<p>
========== Пролог ==========
Меня зовут Анхэ. Наверное, это странное имя для эльфа. Дело в том, что на нашем языке "Анхэ" означает - ночь после жизни. Или просто – смерть.
Когда-то меня и в самом деле звали по-другому. Кажется, это звучало так: Трвинсиэль фин Ратар Сарвейнел, что значило: Копьё, пронзившее Тигра, рождённое в клане Хранящих Север. Это было давно. Когда в Великом Лесу ещё был такой клан – Сарвейнел.
Впрочем, «давно» – понятие растяжимое. Кому-то две сотни лет кажутся лишь мигом, а для кого-то и год становится вечностью. Я принадлежу ко вторым. И мысли эти навевают на меня одиночество.
В одиночестве время идёт дольше. Вставая утром, не можешь понять, зачем солнце осветило твой день. А на закате, когда вершины деревьев и воды священных озёр заливает алый, будто кровь поверженного хищника, свет, пространство вокруг заполняет странная пустота. Будто между тобой и ближайшим живым существом лежит целый мир, лишённый жизни. И то, что до соседней деревни всего час пешего ходу - не имеет значения. Мир всё равно кажется пустым, потому что ты знаешь: там тебя не ждут. Ни там, ни где-то ещё. И миру, по-большому счёту, всё равно, прожил ли ты ещё один день, проснулся ли утром, или стал добычей для волка. Пожалуй, только голодному волку ты и нужен, и то немногим больше, чем горный козёл.
Эльфы не живут одни. Сама природа - наша мать - требует, чтобы мы жили кланами. Кланами мы можем охотиться на животных, которые сильнее нас, клан даёт нам имя и обязанность, делает нас теми, кто мы есть – нужными. Когда клан гибнет, оставшимся в живых лучше умереть вместе с ним. Это не закон и не обычай, это - веление разума. Очень редко какому-то клану нужен охотник, привыкший охотиться по-другому. Лекари или хранящие память – может быть. Если глава клана мудр, он всегда примет под опеку того, чей опыт принесёт пользу его людям. А те, кто несёт в себе дар исцеления и вовсе встречаются так редко, что любой клан с радостью примет их.
Но я - охотник. Во мне нет ничего необычного. Рука моя тверда, а глаз остёр, но этим может похвалиться добрая половина эльфов. Я мог бы рассчитывать на новый дом, если бы шла война, и в других кланах не хватало мужчин, но даже тогда до конца дней на меня смотрели бы как на того, кто пережил свой клан. И правда, разве может быть оправдание тому, что я жив, когда моя семья и мои друзья мертвы? Опять-таки, вполне возможно, оно нашлось бы для лекаря или Хранителя, но я... Я – охотник. Я должен был защищать их, пока жив. Но они погибли, а я все еще топчу землю...
Когда луна второй раз осветила кострище на месте моего прежнего дома, я попытался просить помощи у других. Я пришёл в клан Хранящих Восток, а затем в клан Поющих с Волками. И ещё во многие кланы, где со мной не хотели говорить. Только один из вождей сжалился надо мной, предложив мне пройти испытание истиной. Вместе мы отправились к оракулу священных озёр, и моя кровь окропила алтарь. Луч света упал на мою надрезанную ладонь, выжигая знак Анхэ – смерть. Это был приговор, и отныне он стал моим именем. Анхэ - смерть - последний из клана, которого нет.
С тех пор Вечный Лес трижды три раза укрыло снегом, трижды три раза зацветали липы, и трижды три раза ветви деревьев обнажались навстречу грядущей зиме.
Летом в лесу было не так уж плохо. Тихий шелест листвы и стрекотание насекомых в сумраке подлеска. Солнечные блики, игравшие на поверхности Священных Озёр, запахи трав и нагретых солнцем цветов. Настоящая тоска накатывала на меня, когда листья опадали под ноги, ветви деревьев становились голыми и безжизненными, а с неба падали белые хлопья снега. Костёр не согревал до конца, а изредка доносившиеся издали голоса чужих охотников лишь навевали ещё большую тоску.
То и дело вспоминались такие же зимние вечера и костры куда больше и ярче моего. Как пели песни мужчины, вернувшиеся с охоты, и девушки, ждавшие их в селении. Как дети радостно кричали, встречая отцов… Ждали и меня… Не дети, и не девушка… Короткое имя кололо грудь иглой кожевника – Вьен. Я часто погружался в воспоминания с головой, то и дело прокручивая перед собой эти вечера, тихие и шумные одновременно. Вспоминал веселый зимний праздник солнцеворота - Йоль, как называем его мы, лесные эльфы. Встречать его я особенно любил. Девичьи ленты, носившиеся в воздухе, запахи специй, горячее вино и тепло… Тепло ладоней и тел, рукопожатия охотников, хлопки по спине… и не только. Меня считали красивым там, в далёком прошлом. А теперь я даже и не знал, как выгляжу. Меня любили – и девушки, и мужчины. Меня выбирали… Даже речь эльфов, окружавших меня, бывших со мной рядом, казалось, дышала теплом в те далёкие дни.
Но потом я стал одиночкой, последним выжившим, опозоренным охотником, не защитившим своих родных. Тепло ушло из моей жизни. И ни один другой клан, в которые я изредка прибивался, так и не смог дать мне эти чувства - единения и принадлежности. Ведь мой клан был мёртв.
За годы скитаний я привык быть один. Я мог в одиночку загнать и оленя, и вепря. Но мне не нужно было столько мяса, и если стояло лето, моя добыча оставалась гнить на земле, а я уходил в новое место, чтобы загнать новую дичь. Я привык быть один, и я мог выжить один, но каждый год тянулся как десять лет. Каждый год всё меньше смысла я видел в таком существовании – диком и одиноком. Казалось, ещё одна зима, и я забуду, как звучит мой родной язык. Как выглядят девушки нашего народа, когда плетут венки перед свадьбой, и как окликают друг друга юноши, собираясь на охоту. Моя охота была другой. Она не доставляла радости и не приносила пользы никому, кроме меня.
Когда в десятый раз хлопья снега укрыли обнажённые ветви, я принял решение. Давным-давно я слышал легенду об эльфах, что живут по другую сторону Великой Реки. Хранительница предостерегала от встреч с ними, потому что они были ин-канэ – не такие. У тех эльфов не было кланов и не было оракула. «Как же тогда они определяют, кем станет ребёнок?» – спрашивал я, и хранительница смеялась. Она никогда не отвечала, возможно, потому, что не знала и сама.
Когда в десятый раз хлопья снега припорошили ветви лип, но ещё не покрыли сплошным ковром почерневшую землю, я принял решение пуститься в путь. Я отправлялся туда, где жили эльфы, не знавшие кланов и хранителей. Эльфы, у которых не было оракулов. Эльфы, которые не испугались бы моего знака и имени. Я шёл на запад, к берегам Великой реки.
***
Меня зовут Вельд. Странное имя для эльфа, не правда ли? Знатные эльфы дают своим детям длинные и красивые имена. Когда-то и у меня было такое. Меня звали Артайнен тау Вин Двальен, что значит – Хранящий славу из дома Ночного Волка.
Так было, пока мой брат, Тирвейнен тау Винд Двальен, не стал королём народа эльфов Луны. Тирвейнен – мой младший и любимый брат. Он - сын моей матери и главы дома Ночных Волков. И вот тут мы подходим к самому неприятному обстоятельству из моей жизни, потому что, несмотря на высокий рост и аристократические черты лица, я не его ребенок.
Отца, как я привык его называть, никогда не волновала эта деталь. Куда большее значение для него имело то, что я отлично убиваю его врагов. А вот тот факт, что обаяния у меня было, как у навозной мухи, его порядком смущал. Он всегда считал, именно из-за этого его собственных неприятелей становится только больше. И когда отравленный дротик вонзился в его грудь, а лекари смиренно сложили руки – те, кто не успел сбежать подальше от двора, ведь за бессилие многие были казнены – отец взял с меня клятву, что я никогда не попытаюсь отобрать наследие, корону или что бы то ни было у своего младшего, но чистокровного брата.
Клятва далась мне легко. Куда легче, чем другая – никогда не иметь детей. Как будто те шлюхи, что выползают ночью из моей постели, спрашивают у меня разрешения. Но отец был отцом. А мать, стоявшая поодаль, была моей родной матерью. К тому же, было бы глупо идти поперёк их воли, когда я уже отказался от всех прав на престол. Поэтому я дал и вторую клятву и накрепко запретил женщинам входить в свою спальню.
Тогда же я отказался от имени, хоть его и знала по-прежнему каждая крыса в королевстве. Отныне меня звали Вельд тир Антас тау Кхэн, или Защитник Смерти Лишённый Дома. Так я ещё раз подтвердил готовность следовать клятве, данной отцу в его посмертии.
Надо сказать, с тех пор, как мой брат объявил себя королём лунных эльфов, наши отношения порядком изменились. Я по-прежнему люблю его настолько, чтобы не пытаться убить во сне, в то время как он явно не слишком верит в данную мной клятву. По крайней мере, только этим я могу объяснить то, что, несмотря на мои способности и познания, я был назначен дозорным в передовой отряд разведки и отправлен на дальнюю восточную границу королевства. Солдаты смотрели на меня с сочувствием и страхом, офицеры с неловким смущением – никто из них не знал, как отдавать мне приказы, не рискуя быть убитым мной или моими соратниками.
Я же без зазрения совести летал на виверне над головами своих «однополчан», давая понять, что мы с ними из разного теста. Я не соблюдал дисциплину и не докладывал о своих наблюдениях, что в первые же дни было признано моей законной привилегией, как старшего сына дома Ночных Волков… Прошу прощения, как безродной скотины по имени Вельд тир Антас.
На душе у меня было паршиво, и настроение портилось день ото дня. Я считал дни до окончания долгого пути, который в одиночку мог бы преодолеть за полчаса полёта. Только надежда встретить нарушителей и превратить их в кровавое месиво слегка скрашивала мои серые будни, пока я продолжал искать ответ на вопрос, что мне делать дальше.
========== Встреча ==========
Анхэ
Я вышел к переправе через сутки после того, как принял решение. Оказалось, что лодочник уже убрал снасти в сарай, а сам отправился на зимовку. Реку же редко затягивало льдом - слишком быстрым было течение. Переплыть её я, пожалуй, смог бы, но тогда пришлось бы оставить здесь оружие и доспех, а идти в незнакомые земли без защиты я не хотел.
Ещё один брод располагался южнее, в нескольких часах пешего хода. Но разве мне было куда торопиться? Помогая себе копьём, как посохом, размеренной походкой, не позволявшей мне утомиться, я двинулся вдоль реки.
На третьем часу путешествия я увидел на другом берегу повозку гружёную тканями. Она двигалась вдоль берега в том же направлении, что и я. На козлах сидела рыжеволосая эльфийка, среди скарба в кузове – ещё две, охотница и хранительница. Я отошёл в тень. Встречаться с сородичами не входило в мои планы. Возможно, теперь пришлось бы обходить реку широкой дугой, ведь у них зрение наверняка не хуже моего.
Я немного углубился в лес. Но так, чтобы все-таки видеть своих соплеменниц. Перед глазами то и дело всплывали образы таких же обозов, как этот. Наши девушки тоже часто бегали за покупками в приграничные селения. Старики ругали их, но это никогда не помогало – тканей у нас своих не было, а того, что выменивал Хранитель для всего клана им всегда было мало.
Подумав об этом я против воли пощупал краешек рубахи, едва торчавшей из-под доспеха. Она же была на мне в тот день, когда я последний раз видел своих, и это ничуть не волновало меня в одиночестве. Но женские яркие наряды я помнил отлично. Признаться, на них было приятно смотреть. И те мужчины, что поумнее, сами возили своих женщин за реку. Потому что слишком часто такие поездки заканчивались плохо.
С такой вот поездки всё и началось тогда, девять зим назад. Женщины тогда так и не вернулись, а спустя три заката пришли чужаки – красивые, могущественные и бесцеремонные. От них веяло той силой, которой никогда не достичь ни нам, ни лунным.
Сердце сдавила боль при воспоминании о последних днях моего племени.
Вельд.
На тринадцатый день нашего безумно "осмысленного" путешествия у самого берега Великой Реки мы встретили первых нарушителей границы. Это была повозка, гружёная тканями и едой, на которой сидели две эльфийки. Ещё одна правила лошадьми.
Кто, хотел бы я знать, отпускает женщин одних в дорогу?
Эти дикие жители леса мне не понятны, и никогда понятны не будут. Одна из эльфиек, правда, была вооружена луком и копьём: обычный набор для охотников из их племён. Не спускаясь вниз, я наблюдал, как подходят к обозу пограничники. Завязался разговор, суть которого была проста и вряд ли имела значение. Наши солдаты пытались выяснить, почему женщины пересекли границу, то есть реку. Женщины, постепенно выходя из себя, объясняли что-то про переправу и разрушенный мост.
Надо сказать, объяснение было бестолковым – ведь как-то же они попали на нашу сторону. Скорее всего, ходили торговать с крестьянами. И, судя по тому, что в повозке лежали ткани, а не шкуры, они уже ехали назад. Не повезло. Встреча с отрядом, к которому я был приписан не сулила им ничего хорошего. Домой они, скорее всего, не доберутся. В лучшем случае - без контрабандного товара и порядком подержанные. Самым паршивым в сложившейся ситуации было то, что мне от этого трофея не было никакого толку, ведь в случае чего ребёнок-полукровка, родившийся от одной из этих торговок, заявил бы, что он мой сын, а не наших солдафонов. Так что мне предстояло так и стоять в стороне, пока другие развлекаются.
Разговор явно заходил в тупик. Одна из эльфиек рванула с плеча лук, другая вскочила, начиная торопливо бормотать заклятье. Что ж, пожалуй, у них, и правда, были основания считать, что они выберутся из передряги победительницами. Вряд ли пятёрка пограничников была готова встретить чародейку. Охотница тоже довольно удачно запустила стрелу в ногу одного из солдат, и какой бы позорной не казалась для меня драка с женщинами, да ещё и торговками, мне пришлось вмешаться.