— Так может, права моя Лена, — теперь встряхиваюсь я. — И действительно с точки зрения семейного спокойствия лучше куда-то перебраться?
— Да с чего? — удивляется Бахтин. — Львы ж бабочкам не страшны, я же сказал. Это на том уровне, — тычок большим пальцем в сторону люка в крыше машины, — будет конец и стабильности, и привычным механизмам, и всем раскладам! А ваша КЛИНИКА, как в ней тысяча в год рожает, по — -сот долларов, так и будут рожать…
— А вы на улицах ничего не опасаетесь? Есть же примеры вокруг?
— Какие примеры? ****ина??? Смотри тэвэ больше. Я туда в командировку ездил, по экстрадиции, всё там нормально… С тем, что по тэвэ, вообще ничего общего. Я даже думал поначалу, что на мой паспорт там агриться будут, и на акцент, но вообще зря переживал.
— А наши южные мусульманские горные южные соседи? — стан?
— Ну, там постреливают, — соглашается Бахтин. — Но если ты сравнишь статистику по убийствам, то увидишь: у них в результате четырёх революций… или сколько там революций было? — припоминает Бахтин, потом машет рукой. — В общем, у них с революциями насильственных смертей за десять лет меньше, чем у нас бытовух и ограблений! Так что…
— Так у них и население шесть миллионов, против наших восемнадцати?
— Там, Саня, на десять тысяч населения считается, — снисходительно улыбается Бахтин. — Типа рейтинга. А не абсолют на всю страну. И потом, у медиков же есть легенды товарища Семашко, слышал?
— Нет, что за легенда?
— Говорят, в двадцатых годах, когда к Сталину пришёл Нарком здравоохранения, Семашко, и попросил повышения зарплат сельским врачам, Сталин ему ответил:
— В деревнях врачам зарплаты повышать не нужно: хорошего врача народ и так прокормит.
— Смешно, — улыбаюсь. — Где-то даже не лишено логики, хотя и не цивилизовано…
— Так а времена какие были, — беззаботно поводит плечами Бахтин.
— Времён тех даже мой дед не застал… Но я сейчас не понял, к чему это вы.
— У тебя с новорожденными, Саня, шикарные успехи. — Серьёзно отвечает Бахтин. — В узких кругах, большие слухи идут. И среди счастливых мамаш, что у тебя своих чад лечат, есть не только моя Марина. А и жёны других, не менее серьезных товарищей. Ты так хотя бы три месяца планку продержи, и сам удивишься: сколько проблем в твоей жизни начнёт решаться само собой.
— Хм… Спасибо. В таком разрезе даже в голову не приходило. — Крайне удивляюсь. — Да на них и не написано, чьи они жёны. И чьи дети… Мы же всех подряд принимаем, в том числе с улицы. Там есть и по господдержке с патронажа, это с бюджета, дотация…
— Да я в курсе, — снова снисходительно улыбается Бахтин. — От меня за это отдельный респект: вы там действительно по ранжиру никого не делите, принимаете всех подряд. У начальника второй службы есть свой зам, ну, как у меня Ирина. Вот у зама сестра жены у вас, говорит, хотела срочно попасть, но не приняли.
— Это не та, что на весь коридор кричала, что в прокуратуру пойдёт? — Припоминаю один врезавшийся в память неприятный случай. — Крашеная блондинка, истеричная, у неё ещё девочка полгода?
— Да шут её знает, Сань, — продолжает снисходительно улыбаться Бахтин. — Я не вникал. Помню только, что в курилке речь зашла, а я ещё мысленно похихикал. На тему того, как у вас там всё шикарно с точки зрения социальной справедливости… Там у тебя и родственники серьёзных чекистов лечатся, если что; и не только они. Есть и другие серьёзные люди. Наш город, не смотря на два миллиона, всё же маленькая деревня, м-да. Ты так ещё хотя бы полгода попаши, а потом, если только слух пустишь, что собираешься валить, так мамаши сами всех твоих недругов снесут. — Это помимо того, что, по вашей личной оценке, всем серьёзным людям, из-за турбулентности в Белом Доме, ближайшее время будет никак не до?..
— Не всем, — перебивает меня Бахтин. — Серьёзные люди есть и другие. Но такие, которых именно Котлинский называл, будут точно заняты не отъёмом бизнеса у школьника, поверь. Не впадай в истерическую паранойю вслед за Котлинским. А с другими… гхм… «кандидатами» даже твои благодарные мамаши справятся. Ну, при помощи своей родни, конечно…
— Олег Николаевич, а вы не преувеличиваете роль врача? Котлинский вон посерьёзнее и подольше меня врач, но как раз он этого и опасается?
— Так он не врач, и никогда им не был, — Бахтин снова смеётся. — Он администратор от бога! А лечить он уже давно никого и не лечит. Я думал, ты знаешь?
— Да, что-то такое говорили.
— А про врачей, так недавно случай был. Ну, как недавно, лет пять тому. Нейрохирург, фамилию называть не буду, с братом кое-кого из Администрации Президента из-за земельного участка зацепился. Причём, прав был как раз хирург.
— А из Администрации был серьёзный человек?
— Весьма. — Коротко кивает Бахтин. — Слово за слово, подключает оппонент хирурга своего брата. Тот лично садится на телефон… — Бахтин делает театральную паузу. — И через две недели ни в администрации не работает, хотя лично к Ноль Первому на доклад каяться ходил. Вначале — теряет работу. А ещё через две недели уже и сидит, потому что под следствием.
— Это всё один хирург смог?
— Как бы по факту да, но суть в том, что сам хирург вообще пальцем не шевелил. Просто со всеми подряд пациентами проблемами делился. А поскольку врач он хороший, а у нас в стране по возрастным изменениями почти что и единственный, то ему многие чем из-за своих родителей обязаны были. Родители-то у всех нас уже в возрасте… Ну и, того чудака из Администрации вместе с братом его чисто пациенты «снесли». Просто, что называется, каждый сделал на своём месте что мог, на две спички. А в сумме целый коробок набрался. Саня, общественного мнения вообще не нужно недооценивать. А сейчас оно с каждым годом всё больше расти будет. Ты же хотел моего прогноза?
Молча киваю в образовавшуюся паузу.
— Ну так вот тебе он и есть. — Кивает в ответ Бахтин. — Мы сейчас доживаем эпоху, которая вместе с «папой» и помрёт. А ему самому восемьдесят. Что будет потом, я не знаю, но не считаться с резонансом уже никто себе позволить не сможет. По крайней мере, у нас. Оно и сейчас, даже «папа» вон лично порой… ладно, то тебе не надо. И не по чину. — Осекается Бахтин. — А совет хочешь?
— Конечно.
— А задружись таки со своими арабами через Роберта. Если такая возможность есть. Как бы ни было, это очень весомый аргумент для любого из тех, кто у нас себя элитой величает. Если по степени близости к трону, то арабы у нас кого угодно попросить могут лично. И ради них все пойдут на всё, поверь…
— А по окончании эпохи?
— А по окончании эпохи, они найдут, с кем следующим после из нас дружить. Знаешь, они в нас очень много вложили. И пока своих средств нигде в мире не теряли. Значит, они ко всем вариантам готовы.
Когда приезжаю домой, Лена, не смотря на позднее время, ещё не спит.
— Привет, пропажа, — говорит она из кухни, где прямо из банки есть солёные огурцы, привезённые ещё дедом.
— Что это с тобой? Ты же спать собиралась?
— Собиралась, — соглашается Лена. — Но вот на голод пробило. Хотя ещё и рано, — добавляет она, не смотря на полный рот. — Как съездил?
— В Консульстве подписал отказ от любых претензий в адрес причастных. Плюс доверенность на твоего отца, на представление всех моих интересов в связи с этим случаем.
— О, а батя как раз просил ему маякнуть. — Лена погружается в телефон. — Секу-у-унду-у-у… Мелкий, я знаешь ещё чего проснулась? Соседи за стеной что-то празднуют, и музыку периодически врубают так, что даже стенка вибрирует.
— А ту квартиру, кажется, посуточно сдают. Там такое бывает, — припоминаю аналогичные ситуации в прошлом.
— А тебя не беспокоило? — спрашивает Лена, задумчиво глядя на оставшиеся в банке огурцы.
— Не-а. Последние несколько месяцев мне бы только до подушки доползти. А раньше я же в одной своей комнате жил, в малой спальне. Там не слышно.
— Интересно, а можно с ними как-то поговорить, чтоб потише сделали? — Лена таки достаёт из банки очередной огурец и впивается в него зубами. — Всё-таки и время позднее, и чего-то стало на нервы действовать. Характер у меня что ли портится? — Лена не останавливается на одном огурце и достаёт из банки на тарелку ещё два.
— Сейчас пойду пообщаюсь…
На мой звонок в соседнюю квартиру первые пару минут никто не реагирует. Перестаю деликатничать и, нажав кнопку, не отпускаю её до тех пор, пока дверь не открывается.
— Чего надо? — недружелюбно спрашивает явно поддатый парняга лет двадцати с чем-то, коротко стриженый и с модной нынче бородой.
— Музыку потише прикрутите, пожалуйста. Жена беременная, заснуть не получатся. — Попутно заглядываю ему через плечо в квартиру, пытаясь оценить обстановку.
Разглядеть удаётся не много.
— Хорошо. — Односложно кивает парняга и захлопывает дверь перед моим носом.
Поднимаю руку к звонку ещё раз, но открывавший мне дверь что-то кричит вглубь квартиры и шум за дверью действительно затихает.
Возвращаюсь на кухню и застаю Лену уже с банкой консервированных перцев.
— Мне не жалко, но ты уверена? — улыбаюсь её метаморфозам.
— Организм требует, Мелкий, просто ужас, — с трудом выговаривает Лена из-за полного рта. — Сходил успешно?
— Вроде да. По крайней мере, прикрутили. Слышишь же?
— Не-а, отсюда не слышу. — Отрицательно вертит головой Лена. — Ладно, сейчас ещё парочку съем… Кстати, а Бахтин что-то новенькое рассказал? Ты не подумай, я не лезу. Это я так, для поддержания разговора… Неудобно жрать в одно лицо. Когда ты сморишь. М-м-м, вку-у-усно…
— Бахтин какой-то перегруженный. — Неожиданно для себя делюсь впечатлениями. — Спит на ходу, плюс то смеётся слишком эмоционально, то в какую-то меланхолию резко впадает.
— Недосып. Ребёнок. Сто процентов, — выдаёт вердикт в три приёма Лена, перемежая паузы кусочками перцев. — Всё, Лена, хватит жрать, — говорит она сама себе. — Сейчас последний догрызу…
В этот момент её телефон сигнализирует о новом поступившем сообщении. Лена одним пальцем тычет в него, не поднимая его со стола, читает что-то мельком и сообщает:
— Батя всё получил. Благодарит за оперативность. Ну что, пошли спать?
— Ты же вроде бы не доела ещё?
— Ну вот догрызу последний кусочек…
— Бахтин говорил, если есть возможность, с арабами задружиться. На тему трансплантаций.
И в двух словах передаю содержание беседы с Бахтиным, включая его анализ и практический совет.
— Слушай, ну а теперь-то ты почему у моего бати деньги не берёшь? — спрашивает Лена, выслушав меня. — Вот заодно бы его и втянул.
— Потому что деньги тут не основное. — Терпеливо поясняю. Поскольку не один Бахтин, кажется, сегодня слушает меня с пятого на десятое. — Первое: поиск лаборатории, которая реально печатает эти клапана. Второе: поиск клиники. Котлинский говорит, не в наших реалиях, из-за законодательства. Третье: тестовый период на мышах, обезьянах. Потом, если всё нормально на третьем этапе, поиск людей, которые согласятся…
— Насчёт четвертого пункта, где-то согласна с Котлинским, — задумчиво говорит Лена, которая явно перебрала с перцами и огурцами, и теперь очень хочет спать. — Но с пунктами первый и четвёртый можно вообще впрячь информационную службу банка: там взять пару человек во временное подчинение, согласовать это с батей и составить полный перечень вариантов. Они это проработают гораздо быстрее и тебя, и Котлинского, потому что… Вот козлы!
Почему специалисты банка отыщут нужных нам контрагентов быстрее, чем мы с Котлинским сами, дослушать не получается: притихшие было соседи опять нажали что-то не то и музыка из соседней квартиры теперь слышна даже на моей кухне.
— Понятно. Жди. — Говорю Лене и снова направляюсь к двери.
В этот раз мне открывают через три минуты непрерывного звонка. В этот раз, парень уже другой.
Не вступая в разговоры, отодвигаю его от двери и, не слушая летящих в спину вопросов, иду в большую комнату.
Там застаю орущую плазму, кажется, подключаемую и к интернету, нет времени и желания разбираться.
Какая-то девица, играясь с пультом, переключает каналы либо программы, громкость выведена на полную и всех присутствующих это устраивает.
Кроме открывшего мне двери парня, вижу старого знакомого, трёх девиц и ещё двух парней в кухне. Двое в кухне сидят за столом и о чём-то беседуют, не смотря на шум.
Все присутствующие здорово пьяны. На столе стоит батарея бутылок, кажется, частично пустых.
Дополняют натюрморт остатки пиццы и роллов, явно прибывших сюда благодаря круглосуточной доставке, но в эти детали я уже не вникаю.
Отключаю от плазмы все провода, зажимая их подмышкой, и забираю у девицы из рук пульт.
В образовавшейся тишине объявляю:
— Провода и пульт отдам утром. Я предупреждал, не обижайтесь.
После чего удаляюсь к себе в полной тишине.
— Ничего себе, — весело виснет у меня на шее Лена, когда я появляюсь дома с ворохом проводов и чужим пультом в руках. — Что там было?
— Пьянка на семь человек. Все бухие, парни явно настроены на интим, но, кажется, не знают, как подступиться к вопросу.
— А девицы? — с явным любопытством спрашивает Лена.
— Тебе не всё ли равно? — непонимающе смотрю на неё. — Девицам вообще параллельно. Все бухие, девицы в первую очередь.
— Что, даже скандала не было? — продолжает допрос Лена, которой, кажется, перехотелось спать.
— Кажется, кто-то спать хотел. — Вопросительно смотрю на неё, сгрузив провода и пульт в прихожей. — Скандала не было потому, что пьяны. И не соображают. А нам что, нужен скандал?
— Нет конечно, я просто думаю… ай, ладно. Свадьба сорочку справит, — взмахивает рукой Лена. — Точно. Пошли спать.
Утром, перед походом в лицей, я дисциплинировано нажимаю звонок соседней квартиры и держу его до тех пор, пока мне не открывает, к моему удивлению, женщина лет сорока пяти. Абсолютно трезвая и не имеющая никакого отношения ко вчерашней компании.
— Здравствуйте, — Удивлённо киваю ей. — Я вчера у вас забирал, — протягиваю ей провода и пульт. — Возвращаю, как обещал. Правда, вчера тут другие люди были.
— Да, было, — устало кивает женщина, сжимающая в руках влажную тряпку. — Вы бы не могли поставить всё на место? Я в технике не понимаю.
Глядя, как я подсоединяю изъятые вчера провода, она поясняет:
— Съехалась с сыном, эту квартиру сдаю теперь. В основном, посуточно. Компании бывают разные, вы извините за шум… Мне клиенты передали, что вы утром провода должны занести.
— Когда вы только успели их выпроводить, — бормочу, сражаясь с проводами. — Утро же.
— У них в шесть утра поезд, в пять была по договорённости сдача квартиры. Я с пяти утра тут. К вам не стучала, чтоб не будить. Ну и убрать надо, — она философски окидывает взглядом следы ночных гуляний.
— Я закончил, пробуйте. — Протягиваю ей пульт.
— Всё работает, спасибо, — отвечает она через полминуты.
— У меня единственный вопрос. Скажите, вы так часто будете теперь сдавать? — мне приходит в голову мысль, что вчерашний эпизод может быть не единичным.
— Я уже полтора года так сдаю, — удивлённо отвечает женщина. — Вы раньше ничего не говорили. Другие соседи вот жаловались, было, — она показывает на пол, видимо, имея ввиду соседей снизу. — Но вы же раньше ничего не говорили?
— Раньше у меня жены беременной не было, — бросаю через плечо, подходя к двери.
Лена сегодня поменялась своей рабочей сменой и еще спит. Ситуация со сдачей соседней квартиры меня, в свете всех грядущих перемен, немного беспокоит, но вопрос не срочный и Лену решаю не будить.
По приходе в лицей, первым делом стучусь в директорскую:
— Жанна Маратовна, можно?
— Да, заходи! — кивает Жанна от своего стола. — По твоему вопросу: всё реально, но до нового года — никак. Вот смета…
— … спасибо огромное, — выслушав Жанну и аккуратно записав под её диктовку порядок действий, теперь задумчиво гляжу на свою запись.
— Раньше нового года физически никак, — продолжает она. — Просто из-за сроков прохождения документов.