Многие считают, что я напрасно ею восхищаюсь… Зря. Я отдаю себе отчет в том, что она опасна, так как руководствуется только своими собственными желаниями, а к ним готова идти по трупам. Она еще ребенок, но ребенок, способный на очень и очень многое. И это опасно, ибо она не приемлет ответственности, и если задумывается о последствиях—то только для себя. Но даже будучи опасной—она шедевр.
И мне остается только надеяться, что она повзрослеет, примет ответственность…
Неяда, лес, домик ведьмы
После разговора с ведьмой и дороги через лес к ее домику голова напомнила о себе болью. Веста, зная, что в такой ситуации меня лучше не беспокоить, молчала. Ведьма сначала суетилась, готовя поздний ужин… но потом и она затихла, села в старое кресло и уставилась в одну точку. Ее взгляд был настолько бессмысленным, что не оставалось сомнений: она очень далеко отсюда, скорее всего—там, с Эвой. И ее вид что-то затронул во мне—может, ниточку сочувствия? Но уж было возникшее чувство я уверенно растерзала—в моем мире я успела понять, что добрые дела наказуемы… Не то чтобы я отвернулась от чужой боли, нет—я просто решила, что от каждого доброго дела нужно получать выгоду… И тогда оно не обернется против тебя. Хочешь помочь бывшему однокласснику, оставшемуся без работы? Помоги! Но при этом пусть и сам одноклассник, и его будущий работодатель будут убеждены в том, что твоя им обоим крупно повезло, и что ключик этого везения—ты! И они тебе теперь обязаны!
Хочешь помочь беспризорнику? Помоги, но не забывай, что он—дитя своего времени и своей среды, и поэтому не надо устраивать его в богатую, бездетную семейку—эта семейка, столкнувшись с уличным воспитанием, потом вряд ли скажет тебе спасибо. Лучше устрой его в закрытую школу—и расти себе верного и преданного специалиста!
И именно поэтому сейчас моя помощь этой женщине носила оттенок личной заинтересованности: во-первых, у меня появляется шанс остаться в живых, а во вторых—неплохо иметь в числе личных знакомых короля… королеву. Я не сомневалась: скоро, совсем скоро здесь появится Данте, и передо мной предстанет выбор—или снова бежать, в этот раз так, чтобы никто не нашел, либо возвращаться во дворец. Максимум, что я могу сделать—это потянуть время, чтобы покончить с заданием… И то не факт—с Данте станется завернуть меня в ковер (очень бережно и в очень дорогой, но ковер остается ковром!) и отвезти во дворец. И там уже я гарантированно окажусь в золотой клетке с короной на голове.
Оставалось только надеяться, что я смогу миновать первую стадию “батюшка гневаться изволил” и смогу убедить его в бесполезности содержания меня под замком.
Сначала, когда я планировала побег,—очень боялась, что у меня не будет даже нескольких недель… Во-первых—Данте вполне мог использовать связь ли, чтобы отследить мое местонахождение. Или магический поисковик. Но Веста сказала, что без браслетов максимум, что может Данте—немного эмпатии, если я поблизости. Остальное—только после того, как у меня появятся браслеты. А магический поисковик требует какой-нибудь личной вещи, но просто одежды или даже пряди волос недостаточно—нужно, чтобы была личная привязанность искомого к предмету. Веста тогда сказала—любимые сережки, подаренные дорогим человеком, которые ты носила как минимум пару лет не снимая; или кольцо посвящения в маги; или артефакт, который специально к тебе привязывали…
Домик постепенно погружался в сон, и я поддалась общей атмосфере. Засыпая, я неожиданно вспомнила о том, что с момента побега чувствую себя все слабее и слабее…
Утром мне не хотелось вставать настолько, что я решила—посплю еще немного. Сон, который меня накрыл, был вязким и тяжелым. И барахталась в нем, как в паутине или в омуте, и мне казалось, что мои силы, мою жизнь из меня тянут то пауки, то пиявки.
Помню, меня кто-то пытался трясти, уговаривал проснуться—но сон был так вязок, так похож на могильную плиту… И меня не тянуло обратно в тот мир—меня звала Пустота. И мне она казалась гораздо роднее всех миров вместе взятых…
Веста
С Геллой что-то было не так. Рея пыталась дотянуться до нее, прощупать ауру девчонки—но ничего не получалось. Все диагностирующие заклинания показывали полное истощение, будто бы у Геллы вообще не было никаких жизненных сил. Я сообщила Рее об иномирном происхождении Лены, надеясь, что это хоть как-то поможет—но ведьма лишь развела руками. Она никогда не сталкивалась с подобным.
В голову пришла мысль, за которую, как я предполагала, Гелла меня убъет. Но мне казалось, что это последний шанс—нужно связаться с Повелителем. Тем более Гелла сама сказала, что они в любом случае скоро их найдут…
—Сиана, у тебя есть шар связи?—когда ведьма покивала, попросила:—Дай, а?
Империя, дворец
Данте
Когда зазвенел шар связи у меня на столе, и по другую сторону зеркала связи появилась Веста—я не знал, как реагировать. И поэтому внимательным тяжелым взглядом уставился на демоницу.
—Ну и что ты мне можешь сообщить?—мне оказалось, или она на самом деле смутилась? Хотя это Гелла смущаться не умеет…
—Ваше Величество… Я прошу прощения за то, что случилось…—под моим тяжелеющим взглядом она смутилась еще больше, запнулась, а затем вдохнула воздух как перед прыжком в воду и выпалила:—Гелла умирает!
Вот это сообщение меня буквально сбросило с кресла. Как умирает? Кто ей позволил?! Без меня? Последняя мысль вышла настолько абсурдной, что поневоле отрезвила меня.
—Она в сознании?
—Нет. Она… она даже не знает, что я с вами связалась. Но…
—Что но?
—Но ведь она сказала, что вы все равно нас скоро найдете! И поэтому я решила, что не испорчу ее планы, если сообщу наше местонахождение…
—Где вы?
—Рядом со столицей Неяды есть лес, в нем живет ведьма… Вот мы у нее. Послушайте, я не знаю, что происходит…—девчонка постепенно скатывалась в истерику, а значит, дело серьезное.—Мы не можем ее разбудить. В ее ауре практически нет энергии. Будто кто-то выпил. Но ведь ничего, абсолютно ничего не произошло! Никакой нечисти на пути, никаких перенагрузок—ничего! Она же не дура, понимает, что беременна… Боги…
Демоница уже рыдала. Если бы мог себе позволить—тоже забился бы в истерике, потому что ситуация и в самом деле была отчаянной: если верить Весте—а не верить ей не было повода—у моей малышки энергетическое истощение, а в ее положении это очень опасно…
Я развернулся. За моей спиной наблюдался Тьерран, который стиснув кулаки не отрываясь смотрел на свою ли. Я предпочитал думать о ней именно как о ли—потому что хотелось верить, что у моего друга есть хоть какая-то надежда.
—Тьерран, собираемся. Я знаю, где находятся наши беглянки. Прихвати целителей.
Телепорт маги построили очень точно—под моим зверским взглядом и обещанием, что если они чего-то не рассчитают и закинут нас не туда, всех по возвращении перевешаю. Они осознали и все сделали как надо. Конечно, я мог справиться и сам—но, скорее всего, силы мои еще понадобятся, а группа большая…
Мы оказались прямо перед домиком ведьмы, нам на встречу выскочила Веста и, не обращая никакого внимания на Тьеррана, потащила меня внутрь. На пороге я застыл также, как недавно Тьерран при виде плачущей Весты. Гелла казалась такой тоненькой, а живот таким большим… Она была очень бледной, почти воздушной, и меня испугала ее воздушность, а также то, что ее ауры практически не наблюдалось. Еще во дворце, до ее побега я заметил, что у нее практически нет энергии—жизненной энергии вырабатывалось минимальное количество. Ее показатели жизненной энергии были гораздо ниже средних даже для человеческой расы, и я сильно сомневался, что все представители человеческой расы ее мира характеризовались такими же низкими значениями.
У меня за спиной судорожно вздохнул целитель.
—Что такое?
—Посмотрите на ауру ребенка, ваше величество… Если я не ошибаюсь, у него очень редкий дар—помимо стандартного магического Высших, у него дар инкуба… И сейчас он пьет вашу ли… Точнее, допивает. Достраивает свои энергетические структуры.
Я вздрогнул. Дар и в самом деле крайне редкий — из ныне живущих питаться сексуальной энергетикой, а за неимением ее—просто энергетикой противоположного пола, могут только несколько Высших демонов. И сейчас это представляло проблему—среди нас удручающе мало женщин, чтобы создать круг подпитки…
Я бросил взгляд на заплаканную Весту, а потом и на ведьму. У последней сильный магический потенциал, привязанный именно к этому месту. Здесь она практически всесильна, но стоит отойти на пару километров от леса—и ее возможности уменьшатся в разы. И, что хуже всего, ее сила не была женской, именно из-за привязки к лесу. Она постоянно обменивалась энергией с окружающей средой—и поэтому ее сила была нейтральна. В другой раз это было скорее плюсом, чем минусом, но сейчас…
—А я не могу их подпитывать? Все-таки родная кровь… Или подпитывать Геллу, а она—ребенка?
—Все не так просто—ваша ли сейчас в таком состоянии, что не в состоянии воспринимать чужую энергию… А с ребенком… Можно попробовать, конечно, но за результат я не ручаюсь…
—А мы можем использовать других женщин?—подала голос Веста.—Ну, я, естественно…
—Нет,—вмешался Тьерран, не спуская с меня злого взгляда. Я его прекрасно понимал—ему, также как и мне, все инстинкты вопили о необходимости защищать свою ли… А опасность была—необученный инкуб вполне мог осушить Весту. Вот странно—как вообще Гелла выдержала беременность?
—Я у тебя не спрашивал!—Веста очень просто и естественно перешла на ты. Я бросил другу сочувствующий взгляд. Повернулась ко мне.—Я буду ее подпитывать. Сиана тоже…
—Ее энергия нейтральна. Не пойдет.
—Давайте так. Сейчас попробуете ее подпитать Вы, Ваше величество,—пребывание с Геллой явно сильно изменило ее: настолько уверенно командовать своим Повелителем… Да, для этого нужна наглость… Интересно, а Гелле она перечит? Что-то я сомневаюсь… У моей ли даже животные на задних лапках ходят. Помню, во время ее пребывания во дворце я решил показать императорский зверинец. Мы шли вдоль клеток, она иногда заинтересованно—но чаще безразлично—рассматривала зверушек… Потом неожиданно тайхан (нежить размером с хорошего пони, мне его один черный маг подарил. Помню, я долго думал—с чего бы это зверушку с таким потенциалом мне дарить… Только потом понял—она неуправляема. Ну совершенно не признает никакого авторитета, никакого чувства хозяина, обычного для боевой нежити…)… Ну так вот, тайхан кинулся на прутья клетки с явным намерением достать посмевших запереть его… и рухнул в полете, когда ли бросила на него предупреждающий взгляд. Уж не знаю, что он в этом взгляде прочел… но уже завтра ко мне прибежали маги, приглядывавшие за зверинцем, и сообщили: зверюга загрызла раба, который кормит нежить. И никого не подпускает к клетке. И бросается на всех… На последнее я язвительно заметил, что-де поведение совершенно обычное, и не стоит меня беспокоить по пустякам. Но уже завтра я, не совладав с любопытством, отправился взглянуть на тварь. И примерз к каменному полу, заметив в клетке Геллу—она сидела рядом с тварью, которая… мурлыкала. А она что-то приговаривала и смотрела в глаза… и казалось, будто они понимают друг друга. В глазах обоих застыли в невероятной смеси тоска, одиночество… и холодная решимость идти в своей цели до конца. Только в глазах Геллы светился еще и разум, и тварь принимала это и подчинялась. Я тогда отступил в тень, желая оставить этот момент только себе—потому что мне нечего было ей сказать. И в самом деле—что было бы уместно в такой ситуации? Отругать за беспечность? Но Гелла беспечной не была. Показать свое презрение, увидев, что в моей ли гораздо больше мертвого, чем живого? Что?.. Потом, после побега Геллы я часто приходил к той клетке, запретив трогать зверя даже если оно перегрызет весь дворец, и смотрел ему в глаза, как это делала Гелла. А тварь—чтоб ее!—насмешливо и холодно смотрела на мои попытки понять, что же она нашла в моей ли. Самому смешно, как вспомню свои просьбы, перемежавшиеся с угрозами, признаться…
Пока я вспоминал, Веста продолжала:
—Если не получится у Вас—создадим прямую подпитку от меня, а вы тем временем порталом сходите за женщинами… Потом придется стирать память, конечно… Наверное, лучше будет даже приобрести рабынь, чтобы в случае их смерти никто не вспомнил о них… И лучше не из столицы, и не из дворца…
Она была права. И весьма хладнокровно говорила о предполагаемой смерти рабынь. И, хотя я знал, что эту холодность она позаимствовала у Геллы, что-то мне подсказывало, что такого подхода к своему спасению она не одобрила бы. Мне почему-то казалось, что она вполне хладнокровно избавится от того, кто мешает ее планам—но не сможет хладнокровно убить для спасения своей жизни.
Тем временем Веста, схватив меня и целителя за руки, подтащила к кровати, на которой лежала Гелла—и я снова застыл, снова испугался ее прозрачности, испугался за ее жизнь. Странно, но ребенок меня не беспокоил. Для меня приоритетней была жизнь моей ли—и если бы понадобилось выбирать, я выбрал бы ее.
Целитель тем временем пытался наладить связь для передачи энергии… И совершенно неожиданно мы втроем отлетели к противоположной стене. Я грозно воззрился на целителя, тот, вжав голову в плечи, пробормотал:
—Ребенок воспринимает нас как угрозу. Всех. Я как эмпат вам говорю—у него все четко и ясно. Есть ваша ли, его мать—и ее надо защищать. Именно поэтому девушка до сих пор жива—малыш предпочитает брать минимум, необходимый для поддержания своей жизни. Дальше—есть враги, есть жертвы. Кто не враг—тот жертва, и наоборот.
—Он что, всех нас считает врагами?!—да, хорошая намечается ситуация. Мне почему-то стало обидно, что мой собственный ребенок не считает меня достойным защищать Геллу и его. Хотя, учитывая мои мысли о том, что жизнь ли предпочтительнее жизни ребенка… —А что происходит сейчас?
—Сейчас он погрузил вашу ли в некое подобие анабиоза, да и себя тоже, ожидая подходящей жертвы… Он бы предпочел питаться не от своей матери—но он не можут полностью замещать ее энергию.
—И что вы предлагаете?
—Скоро приведут рабынь—как я думаю, они однозначно попадут в категорию жертв. Может, нам удастся подпитать их достаточно, чтобы начались роды… Хотя как это будет происходить—ума не приложу. Он же никого не подпустит!
—Если она придет в сознание,—вмешалась молчавшая до сих пор ведьма,—думаю, ребенок позволит ей решать.
В ожидании воинов, ушедших телепортом за рабынями, мы просидели около часа. За это время практически ничего не изменилось, только ведьма—Сиана, как я понял из обращений Весты,—порывалась пару раз напоить нас чаем. Мне было не до чая.
—Веста,—повернулся я к телохранительнице своей ли,—ты знаешь, почему Гелла решила сбежать?
—Откуда? Вы думаете, если я ее телохранитель, она мне рассказывает о себе? Ошибаетесь. Она мне доверяет ровно настолько, насколько ей позволяет делать это разум. И вам, кстати тоже. Своих чувств—если они у нее вообще есть—она не слушает. Но если хотите услышать мои предположения—стоило ей попасть во дворец, за нее все было решено. И ей это категорически не понравилось. Она сама решает за других—а тут вы…
—Она ведь позволила нам найти себя, так?—высказал я мучавшие меня подозрения.
—Именно так. Она позволила вам найти ее. Но вам стоит понять, что вы ничего не добьетесь, если попробуете ее затащить обратно во дворец. Ничего, кроме еще одного побега. Пусть даже вы ее будете охранять еще больше, пусть вы попытаетесь ограничить ее свободу… Она все равно сбежит—и сомневаюсь, что тогда вы ее найдете.
—И что мне делать?!—зло рявкнул я, и на меня укоризненно покосились все находящиеся в комнате. Дальше я прошипел уже на пару тонов ниже:—Бегать вокруг нее как собачка на поводке? Убеждать? Уговаривать? Умасливать? Соблазнять? А, что?—она равнодушно пожала плечами, а я сменил тему, желая ее побольнее уколоть:—Кстати, а что ты мне скажешь насчет твоего происхождения? Признаешься, кто твоя мать и кто из родственников служит во дворце? И, может, скажешь, что собираешься делать с Тьерраном?