Настоль же красивый зверь, насколько и опасный. Живородящий, покрытый шерстью на теле и перьями вокруг головы, с мощными когтями и массивным клювом. Сложением он напоминал скорей бойцовскую собаку и достигал в размерах почти человеческого роста в холке! А чудовищный слух и вовсе делал его смертоносным противником, особенно в условиях ночной охоты, когда и сам грив прекрасно всё видел.
Искажённый даже не успел отреагировать на выпад зверя, как только опасно приблизился к выводку этой самки. Мощный клюв, помноженный на три сотни килограмм массы грива, нанёс существу страшную рану, буквально раздавав весь левый бок. Шестилапая тварь, с тонкими словно у паука руками-лапами и раздувшимся словно мешок туловищем было отброшено в сторону словно пушинка! Магия ускорения, коей обладали гривы с рождения, позволяли им разгоняться молниеносно, благодаря чему они и доминировали в этой части мира. И лишь крылатые повелители небес были для них серьёзной угрозой. Но в лесу… в лесу им не было равных. Скорей всего поэтому эти звери были столь гордыми и надменными.
Когда грив подошёл ближе к поверженному противнику, поверженному как всегда молниеносно, он хотел убедиться в его смерти, однако вместо умирающего от разрывов и переломов непонятного зверя, грива встретила струя едкой слизи, хранимая до этого в брюхе искажённой твари. Распылённая широким веером слизь, попав на тело и голову магического создания, начали прямо на глазах разъедать блестящие перья и лоснящуюся шерсть. Обнажились упругие розовые мышцы, обожжённые глаза потеряли зрение, полилась кровь, а сам грив зашёлся в истошном вое, нервно катаясь по земле словно ошпаренный пёс. Монстр же в это время не стал медлить, несмотря на все те раны, что нанёс ему магический зверь, выстрелив в противника своими передними руками, удлинившимися за счёт разъединения суставов и гибких связок, ускорив себя мощным прыжком. Зацепился, притянул себя ближе. Из его тела вылетели тонкие жгуты, впившиеся в обнажённую плоть, начав прорастать внутри туши грива словно корни растений. А изменённая человеческая голова твари впилась в горло незнакомого противника, намереваясь его поскорее удушить.
В гнезде же грива тем временем осталось четверо детёнышей, ещё слишком маленьких чтобы жить самостоятельно, но уже достаточно взрослых дабы увязаться на поиски матери по недавним следам. Четверо птенцов, покрытых пушистыми пёрышками вышли к месту недавней битвы спустя час после схватки, и их ничуть не смутил запах крови — мать всегда на месте разделывала свою добычу. Но в этот раз всё иначе вышло. Высунувшись из-за кустов, они не увидели свою мать, а вместо этого рядом с не до конца обглоданным скелетом, с клювом на черепе, сидело непонятное и весьма жуткое существо.
Не успев даже испугаться, первый из маленьких гривов лишился головы, а эволюционировавший монстр оказался за спиной оставшейся троицы, разметав по округе кусты, что росли справа от гривов. Способность вида к молниеносным перемещениям в руках Стаи раскрылась на полную мощь!
«Спустя двое суток во внешней среде»
— Итак, подытожим, что нам известно точно, — Аль’Закен стоял в круге света посреди чёрного пространства, окружённый множеством различного оборудования для зачарований и магических исследований, в компании десятка кнотов. — Артефакт неизвестного происхождения модулирует вихревые потоки, что провоцирует мировую лиргу (ману) резонировать. Этот эффект настолько силён, что порождает магический фон, способный влиять на тонкие тела живых существ. И если кноты, как носители дара к магии, и владеющие цельным тонким телом, имунны к этому эффекту, то люди, имеющие открытый тип тонкого тела, подвержены стремительным магическим мутациям, — герцог покосился на клетку, где покоились останки изменившегося на их глазах человека. Азраил умудрялся поставлять им даже такой рабочий материал. — Причём управляемым путём регуляции ритма резонанса и узора резонатора. Всё верно?
— Да, мэтр! Всё верно говорите. Ещё забыли упомянуть, что создаваемый фон затухает, ибо естественная среда мировой лигры стремится к естественному спокойному состоянию. Вот почему эффект этот работает лишь на ограниченной дистанции, а после резко обрывается, — добавила седая (с обесцветившимися наростами головы) кнота, увешанная разными магическими амулетами.
— Верно, Алижи, благодарю. Итак, враг людей стремится не просто убить их, но превратить в себе подобных, сделав себя сильнее, — многозначительно поднял перед собой указательный палец герцог, — Коварная, но эффективная тактика. И Азраил был прав, в наших силах помочь им защититься от этой напасти. Но остаётся вопрос, а нужно ли нам это? Я знаю, что многие из вас задаются этим вопросом! Пока мы не начали работу, спрашивайте.
— Я считаю… — начала всё та же старуха, что явно пользовалась среди собравшихся мужчин и женщин авторитетом, — Мы должны сперва понять, кто воюет с людьми. Можем ли мы существовать с ними, и кто из них хуже. Если эти существа и правда, как саранча сжирают всё, до чего достанутся, у нас просто нет альтернативы. Естественно вымирание нашего вида как вариант не рассматривается!
— Соглашусь с профессором Алижи, — вставил среднего возраста чародей. Редкость у кнотов, но и мужчины бывает набирают неплохую силу. — Я видел те изображения — эти существа чужды как людям, так и кнотам. У нас с людьми гораздо больше общего чем с… искажёнными. Довольно меткое слово, надо заметить.
— Жуть самая настоящая! — добавил молодая чародейка с краю, поёжившись, — Уж лучше с людьми общаться — они хоть на нас немного похожи. А эти… существа словно с изнанки миров вылезли.
— Учитель, а почему мы не рассматриваем вариант уничтожить и тех, и других? — наконец был задан главный вопрос. И задан он был личным учеником Аль’Закена, бывшим всего лишь подростком, — Зачем кого-то вообще выбирать?
— Потому что в этом случае ваш мир вернётся в ничто.
— А, Азраил. Так и думал, что ты появишься лично.
Внутри чёрного пространства я появился не лично, а лишь в качестве визуального образа. Но со стороны меня было не отличить от оригинала. Весь в белом, высокий, выше любого кнота на голову, и с небольшой примесью азиатских черт в классической славянской морде. Всё же внутренне я был не только европейцем, но и азиатом.
— Я могу долго вещать о великом предназначении и прочем, но скажу проще. Не важно кто будет уничтожен, люди или кноты — в этом случае забвение ждёт всех выживших.
— Почему ты говоришь «ваш мир», полубог? Разве он не твой тоже? — снова подала ехидный голос всё та же старуха.
— Нет, не мой, Алижаинуари, — от звука своего полного имени, что не знал никто кроме неё, у старухи аж лицо вытянулось. — Я живу здесь меньше одной зимы. И изначально был рождён под светом другого измерения. Мир! Вот моя цель. Мир меж кнотами и людьми, ваше общее совместное выживание. И любой, кто решит воспрепятствовать этому миру познает мой гнев, хоть человек, хоть кнот. Надеюсь этого достаточно для ответа?
— Скажи, могущественный, зачем мы живём? Как кноты появились на свет? — вдруг самая молодая чародейка, глаза коей глядели на меня словно на мессию, а от волнения руки жили собственной жизнью, выдала очень неожиданный вопрос.
— Я не знаю — богиня не говорила об этом. Но предводитель чудовищ при прошлой нашей встрече утверждал, что уже несколько раз разрушал этот мир, поедая всю человеческую цивилизацию. Нынешняя попытка мира выжить — уже пятая. И если судить по вашему иммунитету к искажающей магии, вы созданы дабы уберечь этот мир от нового разрушения. Вас создала богиня этого мира как противовес всепожирающей Стае! Так я считаю.
— Но как…
— Довольно вопросов! — пресёк любопытство коллег Аль’Закен, — Мы поможем Азраилу и его людям защититься. Таков мой путь и моё решение. Если кто-то против, он может покинуть нас.
— А я сотру память напоследок, дабы не плодить лишние сущности. Вы забудете обо всём что слышали и видели здесь.
Как ни странно, но ни один не изъявил желания уйти. И работа над методами защиты человечества возобновилась!
Прода * * *
— Знаешь, я уже потерял счёт времени. Никаких ориентиров. Долго мы уже здесь? — Аль’Закен, собиравший результаты экспериментов в башенную тележку на колёсиках, состоявшую из множества решетчатых полочек, недовольно щурился, протирая время от времени заспанные глаза. В карманном пространстве всё также царил полумрак.
— Снаружи прошла неделя. Здесь… примерно в три раза больше.
— Ого! Неделя?! — герцог явно был удивлён таким поворотом, — Это что же, ты сумел совладать с самим временем?
Пока остальные члены исследовательской группы спали, он мог говорить со мной вполне открыто.
— Отчасти. Только отчасти, старик. Время — слишком сложная материя. Снаружи мне она и вовсе не покоряется. Да и здесь приходилось играть с вашим восприятием, доводя до предела ваши тела. Последние пару дней я медленно возвращал вас к норме, чтобы не было шока сенсорики после возвращения.
— Хм. Неожиданно… Что-нибудь случилось пока мы здесь копались?
— Случилось. Очередное нападение на планету, при этом частично удачное.
— Что-нибудь серьёзное? — встревоженно вскинулся старик, — Как моё герцогство?
— Искажённые провели масштабный десант на планету, забросив на все континенты своих мелких существ. Есть сообщения о первых столкновениях, но в основном у наших соседей. Территория империи слишком хорошо прикрыта — почти все твари были отслежены и уничтожены в штатном режиме.
— Хорошо. Это очень хорошо! Пусть теперь наши оппоненты сами вкусят то, с чем нам приходится дело иметь. Пока не осознают свою беспомощность, помогать им не следует — лишней спеси много в этих бабах.
— Мэтр, что-то случилось? — одна из помощниц чародеев приподнялась на мягком матрасе. Эти принадлежности я забросил сюда из полевых запасов флота.
— Ничего страшного, спи пока.
— Да я уже выспалась! Вам чем-то помочь? — принялась та спешно собираться, помня о том, что сегодня они вернутся домой.
— Ты говорил, что для создания производства артефактов важен магический фон, — вписался я снова в разговор кнотов.
— Верно. У нас он вполне приемлем, хотя есть континенты и с более сильным фоном — в полтора раза мощнее чем у нас. Мировая лигра не однородна.
— А как тебе понравится фон в двенадцать с половиной раз мощнее здешнего?
— Ха-ха, скажи мне если найдёшь такой! — улыбнулся старый кнот, но постепенно с его губ сползла вся улыбка, — Ты, мать его, не шутишь?
— Ты не ответил на вопрос.
— Это много. Очень много! Могут быть проблемы с контролем силы…. Нужны стабилизирующие артефакты, при чём чем сильнее чародейка, тем будет сложнее пережить такой фон. Лигра может сжечь внутренние органы! Нужны мужчины… у них устойчивость к лигре выше из-за меньшей ёмкости каналов.
— Так что с производством артефактов?
— Да, дьявол тебя раздери! Это очень хорошо для нашего проекта! Мы сможем тянуть силу без перерывов, доведя скорость наложение контуров до естественного предела. Можно даже выкинуть из проекта каналы фокусировки…
— Э нет! Выкидывать из проекта ничего не нужно. Мы увеличим число производственных линий. Продублируй конвейерные ленты в нашем проекте так, чтобы мы могли задействовать всю доступную лигру при такой плотности фона.
— Сделаем! Но мне нужно побывать на месте лично.
«Спустя двое суток. Дикая планета.»
— Ургхе-кхе! Ургххе! — герцог, одетый в свободные летние одежды вместо своего артефактного плаща, и без незаменимого в обычное время посоха-накопителя, едва сдерживал спазмы внутренних органов. Вывалившись из портала, он словно попал под пресс и акустический удар одновременно. Изнутри его тело буквально выворачивалось наизнанку, а конечности и грудь буквально жгло жидким огнём.
— Не… кхх… по…могай мне! — выставив руку перед собой, старый герцог, давно вернувший себе физическую молодость, остановил меня сразу как заметил моё приближение.
— Я и не думал тебя оскорблять, Аль’Закен. Больно?
— Херня! Справлюсь! — выдохнул он гневно. При этом сказал это на международном человеческом, постепенно приучая себя к новому языку. И когда он успевал учить ещё и язык?
Эта пантомима умирающего под фиолетовым небом длилась почти до самого заката, что меня несколько утомило. Аль’Закен то терял сознание, затихая, то снова бился в судорогах. Лишь спустя двенадцать часов (а сутки здесь длились больше 30 часов) мы уже сидели на выступе огромной скалы, возвышавшейся над иномирными джунглями. Точнее сидел здесь я, любуясь закатом, а мой компаньон обессилев лежал на твёрдых камнях, глядя в небо. Над нами то и дело пролетали местные твари, достигавшие в размерах порой десятков метров, а вдалеке над деревьями всё также блуждали одинокие длинноногие гиганты с зубастым брюхом. Время от времени они приседали вниз дабы заглотить мощные кроны местных деревьев, после снова пускаясь в бесконечное путешествие. В общем, идиллия!
— Эй, ты как? Может хватит уже молчать? Я же вижу, что ты в норме теперь.
— В муках порой рождаются самые важные вещи…. Сегодня я с десяток раз был на грани, и теперь понимаю, что значит настоящий страх. Быть беспомощным — вот чего я действительно боюсь с детства, Азраил. Сейчас мне не страшно это признать. Это место словно огненная река Дорек, из наших сказок, пройдя сквозь которую после смерти ты либо сгоришь дотла, либо вознесёшься на вершину небес… — Аль’Закен привстал на локтях, и не без труда, но уверенно сел на турецкий манер. Взгляд был его спокоен и уверен. — Здесь не просто сильный фон мировой лигры. Она здесь другая… горячая… едкая… агрессивная. Это всё равно что сравнивать домашнего кота* и пепельного барса из чёрных степей: природа одна, но по сути своей они противоположны.
(*я не стал придумывать велосипед — пусть будет кот)
— И всё-таки, что с тобой произошло? Такое было впечатление, что тебя изнутри рвёт.
— Так и было! — он кивнул, не отрывая от меня взгляда, — Считается, что чем тоньше стенки внутренних каналов чародея, тем больше силы он сможет прокачать через них за единицу времени, и чем меньше у кнота дополнительных отростков от источника-сосредоточия, переходящих в мусорные каналы, не задействованных в магии, тем меньше ты теряешь силы впустую…
— Я так понимаю всё не совсем так?
— Всё совсем не так! Я не от хорошей жизни стал артефактором и даже был вынужден изобретать новый способ наложения силовых линий. У меня были очень толстые стенки энергоканалов! Очень! Сила проходила через них с большим трудом, так что я был ограничен в размерах линий. Потому и создал искусство мистицизма с его микронными линиями. А от сосредоточия моего отходило столько отростков, заканчивающихся ничем где-то в туловище и бёдрах, что я больше половины своей лигры тратил впустую.
— А теперь?
— А теперь я не совсем понимаю, чем стал. Каналы мои словно в лаву окунули, заставив уплотниться до предела. Да, радиус внутренний их подрос, но незначительно. Но зато вместо этого я ощущаю, как сквозь моё тело лигра протекает с просто немыслимой скоростью! В этом месте, — Аль’Закен огляделся вокруг, с интересом изучая незнакомую планету, — Мне не грозит истощение вовсе. И даже дома я смогу восстанавливаться за считанные минуты, даже после полного истощения. А перерывы между выплесками силы и вовсе могут приближаться к нулю! Но и это не всё. Моё сосредоточие прошло чрез те же изменения, превратившись из простого сосуда в ёмкость, гудящую от внутреннего напряжения!
— Давление.
— Давление?
— Да. Оно сдерживает твою силу, одновременно закачивая извне всё больше и больше лигры, создавая давление. Это и позволяет магии течь сквозь твои каналы с такой скоростью.
— Да. Да! Очень похоже описал! Это словно плотина, что сдерживает горную реку — стоит открыть шлюз, и поток вырвется с огромной силой. А главное, мусорные, как я считал, каналы проросли вглубь моего тела. Они оплели мои внутренние органы, от бёдер спустились до самых стоп, а самое главное, проникли в мою голову! Ты даже не представляешь, как это было больно… я вроде бы даже сознание терял.