- Опс, господа, тут еще огнестрельчик показался, - послышался голос Лукача. Патологоанатом осторожно пинцетом достал пулю из тела убитого сотрудника ГИБДД. - А вот, молодой человек, раз вы такой спец по оружию - скажите, на что похожа эта пуля?
Семенов внимательно осмотрел окровавленную пулю и немного присвистнул.
- Вот это - да! 9-ти миллиметровая пуля со стальным сердечником...
- Думаете из Парабеллума пулька прилетела? - хитровато улыбнулся Лукач.
- Пуля, уважаемый доктор, прилетела из Маузера марки К-96. Это подтверждает и шесть насечек от шести ствольных нарезов.
- Шашки, парабеллумы, маузеры..., - застонал полковник Егоров, чувствуя себя безбилетным пассажиром на этом рейсе. - Семенов, откуда тут Маузеру взяться?
- Так точно, товарищ полковник, Красная Армия и войска ВЧК-ОГПУ получили до 30 тысяч таких Маузеров во времена гражданской войны под 9 миллиметровый патрон, - сообщил молодой оперативник и немного растерялся.
- Правильно говорит, молодой человек, - обрадовался Лукач за образованного лейтенанта. - Встречал я такие ранения, но в основном в предвоенный период. Ох давно это было...
Неожиданно раздался шум из глубины леса. Словно большой зверь стремился попасть на лесную полянку, не разбирая дороги. Семенов покосился вокруг себя и увидел, что этот шум заставил вздрогнуть всех. Оставались секунды прежде чем, что то большое должно было выскочить на них. Молодой оперативник первый выхватил пистолет, сняв его с предохранителя, и вскинул оружие навстречу шума. Марина Синицына вся побледнела и закрыла глаза, обхватив голову руками.
Егоров укоризненно покачал головой и поднял руку, что бы Семенов не стрелял. Тут же из-за куста орешника к ним выскочил запыхавшийся огромный мужчина, то же с пистолетом "ПМ" в руках. Он был ошарашенный и не сразу понял, кто перед ним находится. Наконец встретившись взглядом с полковником Егоровым, он выпалил:
- Следы от лошадей идут, товарищ полковник, через березовую просеку, дальше по дубраве и на Чертовой пустоши обрываются аж на кромке болот между двумя тополями...
- Следы от лошадей, говоришь, - переспросил полковник и сдвинул брезентовую кепку на затылок. - А чего же ты Грачев так летел? Как будто за тобой эти самые лошади гнались.
Оперативник Семенов знал капитана Грачева из Уголовного розыска Орловской области, и был немного удивлен, так как Грачев слыл бесстрашным и опытным работником розыска. Он считался грозой рэкетиров и воров в Орловской области.
- Ни как нет, товарищ полковник, - смутился капитан и взглянул на Марину, которая с силой пыталась улыбнуться ему, но видно заколдованный дух, исходивший от этого гиблого леса и болт, где якобы обитал в свое время Соловей-разбойник с бандой, проник в нее и держал в страхе. - Я чето малость струхнул на болотах. Там как все заклокотало, да звук пошел непонятный... Ну, вообще как будто, там что-то перевернулось в болоте огромное.
- И что же там такое перевернулось? - опешил начальник Уголовного розыска и снял свою брезентовую кепку, утирая вспотевший лоб.
- А я по чем знаю, там все такой дымкой голубоватой покрыто, не видно...
С минуту стояла тишина среди людей, словно, что-то зловещее накатилось на них. Как-то вдруг потемнело кругом, и тучи закрыли солнце. Егоров вздохнул, подумав, что еще три года до пенсии, а тут такие приключения и непонятные убийства.
- Ладно, капитан Грачев, остаешься здесь, составишь протокол осмотра места происшествия. Все досконально осмотришь, сфотографируешь. Тебе в помощники остаются два оперативника из "Убойного". Лукача я возьму с собой. Потом завезете протокол осмотра в Морг, доктор подпишет.
- Так, товарищ полковник, - начал было робко сопротивляться лейтенант Семенов. - А я в отгуле был!
Полковник подошел на вытянутую руку к высокому Семенову.
- Опер, у тебя Маузер с собой?
- Так точно, - хлопнул себя по нательной кобуре с пистолетом "ПМ" оперативник Семенов.
- Вот и отлично, остаетесь здесь в засаде с Сушкиным. К вечеру вам подвезут еду и палатку для ночлега.
- А я? - первый раз подала голос Марина Синицына. - А мне то же остаться?
- Ну, если не страшно, с такими ретивыми кавалерами, - по-доброму улыбнулся Егоров. А затем, махнув рукой, добавил. - Оставайтесь, чего уж там... Картина "маслом", без нечистой тут не обошлось.
Полковник пошел по тропинке к дороге, где их ждали служебные автомашины. Тут он обернулся и быстро вернулся к немного растерянным оперативникам.
- Вот, же - бутерброды жена мне утром дала. А я тут на рыбалке на озерах был верст десять отсюда. Да какая теперь рыба...
- Товарищ полковник, - переминался с ноги на ногу Семенов.
- Чего тебе, опер? Говори не тяни.
- Маузер - вещь убойная. Хотя на тысячу заявленных метров он не стреляет, но на пятьсот - валит наповал... Не могли бы вы нам еще пару автоматов АКМ подбросить?
- Будут вам АКМ и по 100 грамм для согреву. Всем по 100, - подмигнул седоватый полковник Синицыной, и уже не оборачиваясь побежал в след уходящего Лукача.
- Ха-ха-ха, - дразнясь ему на прощанье, засмеялась Синицына и только сейчас встретилась взглядом с симпатичным и сразу ей понравившимся лейтенантом Семеновым. - Бежал ваш полковник прямо как от нечистой.
Семенов не ответил на ее шутку, но в душе у него, что то шевельнулось и появился интерес к этой хрупкой девушке, следователю Прокуратуры Марине Синицыной. "Картина маслом, - повторил он в мыслях слова Егорова. - За такую длинную и бессонную ночь, что только не случится в таком дьявольском лесу...".
Глава 2 "Далекое эхо гражданской войны"
Осенью 1919 года после взятия Белыми войсками Царицына главнокомандующий вооруженными силами Юга России Деникин наметил цель для Главного удара: Курск - Орел - Тула - Москва. На этом направлении Белогвардейская армия сосредоточили практически всю боеспособную ударную силу - Добровольческую армию Деникина.
Основные бои с Красной армией развернулись под Орлом. Белая армия бросала в бой самые лучшие полки, где треть состояла из офицеров, наиболее боеспособных, самых бешеных в своей ненависти к красным большевикам.
Уничтожая на своем пути разрозненные и потрепанные в боях красные части, на Орел двигалась Добровольческая армия под командованием генерала Май-Маевского. В авангарде шла отборная и опытная в боях Корниловская дивизия.
Командование Южным фронтом Красной Армии бросило на Орловское направление Эстонскую и Латышскую стрелковые дивизии, конную дивизию Червонных казаков. Из них была сформирована Ударная группа под командованием Мартусевича. Несмотря на это, 13 октября белые ворвались в Орел.
Деникинцы и все белое движение ликовали после взятия Орла, и говорили, что "Близок день, когда и стены православной Москвы огласятся пасхальным светлым звоном!". Однако, к 19 октября 1919 года части 13-й и 14-й армий красных охватили Орел с трех сторон, в районе Кром шли беспрерывные бои между "добровольцами" и ударными силами красных. В ночь на 20 октября белые части спешно оставили Орел. А днем по улицам города парадным маршем шла красная конница.
Именно в это время, в ходе двухнедельных ожесточенных боев под Орлом, произошел основной перелом в ходе всей Гражданской войны и начался откат Белых армий на юг. Сначала организованный и постепенный, потом стремительный и панический. Остановились белые только на берегу Черного моря.
Несмотря на бегство белогвардейцев на юг, в Орловской губернии оставалось еще много контрреволюционных сил. Остатки регулярных белогвардейских частей объединялись в отряды, совершая мятежи и убийства, вооруженные грабежи. Отдельные банды отличались зверствами, терроризируя местное население. Повсеместно вспыхивали кулацкие мятежи в богатых и не разграбленных селах губернии.
В это время было совершено одно из самых дерзких ограблений на железнодорожном переезде Орел - Змиевка. Бронированный эшелон перевозил большую партию золота в слитках, мешки с иностранной валютой и драгоценности, собранные ВЧК в Южных губерниях России. Убегающим на юг белогвардейцам и мещанам приходилось расставаться с фамильными ювелирными ценностями в руках ВЧК. Среди экспроприированных драгоценностей встречались уникальные, огромной цены крупные бриллианты и ценные камни из царской коллекции и богатейших людей России.
2
Последняя октябрьская ночь 1919 года опустилась на Орловское полесье, погружая его в белесую дымку короткой теплой ночи. Соловьи и лесные пичуги наполнили лес переливчатыми песнями, да запахи терпкой полыни и осеннего еще душистого разнотравья приходил с диких полей. Изредка слышались отдаленные оружейные выстрелы, напоминая о гражданской войне.
Штабс-капитану Николаю Ухальскому не спалось этой ночью. Он подошел к мерцающему костру, где дремало несколько пьяных корниловцев. Одетые в черную форму, они, как летучие мыши, сливались с черной землей. Один из них взмахивал в бреду рукой, повторяя: "Приказный, приказный, водки мне...".
Взяв гитару, чудом уцелевшую, после последнего отступления, а по сути - бегства от красной кавалерии по лесным пролескам и орловским болотистым топям, Ухальский вдруг вспомнил свое родовое поместье под Питером на Финском заливе, и желанную ему горничную Прасковью. "Господи, ведь нам тогда исполнилось только по 18 лет. Я приехал с кадетского корпуса на лето, а она была такая цветущая и милая, с зелеными глазами и светло-русой косой, ее тонкую талию перетягивал цыганский платок...". Тихо тронув струны, штабс-капитан запел:
- Луг покрыт туманом,
- Словно пеленой;
- Слышен за курганом
- Звон сторожевой.
- Этот звон унылый
- Давно прошлых дней
- Пробудил, что было,
- В памяти моей.
- Вот все миновало,
- Я уж под венцом,
- Молодца сковали
- Золотым кольцом.
- Только не с тобою,
- Милая моя,
- Спишь ты под землею,
- Спишь из-за меня.
- Над твоей могилой
- Соловей поет, -
- Скоро и твой милый
- Тем же сном уснет...
В лесу, что-то хрустнуло и из темной ночи показался высокий силуэт полковника Рохлина из 3-го конного корпуса генерала Шкуро. Не мало пролил крови красных воинов полковник Рохлин с конным отрядом специального назначения "Волчьей сотней", пройдя по тылам красных отрядов.
- Ну, что штабс-капитан, не спиться вам? - полковник подбросил в костер несколько недогоревших поленьев и яркие сполохи огня осветили его небритое лицо и рано-поседевшие волосы.
- Мысли одолевают, полковник, - перестал играть Ухальский и достал бутылку коньяка. - Выпьете, со мной? Вам то, что не спиться, полковник?
- Да спал, но верите, Ухальский, сон привязался ко мне... Представляете, я среди красных комиссаров, хватаюсь за шашку, хочу достать их, а шашка у меня, словно прутик, гнется. Они смеются надо мной. А еще знаете, там крысы бегали такие ужасные - белые с красными глазами. Представляете? Ха-ха-ха...
Полковник громко рассмеялся и то же налил себе в медную чарку. Крякнув, он выпил, после утер обратной стороной ладони усы и перекрестился.
- Лютуют красные, стараются достать нас, хотя тут в полесье нас только несколько сотен наберется. Остальные все на юг ушли.
- Говорят генерал Деникин бежал в Крым, - тихо сообщил штабс-капитан. - И были слухи, что он все командование передал Врангелю и с семьей собирается отплыть в Константинополь.
- Эх, штабс-капитан, все они как крысы дали деру... Да и нас, что тут держит, только золото и драгоценности, которые Атаман Раковский, где-то спрятал в лесах, - сквозь зубы сообщил полковник и достал из ножен свою кавалерийскую шашку. Он потрогал ее на прочность и довольно хмыкнул.
- Сдается мне, что не увидим мы, господа, нашу долю. Уголовник этот атаман, и то право, похож на беглого каторжанина, как то наколку видел у него на груди череп с короной.
- Позвольте, вон у корниловцев тоже черепа на рукавах.
Тут один из пьяных офицеров корниловцев проснулся и испуганно оглянулся кругом, шаря по земле, выискивая свое оружие. Затем, наконец, найдя Маузер, он успокоился.
- Что, господа, красные? Где лошади, вестовой, где мой Коленкур вороной?
- Успокойтесь, под-поручик, нет здесь красных. Слава богу, по ночам они спят.
Корниловский под-поручик сбросил с себя китель и оставшись в одной белой нательной рубахе присел к костру. Его длинные бакенбарды и усы едва ли прикрывали глубокий шрам через все лицо. Выпив остатки коньяку, он взял гитару и запел:
- Лютый месяц, восемнадцатый год.
- Начинается Первый Кубанский поход...
- Корниловский полк, белая кость;
- Почти каждый - уже нездешний гость.
- На рукавах и знаменах у них черепа.
- В задонские степи влечет их судьба..., - он прервал свою игру, видно что-то вспомнив, но сильно ударив по струнам, он допел свой куплет:
- В черных мундирах смертными птицами
- По карте вниз - кровавыми вереницами -
- Струятся от Ростова до Екатеринодара: