«Адамин - это фамилия?»
Отрицательно кивнув головой, она промолвила: «Адамин ... Модеры».
Мне это абсолютно ни о чем не говорило.
«Ты человек?»
Задумавшись лишь на мгновение, согласно кивнула: «Джи - че-ло-век!»
«Ты умеешь говорить по-нашему?»
В ответ - отрицание.
«Но понимаешь меня?»
Согласие.
Спрашивать о том, умеет ли она читать мои мысли, почему-то, желания вовсе не возникало.
«Ты из Края?» - задал я напрашивающийся вопрос, почти уверенный в ответе - приходилось мне видеть этих «детей Леса». Они были совсем другими. Обвешенные шкурами и множеством амулетов вели себя, мягко говоря, странновато. Но те скорее создавали впечатление больных на голову, или законченных фанатиков, а вовсе не других, необычных существ. А эта девушка, казалось, была частью Леса. Словно мавка из какой-то старой книжки.
На этот раз она думала подольше. Возможно перебирая в памяти отдаленные отголоски едва знакомого слова. Так и не найдя ответа, дернула плечами и улыбнулась.
Но может все же «дети Леса» имеют какие-то отдаленные корни с ней. Скорее всего, очень давно, еще в начале их движения, когда находились редкие, наивные люди пытающиеся изучить и найти гармонию с тогда еще молодым и не опасным Лесом, часть предков теперешних обитателей поселка Край удалились и стали жить обособленно, по своим, непривычным принципам. И вполне возможно, что они все же нашли, тот сказочный Эдем, где нет для человека врагов - мутантов, хищных растений и аномалий, где есть реальный шанс для возрождения человеческой цивилизации. А Джи является их потомком и живым подтверждением правильности осмеянной гипотезы. Ведь я уже видел, как она разговаривает с растениями, что аномалии и растительные хищники не воспринимают ее враждебно и даже переполненные злобой ко всему живому мутанты не всегда нападают на нее. А это магическое, зеленоватое свечение!
Ух, как затрепетало мое сердце в надежде, что вот оно рядом - столь желаемое и недоступное в столь долгих поисках всех ученых, аптекарей, алхимиков, знахарей и шаманов - решение проблем. Глядя на новый едва-едва заметный зеленеющий оттенок моей кожи - я боялся даже думать об этом, чтобы не спугнуть крохотный лучик удачи и ... надежды.
«Я стану таким же, как и ты, или он?».
Она отрицательно закивала головой.
«Но в принципе, это возможно?».
«Ри-ту-ал», - промолвила с сомнением.
«Но это даст мне какую-то защиту, пусть и на время? Кожа вернется к прежнему оттенку?»
Утвердительное движение и сопровождая взглядом вытянутую руку описывающей верхний полукруг дважды уставилась на меня вопросительно - понял ли?
«Через двое суток стану обычным?» - догадался я.
И опять утверждающий кивок.
«А чтобы опять стать... хм, признанным, не враждебным Лесу - нужно выпить или съесть какую-то хрень?».
Открытая улыбка была лучшим подтверждением.
«И ты мне покажешь, как и из чего это делать?» - с робкой надеждой, волнуясь, спросил.
«Конечно!» - говорили ее глаза и все та же улыбка.
Отвлекшись на воспоминания, я и не заметил, как дождь перешел в другую стадию - уже мелкий и затяжной, он надолго завоевал окружающий мир.
На моем плече, совсем по-девчачьи, открыто и доверчиво, посапывала юная и прекрасная амазонка. Или мавка. Задремавший пес то хмурился, то улыбался своим собачьим снам.
А я, аккуратно убрав щекотавшую прядь, задумался о том, что будь у нее даже хвост - с удовольствием провел бы остаток жизни рядом.
Почти выздоровев, я целый день провел в обучении. Она показывала мне, как вести себя рядом с хищниками, как искать аномалии и собирать их ценные артефакты, в какие листья и что можно пеленать, если нет контейнеров. Многое, мне опытному бродяге было в новинку. А мой «улов» уже не было возможности унести и под громадным, искорюченным с выпирающими узловатыми корнями дубом я заделал схрон-тайник. Здесь уютно расположились Мочалки, Погремушки, Катушки, редкие Оникс и Пружина, и многие другие еще не изученные ценности. Мои руки дрожали, укрывая этот бесценный тайник. Тут хватит не то, что на имение, целый городок можно купить с потрохами.
Но самым ценным было ярко зеленое пойло. В двух пробирках содержалось Чудо - Надежда Человечества!
Мне хотелось сразу бросить все и нестись с небывалой скоростью к старине Азусу. Поделиться, одарить всех этим богатством. Но разум занудно твердил - не спеши. Многие не поверят, утонув в своих фанатичных представлениях. Другие захотят отнять, чтобы продавать или орудовать лекарством в своих корыстных, властных целях. Третьи, завидуя богатству, откроют охоту на тебя, Серж!
В любом случае - спешка излишняя. Тут надо думать и думать - как и что делать. Да и квест нужно все-таки попробовать завершить. Ведь если взялся за что - постарайся довести до финала. Тем более сейчас, когда, как это говаривали в старину? «Из кустов повыпрыгивали рояли?» Глупо не воспользоваться подарком судьбы. Уж я-то попытаюсь, попользуюсь «шарой» по полной.
Тайник был тщательно замаскирован, а рецепт приготовления лекарства упрятан в другом, отдельном месте.
А утром, как обычно, я уходил в очередной рейд.
Не люблю проводов и прощаний. Еще с вечера похлопал по загривку Аразаса, погладил по щеке Джи, чуть не утонув в ее печальных глазищах, и решительно спрятался в шалаше.
На удивление - они все поняли, и я ворочался, борясь с бессонницей в полном одиночестве.
И вот, привычно все поправив и проверив, двинулся в направлении уже наверняка мертвого поселка.
Хомяк в моей душе все же заставил сделать крюк мимо тайника. За что я его, и себя в том числе, потом частенько проклинал.
Видно, все же потерял прежнюю квалификацию и бдительность. Да и расслабился, если честно, в безопасной компании новых друзей, посреди Леса. А он по-прежнему оставался коварным и не предсказуемым.
Я вывалился из зарослей, примыкающих к заветной поляне, прямо на байкера. Несмотря на удивление и почти осязаемый звук падающей челюсти, ствол помпового дробовика уже начал движение в мою сторону.
И тут сработал на автомате инстинкт. Выстрел дробью прямо в одутловатое, бородатое лицо. Быстрый поворот - и сразу рявкнул второй ствол, в сторону справляющего свою нужду возле моего тайника еще одного противника. Не обращая внимания на завывающего первого, я уже упал, выронив разряженный обрез и уперевшись раскинутыми ногами стреляю из выхваченного АПС. Тяжелая пуля, попав в плечо, развернула его и опрокинула на ствол дуба. Он, уронив автомат, пытается выхватить действующей рукой большой револьвер, но вот часть удачных пуль начинает попадать. Дергаясь, безжизненно съезжает по стволу, а я уже вскочив, подбегаю к первому и ножом в левой руке добиваю. В правой АПС смотрит в сторону неподвижного тела второго. Пара минута, и этот тоже добит. Ножом, ведь патроны в Лесу нужно беречь.
«Черт, это конкретное попадалово. Ведь кочевники всегда ездят по Лесу большими группами», - успел подумать, оттаскивая тела и кроссовые мотоциклы в чащу.
Сомнений в их клановой принадлежности не было. Кожаные темные куртки, массивные ботинки и перчатки, металлический, обтянутый кожей шлем - я убил бойцов «Черного рынка». И их товарищи, передвигающиеся целыми рокочущими отрядами, наводящих ужас на встречных своей наглостью, грубой силой и мощью - где-то рядом! Наверняка, услышав выстрелы, пешие или верхом, уже окружают поляну.
Нас, бродяг, принято считать плохими бойцами. Скрытность и осторожность - наш конек. Для нас это главное в Лесу. Сейчас мои шансы были мизерными, но все же я был в родной стихии. И таки безнаказанно ушел, запутывая, заметая свои следы.
Квест оказался на радость несложным. Я уже был предельно внимательным. Чудо-коктейль делал свое дело. Так что мне почти беспрепятственно удалось проникнуть в захваченный вылезшим вдруг из-за Края страшным зеленым языком поселок. Найти колбу с искомой жидкостью удалось быстро. Небольшую проблему создали несколько агрессивных мутантов и одичавшие, хищные перекати-поле, шагающее лианообразное дерево. Но это уже не было сложным, словно такое - обычные, повседневные дела.
А вот уже полурастворимые трупы людей долго сидели в памяти. Страшные картины, подгоняли немым укором - от меня зависит жизнь остальных выживших, которых становится все меньше, в ежедневной неравной борьбе с взбешенной природой.
И я спешил. Как мог. Но не завернуть к своим новым друзьям - было выше моих сил.
На поляне с тайником все вроде было в ажуре.
Но дальше...
Шалаш был разбросан по всей видимой окружности. Среди колей и отчетливых следов протекторов виднелась кровь, гильзы, обрывки кожи и ткани. А вот лежит, словно откушенная часть дробовика, части... человеческих тел.
Страшное предчувствие охватило меня.
Забыв об осторожности, я понесся дальше, сжимая в обеих руках пистолеты. Сердце - мой верный старенький моторчик, надрывно колотился на пределе. Дыхание вырывалось с хрипом.
Выскочив на берег лесного озера, я застыл, не веря собственным глазам, отказываясь слушать разум. Монотонно твердя себе: «это сон, это мой самый страшный кошмар. Я сплю».
Тело вдруг стало ватным, а подкосившиеся ноги не смогли удержать.
Я рухнул на колени, не отводя завороженного взгляда.
На том месте, где еще не так давно было сражение с монстром, возвышался свежий холмик, а на нем лежало тело Аразаса.
Вокруг были разбросаны перекушенные, обожженные, разорванные тела, искореженные мотоциклы и оружие. Кровь, запах вывалившихся внутренностей, грязь.
А над всем этим - возвышение с израненным, истерзанным гигантским псом, посмотревшим на меня уцелевшим взглядом с такой печалью и тоской, что сердце сжалось, остановилось и после долгой паузы, забилось уже в другом, аритмическом ритме.
Я кинулся к нему. Вытряхнул содержимое рюкзака, вытрусил обе аптечки. Дрожащими руками начал колоть уколы, обрабатывать раны, молясь: «Только бы помогло! Лишь бы человеческие лекарства не навредили! Боже, если Ты есть, сделай так, что бы он выжил! Прошу Тебя! Пожалуйста!».
Аразас не издавал ни звука. Только медленно, устало и тяжело еще дышал. Изредка, едва вздрагивал, когда прикосновение к многочисленным ранам оказывались невыносимо болезненными.
«И в этом виноват только я!».
Мой взгляд упал на покрытые влажной землей лапы и догадка, ужасная, все это время сдерживаемая предохранителями разума, прорвала заслон и вырывалась уже страшным, нечеловеческим криком-воем.
Захлебываясь в собственных слезах, трясясь от бессилия и безумия, я молотил ножом, избитыми до кости окровавленными кулаками ствол несчастной, подвернувшейся ивы, завывая и вопя:
- Убью! Всех убью! Зарежу, порву! Сволочи, твари!... А-а-а! ...Ненавижу!... И-и-и! - и уже обессиленный, полушепотом-полустоном:
- Джи! Прости! Сволочь я! Гад!.. Прости, девочка моя.
Я рухнул полностью выжатый. Еще живой, но практически мертвый. С испепеленной душой. Уже неподвластный времени, лежал и безразлично взирал на вечное небо и перьевые облака, глотая позабытые с детства слезы...
... Тихий, едва слышный скулеж заставил повернуть тяжелую, будто чужую голову.
Маленький зеленый стебелек проклюнулся среди громадных лап. А выше, на меня глядел единственным глазом Аразас. Совсем не по-щенячьи. Сквозь невыносимую тоску и боль, виднелись сочувствие и понимание.
Не было страшного упрека.
Только пожурил: «Что же ты, Друг! Ведешь себя - совсем как мальчишка».
Тяжело вздохнул и устало прикрыл веки.
Михаил Неткачев
В последнем рейде
- Идите, идите ко мне... не прячьтесь... вам уж не больно-то много и осталось. Идите ко мне...
Деревья впивались огромными корнями в землю, сухую и грубую. Их узловатые ветви склонялись вниз, пытаясь дотянуться не то до них, не то к поляне поросшей травой и цветами... высокими, ярко сизыми, на тонких хрупких ножках, неизвестно как умудряющихся удержать несообразно большие бутоны.
- Идите ко мне, будет еще с вас польза. И мне, и Лесу... может даже кому из этих-то...
Старик, в старом, не раз чиненом тулупе, собирал их. Раздвигая руками поросли всякого сора, он аккуратно подламывал цветы у корня и складывал их в стеклянную банку. В таких банках Сумской завод раньше выпускал майонез. Раньше, не сейчас... В банке уже лежали какие-то корешки, ягоды двух цветов - синие и черные, листья, и немного грибов.
- Скоро придут морозы, и вас ... Ох, пусти-ка! - захрипел он на дерево, веткой вцепившееся в заплатку на плече. - Еще неделя, может две ...
Лес стоял без движения. Одетый в красно-желтые тона, он замер, лишь изредка тревожимый короткими порывами ветра. Птицы уже попрятались. Гроза, выплывающая из-за горизонта, тоже остановилась. Видимо не решивши еще: накрывать собой лес или пройти мимо?
Старик распрямился, водрузил крышку на банку и медленно побрел вдоль лесной стены, по самому краю поляны. Тулуп, камуфляжные штаны и сапоги, видавшие не одну тропу. На плече у него была старая сумка, в которую он, поддернув молнию, уже уложил свою банку. Он склонялся то влево, то вправо, попутно срываю что-то с кустов и укладывая в карманы, нашитые спереди.
- Поискать ли еще чего или домой? - говорил он с Лесом, а может нет. - Холода ... больно-то ты угрюмый становишься. Так чего ж, а? Что молчишь?
Гром нарастающим грохотом ответил ему. Задрожала листва, и деревья не довольно застонали. Ветер, поднявшись словно из ниоткуда, обдавал холодом. Покой и тишина, еще недавно разлитые по поляне, разом уступили место тревоге. Предчувствию чего-то неотвратимого. Раскаты на этот раз уже были ближе, громче, страшнее. На горизонте блеснуло, и гром немедля огласил весь Лес.
Старик, подтянув сумку, так же неспешно повернул к просеке, уводившей с поляны. Деревья заскрипели ему вслед, плавно покачивая ветвями и шумя листвой. Её тут же срывал ветер, подхватывал и нес по поляне. То вскидывая красно-желтые одеяния вверх, то бросая их наземь. Листва липла к тулупу, а ветер норовил сорвать еще и шапку с седой головы. Трава пригибалась под напором, но стоило тому ослабить силу, тут же занимала привычное себе положение. Шагая в ней, доходящий до колен, мужчина высоко поднимал ноги, стараясь не топтать то, что не собрал.
Впереди показались двое. Они вынырнули из просеки быстро, то и дело срываюсь на бег. Один из них, что повыше, нес на себе третьего. Он выбивался из сил, но упрямо продолжал двигаться, застревая в сорняках, цепляясь за кусты и колючки. Его товарищ, то помогал тащить их друга, то бросался вперед, что-то выкрикивая и жестикулируя. Их голоса смазывались, слова уносил ветер, так и не давая понять, что они хотят. А они явно что-то хотели. Настойчивость, с которой они проламывались сквозь растительность, не оставляла сомнений. Наконец они увидели старика и бросились к нему, всё еще продолжая о чем-то кричать.
- На стол кладите, кладите его на стол ... Что ты творишь, дурень?! Убери посуду!
Чашки и ложки полетели вниз, дружно звеня и разлетаясь по полу.
- Ты! Лохматый! Неси воду, колодец за домом... побольше только, побольше-то! - тот парень, что был повыше, рванул на улицу, так и не закрыв дверь за собой дверь.
- Давно?!
- Что? - испуганно вскинул глаза оставшийся товарищ.
- Часов сколько минуло, я тебя спрашиваю?! - старик выкладывал на стол ножи, какие-то тряпки, и вату.
- Не знаю... может четыре, может больше ... я не уверен, - парень рассеяно озирался. Потом кинулся собирать посуду с пола.
Тот, что был без сознания, застонал во сне. Его колотило, он был весь в поту и бредил. Левая нога была обвита лозой. Она начиналась у бедра и доходила до середины икры. Темная, длинная, скользкая. У неё было множество отростков, и местами она поросла крошечными белыми цветами. Лоза неестественно аккуратно завивалась вокруг ноги, как будто кто-то специально и старательно ее намотал. Своими шипами она вонзалась в плоть, тем самым крепко приставши к ноге.
Старик принялся разрывать штанину. Он освободил ногу, стало заметно, как она потемнела. На ней проступили красные и синие прожилки, выглядела она не лучшим образом. Парень, все еще сжимая в руках кружки, тихонько заскулил.