— Ну и дела… Ну и дела… — Не мог я поверить в услышанное, всё ещё переживая. И их дядя Иван считал честными и преданными наёмниками? Руку пожимал?
— Гав, — подал голос Шарик.
— Отныне нам с отрядом «Мангуст» не по пути. Отработают своё и пусть катятся, — сказал я псу по секрету, поглаживая его за ухом — А ты молодец! Спас меня можно сказать. А то пригрел, понимаешь змею под боком. А ведь я ещё хотел предложить им продлить контракт. А со временем и в личную дружину взять. Эхххх, — тяжело выдохнул я, в который раз разочаровываясь в людях. — Ладно, давай спать. Утро, вечера мудренее, — забрался ко мне огромный комок меха и так в обнимку мы и заснули.
Утром всё было как обычно. Завтрак, зарядка, несколько часов медитаций.
Понять, что меня что-то гложет изнутри — было невозможно. Я ни словом, ни делом не показал изменившееся отношение к отряду Сергеича. Спасибо мачехе, научился я дома играть на публику и лицемерить. Взглянешь на неё или отца хмуро или не дай боже зло, сразу отведаешь плетей от нашего палача.
Так что пришлось научиться врать, недоговаривать и улыбаться в лицо врагу. Думал, это осталось в прошлом, в родовом гнезде, но нет, похоже, от этого никуда не деться.
— Боря! Такси вызвал? — Закончил я пробежку вместе с Шариком и повеселевший вбежал в дом.
Всё наладится. Хватит себя накручивать, упал на коврик у дверей счастливый пёс с высунутым от усталости языком.
— Да. В десять утра будут, — жевал он бутерброд за столом в компании Жука, чистящего разобранный пистолет ТТ.
— Ну и ладушки, — скрылся я в ванной, встав под тугие струи горячей воды, смывающие с меня усталость.
В Сибири, из-за практически отсутствующих дорог и огромных расстояний между городами и населёнными пунктами — такси было воздушное. Вертолёты, для тех, кто побогаче и тихоходные дирижабли для остальных. Железная дорога пока оставалась только в планах.
Пока ждали вертолёта, обдумывал ситуацию, и она мне не нравилась. Доверять Сергеичу и его отряду больше нельзя. Где гарантия, что за крупную сумму он меня не продаст? Нужны свои, верные до гроба люди. Но где их взять? Где?
Вертушка приземлилась, и я в компании охраны отправился покорять город Сибирск, смотрел я в иллюминатор за проносящимися под нами лесами, ручьями и небольшими речушками. Однообразный пейзаж быстро наскучил, и я прикрыл глаза, притворившись спящим.
Нужно будет не забыть сходить с Шариком к месту гибели его бывшего хозяина. Интересно, что власти так хотят скрыть, раз не постеснялись подкупить мою охрану? Ведь в округе на тысячи километров ничего нет?! Или есть? Но слуги, Зорины — ничего такого не докладывали. Впрочем, я теперь и сам знаю, что они многое скрывали, одна ель чего стоит, так что бездумно доверять написанному в их бумагах — глупость несусветная.
— Семён, подлетаем, — мягко коснулась моего плеча рука Сергеича.
— Понял, — открыл я глаза, на показ потянувшись.
— Пап, там Маша в загонах! — Неверяще прикрыла рот рукой молодая девушка, отвернув взгляд от клеток с холопами, выставленными на продажу.
— Не показывай виду, — не размыкая губ, потребовал её отец, боярин Московитый.
Гремевшая в Сибирске последние полгода война между боярским родом Слуцких и Гончаровых закончилась. Казалось бы, Слуцкие вырезаны полностью, а их слуги и воины охолопены и выставлены на продажу, но почему же одна из дочерей погибшего боярина в загоне? Как могли Гончаровы так ошибиться?
— Мы не можем её выкупить. Это сразу привлечёт внимание.
— Но отец! — Глазами, полными непролитых слёз посмотрела на него дочь. — Это же Маша!
— Не можем, — отрицательно покачал он головой и увёл с рынка дочь, пропустили они момент, когда к клеткам в окружении охраны подошел молодой человек, не старше тринадцати лет.
Небольшой провинциальный городок Сибирск — мне понравился. Аккуратные каменные домики, соседствующие с бревенчатыми срубами, словно выпрыгнувшими со страниц сказок. Приветливые люди, щеголявшие в мехах. Лиса, волк, медведь, ласка, угадывал я, что на них одето, посмеиваясь над женщиной, напялившей на голову шапку из огромной вороны.
Как только люди не изгаляются, желая выделиться.
Впрочем, в город я прибыл не для праздного шатания, убрал я подписанные контракты в саквояж и достал блокнот из кармана, вычеркнув один из пунктов. Деньги уплывали сквозь пальцы словно вода.
— Куда дальше? — Жизнерадостно светил своей физиономией рыжий иуда.
Если раньше он меня забавлял, то теперь раздражал.
— Мне сказали, что род Гончаровых выставил на базаре хороший товар. Имущество неких Слуцких, с которыми у них была война. Надо сходить глянуть. Обещали большие скидки, — неспешно пошли мы в направлении шума.
Рынок жил своей жизнью, пытались хватать меня за руки уже при подходе к нему бабки, суя под нос пучки зелени, семечки и бальзамы на кедровых орешках.
Я только посмеивался, искоса наблюдая как Борис пытался отделаться от них толкаясь и закономерно получая по шапке то веником, то связкой душистых трав. Нравы здесь были простые.
— Ох, молодёжь пошла. Никакого уважения! — Собралась позади целая толпа набежавших бабушек, хаявших рыжего.
Пока мы искали место торга бояр Гончаровых, я перебирал в голове благополучно завершённые сегодня дела.
Первое — нанял контору со странным названием «Кин-дза-дза», пообещавшую установить мне видеонаблюдение на ферме в кратчайшие сроки. Они же поставят вышку сотовой связи, на которой помимо этого разместят тарелки для приёма спутникового телевидения и интернета.
Второе — купил и договорился о доставке на место всяческой живности, помимо уже закупленных кур и кролей.
Третье — увёл из под носа купчины большие, промышленные теплицы, которые мы установим сами. Зря он так долго торговался.
Проведу в них тепло и начну выращивать овощи и зелень круглый год.
— Это кто? Каторжники? — Указал пальцем на решётчатые клетки Борис, за что получил по руке от отца.
— Холопы.
— АААааааа… — Протянул он понимающе.
В чём отличие между холопом и каторжником, спросите вы? Всё просто. Каторжник — это бесправный раб, а холоп — гражданин нашей страны, с урезанными правами. Его можно сечь, бить, делать что хочешь, но не убивать. И даже даровать свободу, коли на то будет желание.
И тут я понял, что вот он — мой шанс заполучить верных людей. Да, воины рода Слуцких проиграли войну Гончаровым, да, они должны были умереть, но не позволить себя охолопить, только вот большого выбора у меня не было. Верные люди нужны кровь из носу.
— Почём? — Обратился я к продавцу, слуге рода Гончаровых, судя по гербу вышитому на рукаве куртки, расшитой красными петухами.
— Господин? — Поклонился он, стрельнув взглядом уже на мой герб, вышитый в отличие от него не на рукаве, а напротив сердца, говорящий всему и вся, что я не слуга, а член рода.
— Семён Андреевич, из княжеского рода Смирновых, — представился я.
Слуга на это расплылся в угодливой улыбке. Почувствовал зараза такая, что я готов хорошо потратиться.
— Очень приятно господин, — вновь поклонился он. Зашуганый слуга какой-то. — А эти, — презрительно скривил он лицо, — идут по пятьдесят тысяч за мужика, тридцать за бабу и по десять за ребёнка. Отрепье, — сплюнул он в сторону. — Позволено ли мне будет узнать, на что они вам?
— К делу пристрою. Навоз таскать на моей ферме будут, — приврал я чутка.
— Хи-хи-хи, — гадливо рассмеялся слуга. — Воины и члены рода Слуцких будут таскать навоз. Хи-хи-хи…
В итоге мы договорились, купил я всех, кто сидел в клетках. А это ни много, не мало — пятьсот с гаком человек. Придётся моим каторжанам потесниться, селить то их некуда. Ну, ничего. В тесноте, да не в обиде.
На этом я не закончил. Тот же продавец предложил взглянуть на другой товар. Мягкую рухлядь, оружие, автомобили, бронетранспортёры, танки, зенитки и многое другое, купил я в конечном итоге себе вертушку, так как без неё в Сибири никак. Пилоты же нашлись среди холопов, они то и подсказали мне, что стоит брать, а чего нет, потратил я ещё немного монет на действительно интересные вещи.
Улетал я из Сибирска уверенный в завтрашнем дне и с пустыми карманами. Зато на своём Ми-8T замшелого 1987 года.
Глава 8
Из спальни в домике каторжников раздавался плачь. Женщины, занявшие эту комнату — сгрудились вокруг молодой девушки лет двадцати и пытались её успокоить, но не получалось.
— Всё будет хорошо Маша, всё будет хорошо… — Обнимали они её, баюкая и тревожно переглядываясь.
— Нет, нет, нет! — Текли из глаз девушки слёзы, а сама она словно пребывала не здесь.
Последняя оставшаяся в живых представительница рода Слуцких повидала слишком много на этой войне. Смерть братьев, мамы, отца и младшенькой сестры. И всё это на её глазах.
— Я хочу к ним. Отпустите, отпустите, — попыталась она вырваться, но бывшие её слуги и няньки держали крепко. — Я приказываю!
Нянечки не послушались. Заварили ромашкового чаю, насильно напоив девчонку, и уложили спать, зажав её между собой.
— Спи Машенька, спи… — Запела ей колыбельную из детства главная няня, возвращая девушку мыслями в те времена, когда она была счастлива.
Половицы скрипнули и каторжник, к которому подселили холопов хозяина, отошел от двери.
Конец сентября уже. Вот время летит, прошел я мимо вышки с кучей антенн, направляясь к теплицам. Шарик бежал рядом, охраняя. На некоторых он рычал, к другим ластился.
Собака у меня умная, не болонка, запоминал я тех, кто ему не нравился, а кто по душе. Пригодится.
— Ну что у нас тут? — Зашел я в первую теплицу, засаженную несколько дней назад огурцами.
Тепловентиляторы работали на полную, стояла внутри температура за тридцать. Влажность поддерживалась вручную, ходили между грядок девушки и дети с лейками.
Невесть откуда в теплице завелись бабочки пёстрых расцветок, летали они над головами. Детвора упросила взрослых сделать им поилки, куда наливали воду, разведённую с мёдом.
— Всё хорошо Семён Андреевич. Растут как на дрожжах, — счастливо обвела взглядом своё хозяйство Марфа Агафьевна, по образованию агроном, приставил я её к делу, сделав здесь старшей.
— Вижу, — оглядывал я подросшие как по волшебству огурцы, зеленели подвязанные веточки, вытянувшись на полметра вверх. Хотя почему как? По волшебству и есть.
— А как вы сами? Всё ли хорошо? Не нужно ли чего? — Спрашивал я, параллельно плетя форму «дары природы», с открытым ртом наблюдали за волшебством самые маленькие помощники в теплице, засветились на миг растения, под их дружный вздох.
— Слава богу, всё есть, — перекрестилась она. — Спать ложимся сытыми и в тепле. Вот только… — Замялась она.
— Что? — С любопытством посмотрел я на неё.
— Баньки не хватает. Привыкли уже за много лет по выходным париться. Да берёзовыми веничками.
— Поставим, — пообещал я. — Мой промах, — повинился я. — Сам то я городской. Всю жизнь в четырёх стенах прожил, вот и не подумал.
— Спасибо, — скомкано поблагодарила она, пеняя себя за длинный язык.
Так, общаясь с новыми людьми, я обошел все теплицы и курятники. Навестил бурёнок и свиней. Подержал на руках крольчат. Люди везде были веселы и незлобивы, притёрлись друг к другу каторжники и холопы.
Бывшие же воины рода Слуцких занимались знакомым делом. Охраняли наш покой, установили они свои порядки с моего молчаливого согласия. Сергеич и отряд «Мангуст» были мягко задвинуты в сторону.
Как мне удалось примерить народ с новой действительностью? Унять их гнев на чужих и в особенности на себя? Всё началось с разговора с Андреем Потаповым, седым, как лунь дедушкой, к которому прислушивались мои холопы. И слуги, и воины.
За несколько дней до этого:
— Присаживайтесь, — указал я на лавку напротив.
— Благодарствую, — осторожно присел он. — Ноги уже не те, что были раньше, — извинился он за то, что облокотился об стол, сбив скатерть.
— Пустое, — махнул я рукой, почувствовав себя виноватым.
Нет бы встать да помочь ему, а я тут сижу, корчу из себя княжича, хотя даже не наследник и никогда им не буду.
— Чаю? — Разлил я кипяток из самовара, поставив перед ним чашку и блюдце. Пододвинул вазочку с вареньем и мягкие тульские пряники. — Чем богаты, — пытался я исправить свою оплошность.
Старость нужно уважать.
Подув на поверхность кружки, он отпил. Глоток, другой…
— Хороший чай. Терпкий, насыщенный, — похвалил он. — Что это за сорт? Те Гуанинь или Тяньши? — Показал он себя знатоком.
— «Принцесса Рита», — чуть покраснел я.
Один из самых дешевых чаёв подсунул. Впрочем, другого не было. Не подумал. Не купил. Вот и сижу как помидорка.
— Хех, — ухмыльнулся он. — Теряю хватку…
Не прошло и пяти минут, как зрачки старика расширились, а на лицо выползла глуповатая улыбка, стал он путаться в словах, именуя меня, то Максимкой, то Егоркой. Зелье подействовало.
Доверился новым людям на слово? Нет! Хватит с меня лжи, подлил я ему в стакан с чаем одно редкое зелье, украденное мной у любимой мачехи ещё несколько лет назад.
Никакой больше веры чужакам пока они не докажут что достойны.
Времени мало, торопился я, выспрашивая у деда подробности их войны с Гончаровыми, другие детали жития в Сибири и мелкие секретики, пока не заметил, что зелье выветривается и прекратил допрос, переключившись на болтовню о погоде и видах на урожай мха в следующем году.
Он так ничего и не понял, что не мудрено. Зелье то редкое. Мачеха потом весь дом перевернула в поисках, но так ничего и не нашла. Косилась только на меня с подозрением.
— Вот, — протянул я ему бумагу. — Прочтите.
Он зашевелил губами, зачитывая вслух:
Я, Семён Андреевич из княжеского рода Смирновых, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти — обязуюсь дать вольную всем купленным мною на базаре города Сибирска холопам не позже чем через два года, дабы жили они своим умом.
С их же стороны я требую неукоснительных выполнений своих приказов, трудолюбие и старательность.
Покуда все требования будут выполнены — они обретут свободу.
Дата, подпись.
— Что скажете? — прервал я повисшую между нами тишину.
— Это гораздо больше, чем мы рассчитывали, — честно признался он. — Гораздо, — потряс он бумагой, смотря на меня с сомнением. Не верит.
Условия и, правда, выглядят слишком хорошими. Понимаю его. Но двойного дна там нет, так я и сказал.
— Не хочу получить удар в спину и держать насильно тех, кто может этот удар нанести.
— Я вас понял. Молодёжь, — мотнул он головой в сторону, — ухватится за эту возможность руками и ногами. Мы же, старичьё — их поддержим. Не подведём. Можете положиться на нас.
— Добро, — пожали мы руки, скрепляя сделку.
Я работал на перспективу. За два года много воды утечёт. Люди обзаведутся домами, хозяйством и никуда не захотят уезжать. Ну а ежели кто и соизволит меня покинуть, так и скатертью дорожка.
— Да, поди, нету уже грибов то. Холодно. Может, вернёмся? — Нудил рыжий, пока мы шли по лесу, пристал он ко мне как репей, увязавшись следом.
— А это что? — Приподнял я корзинку с одиноким красноголовиком в ней. Маленьким и червивым.
— Эх… — Обречённо покачал он головой.
Пошел он со мной неспроста. Договор со следователем надо выполнять, вот папка и подослал его ко мне, увидев, что я собираюсь в лес. Ну да ладно. Борька умом не отличается, обвёл я его вокруг пальца.
Зашли в чащу мы с другой стороны, не там где я вышел в своё время с волокушами и трупом на них, но не прошло и получаса, как я поплутал по буеракам, выписывая петли и якобы ища грибы, встали мы на нужный путь. Рыжий так ничего и не заметил, были мы уже на подходе к той злополучной полянке.
Я остановился и на показ стал осматриваться, сверяясь с компасом.
— Заблудились? — Забеспокоился Борька.
— Не, — отмахнулся я. — Это что, лиса? — Указал я ему за спину, выпучив глаза.
Рыжий резко обернулся и схватился за автомат.