— Добро пожаловать в Дарград, — сухо сказал пацан и направился к двери.
— Погоди! — остановил я его. — Можешь рассказать подробнее о городе?
— Для начала вам нужно освоиться. Дарград не любит спешку…
… … …
Щелкнул замок двери. Я вышел из комнаты, и жар внутренней улочки ударил в лицо. Свернул налево и побрёл на свет фиолетовой вывески. Добраться до неё не просто, учитывая, что мы жили в аварийной части муравейника.
Вместо того, чтобы подползать с низу, как делали местные, я разогнался, подпрыгнул, скорректировал высоту полета, толкнувшись от пололка, и пролетел в отверстие, предназначенное для вентиляционной трубы. Один прыжок, и я оказался в квартале Кукол.
Рука метнулась в карман и отыскала среди железной россыпи прямоугольную монету. Подушечка пальца нащупала отесанные края, и я в очередной раз подумал, что не просто так в моём прошлом мире монеты делали круглыми:
— Привет, Мо.
— Привет, Сайлок! — улыбнулся местный чернокожий бариста. — Как обычно?
— Да, — я протянул монету.
— Ловко ты, — сказал Мо, пока его руки заученными движениями ставили турку и насыпали кофе. — Вот только родители местной шпаны тебя не похвалят.
— Это почему?
— Вчера вечером тут собралось штук десять мелких засранцев. Галдели и прыгали, как угорелые, пытаясь повторить твой фокус. Пораздирали руки и животы. Хорошо никто ничего не сломал.
Из обгоревшей турки Мо перелил напиток в одноразовый бумажный стакан. Добавил воды и молока. Закрыл пластмассовой крышкой. Каждый раз я удивлялся тому насколько чуждыми кажутся идеально белые стаканчики на его рабочем месте. Накипь на турке, оплавленные рычажки газовой плитки, затасканная клеёнка, и сам черный Мо. Одноразовый белый стаканчик в его грязно-темном мире выглядел, точно невеста в белоснежном платье, оказавшаяся в топочной, где жгут уголь.
— Держи!
— Спасибо.
Фиолетовая вывеска Мо осталась позади, и я пошел дальше. Улицы внутри муравейника, которые не превышали размерами коридоры в общежитии, больше не казались узкими. Бывало и наоборот. Узнавая, как много секретных ходов и промышленных переплетений внутри муравейника, я частенько поражался: как люди всё это уместили.
Впереди показалась местная бакалея. Магазинчики в квартале Кукол служили и жильем для владельцев. Его делили на две части. Дальняя — жилая, передняя — коммерческая.
Первой стояла лавка с выпечкой. Бабушка-божий одуванчик продавала круассаны, пирожки и сочени. Товар был всегда свежий и очень вкусный, но покупатели обходили булочную стороной. С булочной соседствовал мясной магазин. Аромат свежеиспечённых булок мешался с запахом крови и потрохов. Бабушка могла бы зарабатывать в разы больше, если бы ей повезло с соседкой.
Приказав материи отключить обоняние, я взял в пекарне круассаны и побрел дальше. Свернул направо и прошел ряд элитных квартир в квартале Кукол. Они почти не отличались от сотен таких же квадратных квартирок. Исключением были окна. Здешним жильцам повезло оказаться на краю муравейника, и они без посредников поглощали воздух и солнечный свет с улицы.
В конце ряда я повернул направо и остановился у стадиона. Местные пацаны носились внутри. Четверо играли, а шесть других прилипли к решетчатому забору. Кто-то выкрикнул моё имя. Пацаны загалдели и понеслись ко мне.
— Полегче! Ноги не переломайте! — крикнул я и протянул пакет. — Тут каждому по одному!
— Спасибо!
— Спасибо!
Пацаны вскрыли пакет и шумящей гурьбой вернулись к клетке.
Внутри шла профессиональная заруба. Стадионом в квартале кукол называли клетку. Здоровенная железяка, размером с грузовой контейнер. Она могла бы уместить в себе два жилых помещения.
Пацаны рассказывали, что одно время местный бандит совал сюда свой нос и подумывал распилить клетку, но местные его послали. Уж слишком зрелищным и впечатляющим стал выдуманный вид спорта. Вечерами игры собирали под сотню зрителей. Улицу забивали так, что прохожим приходилось обходить квартал по кругу.
В клетке играли три на три. Мяч походил на гандбольный. Все пацаны были одаренными. Иначе сломают. В обеих торцах клетки стояли ворота, которые охраняли вратари. По двое бегали в поле, а точнее сказать — прыгали и ползали. Клетка позволяла перемещаться, используя все четыре стены. Это и делало местный футбол таким зрелищным. Натасканные пацаны, будто обезьяны, лазили по потолку, перепрыгивали на стены и толкались от пола.
Футбол был контактным. Акробатические этюды и мощнейшие броски сопровождались стычками, бросками, а порой и разъярённым месивом. Почти в каждом квартале была своя команда, а самых успешных пацанов почитали, как настоящих звезд.
Покончив с круассанами и кофе, я пошел дальше. Третий поворот направо должен был закончить прогулку по кварталу, но на углу я встретил Пайка.
— Привет! Опять?
— Привет! — Пайк держал лист бумаги, исписанный сверху до низу. — Если они думают, что я дам заднюю из-за этих жалких отписок, то они ошибаются! Будет нужно, я хоть тысячу жалоб напишу! — Пайк склонил голову и посмотрел на меня чуть жалобно. — Подпишешь?
— Я бы с радостью, но ты же знаешь… меня здесь как бы нет.
— Ну ничего. Всё равно спасибо. Эй, Яблоко! — Пайк увидел кого-то у меня за спиной и злобно закричал. — А ну подойди! Чего сваливаешь, бестолочь! Иди подпиши! Для тебя же стараюсь!
Пайк жил вместе с нами в аварийной части квартала. Муравейник представлял из себя блочную конструкцию наваленных друг на друга этажей. Где-то этажи укреплялись несущими балками, которые образовывали общий каркас. А где-то их не было. Многое в муравейнике достраивалось наспех и самостоятельно.
Несколько лет назад плиты над кварталом Кукол проломились, и восемь блоков уровнем выше продавили дома под собой. Вся эта хреновина теперь держалась на честном слове, и никто не мог точно сказать, когда она поползет дальше: завтра, или через десять лет. Жители аварийного участка смирились, что помощи от властей не дождутся. Многие свалили. Из местных в аварийном участке жил только Пайк и такие же нелегалы, как мы.
Который год Пайк пишет жалобы и просит помощи у властей. Который год его бюрократично шлют в задницу. Стабильно дважды в неделю я вижу его на углу, где он собирает подписи. Как-то я предложил ему самому наставить закорючек. Один фиг никто их не проверяет. Но Пайк не был бы Пайком, если бы так поступил. Он верил в своё дело и верил, что однажды кто-нибудь отзовется на его призыв.
Утренняя прогула закончилась. Я сделал полный круг по кварталу и вернулся в нашу лачугу. Табии не было уже второй день. Я немного волновался.
Разорвать печать оказалось не просто. Но алхимик на стадии познания справился с энергетической сигнализацией. Пришлось перерыть весь муравейник, чтобы найти подходящие ингредиенты. Тогда-то мы с Табией и познакомились с самыми общительными жителями квартала Кукол.
Башмак сидел в обустроенном под мастерскую углу и трещал микросваркой. Из-за спины вылетали маленькие вспышки, напоминающие вспышки бенгальского огня.
— Ты не мог бы на улице варить?! И так дышать нечем!
— Для тебя стараюсь! — не поворачиваясь, ответил Башмак. — Табиа так и не вернулась?
— Нет.
— Звонила?
— Вчера вечером разговаривали. Она вышла на какую-то женщину, которая подбирает рабов для семей. Хочет с ней встретиться.
— Сутенерша что ли?
— Вроде того.
Башмак закончил шов, поднял голову и посмотрел на фотообои. На стене под потоком ветра сгибались колоски пшеницы.
— Как же здесь не хватает окна! Теперь я понимаю, почему те хаты так ценят! Всего лишь дырка в стене, а поживёшь месяц без неё и согласишься голодать, лишь бы как в тюрьме себя не чувствовать.
— Мо сказал, что там есть спа-квартира.
— Это как?
— Какой-то умник оборудовал кайфо-зону с видом из окна и берет почасовую плату за посещение, — я попробовал заглянуть Башмаку через плечо, чтобы посмотреть, что он там ваяет, но ничего не разглядел. — Так что, если тебя совсем ломает, можешь сходить.
— Да ну, бред! — отмахнулся Башмак. — Лучше я за пределами муравейника погуляю. Табиа же ходит!
— Копы в первую очередь проверяют шпану, молодых бездельников и бородатых мужиков. Девушки редко привлекают их внимание.
— Вот! — Башмак развернулся, держа в руках две железные фиговины. — Закончил!
— Что это?!
— Иди, примерь!
… … …
Особое внимание в Дарграде уделяли Иерархии. Иерархия была чем-то вроде фетиша. Все уважали иерархию, все верили в иерархию, всё подчинялось иерархии.
На каждого начальника или босса братства приходилось несколько замов. На каждого зама — ещё несколько. В крупных организациях было нормально встретить человека, который являлся правой рукой второго помощника заместителя правой руки босса. Каждый такой зам-зам в квадрате держался за своё место до белеющих костяшек. Главное — не быть последним. Чем больше ступенек ты преодолел, тем ты круче.
В Дарграде до сих пор владели рабами, хотя сам город был вполне современным. Современнее, чем Стольный. Здесь влияние Братств и силы одаренных ощущались меньше. Процветал средний и малый бизнесы. Крупные бизнесмены, которые не претендовали на звания Братств, очень часто поддерживали порядки Братств в своих фирмах. Начальник какого-нибудь отдела был начальником не только для своих подчиненных, но и для всех остальных рабочих, ниже его по иерархии. Он мог им приказывать, их наказывать, а порой и унижать, если за подчиненных не вступался собственный начальник.
Иерархия присутствовала везде. Ею был пропитан воздух. Она стелилась пылью на стенах и гудела эхом в коридорах. Взять хотя бы добродушного Мо. Он никогда не станет драить пол в своей кофейне. Для этого у него есть помощник.
Почти всегда уровень иерархии соотносится с развитием матери. Чем сильнее и больше материя, тем выше человек забирается.
За месяц с лишним, что мы провели в Дарграде, я привык к иерархии и не удивился, когда ко мне на встречу опаздывал бывший помощник Сицина, бывшего помощника Икара. Я вышел на него через Бульдогов из Змеиного квартала. Встреча должна была стать первым шагом, который приблизит меня к цели.
Человека, некогда причастного к Братству Икара, знали под кличкой Кефир. Он пришел в забегаловку, опоздав на двадцать минут. Презрительно посмотрел на официанта; презрительно посмотрел на место за столом; презрительно посмотрел на меня.
— Ты звонил?
— Да, — ответил я и удивился, увидев оранжевую материю.
— Сначала деньги.
Купюры легли на стол. В квартале Кукол не было смысла что-то скрывать. Кефир взял деньги, пересчитал и положил в карман:
— Хочешь выйти на Сицина? — спросил Кефир.
— Он помощник Икара?
— Смеешься?! — Кефир гоготнул и откинулся на спинку дивана, а затем увидел приближающегося официанта и принялся махать руками, будто отгонял бродягу. — Я в вашей дыре ничего заказывать не буду!
Официант свалил.
— Ты сидишь в самом убогом квартале самого убогого муравейника и надеешься встретиться с помощником Икара?! — Кефир склонил голову. — Сицин когда-то работал с Икаром.
— Он может мне о нём рассказать?
— Если захочет, — Кефир чуть приподнялся над столом и заглянул в мою кружку.
— Я заплатил тебе не за то, чтобы просто узнать имя.
— Знаю-знаю, — Кефир сел ровно. — Сицин воспитывает учеников. Раз в неделю он проводит отборы для испытуемых. Ученики школ или просто самоучки приходят, чтобы попробовать свои силы. Если у них получится пройти отбор, то Сицин возьмет их в ученики. Хочешь поговорить с Сицином — стань его учеником. В любом другом случае, он не станет тратить на тебя время.
— И ты поможешь?..
— К участию допускаются только легальные…, — Кефир понизил голос, — жители Дарграда. Но у меня есть знакомый, который впишет твоё имя в список допущенных.
— Хорошо. Оставь свой номер на случай, если у меня появятся вопросы.
— О, нет-нет! — Кефир закатил глаза. — Я не даю номер таким как…. Если у тебя появятся вопросы, то найдешь меня через Будьдогов.
Глава 15. Отбор к Сицину
Среди полчища невысоких, худых и очкастых парней Башмак смотрелся неуместно. Как ни крути, но алхимия, в первую очередь — работа головой. Стереотипы стереотипами, но всё было так, как было.
На площадке перед бетонной будкой собрались худенькие и невысокие парнишки в очках. Я среди них смотрелся вполне себе своим. Если не обращать внимание на яркость материи. Моё фиолетовое свечение среди оранжевых огоньков выделялось даже больше, чем грузное тело Башмака.
Башмак нервничал. В муравейнике нам понарассказывали, как поступают с нелегалами. Рассказы были преувеличены, но их было достаточно, чтобы отбить желание лишний вылезать из муравейника.
— И нахера я с тобой поперся?! — буркнул Башмак, оглядываясь по сторонам. — Воздухом подышать захотелось… Идиот! Лучше бы за пару кредитов полежал на гамаке и в окошко позырил.
— Успокойся, — я продвинулся на шаг вперед вместе с очередью. — Кефир сказал, что тут безопасно.
— Ну хер знает.
Башмак подвинулся за мной. Я расслышал, как о его ногу ударился ствол.
— Ты что, ствол в руке держишь? — спросил я и мельком глянул на его оттопыренный плащ.
— Если какой-нибудь мудак спросит у меня документы, я ему башку прострелю, — ответил Башмак и оттолкнул пацана, который слишком сильно напирал. — Не торопись! Останутся и для тебя жабьи кишки!
— Ты бы из очереди свалил, — сказал я. — Тебя нету в списке.
— Стремно мне тут.
Сложно было не согласиться. Окраины Дарграда на самом деле выглядели странно. В отличие от нагромождений центра, они были одноэтажными и беспорядочными. Вместо прямых, как стрела, проспектов вились улочки. Нарушая правила параллельности и перпендикулярности, торчали дома. Выглядело так, как будто когда-то на окраине тоже стояли муравейники, но пришел разъяренный гигант и разрушил их. Разрушил и раскидал по округе.
Башмак вышел из очереди и нашел себе уютное место на камне. С одной стороны его закрывал забор, с другой — куст. Энергия в его материи замедлилась.
Ажиотаж на обучение к Сицину был огромным. И понятно почему. Все присутствующие обладали довольно специфическими навыками, раскрыть которые в конкурентном Дарграде было не так просто. Попасть на учебу к сильному, а главное известному алхимику хотели многие. Это решало проблемы неопределенного будущего.
В куче нас стояло около тридцати человек, и ещё столько же тянулись полоской к столу регистрации. Но и это не всё. По правую руку, вне очереди, стояли ещё пятнадцать человек — те, кто уже отметился в списках и теперь ждал очереди на вход в бетонную будку. Заходили внутрь редко. Это наводило на мысли, что провести здесь придется ни один час.
По очереди гуляли слухи. Кто-то пришел на отбор не в первый раз. Ребята спешили узнать у бывалого, что их ждет в доме. Бывалый отвечал скудно, наслаждаясь суетой вокруг себя.
В какой-то момент я подумал, что стоять в очереди с зелеными юнцами, которые не только о слойности ничего не слышали, но и вряд ли знают больше двух-трех уникальных рецептов, — это непозволительно для меня. К сожалению, я не мог завить, что я одаренный на стадии Познания, чтобы меня пустили без очереди. Пришлось действовать по старинке. Нашел сговорчивого парня в первых рядах и купил у него очередь за сотню кредитов. Минус пара купюр — плюс пара лишних часов жизни.
Пацан, что сидел за столом регистрации, один из помощников Сицина, встрепенулся, когда услышал моё имя. Пролистал список, чиркнул ручкой и отправил меня в зал ожидания, так и не подняв глаза.
Через полчаса ожидания в дополнительной очереди я вошел внутрь. Небольшое прямоугольное помещение с голыми стенами, шершавым бетонным полом и спектром химических запахов. Помещение напоминало какое-то заброшенное здание, но очищенное от мусора. Такие обычно используют для игры в пейнтбол.
Посредине в ряд стояли пять столов, за ними — ещё один. Будто на чемпионате по шахматам, за каждым столом сидели по два человека друг напротив друга. Ближе ко мне — испытуемые, напротив — испытатели.