Сборник рассказов Survarium - Королев Евгений Сергеевич "Хард"

Сборник рассказов

Survarium

Дмитрий Мишов

А день только начинался...

Эта ночь выдалась особенно холодной. Приходилось заворачиваться в эдакий кокон из одеяла, чтоб хоть как-то согреться. Сегодня была очередь Серого спать на кровати, и я ему жутко завидовал. Он наверняка уже видит десятый сон. А я вынужден ждать до утра, потому что заснуть на этой дурацкой скрипучей раскладушке все равно не полу­чится.

За окном послышался душераздирающий вой и какой-то треск. Я уверен на сто про­центов, что он доносился со стороны леса. Вот теперь точно не усну. Аж мурашки по коже пробежали.

- Серый! Серый!!!

- Чего там опять?! - раздался сонный голос из-под подушки.

- Ты дверь закрыл?

- Ванек, задолбал, дай поспать.

- Так ты закрыл, или нет? - невольно в моем голосе проскользнули нотки беспокой­ства.

- Да! На два замка! Что случилось?

- Опять этот вой слышал. И мне кажется, он с каждой ночью все ближе.

Серый скинул с головы подушку и приподнялся.

- Ну и что ты предлагаешь?

- Давай уберемся отсюда, а?

- Куда? В квартире безопасно.

- Давай переберемся в мой дом? Он практически в центре города, до туда эта зараза не дойдет.

- А до завтра не мог подождать? Утром и решим. Я спать хочу, - Серый отвернулся к стене и закрыл голову подушкой. Еще в лагере я заметил, что он всегда так спит. Как же было здорово в детстве. Теперь это как будто два отдельных мира. Раньше была школа, друзья, родители. Сейчас всего этого нет.

Подумав об отце с матерью, которые остались лежать мертвыми на кухне, я запла­кал. Я не мог удержать эту боль в себе, хотелось повеситься из-за нахлынувшей тоски. Они погибли глупо, напрасно. Мы тщательно фильтровали воду, носили респираторы, но яд как-то проник в их организм. А в мой не проник. Может, их убило что-то другое? Но почему тогда жив я? Как ни странно, от мысли, что фортуна выбрала меня, а не моих родителей, на душе становилось еще хуже. Хорошо, что Серый сейчас спит. Не хочу, чтобы он меня видел в таком состоянии. Ему ведь тоже нелегко. Его мать вообще неиз­вестно где, но он же как-то держится.

Раскладушка скрипнула, когда я повернулся на другой бок. Мое лицо отразилось в черном экране жидкокристаллического телевизора, который стоял на низкой тумбе. Не работал он по понятным причинам: электричество отсутствовало, как впрочем, и ото­пление. Иначе мы бы не мерзли каждую ночь и смогли, наконец, приготовить нормаль­ную еду на плитке. А может быть, услышали новости по радио. Если, конечно, челове­чество еще не полностью вымерло.

Нет, такого быть не может. Буквально позавчера раздавались выстрелы, значит, мы не одни. А еще вертолет на девятиэтажке. Без бинокля его проблематично разглядеть, но, по-моему, это Ми-8. Однозначно, кто-то должен был выжить. Может, мне удастся уговорить Серого сходить туда. В конце концов, даже если пассажиры вертолета ока­жутся мертвы, есть шанс найти оружие.

Я поежился от холода и закрыл глаза. В голове перемешивались мысли, постепенно погружая меня в сон. Перед глазами всплывали воспоминания из прошлого. Создалось впечатление, будто никакой катастрофы не было. Не было паники, не было жертв, никто не вводил в город войска. Это просто кошмары. А завтра снова в школу, подготовка к экзаменам, заспанные лица одноклассников. Завтра все будет в порядке.

Я с трудом разлепил глаза и заставил себя встать. На минуту показалось, что я про­снулся в своей квартире, но все осталось так, как было вчера, позавчера, неделю назад. Все это происходило не во сне, а наяву. Настроение сразу испортилось.

Глянув в сторону, где недавно лежало похрапывающее тело, я обнаружил только скомканное одеяло. Отсутствие Серого на кровати меня не очень беспокоило, я всег­да вставал позже него, а спал так крепко, что танком не разбудишь. Нет, которое утро меня беспокоило совсем другое. Подойдя к окну, я подтвердил свои опасения. Лес сно­ва двигался. И двигался очень стремительно. Вчера перед нашим домом находилось здание роддома, почти целое, не учитывая разбитых окон и раскрошившихся кирпичей ступенек. За ночь огромное дерево, которое росло рядом с ним, изогнулось и пронзило несколькими своими ветками четырехэтажку, практически уничтожив ее. К слову, по своим размерам это дерево вполне могло потягаться с самой большой секвойей в мире.

Если бы не смертельная опасность, которая подстерегала снаружи, если бы не чер­тово мутированное дерево, вполне можно было назвать утро прекрасным. Небо, насы­щенно голубое, без облаков, ближе к горизонту становилось все светлее и светлее. Этот северный, ни с чем несравнимый рассвет так и веял своей свежестью, чистотой. Яркое солнце я никогда не любил, но сейчас оно предавало картине какую-то завершенность, ослепительно сияя на границе земли и неба.

- Ты уже видел? - раздался вопрос за моей спиной.

- Видел, - ответил я, имея в виду вовсе не пейзаж, а руины роддома. - Собираемся?

- Куда? - то ли Серый включил «дурачка», то ли действительно не помнил о разго­воре ночью.

- Как куда? Ко мне в дом перебираться!

- Может, днем пойдем?

- Чего тут выжидать! Посмотри, да тут деревья за одну ночь вырастают. Да они же прямо на нас двигаются. Ты как хочешь, но я собираю все и сваливаю, - конечно, идти один я не собирался, но по-другому этого идиота было не переубедить.

Серый около минуты молча смотрел на меня, а затем сказал:

- Только если хоть какая-нибудь подозрительная хрень нам попадется, например как на том мужике, я разворачиваюсь и иду домой.

Я согласился. Мы оба еще не отошли от той самой «хрени». В тот день, когда это случилось, я впервые за все прожитые семнадцать лет испытал настоящий голод. Шли вторые сутки с тех пор, как мы последний раз поели. Сначала подумывали над тем, чтобы заглянуть к соседям: может быть, у них осталось что-нибудь съестное. Но я пред­ложил прогуляться до местного супермаркета. Собрались очень быстро. Серый взял с собой пневматический пистолет, подаренный ему дядей, кухонные ножи и рюкзак с па­кетами, а мне дал топорик и сумку. Я думаю, мы вооружались только для того, чтобы чувствовать себя более защищенными, потому что толку от нашего так называемого «оружия» не было никакого.

Мутированная растительность на тот момент подбиралась к окраине города, и из окна виднелись лишь самые большие деревья. До магазина дошли практически без при­ключений, не считая того, что Серому показалось, что кто-то выл со стороны школы. Наверное, воображение разыгралось, потому что я ничего не слышал. Несмотря на поч­ти пустые полки, нам удалось набить рюкзаки и пакеты провиантом. Серый со счастливой рожей засобирался домой. Открыл входную дверь, позабыв о том, что залезли-то мы через разбитую витрину, и что договаривались возвращаться тем же путем, которым пришли. Только он шагнул за порог, как тут же с ужасом отшатнулся. Затем и я увидел то, чего так испугался Серый: под лестницей лежал труп человека.

Тело принадлежало мужчине. На нем был герметичный защитный костюм - подоб­ную экипировку всем выдавали за несколько дней до катастрофы. Пальцы трупа крепко сжимали дырявый пакет. Рядом валялись мятые фрукты, посеревший от времени батон и пара шоколадок. Мне стало не по себе, и мы поспешили убраться. Возможно, Серый не хотел тогда нагнетать обстановку и заострять на этом внимание, но перед тем как уйти, на ноге мертвеца я заметил широкий темно-зеленый лист, обвивающий колено. В месте, где лист соприкасался с кожей, образовалась какая-то застывшая красноватая масса, похожая на отвердевший клей.

Больше я старался о том происшествии не думать. Перед выходом лучше вообще не забивать голову негативными мыслями. Мало ли, может и материализоваться. Тогда точно придется возвращаться в эту квартиру и ждать, пока одно из огромных деревьев не подползет к дому и не разложит его по кирпичикам. Напоследок я глянул в окно: ни людей, ни зверей, одни непроходимые чащи леса. А когда-то в этих местах кипела жизнь. Работали предприятия, люди спешили по своим делам и в лес ходили разве что по ягоды, да по грибы. Теперь, даже если кто-нибудь туда осмелиться пойти - назад уже не вернется. Слава богу, есть еще куда отступать. Город немаленький, за неделю эта за­раза точно не успеет его полностью поглотить.

После того, как мы умылись и позавтракали тем, что еще не испортилось, начали со­бираться. В рюкзаки и сумки все необходимое не влезало. Один кулер с водой чего сто­ил. Пришлось некоторые припасы оставить тут. Серый даже сказал, что так оно будет правильней. Вдруг что-нибудь случится, мы сможем вернуться сюда и прожить некото­рое время на оставленные здесь продукты. Из оружия оставлять ничего не стали. Как обычно, я взял топорик, а мой боевой товарищ пистолет. Надевать костюм химзащиты стало уже привычным делом, поэтому много времени на это не ушло.

Выход наружу мы долго затягивали. Мне уже не хотелось возвращаться обратно в собственный дом, а Серый наоборот, все никак не решался оставить свою квартиру. Причина была одна: родители. Я не хотел видеть их мертвые тела, и тем более выно­сить. Хотя, похоронить, конечно, следовало. Но я бы все равно этого сделать не смог. Се­рый же боялся, что его мать все-таки вернется, и никого не обнаружит дома, подумает, что сын погиб. Поэтому решено было оставить записку в коридоре, что он жив, здоров и находится по такому-то адресу. А с моими родителями Серый обещал помочь, если у меня не хватит мужества сделать для них могилу.

Мои ноги начали дрожать, когда Серый открывал входную дверь. Не столько от тя­жести рюкзака и сумки, а скорее от страха перед тем, что нас ждет. Я напялил на лицо респиратор, что сделал и мой напарник, и мы двинулись вниз, по лестнице.

- Вон тачка! На ней сумки повезем! - почти прокричал я, указывая на другую сторо­ну улицы.

- Наконец-то, - с облегчением выдохнул Серый. Сумки и вправду были тяжеленные. Даже такой выносливый с виду человек, как он, пройдя какие-то два квартала, валился с ног.

- Ох, - я бережно положил сумки на асфальт, - подкати ее сюда, я тут рюкзаки по­сторожу.

Серый разогнулся, размял поясницу и медленно поплелся вдоль улицы, шаркая ногами и пиная разбросанные повсюду банки. Я проводил взглядом ковыляющую к те­лежке долговязую фигуру, а затем стал рассматривать окрестности вокруг. Дрожь меня уже не била. Наверное, потому что мы отошли от мутированных растений довольно-та­ки далеко. Как-то я неспокойно себя чувствую рядом с лесом. Даже как бы сказал мой отец, боюсь до усрачки. Когда мы выходили из подъезда, эти дикие заросли находились совсем близко. То ли я не так оценил расстояние, глядя с высоты пятого этажа, то ли лес продвигался НУ ОЧЕНЬ быстро, но было такое ощущение, что только вытянешь в сто­рону чащи руку, как тут же ее отхватит по локоть что-нибудь или кто-нибудь. Странно, что у Серого такого ощущения не возникало, да и не было видно, что он боялся.

Здесь, в центре города, мне было определенно спокойней. Хотя и в этом месте ста­новилось как-то жутко, глядя на безжизненные окна домов, из которых ни звука не изда­ется, пустые улицы. И пусть тут не дергаешься ни от шуршания кустов, ни от завывания ветра в глубине леса, зато давит этот вымерший город, эта пугающая тишина. Пыльные окна, машины, покрытые слоем опавшей листвы, опустевшие дороги... как будто стою на проклятой земле, где давно исчезли все люди.

Дребезжание тачки заставило меня оторваться от весьма не радостных мыслей и заняться делом.

- Ты чего расселся, помогай, - важным тоном сказал я, когда Серый подкатил раздол­банную ржавую жестянку с кривыми колесами и плюхнулся на землю.

- Дай отдохнуть.

Он осмотрел с детства знакомый район. Его взгляд остановился на детской площад­ке, возле которой мы, будучи мальчишками, обычно ошивались. Я, как и он, хорошо помнил это место. Аптека, ларек, даже старый ЗИЛ, принадлежавший деду со второго этажа рядом стоящего дома - все так, как было лет шесть-семь назад. Только людей нет.

Дорога поворачивала под прямым углом во двор, где стоял мой дом. Осталось прой­ти примерно еще метров сто. Тачка с сумками была готова к непродолжительному пу­тешествию, и я уже хотел оборвать нахлынувший на моего товарища поток воспомина­ний, как вдруг он сам невнятно забормотал, что-то про дружбу и судьбу.

- Что? Громче говори, - бубнил Серый долго, но я ни слова не разобрал.

Он вздохнул глубже и начал более внятно:

- Ты не помни... твою... Что за?! - от одной интонации произнесенных слов душа ушла в пятки. А то, как он вытаращился на что-то позади меня, вообще заставило мое сердце остановиться.

Я обернулся: с веток исполинских деревьев, видимых даже отсюда, поднялась стай­ка черных птиц, а на дороге, ведущей к лесу, показались силуэты то ли собак, то ли дру­гих непонятных животных. В любом случае, выяснять, что это такое мне не хотелось. Силуэты начали приближаться. Серый достал из бокового кармашка рюкзака пневма­тический пистолет и застыл, словно его сковал паралич. Я, не на шутку испугавшись, потряс его за плечо, громко обзывая нецензурными словами. Как ни странно, это подей­ствовало. Серый вышел из состояния оцепенения, схватил первую попавшуюся сумку из тачки и уже подгонял меня, опасно размахивая пистолетом перед моим лицом. В принципе, действовал он правильно, а вот я, беспокоясь больше о своей жизни, чем о продуктах, плюнул и на сумки и на тачку, и рванул что было сил к своему дому. Сзади раздалось приглушенное пыхтение Серого и лай собак, которые, по всей вероятности, выслеживали именно нас. Мы пронеслись мимо ржавого ЗИЛа, перепрыгнули через оградку и побежали по дворам. Ветки кустов, растущих возле детской площадки, беспо­щадно хлестали по лицу, от чего я часто жмурился и не видел, куда нужно бежать. Тор­чащие из земли железяки тоже мешали, один раз я даже споткнулся об них, хорошо, хоть на ногах удержался. Серому было еще тяжелее: помимо груза рюкзака и препятствий, на его плече висела сумка, с которой бежать ну просто невозможно. Я слышал, как он тяжело дышал, как ломал ветки, как запинался, но я ни разу не обернулся.

Наконец, вот мой дом! Преодолев еще пару заграждений, типа припаркованных машин и скамеек, я оказался в своем дворе. Теперь оставалось всего лишь добраться до третьего подъезда и нажать две кнопки на кодовом замке двери. Лай стал громче. Соба­ки подбирались все ближе, я это чувствовал. А еще я начал ощущать чье-то отсутствие. Позади уже не было слышно топота и похлопывания сумки. Только подлетев к подъезду и услышав знакомый щелчок открывающейся двери, я позволил себе обернуться. Пред­чувствие меня не обмануло: Серого за мной уже не было. Он не отстал - он просто бежал в другую сторону. Не знаю, как можно было сбиться с пути, ведь идти надо было прямо!

- Сюда!!! - чертов респиратор заглушал мой ор. - Эй! Сюда! Серый, беги сюда!

Но он меня не услышал и через несколько секунд скрылся за соседним домом. Мне уже было не просто тревожно, на меня накатывал ужас. Лай не утихал, и как можно было определить, собаки находились примерно там, где мы оставили тачку. Я не знал, что мне делать. Броситься за Серым? Но я не имею и малейшего понятия, куда он мог убежать. Да даже если бы знал, меня скорее разорвали бешеные псы, чем я его догнал. Остаться здесь? Но как мы потом найдем друг друга? Телефоны не работают, раций у нас нет.

Тем временем, хищники разделились. Половина стаи погналась за Серым, а другая половина побежала на меня. Еще пару секунд на раздумье - и я, скорее всего, стал бы чьим-то обедом. Но решение было только одно, и я знал это с самого начала, поэтому не особо медлил. Забежав в подъезд, я размахнулся и бабахнул со всей силы дверью. Замок снова щелкнул, и совсем близко, практически на крыльце, раздался неистовый лай. На­конец-то можно перевести дух.

Интересно, а успеет ли Серый добраться до какого-нибудь укрытия? Вряд ли... Псы гораздо быстрее и проворнее человека, это ясно каждому. Я оглянул лестничную клетку первого этажа, в надежде обнаружить что-нибудь странное, интересное, может, пуга­ющее. Но здесь все осталось по-старому, и рассматривать тут было нечего. Поэтому пришлось вновь возвратиться к горьким мыслям. Я остался один. Больше не с кем мне будет делиться мыслями, не кому даже пожаловаться. Один. Я думал, что больше всего боюсь леса, кровожадных хищников, которые там обитают, неизвестности. Нет, больше всего я боюсь одиночества.