И если вспомнить ту, первую то магичку, которая меня ни с того, ни с сего облаяла, ей то перед уходом я поднасрал вполне осознанно. Пока общался со стражниками, я не просто ей перед носом хером покачивал, а напитал его Ки так, что определенную ауру угрозы он вполне себе излучал. Мужики то мне ниже пояса не смотрели, а вот магичка глаз оторвать уже не могла. Наверняка он ей в кошмарах снится. Зря я это сделал. Каюсь. Хорошо хоть Патриция от меня не пострадала..
Завтра был последний день безопасности, гарантированный Старшим Расам от Системы. Завтра утром над миром Пан поднималась новая заря — без безопасных зон, да еще и с какими то непонятными Малыми Расами. Сегодня же все отдыхали. Вокруг деревни был возведен хороший частокол на земляной насыпи с двумя воротами, на которых уже стояли стражники. Были расчищены и засеяны небольшие поля, урожай с них планировалось пускать целиком на рассаду. Пока селяне готовились жить охотой и рыбалкой, но сегодня раскупорили последние запасы алкоголя и веселились.
Я, тем временем, подбивал итоги. Итак, по сравнению с следопытами-бессмертными барона — я лох ушастый. Парни были уже под 15ый уровень, но судя по паре наших кратких бесед — Купель им только снилась. Никто не собирался их отпускать собирать какие либо ресурсы для Купели или нырять самим хотя для поднятия характеристик на 2–3 единицы. Я же…себе мог это позволить и не мог одновременно. Банально не хватало очков, чтобы использовать слитые в Купель ресурсы.
Мирон по прозвищу Курган оказался нормальным мужиком. Он прекрасно понимал, что я подписался помогать ему ради помощи чужой мне по сути женщине и так же осознавал, что мне самому удобнее "добить" безопасный период там, где есть возможность почерпнуть знания. Тем не менее, он не поскупился задарить мне просторные шаровары, выполненные с крепкой двуслойной ткани, сандалии, рубаху и крепкий широкий ремень. На ремне умостился нож, огниво с кресалом и с пяток рыболовных крючков в потайном кармане. Эльфийские волосы товарищ маг зачем то выпросил, предложив в обмен бухточку шелкового шнура. Мужики от лица деревни приволокли мне в подарок дорожный посох — прочный, тяжелый, с набитыми на его концы железными набалдашниками и обшитой кожей серединой.
Кроме обмундирования я разжился вещмешком и небольшим запасом соли и тряпок. К этой всей радости прилагались неплохие знания, полученные мной из бесед с жителями деревни. Они, разумеется, были совершенно не выживальщиками в голой пустыне, но кое что знали. Я узнал несколько полезных растений, чьи листья и корни обладали исцеляющим или обезболивающим эффектом, научился лучше ориентироваться в лесу, правильно сплетать растения и полоски шкуры, для получения хоть каких то веревок и шнуров. Мелочи, но мелочи очень нужные.
С утра, провожаемый лишь взглядами стражи, я отправился в путь. К пальмам!
На самом деле я натужно расжигал в себе энтузиазм. Желание путешествовать очень сильно поугасло, щедро политое мирной деревенской жизнью, приготовленной едой и дружелюбным отношением людей барона. Альтернативой было нырнуть в Купель для поднятия характеристик на единичку, но это обошлось бы мне в два летних месяца. А я планировал быстро поднять несколько уровней и если переждать в Купели холодные времена года.
Спустя каких то пару часов, после того как я вышел, Система заботливо меня предупредила, что я покинул условную границу Империи Рошван. Всё, начались опасные места. Проделав по ним с десяток шагов, я испуганно присел от удара гонга в ушах и лихорадочно затыкал мыслью в появившийся красный конвертик.
"Наступило лето. Открыты порталы Младших Народов. В мире нет больше безопасных мест, кроме как сделанных своими руками и волей богов!"
Тынц, опасные места теперь везде. Я звучно чихнул и перешел на легкий бег, малодушно потакая реке, которая решила направить свои воды уже на юго-запад.
Лесистая местность, примыкающая почти вплотную к реке, всячески демонстрировала отличия от реалий, к которым я привык в первые три месяца жизни. Пение птиц, шмыгающие в реку или в прибрежную траву змеи, стрекотание насекомых — всего этого практически не было. В реке периодически наблюдались всплески, над ней начали летать птицы…из кустов выломился здоровенный медведь и азартно ревя, отправился за мной в погоню!
Я придавил на тапок. Серьезно так придавил, мохнатый был чрезвычайно близко после своего маневра, почти задев своей немытой лапой вещмешок. Медведь быстро пристроился в кильватер и бодро, очень бодро заскакал за мной, деловито и шумно выдыхая на каждом своем коротком шаге-прыжке. Это деловое хрюкание мои инстинкты нашли чрезвычайно стимулирующим — я драпал, забыв обо всем на свете, включая здоровенный посох в левой руке, который до этого находил весьма увесистым.
Погоня довольно быстро перешла из острой фазы надрыва в фазу более спокойную. Я уверенно убегал, медведь уверенно преследовал, участники забега были полны веры в собственные силы, так сказать. Из за того, что преследование происходило на местности пересеченной, я никак не мог определить — отрываюсь ли я от медведя или он догоняет? Тем временем мысленно быстро перебирал варианты дальнейшего развития событий.
Ускориться я могу, но это очень чревато тем, что перестану различать куда ставлю ноги. В подлеске, да еще и под уклон это голова-ноги-голова-ноги и молодой красивый труп. Второй вариант использования Ки — побег по воде, что я умею откровенно хреново. А можно было бы оторваться. Вариант три — залезть на дерево, лучший друг штампов и идиотов. Что остается? Принять бой? Палка у меня хорошая, удар поставлен, но закон массы никто не отменял — что сшибет с копыт человека, эту тушу лишь почешет.
Возможно аналогичный перебор стратегий произошел и у медведя, во всяком случае, мы продолжили уже начатое — я убегал, он преследовал. Любые набранные метры преимущества я терял, уворачиваясь от деревьев и пробуксовывая на влажной лесной подстилке. Хотелось рискнуть, ускориться внутренней энергией и нырнуть в реку, тем самым оставив косолапого с носом — уж три минуты я под водой проплыву, но это бы значило потерю посоха. Чем дольше длился забег, тем более привлекательной эта мысль выглядела, а длился он уже минут пять и медведь все таки неслабо отстал — его похрюкивание еле доносилось.
В происходящее решил вмешаться случай. Из кустов на противоположном краю поляны, которую я стремительно пересекал, неторопливо навстречу вышел небольших размеров олень или похожее на него животное. Я не особо разбирался, когда бил кулаком сверху по его голове, проносясь мимо. Как показала аккуратная проверка спустя еще пару минут бега — стратегия отвлечения явно увенчалась успехом, никакого преследования более замечено не было.
…но оно было. Это я обнаружил после того, как вернулся к берегу и часик прошагал по бережку в выбранном направлении. В левую лопатку что то толкнуло, кольнула боль. Я обернулся и увидел стоящего с луком парня лет восемнадцати, который уже ладил на кривенький самодельный лук вторую стрелу. Простая ветка с обожженым и заточенным концом, такая же у меня в спине. Парень бил метров с шести-семи, наверняка. Молодое и правильное лицо было искажено в гримасе, которую я опознал как азарт. "Охотник", 18 уровень. Он выстрелил, я легко ушел от неровной и медленно летящей стрелки вбок, краем глаза заметив еще движение за спиной.
Кувырок, хруст стрелы в спине, жуткая пульсирующая боль там же. Я стоял, перехватив посох двумя руками в подобии боевой стойки. С разных сторон ко мне подходили двое — стрелок, бросивший лук и подхвативший примитивное копье и "воин" 8го уровня — блондинистый мужик лет двадцати с такой же заостренной и обугленной веткой дерева. Голые, измазанные в грязи — обычный вид бессмертного вне цивилизации. Оба совершенно не спешили, остановившись на дистанции в 3–4 метра, крепко держа свои деревяшки. Боль в спине нарастала. Выжидают, понял я. Подвигал плечами, получив острейшую вспышку боли, скривился, спросил по рошвански:
— Зачем?
— Шмот хотим, — белозубо и как то по доброму улыбнулся "воин", не спуская с меня глаз.
— Вальнем, освободим от вещей, а там потом приходи, покалякаем по доброму, — внес свою лепту "охотник".
— Не нравится мне такой расклад, господа бандиты, — выспренне показал я свою точку зрения, крутанул посох, перехватив его одной рукой и громко охнул от пронзившей с головы до пяток боли. Оба парня как то жадно дернулись ко мне и одновременно отпрянули на исходные позиции. Я тяжело дышал, положив левую руку на пояс, а правой удерживая дуру посоха.
— Ну, предложи что нибудь сам, — покладисто предложил "следопыт". Он явно совершенно никуда не торопился.
— Конечно предложу, — сквозь пульсирующую боль я еле сообразил какие мышцы надо растягивать в улыбке. Мужики явно подобрались, ожидая пакости. Я резко махнул кистью левой руки — небольшой мешочек должен был упасть в воду на очень солидном расстоянии. Лица лесных пакостников вытянулись на заглядение, мне аж полегчало.
— Это было огниво, кремень и рыболовные крючки. — любезно уведомил их я, — Если выживите, то поделите мою дубинку, штаны и пояс. А еще есть соль, с которой вы последний хер кушать будете.
После чего я выдернул маленький нож левой рукой и изобразил охреневающего в атаке вьюношу с горячими руками, но уже почти холодным сердцем. Парни с вытянутыми и белыми от ярости лицами о чем то матерились в мою сторону, но слов я уже не разбирал. Беспорядочно размахивая руками и куда то запулив нож, я каким то чудом добрался до "следопыта", полностью потеряв из виду воина. Делая богатырский размах, внезапно ощутил слабость и потерял равновесие. Кажется, я слышал чей то крик. Перед глазами мелькнуло небо, пятно на нем, я почувствовал что не могу дышать. Темнота.
Сознание вернулось чуть ли не с щелчком — раз и включили. Я выдрался из под лесной трухи, встал и тут же припустил куда подальше, постепенно выравнивая свой маршрут параллельно реке. Вернуться и попытаться отбить оставшиеся вещи или для мести — хотелось конечно, но перспектива оказаться лежащим с переломанными ногами в качестве жертвы для допроса и снятия стресса для веселых пареньков была пугающей. Система в качестве утешения за что то насчитала мне около полутысячи очков и я счел размен хорошим. Поэтому я бодро чесал через подлесок и выглядывал какие нибудь ручейки, чтобы сильнее запутать следы — ну нахер этих робин гудов!
Кристиан Левье, воин 8го уровня, сидел на берегу реки и сжимал в руках посох убитого монаха. Мужчине очень хотелось зашвырнуть оглоблю в реку, заорать или как то иначе выпустить пар. К примеру — еще раз убить Ричарда. Первый раз пришлось втыкать ему копье в горло, как и монаху, последний случайным взмахом, уже падая, раздробил оголовьем посоха колено охотнику. Тот же принялся кататься по земле, выть, умолять его не добивать — он ни разу не умирал со времени их встречи. Пока француз настиг уползающего в панике товарища, пока потратил время на уговоры, пока затыкал его визжащее тело насмерть — просрались все шансы. Шансы на поиск мешочка с ножом, на поиск возродившегося монаха, на всё. Левье точно не помнил, что и в какую сторону улетело.
Обоих парней щедро обосрала птица удачи. Встретили они друг друга почти сразу, как запустилась игра и быстро нашли общий язык, договорившись держаться вместе. А через четыре часа на них вывалился из леса поисковый отряд Империи Рошван, возглавляемый каким то дундуком по мнению приятелей. Дундук, прибывая в состоянии добродушного подпития и благостного настроения, от широкой своей дундучьей души предложил парням трехлетнюю присягу ему лично, за еду, заботу и обучение. И имперское гражданство, само собой. Очень радовался дундук вслух — сразу двум найденным "стальным". И свита была с ним целиком и полностью согласна, улыбаясь кто во что горазд.
Только парни сделали глупость, сходу оформив свой отказ в крайне нелицеприятной форме — грубо и по батюшке послав щедрого человека. Тому бы тоже проявить мудрость, вроде бы дурни то молодые и несоображающие, но сам племянник императора Агрина, герцог Шам Киркий тоже был не слишком умен, зрел и трезв. Поэтому душевно приложил в ответ матюгами, неприличным жестом и меткой в их статусах — "Оскорбление лица императорской крови". При входе на любую территорию империи, коих они нашли аж три, парни натыкались на спешащих им навстречу стражников с оружием наголо. "Вали нахрен или убьем" — такую политику теперь проповедовали всё, в чьих статусах значилось гражданство или фракция империи.
Включая других Бессмертных, присягнувших будущей стране.
Парни слонялись около одной из деревень, пытались поговорить хоть с кем либо или получить хоть какую то помощь, но в лучшем случае найденный просто от них уходил. Лишь один раз "пустой" мальчишка выкрикнул, что при разговоре с оскорбителями падает репутация, после чего скосил глаза в статус, матернулся и убежал. А статус "оскорбителей" помаргивал таймером — всего он им повесился на год.
Сам Левье, будучи нетипичным для большинства французов меланхоликом, отнесся к происшедшему более-менее спокойно. Ричард — нет. Он психовал, обвинял всех и вся, дергался и вынашивал планы как то отомстить всем и каждому в Рошване. За исключением Кристиана. Вроде бы. У того не раз мелькала мысль расстаться с компаньоном, но сам он не обладал никакими навыками для успешной охоты в лесу. Но мало помалу учился.
Воину не оставалось ничего, кроме как участвовать в нападении на монаха. Времени указать Ричарду, что неспешно бегущий лысый мужик не несет меток Рошвана не было. Да и не верил Левье в то, что у легко одетого монаха с посохом будет достаточно вещей, чтобы поделиться. Или хотя бы желания остаться с ними и чему нибудь научить. Поэтому его душа против ограбления была не особо против.
Они все сделали тактически верно для убийства крупной дичи. Им за эти три месяца уже приходилось вдвоем убивать лосей, кабанов и даже пару некрупных медвежат. Но тут нашла коса на камень — монах попросту их обломал парой движений руки. Какой толк в лесу от посоха? Что им носить в небольшом мешке с горловиной? Штаны, соль, пара пучков каких то трав, шнур из какой то ткани. Да тут и повеситься нельзя.
Кристиан шумно выдохнул и повесил голову, закрыв глаза. Он чувствовал себя обманутым этим миром.
…и совершенно не услышал приближения своего друга. Голый Ричард, измазанный в земле, подкрадывался к нему сзади, держа в дрожащих руках увесистый булыжник. В его глазах светилась нерассуждающая ненависть.
Глава 9. Рассмеши бога
После ограбления, если его так можно назвать, у меня началась черная полоса в путешествии. Не в жизни — потому что жизнь я терял неоднократно. В течении двух недель меня не попытались сожрать ночью лишь раза три. Несколько раз это получалось — у стаи волков, у крупной кошки наподобие пумы и один раз меня цапнула пригревшаяся рядом крупная змея. Дважды я ломал ногу и один раз ее мне подрал до кости яростно фырчащий зверь вроде барсука. Эти нелетальные случаи вынудили меня самообучиться такому полезному навыку как самоубийство. Напитанный Ки удар кулаком под нижнюю челюсть работал хорошо, в отличии от попыток свернуть себе шею. Тем не менее, радоваться было нечему. Белый песок с лазурными волнами в моем воображении всё сильнее покрывался кровью.
Мои ранние проблемы в путешествии ушли на задний план. Я быстро научился метать небольшие камни, сбивая птиц, любая ветка с острым отломанным кончиком моментально становилась острогой на пару рыбешек — идеальные с точки зрения Предела Расы кондиции позволяли подобные фокусы, как и позволили удрать от медведя. Отсутствие приступов голода из за роста характеристик тоже внесло свою лепту, я вполне мог перехватить змею и пару лягушек днем, а вечером спокойно медитировать, упорядочивая сознание и успокаивая мысли. Крыша из за образа жизни не съезжала, но как то сильно поскрипывала, привыкая к новым реалиям.