- Кроши красноперых! Руби комиссаров!
Откуда-то издалека с перелеска, что примыкал к густой березовой роще, послышался шум и топот лошадей. Полковник вскочил и подбежал к одной из повозок. Сбросив чехол, он повернул в сторону шума станковый пулемет "Льюис" с толстым кожухом ствола и круглой улиткой магазина наверху. Передернув затвор, хладнокровный полковник дал команду: - Всем укрыться, угостим красных свинцом!
- Не стрелять, это "Марковцы", - крикнул штабс-капитан Ухальский. - Кавалерийский разъезд вернулся с дозора.
- Не стреляйте, господа, это 3-го офицерского генерала Маркова полка поручик Смолин, - сбросил с себя черную бурку младший офицер. - Ох, господа, опять красные вокруг лесов собираются. Две колонны у них там под городом, не прорваться. Видно опять в болота за Ольшанские озера нам придется уходить.
- А я лучше, господа, в Орле бы завалился в ресторан "Царская охота", - чмокнул языком корниловский под-поручик, - там такие певички были, а потом на номера к мадам Саланжи.
- "Царскую охоту" переименовали. Теперь там "Красная слобода"... И обедают там теперь комиссары и люди из Губчека, - поправил Ухальский. - Бывал я там неделю назад.
- Как комиссары не вынюхали, что у вас "Георгий"? По личному именованию Императора Николая II за доблестные подвиги на Кавказском фронте на Батумском направлении против турецких войск...
- С комиссарами столкнулся, врать не буду, хорошо на трамвай проходящий заскочил, да наган осечки не дал... Но, господин полковник, откуда вы знаете про турецкий фронт?
- Да, имел честь знать самого генерал-лейтенанта Баратова. Рассказывал он - как вы во главе кавалерийской сотни одного из ударных отрядов нанесли контрудар в тыл 3-й турецкой армии в районе Сарикамыша в октябре 14-го года.
- Спасибо вам, полковник, я то же много слыхал о вашей доблести в Брусиловском прорыве, где вы, командуя полком в составе корпуса Брусилова, нанесли тяжелое поражение германским и австро-венгерским войскам в Галиции и на Буковине.
- Теперь это, господа, только ВЧК заинтересует, - махнул рукой корниловец. - Это правда, что в городе теперь гражданская одежда в цене поднялась, да накладную бороду и усы теперь продают на рынке?
- Правда, унтер-офицер, только не забудьте наган держать под рукой... А то неровен час борода отклеится, да чекисты рядом окажутся, - весело засмеялся офицер пехотной дивизии генерала Алексеева, который был одет в белый китель и черные галифе.
- Ищут нас красные... Все полесье обложили, а атаман Раковский, что-то хитрит. Вот мы сколько золото взяли, да драгоценностей под Змиевкой из бронированного эшелона, а он все куда-то на болота оттащил со своими подручными жандармами Забродовым и Костылевым.
- Пора бы золото пораздать по-честному, да и разбежаться кто куда. Я бы в Читу махнул, а там в Манчжурию, а можно по Чуйскому тракту в Монголию. Говорят там уже забайкальские казаки встали под командование бывшего есаула Семенова и контролируют границу с Китаем. Красных на Дальнем Востоке разогнали.
- Правильно рассуждаете, голубчик, золото пораздать можно, и правильно говорите про Манчжурию, да вот добраться до туда - далеко. Сто раз с красными и ВЧК столкнетесь, - встрял в разговор корниловский капитан артиллерии Корнеев, проснувшийся от шума. - А я считаю, что бой красным дать нужно. Вон у нас дроздовцы есть, они на бронепоезде служили в танковом дивизионе. Можно взять атакой бронепоезд "Грозный", что в тупике под Змиевкой стоит и жахнуть по Орлу всеми силами...
Все как-то разом замолчали и, оставив свой воинственный пыл, присели и прилегли к костру.
- Давайте, господа спать, еще и не светало, свою пулю мы у красных успеем получить, - проворчал полковник Рохлин и лег на телегу рядом с пулеметом, и набросил на себя кавалерийскую бурку. - Золото, господа, это подарок для красных и прямая дорога к архангелам... Наган и граната, вот, что нужно нонче иметь под рукой.
3
- Мы, члены рабоче-крестьянской охраны, заявляем, что храбро и мужественно будем стоять на защите Советской власти и будем подавлять всякие контрреволюционные выступления белых и их пособников, не щадя своей жизни! - с ораторским пафосом и проникновенно прокричал в кожаной куртке и с маузером на боку комиссар ВЧК Зурич.
Было солнечно и тепло в последние дни октября, пришло бабье лето. Мелкий дождик мягко застучал по мостовой. Не дымили трубы заводов в городе. Площадь перед Орловским Крестьянским Поземельным банком была полна народом. Разрозненные военные с винтовками и револьверами, шашками, а кто и остро заточенными пиками на плече толкались среди плохо-одетого крестьянского люда и городских жителей.
- Скажите, будут ли давать оружье, наганы да шашки?
- Давай винтовки и патроны, столько недобитых буржуев кругом! - кричал явно нетрезвый чернявый мужик, похожий на цыгана.
- Когда мануфактуры пооткрывают, народу надо дать материалу, ситца, белье, чулки, носки. Хватит пожили в нищете, погнули спины на помещиков, - звонко орала высокая и плечистая женщина с красным платком на голове. - Вон сами на автомобилях буржуйских ездите.
- Товарищи, этот автомобиль был сделан нашими рабочими в мастерских нашего города
изобретателя Михаила Хрущева. Чудом он пережил белых и теперь используется рабоче-крестьянской охраной по решению губернского Совета крестьянских депутатов. Вопрос об экспроприации и выдаче мануфактуры для пролетариата и крестьян будет решаться рабочими комитетами на фабриках Орла. Таких у нас больше ста в городе. Кроме того, товарищи вы знаете, что пока тут был штаб Белых войск весною, многое было разграблено и вывезено на юг России.
- Где ж вы были, войско красное, когда тут все грабили и наше добро вывозили? - не унимался чернявый подвыпивший мужик в коричневом длинном плаще.
Комиссар ВЧК Зурич засмеялся и пальцем показал на недовольного мужика.
- Ну а ты кем был доселе, говор у тебя шибко грамотный, может ты - вашскобродь?
- Да, извозчик я, извозчик..., - испугался мужик и начал пробиваться подальше от автомобиля с комиссаром и двумя чекистами. - Лошадь мою снарядом убило, извозчик я...
Народ кругом засмеялся, а одна курносая девица с круглым лицом вдруг закричала и стала бить солдата.
- Ах, ты антихрист да что же ты меня обнимаешь, я ж барышня, а не солдатка...
- Так, я же с шоколадкой, - смутился высокий усатый солдат, видно из латышей.
- Вот ругают солдаток: зачем дают всем не попадя? А как тут? Солдату дашь - он хоть шмоток хлеба казенного припрет, - пропищала маленькая и видно еще юная девица с накрашенными свеклой щеками.
- Хлеба нет, а? Дожили, братцы! - заорал матрос в бушлате на голое тело. - А сколько можно не жрамши, у меня только маузер пролетарский, а буржуи пухнут...
- Товарищ, комиссар, а призывать будут, я вон за тридцать верст приехал. Тятьку белые застрелили, а мамка сказала: "Иди, Гаврюха, теперча в милицию, только там можно еды экспроприировать!".
Кругом засмеялись, а один бородатый мужик с картузом на голове и прямой осанкой перекрестился и быстро пошел прочь с площади.
Застучали дробью копыта по мостовой. К площади подскакал гонец на светлом гнедом коне в красноармейской форме и завернутой буденовке на голове.
- Товарищ, комиссар, там Стрелецкую мануфактуру грабят!
- Как это грабят?
- А вот так, народ через забор перемахнул, а латыши разбежались.
- Товарищи, а мы как же, побегли к Стрелецким мануфактурам, - вон через овраги здесь напрямую близко, - заорала девка в красном платке, что требовала сатина.
И народ, словно по команде колыхнулся и первые самые резвые мужики и бабы, бросив тыквенную шелуху от семечек, ринулись в сторону стрелецких мануфактур. "Раз, грабят - значит, что то там есть", - подбодрил их чернявый мужик, не оглядываясь больше на комиссара.
- Держи их, товарищи! Утякут, сволочи с добром!
Кругом слышалась брань, крики и топот сапог. Народ бежал грабить недограбленное, что стало привычным образом жизни и существования в эти лихие революционные годы.
- Поехали атаку мародеров отбивать, - устало сказал Зурич и потуже натянул кожаную кепку, отстегивая с пояса маузер. Автомобиль несколько раз чихнул и, сотрясая воздух хлопками и копотью, поехал по разбитой снарядами мостовой и горелым доскам, оставшимися от магазинных погромов.
4
Вечером того же дня группа комиссаров и военных во главе с Зурич собралась в провинциальном театре. На сцене, за длинным покрытым газетами столом, сидели красноармейские начальники в военной и полувоенной форме, работники милиции и ВЧК, а так же люди в судейских, учительских, инженерских тужурках, в пиджаках и сюртуках, объединенные пожалуй одним сходством - красными повязками на рукавах и с красными ленточками на головных уборах. Комиссар Зурич немного смутился от такого скопления красной публики и, откашлявшись, взглянул на газеты Царской России. Что-то увидев, он выбрал одну из них.
- Товарищи командиры, комиссары, работники милиции и ВЧК, работники народных Управ и Ревкомов! Вы видите, город наводнен контрреволюцией, белыми элементами, а мы еще с вами сидим за столом, где лежат портреты... Кого? - он потряс оторванной страницей газеты над головой. - Вы видите, кто тут изображен Николай II, английский король Георг V и король Бельгии Альберт I!
- Нам нужна своя газета, непременно, - воскликнул богобоязненного вида старичок с клиновидной бородкой. - Мы должны разъяснять людям смысл революции, ее ценности...
- Эх, какие там ценности, народу хлеб нужен, люди с голоду пухнут, а вы газета, - сокрушался Продкомиссар, который принял пустые и разграбленные белыми продуктовые склады города. - На складах 12 мешков овса для лошадей осталось, так мы по горсти выдаем солдатам и милиции, да кусок хлеба через день.
- А мы в ресторан "Красная слобода" карточки выпишем, пусть там подкормят солдат, Эх-ма! Свобо-ода нынче! - сдвинул на лоб балтийскую бескозырку матрос Балкин, который возглавлял оперативную группу ВЧК. - А пусть отважатся не принять, враз в расход пустим!
Матрос Балкин грозно нахмурил брови и потряс наганом в воздухе.
- Стерлядки имперской и молочной поросятины захотелось? Вы тут-то не куролесьте, не на палубе, вокруг товарищи! - ударил по столу комиссар Зурич. - Долго ль думали, комиссар, что б на разбой товарищей подталкивать.
Балкин вскочил и рванул бушлат на груди, заорав: - Да ты знаешь, душа твоя интендантская, что я с матросами "Амура" Зимний дворец штурмовал! А по нам юнкера из орудий...
- Успокойтесь Балкин, я там то же был на броневике "Олег". Не помните такой? Хм...,- хмыкнул Зурич и оглядел присутствующих за столом и как ни в чем не бывало продолжил: - Вся Красная Армия двинулась на юг за армией Деникина, у нас товарищи от силы два полка наберется, сабель 700 и бронепоезд "Грозный". Белых и враждебной контрреволюции вокруг Орла несколько тысяч, поэтому мы не можем оставить город и дать открытый бой.
- Надо заманить их в капкан и дать им решительный бой, - воскликнул военный комиссар Звонарев с буденовскими усами и стриженный наголо. - Мы их положим кинжальным огнем из пулеметов. Рабочие на Литейном изготовили около сотни гранат, товарищи. Да еще три сотни винтовок у нас, можем призвать добровольцев.
- Такую операцию, наше ВЧК продумывает, что бы в раз белых заманить и все! - махнул ребром ладони комиссар Зурич. - Но сейчас должен вам сообщить о телеграмме из Управделами Совнаркома.
Комиссар тяжело вздохнул, понимая, что невыполнение приказа Совнаркома повлечет разбирательства Особого Отдела ВЧК, а возможно и аресты. Он взглянул на Балкина и жестко спросил:
- Что у нас по делу о разграбленном под Ельцом эшелоне с золотом и бриллиантами на сумму более 5 миллионов рублей?
- Ищем, товарищ комиссар. Есть несколько сообщений, что все драгоценности находятся у атамана Раковского. Он где-то на Орловщине, на болотах в Хотынецком районе прячется, там он с корниловцами и прочими белыми гадами. Несколько раз мы туда конные отряды посылали, но белая контра из-за болот пулеметным огнем несколько десятков красноармейцев положили. Вон спросите у Военкома Звонарева.
- Смотрите, Балкин, а то не ровен час товарищи из столичного ВЧК нагрянут, как раз тут в уезде Черную гвардию ищут... Неровен час, вспомнят вам вашу стерлядку!
Балкин не мог не знать, что большая часть матросов вошла в анархическо-экстремисское движение "Черная гвардия". В апреле 1918 года в ряде городов Поволжья вспыхивали мятежи, и анархисты оказывали вооруженное сопротивление большевикам. Часть из них бежала на Украину к Махно, а часть была арестована и канула в небытие после отправки в ВЧК.
- Да, вы что товарищ комиссар, да я за товарища Ленина! - пытался сказать Балкин, но слова застревали в горле и страх как-то враз охватил только что рьяного матроса. - Извините, товарищи, погорячился... Мы должны проявлять пролетарское сознание и верить в наше правое дело по свержению мирового империализма и организации диктатуры пролетариата!
Взволнованный комиссар Балкин рванув отворот матросского бушлата, достал из-за пазухи нечто белое и положил на стол. Расправив усы и ощетинившись на всех, зашипела белая крыса на тонких кривых лапах.
- Вот и Дуська моя тут против белых гадов. Мы с ней на флоте вместе ходили два года на прославленном в японской войне минном заградителе "Амуре", - он осторожно погладил маленькую белую крысу, у которой на черной шелковой нити вокруг шеи был подвешен прозрачный крупный кристалл розоватого цвета с множеством граней, который сверкал и как-то сразу заискрился всеми цветами радуги...
5
Атаман Раковский был на вид лет сорока, высок и худощав. Одевал он кубанку и ярко красный бешмет под черкесской с башлыком. На кавказском поясе сверкал камнями на рукоятке кинжал старинной работы, да маузер в кобуре. Под длинными черными усами атамана скрывалась тонкая усмешка, словно он знал нечто большее, чем все остальные. В его зелено-карих глаза сверкала бесноватость и некая лихость свойственная кавказским горцам. Возможно, именно от горцев он научился лихо гарцевать на резвом жеребце под пулями красных.