Ведь разговаривать можно и без слов. Очень многое можно поведать не словами.
Уходя за Реку, наставник, укутанный поверх черных одежд в меха, спасающие от зимних ветров, сказал мне укоризненно на прощание:
- Я желаю вам добра!
- Странное дело, и я желаю вам только добра!
Он дернулся, слова укололи его.
- Но мы же помирились? - жалобно спросила я. - Мы же не враги?
- Упаси боже! - нервно отозвался наставник и исчез.
Я не поняла, каких богов он имел в виду. Эти слова были ему, как бы это сказать, чужие.
***
Дома я долго думала. Водила ладонью по стенке черного шатра, потом по шелковому пологу.
Наверное, для нас с наставником за одними и теми же словами стоят совершенно разные вещи. Например, мы говорим полотнище - и один при этом видит шелк, а другой черный жесткий войлок.
Хорошо, я не буду спорить, раз наши слова не могут ужиться мирно.
Я буду молчать и делать. И вот так, понемногу, шаг за шагом впускать в себя мир наставника с его волшебными силами. Ведь какими-то знаниями он определенно обладает, движения наставника завораживают не на шутку. Я просто буду объяснять себе, внутри себя, своими привычными словами то, что мне откроется, то, с чем я столкнусь. И тогда многое станет понятнее и придет взаимопонимание.
Это же так просто!
Глава седьмая
НЕБЕСНАЯ ДЕВУШКА СОБИРАЕТ ЦВЕТЫ
Половина еды во время праздничного чаепития была моей. И скатерть моей. И чашки. И нож.
Я не хвасталась, я разговаривала без слов, рассказывала о себе.
Я создавала вокруг себя тот мир, в котором мне было счастливо. Потому что нетрудно принести скатерть и свечи. Но это - кусочек счастья, который может позволить себе каждый человек, у которого шевелятся руки и ноги.
Там была моя любимая еда. И сладкая, и соленая - всякая.
Там была моя любимая чашка.
Там был мой надежный нож. Проверенный многими и многими дорогами.
Там был мой мир, в котором не страдали, а радовались. Ибо мне почти не попадались люди, которые страдали бы за вкусной едой. Разве что те, кому есть было нельзя, и то, убери из подноса такого человека вредную ему пищу - закончатся и его страдания, он займется чем-нибудь другим.
Наставник ограничился небольшой плиткой любимой многими сладости.
Во время чаепития он задушевно, тихо и человечно говорил, ни к кому не обращаясь, просто так, всем: его учение тем и отличается от всех остальных учений, что оно радо любой вере. Что человек может верить в любого бога - а его учение просто помогает людям стать счастливыми. И ему помогло, а он долго был несчастен.
Если с человеком разделишь еду - он становится тебе не чужим.
Нам - всем, кто занимался - было хорошо сидеть вместе и пить чай.
Кто-то любил сладкое, кто-то пресное, кто-то соленое.
Я спросила у наставника, какую еду он любит.
Вежливо и осторожно, совсем не теми словами, какими он разговаривал с нами, когда ему было хорошо, наставник высокопарно сказал, что уважает разные народы и их кухни и ест ту пищу, которую хозяин поставит на стол.
Все это было чудесно и даже замечательно.
Только я-то хотела узнать, что он любит. Когда знаешь, что человеку нравится, совсем нетрудно поделиться с ним тем, что ему нужно. А не тем, что ты думаешь, что ему нужно.
Я вот вареный лук ненавижу, и никакое уважение к разным народам не заставит меня положить его в рот. Потому что все закончится рвотой - и кому будет хорошо? Хозяину, чей стол я испорчу?
И опять мы друг друга не поняли.
***
Хорошо было сидеть, слушать, говорить.
Кто-то поинтересовался, почему наставник такой уставший.
Он пояснил, что прошлую ночь не спал: много заказов. Он ведь пишет картины. И постоянно приходится работать по ночам.
Беседа перекинулась на нашу жизнь вне занятий.
И все узнали, что я ведьма.
Не от меня, конечно.
Шила в мешке не утаишь, но ведьмы не кричат о себе на каждом углу. Хотя бы потому, что поначалу людям становится неуютно рядом с нами, они пытаются либо "соответствовать", либо разглядеть в ведьме какой-то свой, одним им известный образ. И разочаровываются.
Ведьмы ведают разным, но многие, как и я, занимаются историями. Сочиняют сказки для детей и взрослых.
В чем я честно, но неохотно, призналась: положение ведьмы выше положения просто жены и матери, это не хорошо и не плохо, это так. Ведьма за многое несет ответственность, хоть это и незаметно с первого взгляда.
Это ремесло пугающее, притягивающее и отталкивающее одновременно.
Услышав новость, наставник задумчиво сказал:
- Понятно.
Я очень обрадовалась: ему наконец-то понятно, что я ведьма! Это обязательно нужно учитывать. Он знает, как я думаю, знает, как я вижу мир. Он теперь понимает, почему мне плохо от его бесед. Он узнал, что со мной работать надо бережно, потому что многие стены, которыми защищен человек, у меня сняты, а многие крепостные рвы и утыканные кольями потайные ямы, которых нет и в помине у большинства, у меня поставлены моим ремеслом. А наставник, трудолюбиво неся свое загадочное добро людям, мало того, что во время проповеди Сокровенного Знания и Расширенного Сознания заморозил нас на ковриках, да еще и умудрился корявой беседой довести до кровавых соплей ведьму, славящуюся устойчивостью и душевной невозмутимостью.
Наконец-то все разъяснилось. Теперь нам понятно, что каждый живет в своем мире, но мы можем поделиться друг с другом своими знаниями, они ведь у нас совершенно разные. И это обогатит наши миры, сделает жизнь ещё интереснее.
Как хорошо, что все хорошо.
***
В Зимнем Городе праздников много, но Праздник Темных Дней самый, пожалуй, длинный.
В эти дни никто ничего не делает. Только празднует.
Иногда это тяжелее самой утомительной работы.
Ведь праздник для многих - это бесконечная еда и питье.
И никакого просвета.
***
После праздника мы, девочки, узнали потрясающую новость: наш наставник не одинок! Высокая молчаливая девушка из-за Реки, изредка появляющаяся на занятиях, живет с ним.
Появилась надежда, что у человека, у которого так все замечательно устроилось, глаза, наконец-то, станут теплыми и счастливыми.
В начале осени мы знали, наставник в черных одеждах давно расстался со своей первой семьей, и у него только старенькая мама. И думали, наверное, еще и поэтому он такой хмурый и черный.
Но когда человек любит и счастлив - от него ведь идет такое тепло, что снега тают! Его чувствуешь издалека и сам начинаешь светиться.
Потому что когда на земле хорошо, тогда и небеса улыбаются.
Глава восьмая
РЫБА В БЫСТРОЙ ВОДЕ
Занятия возобновились.
Памятуя о недавней ссоре, мы с наставником старались обходиться без слов, а если и говорили после взаимных приветствий, то только о погоде:
- Здравствуйте, сегодня холодно. И ветер пронизывающий.
- Здравствуйте, наставник. Да, сегодня удивительно холодно. Возможно, завтра потеплеет.
И быстренько расходились по своим местам.
После праздников к нам присоединились новые люди.
Наставник тратил много времени и сил на обучение новичков, чтобы они могли догнать нас. Ведь с осени мы разучили разные движения с названиями на неведомом языке, звучавшими приблизительно так: "кыонг тхи куен", или "кинь лак тхыа", или "во кык чыонг".
Там, в мире наших взмахов и мягких переступаний с ноги на ногу, послушник поднимал треножник, а серп разворачивал тело, тигр выходил из джунглей, и лев играл с луной. Это были песни, а не движения!
Выучить их родные названия у меня не получалось, все выходило как: бульк-бульк-бульк-чпок!
Это был язык жителей влажных рисовых долин.
Там, где люди на равнинах выращивают чай, попытки повторить их слова звучат по-другому: минь-синь-пинь-финь! И все это тоненьким голосом.
На занятиях женщинам приходилось распускать волосы, если у кого-то они были завязаны в хвост. В конце занятий мы разминали себе голову пальцами, сделать это с уложенной прической было невозможно. Женщины хорошели на глазах. Распущенные волосы очень их украшали, лица становились мягче, глаза начинали блестеть.
Но девочки, если они не ведьмы, ревнивы. Занятия, когда рядом с нами стояла высокая девушка из-за реки, избранница наставника, проходили в менее теплой обстановке. Чуткий наставник заметил это. И стал приходить один. Напряжение исчезло: он опять стал общим.
Наставник просил нас улыбаться на занятиях. Пусть за окном холодный и жестокий мир - но здесь-то мы как одна семья! Он знает, что говорит, потому что его цель - наше счастье.
***
Это были замечательные слова про семью.
В семье все ходят друг к другу в гости, открывают перед друг другом двери своих жилищ.
В Зимнем Городе много Праздников Темных Дней. Заканчиваются одни, начинаются другие и повод собраться есть всегда.
Мы, те кто занимался у наставника, собрались на Горе, в черном шатре, чтобы проводить старый год. Испекли пирог на моем очаге и славно посидели, посмеиваясь над царящими за стеной шатра холодами.
Наставник собирался присоединиться, но не смог выбраться из-за Реки. Что-то его не пустило.
Перед встречей для наставника я купила новую чашу. Ведь предполагалось, что гостей будет много, посуды может не хватить.
Это была красивая и удобная чаша. На тонких стенках был нарисован Зимний Город. Через несколько дней после встречи она раскололась пополам в моих руках.
***
Всем было жалко, что наставник не смог прийти. Даже решили не играть без него в "Голубую Корову": есть такая захватывающая игра.
Решили, чтобы наставник не спешил к нам из-за Реки, мы сделаем проще и придем к нему за Реку и там уж сыграем!
Спросили наставника после занятия, что он думает по этому поводу.
Он сказал:
- Хорошо.
Мы обрадовались, что он нам рад, и стали ждать, когда он нас пригласит в свой дом.
***
Зимние холода не прошли для сестры бесследно: у нее начало болеть плечо. И рука.
Зимой, когда борешься с холодом, часто вылезают болячки.
***
Наверное, пришло время рассказать про взаимоотношения ведьмы с ревностью.
Так же, как и в случае с местью, ведьма считает ревность глупой штукой. Ненужной и вредной.
Надо верить человеку, которого любишь и радоваться, что вы вместе.
Ревнуй, не ревнуй - если прогнила ниточка, связывающая двух людей, то какой смысл вязать на ней узелки, чинить ненадежное? А ревность - это всегда подозрения, тревоги, путы и капканы. Это не ведьмины забавы, ей в них скучно играть, она найдет занятие поинтереснее.
Корни этого отношения лежат в том, что ведьма любима с рождения. Этот дар всегда при ней, его не обронишь, не забудешь, не растратишь.
И она выбирает себе мужчин, которых хочет. Она не ревнует, потому что не боится потерять, ибо незачем удерживать то, что уходит от тебя и не надо отталкивать то, что к тебе приходит.
Она знает, что мужчин много. На ее век хватит.
А она одна. Такая - она одна.
Даже если сравнить с другими, сравнение будет в ее пользу, так уж сложилось, иначе не была бы она ведьмой.
И ее любимый человек с нею не потому, что связан по рукам и ногам обязательствами, обычаями, правилами и маленькими детьми. А потому что им - ей и ему - хорошо вместе засыпать и просыпаться, видеть, как растут дети, сажать деревья и собирать буквы в слова. Но каждый волен жить так, как ему нравится. Никто не обязан ломать свою жизнь в угоду другому. И свобода уйти - одна из основных свобод. Если не самая главная.
Эта свобода на деле привязывает значительно крепче, чем самый прочный аркан.
И у сестры этот дар больше, чем у меня.
***
Очень интересно было наблюдать за наставником.
Когда он чувствовал себя раскованно, то говорил, как говорят люди, мало знакомые с книгами, живущие в мире простых мыслей, незамысловатых чувств. Это был язык улиц, язык торжищ. Когда настораживался, начинал употреблять слова высокого стиля. Очень при этом старался.
Когда он отдельно показывал кому-то движения, сразу переходил на панибратское "ты". А так - обращался на "вы".
***
К этому времени я твердо решила, что своего старшего сына в обучение наставнику не отдам, какие бы чудесные движения он нам не показывал, какими бы силами не владел.
У наставника в голове полная каша вместо амриты. У сына по молодости лет тоже. Пока сын не получит обычных знаний, которые подтверждены опытом многих и многих поколений, закреплены в книгах и постоянно проверяются на прочность, забивать ему голову словами с Большой Буквы, основанными только на слепой вере, не подлежат даже малейшему сомнению и не подтверждены ничем, кроме слов наставника, я не позволю.
Ну и как бы тепло я не относилась к человеку, я никогда не отдам ему в обучение своего детеныша, если, показывая прием, пусть даже владения самой волшебной на свете силой, мастер позволит себе сказать, что, мол, вот так можно незаметно воздействовать на обычных людей. А наставник оговаривался не раз и не два.
С моей точки зрения это неправильно.
Слишком мелко для волшебства.
Не надо.
Глава девятая
ЛАДОНЬ БАБОЧКИ
Солнце неуклонно подтачивало зиму.
В Зимнем Городе частыми гостями стали предвесенние ветра: резкие, промозглые. Они безжалостно обдирали с ветвей иней, оголяли черные косточки. В них было что-то неуловимо разбойничье. Но такой силы, как зимние, предвесенние ветра не имели.
Наставник решил, что следует время от времени делать с нами растяжку. Это очень полезно для тела.
Мы сидели на ковриках и старательно давили руками на коленки, а он ходил от ученика к ученику и показывал, как правильно.
Дошел и до меня, навис сверху черной тучей над цветастой кочкой. Дыхание у мастера было не совсем свежим. Волосы мои запутались в пуговице его одеяния, пришлось выпутываться. Наставник долго и смущенно извинялся.
Смотреть на него издалека было приятнее.
Когда он двигался, у него за спиной словно невидимые крылья вырастали. В эти моменты он был счастлив - такое не скроешь.
***
Наставник говорил нам, что у каждого человека есть невидимое поле вокруг. У здоровых людей оно больше, у больных меньше. У наставников, посвященных в Сокровенное Знание - огромно.
Когда я спросила, а где граница его невидимого поля, наставник загадочно улыбнулся и ничего не ответил.
А на вопрос: "Можно не толкать человека незаметно на расстоянии, а погладить, чтобы ему было приятно?",
Сказал: "Гладьте".
Но не рассказал, как это делать.
Вообще-то гладить на расстоянии я немножко умею. Как всякая ведьма. Но хотелось же узнать, как это делать по правилам искусства наставника.
Наверное, это был секрет только для посвященных.
***
Когда Темные Дни заканчиваются, в Зимнем Городе находят новые поводы для праздников. И мы начинаем бурно радоваться сначала тому, что часть людей - мужчины. Потом, что оставшаяся часть - это женщины, представляете, какая неожиданность. Ну и между двумя этими праздниками не забываем отметить, что мужчины и женщины могут любит друг друга. И это чудесное явление тоже вполне себе заслуживает праздничного дня.
И все дарят друг другу разноцветные листики со множеством по большей части бессмысленных слов и рисунков. Но это все равно приятно. Особенно зимой. Когда настоящие листья давно опали и уже не верится, что когда-то они были зелеными, а потом алыми и золотыми.