— Какую? — заполнил я паузу.
— Этот мир стал для Ара слишком тесен, и он решил открыть для себя другой, — Сицин покрутил в руке палочку и положил обратно. — Ар преломил пространство с помощью алхимии. Мир, который он открыл, оказался во многом слабее нашего. Ар путешествовал по нему долгие годы, но так и не нашел ничего, что бы удивило его. Открытие нового мира зажгло в Аре вкус жизни, но ненадолго. В новом мире жили исключительно простаки, и им нечего было показать Аре. Вскоре и сам процесс перемещения между мирами показался ему обыденным. Утолить жажду к открытиям и новым знаниям не могло ничто. Ар приготовил для себя зелье, которое покалечило его структуру. Он не умер, но сделался близким к обычному человеку. Его мир сжался до собственного дома, жены и ребенка. Ар перестал поддерживать в себе молодость и умер счастливым. Великая история могла бы и закончиться на этом, если бы не его сын — Икар. Икар не получил таких же феноменальных способностей, как его отец, но рецепт, позволяющий открывать проход в другой мир, случайно попал к нему в руки. В тот миг, когда это случилось, изменилось всё. Изменился Икар, изменился Дарград, изменилась жизнь.
Кто-то из помощников вышел на задний двор, но увидев, что мы разговариваем в беседке, развернулся и вошел в дом.
— Икар уступал своему отцу, — продолжил Сицин, — но не бы глупцом. Далеко не глупцом. Икара и по сей день считают одним из сильнейший одаренных материка. Каждый раз, когда я думаю об этом, на затылке у меня встают волосы от мысли: какой же силой обладал его отец — Ар. Икар попробовал совершить путешествие в другой мир. Попал в пространственный пузырь, но как бы не старался, у него не получилось дойти до противоположного края. Тогда Икар попробовал переместить в другой мир своего друга. Результат был тем же. Икар знал, что его отец путешествовал в другом мире. Ему ничего не оставалось, кроме как экспериментировать. Икар не знал, зачем ему попадать в другой мир, но неустанно продолжал попытки. Возможно, он хотел сравняться со своим отцом и доказать себе, что он тоже способен. Икар совершил тысячи попыток, пока его подопытной не стала беременная девушка. По городу ходили слухи, что какой-то сумасшедший платит большие деньги за то, чтобы человек принял зелье. Все знали, что ничего страшного после этого не случалось. Несколько минут галлюцинаций и приятное возвращение. Это и натолкнуло беременную девушку на эксперимент. Она выпила зелье и, как все остальные, не смогла дойти до противоположной стены пространственного пузыря. Но случилось страшное — ребенок погиб. Погиб телесно, но не энергетически. Так Икар открыл тайну перемещения. Он научился перемещать в другой мир естество человека, тело которого в нашем мире умирало. Перемещались в новый мир только новорожденные. Дети, возрастом до полутора лет, пока их структуры были гибкими и податливыми.
— И потом началась волна похищений, — пробормотал я, вспоминая истории Табии и Мейсы. — Но зачем? И при чем здесь?..
— Десятки лет Икар искал способ попасть в другой мир. Это стало загадкой всей его жизни. Целью, мечтой, замыслом, миссией, ориентиром. Он пробовал видоизменять свою структуру, делать её более хрупкой, гибкой, ослабленной. В пространственном пузыре Икар проводил времени больше, чем в реальной жизни, пока не нашел в нём одаренного. Икар почувствовал того самого ребенка, который первым переместился в другой мир прямо из утробы матери. И какого же было удивление Икара, когда он смог вернуть его в наш мир. В чуждом мире человек погиб, а в своём занял тело простака. Чтобы понять, почему Икар смог вернуть взрослого человека, Икар начал изучать структуру путешественника. Тогда-то в Дарграде впервые и заговорили о Преломлении. Икар придумал этот термин. Он означает энергетическое искажением структуры во время возвращения из отрицательно энергетического мира в положительный. Энергетические частицы приобретают особую гибкость, выносливость, живучесть и активность. Икар встал перед новым вызовом. Он посчитал, что ему нужно развить свою материю до недостижимых высот, и тогда он сможет пройти через пространственный пузырь.
Сицин замолк и опустил голову. То ли вспоминал историю, то ли зацепился за собственные воспоминания.
— Встреча Икара с Драроком-Орлом-Шимуши стала основополагающей для развития Дарграда. Икар стремился развивать свою материю, но чем дальше он заходил, тем больше ресурсов ему требовалось. Думаю, ты и сам знаешь, что значит взращивать звенья материи. Структура — привередливая чертовка. То, что развивает её сегодня, совершенно не работает завтра. Икар оказался в заложниках собственной бедности. Он спустил свои накопления, но не приблизился к тому, на что рассчитывал. Отец Срадины Драрок-Орл-Шимуши в своё время зарабатывал в основном ссудами. Шимуши вызвался помочь Икару и дал ему в долг. Один, второй, третий раз. А когда пришло время отдавать долги, прижал Икара к стенке. План по возвращению долга Икар придумал под угрозой смерти. Составил на коленке, чтобы сохранить себе жизнь. Кто же мог подумать, что гнилая отмазка решит судьбы тысяч людей и изменит Дарград навсегда.
— Что он ему предложил?
— Икар хорошо изучил структуру первого путешественника между мирами и нашел там изъяны. В качестве выплаты долга он обязался оправить в другой мир десяток младенцев и вытащить их обратно через двадцать лет. Не обремененные знаниями о своем мире они будут наивными и доверчивыми. Одарённые в телах простаков станут лучшими в мире рабами.
— Так и вышло?
— Первоначальный план претерпел много изменений. Икар становился мудрее, сильнее и всё глубже погружался в науку преломления. Сначала он поставил в Дарград одаренных с преломленными структурами, а очень скоро научился делать Зелье Преломления. Оно решало проблемы неповиновения для всех. Ценой тому были жизни.
Увидев моё потрясение, Сицин замолчал. Я посмотрел на небо. Оно было затянутым и серым. Казалось вот-вот пойдет дождь, но каким-то чудом небеса удерживали влагу в себе. Гулял почти незаметный ветер, но даже самые слабые его порывы я ощущал, будто ледяное дуновение. Захотелось закутаться в плед и спрятаться в уютную каморку с очагом. Одиночество. Разве может быть кто-нибудь более одинок, чем тот, кто вернулся в свой мир, когда половина его жизни осталась позади? Как будто меня взяли поиграть на детство и юношество, а потом отдали из-за ненадобности. Я стал чужим в своём мире…
— В первый же месяц экспериментов Драрок поставил Икару несколько сотен младенцев, — продолжил Сицин. — Почти всех Икар отпустил в свободное плавание в другом мире, а за некоторыми стал пристально следить. Дети повзрослели. Икар связался с ними в пространственном пузыре. Так в другом мире зародилась диаспора Икара. Младенцев переносили в другой мир сотнями. Почти все они оставались слепы к происходящему, в то время как некоторые одаренные вставали на службу Икару. Требовалось потратить много сил, чтобы вытащить одаренного без его ведома. Зато дело обстояло совсем по-другому, если на той стороне Икару помогали. Одаренные выпивали зелье и сами помещали себя в пространственный пузырь. Вытащить их оттуда было гораздо проще. Дарград начал расцветать. За жалкие десятилетия превратился из фермерского городка в жемчужину и мощь материка.
— Драрок получил первых рабов. Он запудрил им головы байками о предназначении, искуплении и прочей ерунде. Заставил их поверить в свои обязательства. И все же ожидания Драрока Икар не оправдал. Одаренные из другого мира хоть и возвращались слепыми котятами, но со временем отращивали клыки и когти. Глядя на мир вокруг себя, они понимали, что они не хуже тех других, которым служат. Время от времени рабы устраивали бунты. Чаще неудачные, но бывали и серьезные встряски. Тогда Драрок надавил на Икара, заявив, что его долг не считается прощенным, потому что он поставил ему непослушных рабов. И вот уже во второй раз, оказавшись под давлением и страхом смерти Икар придумал Зелье Преломления — уникальный состав, который преобразовывается в энергетические частицы с любым строением. Зелье Преломления легло в основу Зелья Подчинения, которое Икар делал из одаренных.
— Во время возвращения он переносил преломленные структуры в тела простаков?
— Да, — Сицин обреченно кивнул. — Он использует их в качестве сосудов для формирования Зелья. Умертвляет, как только структура оказывается внутри, а потом работает над извлечением материи. Феноменальный потенциал Зелья Преломления открылся спустя годы после его создания. Не только Икар, но и другие алхимики оценили его возможности. С тех пор отправляемые в другой мир новорожденные или семена, как их называет Икар, почти никогда не возвращаются живыми. Возвращаются только отдельные экземпляры под заказ, а все остальные — взращиваются для жатвы…
Меня прошиб холодный пот. Материя кинулась помогать, но я отключил её, точно выдернул шнур из розетки.
— Но был кто-то ещё? Не только Икар? — спросил я.
— Ты про Хана и Чаоса? Икар называл их браконьерами. Они научились преломлять пространство и познали Пространственный пузырь. И тот, и другой, разузнав о деятельности Икара, решил схалтурить. Они воровали из другого мира преломленные материи каждый для своих нужд. Со временем у них появились свои небольшие диаспоры. Одно время Икар подумывал сказать об этом Драроку, чтобы тот наказал воришек, но передумал. Хан и Чаос были слишком мелкими игроками, чтобы серьёзно повлиять на работу Икара. К тому же, он временами пользовался их налаженными связями в другом мире, если ему было нужно найти подходящего одаренного или что-то ещё, — Сицин смахнул со стола хлебные крошки.
Мы снова замолчали. Я почувствовал себя опустошенным и выжатым. Быть может, где-то в глубине души я ждал, что ответом на вопрос о моём перемещении в другой мир станет раскрытая тайна или загадка, а всё оказалось много прозаичнее. Я оказался одним из тысяч похищенных или купленных младенцев, которого, словно семечку посадили в чужую почву, чтобы потом сорвать и съесть. В этом не было ничего романтичного или… В этом не было ничего, кроме всепоглощающей нарастающей злобы. Злобы к этим двум ублюдкам, которые посчитали, что имеют право распоряжаться жизнями. Их игра в преломление отнимает две жизни простаков — по одной в этом и том мире — а после корёжит или забирает жизнь и самого одаренного. Икар не превзошел своего отца в алхимии, но с лихвой переплюнул его в алчности и жестокости.
Во рту собралась горечь. Мышцы лица сжались, будто я щурился от яркого солнца. Подушечки пальцев впились в ладони.
— Не похоже, что вы гордитесь достижениями Икара, — я посмотрел Сицину в глаза. — Тогда почему работали на него?
— Когда Икар собирал команду помощников, никто не знал о том, чем он занимается. Икар привлекал способных учеников или уже опытных учителей и распределял между ними обязанности. Каждый делал свой кусочек работы, не зная, во что складываются все детали, — Сицин опустил глаза в землю. — Я ушёл, как только узнал правду. А эта школа, — он кивнул на здание, — своего рода искупление. Я хочу помочь тем, кому ещё можно помочь. И я приношу тебе свои извинения, Сайлок. Ты не должен был всего этого пережить.
Я встал, упёрся руками в стол и навис над Сицином:
— Если хотите настоящего искупления, то помогите мне добраться до Икара.
Глава 17. Война рабов
В цветах приближающейся ночи Дарград походил на высокоразвитую цивилизацию. Цивилизацию, достигшую не только величия на своей планете, но и покорившую другие. Угловатые уродцы муравейники подсвечивались разными цветами. Развязки вокруг них мерцали тысячами автомобильных огней, сливающихся в единую красно-белую трассу. Если бы я своими глазами не видел, что именно творится внутри этих перенаселенных монстров, то едва ли поверил рассказам.
Виной было моё восприятие. Заложенные в мозгу принципы привычной архитектуры, стиля, композиции. Нагромождение ужасных небоскребов-кварталов на уровне подсознания связывалось с чем-то высокотехнологичным и развитым. Не то чтобы всё было слишком плохо. В муравейниках работала умная система отопления, вентиляция и канализация. В каждую квартиру провели свет и исправно обслуживали развязки с парковками. И все же железобетонные глыбы оставались железобетонными глыбами. Сколько не навали друг на друга подключенных к электричеству контейнеров, они так и останутся горкой железных контейнеров.
Сложно сказать, чем руководствовались архитекторы Дарграда, кроме своей воспалённой фантазии. Кварталы-муравейники и магистрали-взлетные полосы на поверку оказались неудачным экспериментом, но слишком масштабным, чтобы его свернуть. Про проблемы жизни внутри муравейника можно было рассказывать часами, среди которых самые острые: антисанитария, неконтролируемая преступность, перенаселение и нелегальное строительство. Отдельного котла в аду заслуживали дизайнеры гига-парковок на нижнем уровне муравейников. По сути парковки представляли собой огромные бетонные площадки, на которых жители муравейника бросали свои машины и тащились в дома. Если владельцу авто не повезло с лифтом или расположением жилья, то прогула от машины до дома могла растянуться на несколько километров.
Приза за худший проект заслуживали магистрали между муравейниками. Они никогда не останавливались в пробках, но ведь и Дарград был далёк от размахов Москвы или Нью-Йорка. Из шести полос движения в каждую сторону заполнялись от силы три. Отсутствие грамотной архитектуры дорог заставляло проехать многие километры, чтобы попасть в квартал-муравейник, расположенный через дорогу.
Я ехал в машине такси и наблюдал за светящимися гробами современного дизайна. Впереди показалась главная башня Дарграда. Верхняя часть была выкрашена в красные цвета, а углы здания отсвечивали золотистым металлом. Самые дорогие квадратные метры Дарграда принадлежали Барству Сардины.
В этом же муравейнике чуть ниже, будто на правом плече от головы здания, выделялся серебряный уровень — обитель Икара. Проезжая мимо башни, я подумал, что время остановилось. В окне справа от меня мелькали бетонные плиты отбойника, а массив муравейника будто стоял на месте. Мы походили на крошечный космический шатл, который пролетал мимо целой планеты. Наша скорость была достаточно велика, но огни муравейника замерли во времени.
Наконец муравейник Сардины остался позади, и мы съехали к другому муравейнику, на котором висел огромный баннер, зазывающий на субботнее зрелище: «Война рабов!».
Таксист спустился на парковку и по знакомому маршруту между опорных столбов повез меня ближе ко входу.
— Остановлюсь возле парадного. Выходи быстро, — предупредил водитель. — Не хочу создать пробку для местных мажоров!
— Понял, — ответил я и протянул водиле купюру. — Можно без сдачи.
— Спасибо.
Выскочив из машины, я оказался в толпе желающих пробиться ко входу. Шоу под названием «Война рабов» начиналось через полтора часа. Меня предупредили, что приехать нужно заранее.
Людей внутрь впускали крошечными партиями. Охранники постоянно шушукались. Им было плевать: стоит перед ними пацан в кроссовках или мужчина в смокинге. Хочешь попасть внутрь? Стой в очереди и подчиняйся правилам!
Страдали люди из-за Сардины. Он был постоянным зрителем этого шоу и злился, если на входе возникали проволочки. Сардина должен был приехать и войти внутрь по ковровой дорожке, не замедлившись ни на одну чертову секунду. Из-за этого охранники и работали в таком напряженном режиме. Они будто регулировали воду, собирающуюся в плотине. Стравливали понемногу через край, чтобы снизить давление, но большую часть удерживали, чтобы по воде в нужный момент мог пройти линкор.
— Отдам билет во второй ряд за восемьсот! — крикнул перекуп мне на уход и дернул за рукав. — Считай даром!
— Спасибо, у меня есть, — я поднял руку, показывая корешок.
— Покажи! — перекуп взглянул на бумажку. — Пфф! Двенадцатый сектор?! Почти под самой лоджией?! Ничего не разглядишь! Бери мой! Третий сектор, второй ряд! Не пожалеешь!
— Денег нет!
— Ну и сиди там с нищебродами! — обиделся перекуп и свалил.
… … …