку Дмитро. — Что делать будем? Сергеич молчит, словно воды в рот набрал. С рыжего спрос никакой.
Мужики стали переглядываться.
— Чего кота за яйца тянуть? Пойду, да прямо спрошу, — встал с лавки Жук и направился к парню, поймавшему каторжников на горячем.
Эти умельцы сварганили самогонный аппарат и потихоньку спаивали народ. Вот влетит им, поглубже в карман засунул я фляжку с их варевом. Забористая штука вышла.
— Семён, — окликнул я его. — Отойдём на минутку? Есть разговор.
— Ждите здесь, я ещё не закончил, — велел он провинившимся и подошёл ко мне, вставшему в сторонке.
Стоит и внимательно смотрит, аж зябко стало под его взглядом.
Не дождавшись от него вопроса, я помялся немного и спросил:
— Скажи, пожалуйста, что случилось? Чем мы провинились? Почему нас задвинули в сторону? — Словно в омут с головой прыгнул я, не став ходить вокруг да около.
Парень скривился. Прошептал что-то, споря сам с собой, и посмотрел на меня уже другим взглядом. Жёстким и злым. Дети так не смотрят.
— А Сергеич вам выходит ничего не рассказывал?
— Нет, — коротко ответил я, гадая, к чему он ведёт.
— Так может и ладно? Отработаете контракт и всё? Разойдёмся без скандалов.
Последнее его слово совсем мне не понравилось.
— Мы с парнями честные наёмники. Состоим в ассоциации. Платим налоги и имеем высокий рейтинг среди похожих команд. Нас ценят и уважают. Скажи в чём дело?
И парень заговорил, замер я, не веря своим ушам. Сергеич, Боря, падальщики! твари! да что же вы натворили то?!
— Спасибо что рассказал, — не узнал я свой голос, поклонился и деревянной походкой пошел к мужикам.
Я провожал глазами потрясённого Жука и размышлял, правильно ли сделал, рассказав всё без утайки? Ладно, сделанного не воротишь. Посмотрим, чем это всё обернётся в итоге.
Ждал развязки я недолго. На следующий день Сергеич и Борис улетели, закинули их в вертолёт, побитых, но живых. Новый глава «Мангустов» поклялся, что не знал о махинациях их бывшего командира, и я поверил, вернули они моё доверие.
— Как это мертвы? Ты что такое говоришь зараза?! — Ударила по лицу вернувшегося из Сибири соглядатая Людмила Ильинична. — Как? Скажи мне КАК? — Стала она пинать упавшего на пол неприметного мужичка.
— Я не знаю госпожа, не знаю, — поднял он руки в защитном жесте. — Прошу!
— Говори что знаешь и не смей лгать! Если мне не понравятся твои ответы, живым ты отсюда не уйдёшь, — пообещала она. — Ну? Я жду! — Не позволила она встать избитому мужику у её ног.
Шпик только и мог, что смотреть на её чёрные, лакированные туфельки, покрытые кровью из его разбитого рта.
Собравшись с силами, он начал отвечать.
— До меня дошли слухи, что неизвестных нашли мёртвыми. Я заинтересовался. Подкупил нужных людей и попал в морг, — обстоятельно докладывал он, надеясь на снисхождение. — Это были они. Наемники, которых вы наняли для устранения мальчишки. По словам патологоанатома их разорвал зверь. Возможно стая волков. Точнее он затрудняется сказать. Это всё что я смог узнать.
— Ах ты!!!
— Пощадите! — Успел взвизгнуть он.
— Шмяк! — Опустилась с виду хрупкая ножка на голову мужика и та лопнула словно арбуз, растеклась лужица крови вперемешку с мозгами по всей комнате.
В это же время собачка по кличке Шарик весело гонялась с детьми за бабочками, щёлкая зубами в опасной близости от их крылышек и катая ребятню на своей спине.
— Следующий! — Уже в какой раз за сегодня пожалел я о своей затее, стирая со лба пот.
Натерпелся такого, чего и врагу не пожелаешь.
— Можно «доктор»? — С ухмылкой зашла в комнату молодая девушка.
— Проходите, — не показал я виду, как мне надоело выслушивать подколки от бойких барышень на выданье.
— Мне раздеться? — Продолжала она издеваться, сделав вид, что собирается снять кофточку.
— Маша Стрельцова, так? — Посмотрел я в бумаги, якобы прочитав её имя там.
Кто она такая я знал. Дед Потап за чашечкой чая всё выболтал, бдительный же каторжник всё подтвердил, подслушав разговор за дверью, прибежал он ко мне спозаранку докладывать.
— Да, «доктор».
— Можешь звать меня просто Семён, Маша, — закатил я глаза, не желая играть в эту игру с подначиваниями.
— Как прикажете, «доктор» Семён, — не сдавалась она.
Ох уж эти барышни! И чего я ей такого сделал? Надоело.
— Раздевайтесь!
— ЧЕГО? — Выпучила она глаза, отскочив от стола на полметра.
Вспомнила, наконец, что больше не дочь боярина, а холопка подневольная.
— Не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Проведём полный осмотр, — встал я со стула, протянув к ней руки.
— Аааааа! — Выбежала она за дверь, хлопнув ею.
В кабинет с любопытством заглядывали люди.
— Следующий!
— Чего это сегодня слуги такие смурные? — Спросил сына глава рода Смирновых, князь Тимофей Митрофанович. — Коли случилось чего, а я и не знаю?
Наследник, грозный как туча только больше насупился.
— Снова эта змея весь дом на уши поставила. Вызвала слуг в комнату и велела прибраться…
— И?
— А там вся комната кровью залита и мертвец на полу. Один из её холуев, чем-то не угодивший хозяйке.
— Ясно, — потерял интерес к теме дед, словно вросший в кресло корнями, так он был стар.
— Сколько ещё лет мы будем терпеть такое? Может пора указать ей на её место? — Вспылил наследник, вспомнив не так давно звонившего Семёна, рассказавшего интересные вещи о неких военных в противогазах.
— Зачем только воздух сотрясаешь сын, когда сам всё прекрасно понимаешь? — Попенял ему князь.
Пятнадцать лет назад род попал в ситуацию, ставящую его перед выбором — или потерять всё или пойти на поклон к боярам Чернозубовым, будь они прокляты!
Отец поклонился, женил среднего и младшего сына на их дщерях и они помогли. Протянули руку, вытащив нас из той ямы, которую нам выкопал прежний глава рода. Вот и приходится теперь раскланиваться с Людмилой, в девичестве Чернозубовой, чтоб ей провалиться.
— Как там Семён поживает? Созваниваетесь? — Сменил тему старый князь.
— Да. Послушай, что он мне рассказал…
Глава 10
— Кья! Кья! — Напрягшись, кинули в меня снежком из укрытия.
— Бе-бе-бе, — строили мне страшные рожицы.
— Ну, я вам сейчас! — Пообещал я, и сугроб рядом со мной взорвался, вырвался оттуда радостно лающий Шарик, побежав галопом на детей.
— ГАВ, ГАВ! — Прыгнул он на них.
— АААааааа, — с криками разбегались мальцы от чудища-юдища, играючи покусывающего их за лодыжки.
— Будете теперь знать! — Потряс я кулаком в воздухе. — Вот непоседы, — отряхнул я шапку и овчинный тулуп, улыбаясь.
Пришла зима. А это — кривоватые снеговики с морковкой вместо носа, игра в снежки и катание на лыжах, да на коньках. Мороз минус двадцать.
— Бр-бр-бр. Холодно, — запрыгал я на ногах обутых в валенки. Пальцы коченеют.
Дела шли своим чередом. Всё налажено. Обработать теплицы «дарами природы» — дело всего двух часов. Так что теперь целыми днями только и занимаюсь тем, что заучиваю новые формы, читаю учебники за первый курс университета, ну и играю с детьми.
Ребята что повзрослей, пристроены в училища и высшие учебные заведения Сибирска. Там учатся и живут, предоставили им общежития. Ну а младшие ходят в нашу только отстроенную школу, подобрали мы учителей из холопов и каторжан.
Взрослым же играть с малышнёй некогда. Все заняты на работах в теплицах, хлеву или кочегарке. Свободных рук не осталось, всем нашел дело по плечу.
— Семён! — Позвал меня Жук.
— Иду, — отозвался я, поймав заигравшегося Шарика. Совсем ребят загонял, тяжело дышали они, вспотев. Кто спрятался за сугробом, а кто и закопался в него с головой. — А ну-ка быстро в столовую! В тепло, — погнал я пострелят как курочка цыплят. Не дай боже простудятся. Мне ж тогда от их мамок влетит.
— Я всё вижу! — Прикрикнул я на Артёма, намеревающегося закинуть снег за шиворот Тане.
— Это не я!
— Вот как?! — Грозно навис я над ним. — А кто вас от простуды лечить будет, скажи мне? Хотите пить горькую микстуру? — Обратился я ко всем детям сразу.
— Неееееет! — В страхе прикрыли они рты ладошками, попрятавшись за спины друг дружки. — Не надо дядя Семён, — попросили они, чуть не плача, — пожалуйста!
— Тогда марш греться! И без баловства!
Кто у нас на ферме за врача? Я! И эту проблему надо решать. Ни среди каторжников, ни среди холопов — докторов нет. Нанять не получается. Никто не хочет работать посреди леса, вдали от цивилизации и благ. Неженки блин Сибирские!
Проследив за тем, как дети послушно скрылись в столовой, я побежал догонять Жука, который учит меня обращаться с оружием. Неполная разборка и сборка. Стрельба из положения стоя и лёжа. Ну и так далее…
Места тут дикие, каждый должен уметь держать оружие в руках.
Прибыв на стрельбище, где помимо меня было немало народу, азартно стреляющего по мишеням, я подошел к Василю и Петру.
— Где Жук? Вроде за ним бежал, а его нет, — оглядывался я, ища его глазами.
— Да он только в лес отошел. Наш следопыт чего-то интересное показать хочет. Держи, — вручили мне привычный уже автомат АК-12. Серьёзная машинка, выбрал я барабанный магазин с девяносто шестью патронами. — Лисицу не подстрели, — усмехнулись они напутствующе.
Повадилась тут одна бегать рядом с мишенями, выпрашивая покушать. Её не трогали. Мамка молодая, таскала она родившимся деткам тушёнку и куриную грудку.
— Не подстрелю, — отмахнулся я, строя из себя бывалого вояку.
— Ну-ну… — Посмеялись мужики мне в спину.
Прошел метров двадцать и лёг на свободное место, застеленное поверх снега непромокающей дерюгой. Вставил магазин, снял с предохранителя, передёрнул затвор и:
— Тыр-тыр-тыр-тыр, — мощно заработал автомат, отстреливая гильзы. Приклад мягко бил в плечо. Запахло пороховыми газами, а из чучела в пятистах метрах от меня выбивало куски ударопрочного пластика. — Трынь-трынь-трынь, — впустую жал я курок. Блиииин, патроны кончились, с сожалением уставился я на мишень, так с и не отстрелянной головой.
— Мда… Не умеешь ты боеприпас экономить, — заговорили сзади голосом Жука. — Говорю же тебе, твержу — одиночными бей, одиночными! А ты, горе луковое?
— Так веселей. Чувствуешь мощь в руках. Силу, — оглянулся я, воодушевленно потрясая автоматом.
— Эх! — Махнул он на меня рукой, сдавшись, и пошел распекать других бойцов. Он тут инструктор — снайпер. Лучший стрелок из всех мужиков на ферме. — Надеюсь, тебе не придётся стрелять по живым людям Семён. Это тебе не манекен, — сказал он напоследок, с укором.