========== Пролог ==========
Мы живем, рискуя не умереть
Свободными и молодыми;
Под маской уличной пыли
Скрывая свое лицо.
Погода в октябре портилась быстро. Казалось бы, только сейчас светило солнце, а вот люди уже раскрывали свои разноцветные зонты, чтобы поскорей добраться до дома и скрыться от разбушевавшейся непогоды. Пёстрые листья деревьев блекли, становились какими-то серыми и склизкими, их остатки сметались порывами ветра и прибивались к бордюрам, а асфальт уже был окрашен каплями в насыщенный тёмно-серый. В воздухе пахло озоном.
Я сидела перед большим окном, выходящим на один из многочисленных бульваров моего города, и держала в руках чашку с обжигающе горячим чаем. В нём порой отражался свет лампы и моя брошь; в комнате темнело всё быстрее, ведь свинцовые тучи уже заполнили собой небо.
- Я закончила, Лилия Аркадьевна.
Глубокий женский голос, позвавший меня, заставил крепче сжать чашку в руках и посмотреть через плечо.
- Спасибо, Анна. Можешь идти… Не забудь запереть дверь и прийти завтра в девять утра.
Высокая, тонкая фигура девушки вздрогнула. Голова с русыми волосами осторожно склонилась в кивке, и девушка исчезла из проёма двери в мою спальню, аккуратно прикрывая её за собой. Я ещё какое-то время сидела в тишине, вслушиваясь в её лёгкие шаги и неясное бормотание. Наконец, входная дверь захлопнулась, и я услышала, как в замочной скважине несколько раз повернулся ключ. Вот и всё.
Чашка была тут же отставлена на прикроватную тумбу, а я, крутя колёса, осторожно подъехала к зеркалу. Из зеркальных глубин на меня смотрела достаточно симпатичная, но ужасно измученная недугами женщина. Тёмно-рыжие волосы, когда-то напоминавшие благородную бронзу, теперь выцвели, лицо осунулось, щёки впали, а здоровый румянец исчез, кажется, навсегда. Осторожно прикасаясь худыми длинными пальцами к расчёске, я старалась справиться с внутренней дрожью. Сегодня.
Когда я подъехала к собственной постели, то нервная дрожь уже почти улеглась. Привычным движением я перебралась с инвалидной коляски на кровать и осторожно подтянула собственные ноги, теперь уже бесполезные. Вроде бы улеглась. Ну и слава всем богам.
Приподнявшись на подушках, я дотянулась до баночки со снотворным. Скрупулёзно отсчитала пятнадцать таблеток, так же скрупулёзно закрыла баночку и запила препарат чаем. Всё.
Конечно, жить хотелось. Просто до безумия. Но это была не жизнь.
Я умерла ещё четыре года назад, когда мой муж не справился с управлением, и мы вылетели в кювет. Если бы на мне была хотя бы любимая цепочка, то всё закончилось бы сразу. Но мне, что называется, «повезло». Позвоночник едва не переломился, а трещины оказалось достаточно для поражения спинного мозга и, как выяснилось позднее, некоторого количества нервных узлов. Это повлекло за собой сначала временную слепоту, а потом и неспособность ходить.
Поначалу, естественно, пыталась как-то перебороть себя. Постоянные курсы массажа, врачи, таблетки, гимнастики. Куча различных программ, благо денег и желания было хоть отбавляй. Я старалась не думать о том, что никогда больше не увижу любимого мужа, не услышу его шагов, не возьмусь за его руку.
Через три года бесконечных мучений я просто сдалась. Мне было больно смотреть на слёзы детей, на их попытки делать вид, что всё в порядке. Я уехала из собственного загородного дома и поселилась в квартире родного города мужа. Тут наняла себе сиделку и домоправительницу, какое-то время пыталась жить, но всё чаще и чаще задумывалась о смерти.
Им ведь будет намного проще похоронить меня, чем жить с мыслью, что я постоянно, каждую секунду своей жизни ужасно мучаюсь. Правильно? Возможно, отчасти. Но я всё решила.
Это не было проявлением слабости или мягкотелости, скорее внутренней силы и упорства. Я делала это не для себя, а для других. Не думаю, что слабый человек смог бы вот так же спокойно рассуждать о смерти, а тем более как можно быстрее придвигать к себе момент ухода из этого мира. Но для меня смерть была освобождением.
Дико захотелось спать. Я прикрыла глаза и счастливо улыбнулась. Надеюсь, что не ошиблась с дозировкой и что меня не успеют откачать. Аня придёт в девять утра, к этому времени я буду уже стопроцентно мертва. Хорошая девочка, я завещала ей эту квартиру и кое-какие деньги. Надеюсь, им с сестрёнкой на какое-то время хватит. Не захочет здесь жить – продаст и купит другую, в чём проблема?
Спать хотелось всё больше, так что я просто откинулась на подушки, сложила руки на груди и ещё раз безмятежно улыбнулась. Ну наконец-то.
Скоро я увижу Игоря, родителей, своих братьев, лучшую подругу. Мне всего сорок три, но я уже похоронила многих. И себя в том числе. Было бы интересно побывать на собственных похоронах. Или прожить ещё одну жизнь, но за кого-нибудь другого.
В последнее время, когда я не могла ходить и часто хандрила, Анна пошла на отчаянный с её стороны шаг. Она предложила мне почитать любимые книги её сестры – якобы, когда девочка мучалась от болей из-за рецидивов болезни, Даша постоянно их перечитывала, а потом перешла и на так называемые «фанфики». Я попробовала. И мир Джоан Роулинг захватил меня.
Безумно злили некоторые моменты, так что зачастую я раздражалась лишь ещё больше, но читать не переставала. Примерно так же я когда-то читала «Прикосновения» Колин Маккаллоу. Злилась на героев, плевалась, но читала, чтобы узнать концовку.
Больше всего меня выводили из себя в этом рассказе взрослые. Ну ладно дети, они были ещё слишком маленькими для того, чтобы понять, что их, простите, пользуют. Но взрослые?.. Снейп? Сириус? Джеймс и Лили Поттеры? Вальбурга? Нарцисса? Слизнорт? МакГонагалл? Они что, реально не понимали, к чему клонит старый маразматик? Серьёзно?
А когда я добралась до фанфиков, то они стали просто моим бальзамом на душу. И полюбился мне один из самых распространённых жанров: «попаданцы». Вот тут моя душа пела. Суровые реалии не пугали логичных и параноидальных людей, они скрупулёзно вгрызались в сюжет, разгадывали так называемые «канонные дыры», пытались устроиться в этой жизни как можно лучше, да к тому же ещё и меняли судьбы любимых героев! Ну не сказка ли?
Я с удовольствием и сама написала бы что-нибудь подобное, вот только проблема была в том, что я никогда не умела излагать свои мысли так, как эти талантливые интернет-писатели. Мою писанину не хотелось читать даже мне, так что о каких читателях можно было вообще говорить?
Но факт оставался фактом. Эти короткие или длинные произведения спасали меня, так что я не чувствовала ни боли, ни раздражения, мне было сносно, иногда даже хорошо. И сейчас, умирая, я судорожно думала о том, что, быть может, и есть в нашем мире какая-то высшая сила, играющая нашими судьбами так и этак. И, быть может, на этот раз повезёт и мне?
Хотелось бы верить.
Последнее, что я запомнила, это темнота и чувство невероятного умиротворения, смешанного с трепетным ожиданием чего-то желанного и волшебного.
***
Я была лёгким шариком, я парила в невесомости, освещая собой лишь маленькое пространство вокруг меня. Цвет был странный: голубовато-серый, холодный и тёплый одновременно.
Мне было хорошо и даже весело: боли не было, страха тоже. Какое-то время я носилась по пустоте туда-сюда, пока не заметила долгожданный свет. Меня буквально тянуло в его сторону, а где-то внутри меня всё ещё плескалась эйфория и счастье.
Когда я буквально врезалась в светящийся занавес, то он просто беззвучно поглотил меня, пропуская в квадратную комнату с большим количеством мебели. Я осторожно огляделась, понимая, что теперь я – не шарик, а снова я.
Мебель была расставлена как-то очень хаотично, вся комната подсвечивалась изнутри, словно и стены, и пол, и даже потолок состояли из какой-то полупрозрачной и светящейся материи, колыхающейся при любом движении. Эйфория медленно покидала меня, а на её место медленно, но верно, приходил страх.
В центре комнаты стоял стол. Большой, белый, он почему-то напомнил мне о чём-то важном, земном… кажется, именно так люди и представляли себе встречу с богом.
Осторожно пройдя к нему, я нахмурилась. Стул был всего один, с моей стороны, а по другую сторону стола никого не наблюдалось. Я осторожно села за него и вздрогнула: передо мной появилась стопка пергаментов. Именно пергаментов, старых и желтоватых, но абсолютно пустых. Я опасливо поёжилась, но всё-таки взяла в руки первый из них. В конце концов, я уже умерла, так чего мне бояться?
На листе выступали слова, аккуратно выведенные золотистыми чернилами.
Здравствуй, счастливый путник.
К сожалению или к счастью, твоё земное существование подошло к концу. Этот самый конец мог наступить по любой из существующих причин, он не играет ровным счётом никакой роли. А теперь к сути твоего пребывания здесь.
Ты стоишь, как и каждый человек, перед тяжёлым выбором: ты можешь упокоиться с миром, уйдя в вечное забвение, или же прожить ещё одну жизнь либо за случайного человека, либо с попаданием в уже существующую личность, интересную тебе при жизни. Прошу учитывать то, что при попадании в рандомного человека твои воспоминания и опыт не сохранятся. Так же, при попадании в выбранную тобой же личность ты можешь выбрать себе несколько качеств или умений, которые могут облегчить тебе – по твоему собственному разумению – жизнь в неизвестном тебе ранее мире. Количество выбранных пунктов может варьироваться от трёх до пяти. Память человека, в которого ты попадёшь, будет частично сохранена. Так же, при попадании в заранее выбранного человека, твоя память полностью сохранится.
С любовью и лучшими пожеланиями,
Создатель.
Дальше прилагались списки возможных людей и совершенно пустой пергамент – видимо, для описания так называемых «плюшек». С надеждой я пробегала фамилии одну за другой. Холмс, Браун, Рочестер, Чарская, Бронте, Эванс… Эванс?!
С немного глуповатой улыбкой я вчиталась в текст под фамилией. Лили Эванс, десяти лет отроду. Умерла из-за ангины с осложнениями пятнадцатого ноября тысяча девятьсот семидесятого года. Именно этот момент и будет моментом попадания. Боже, неужели?..
Пальцы немного подрагивали, когда я взяла в руки обычную шариковую ручку, отделанную под белое перо.
Итак, что может мне помочь? Ну, в первую очередь, пусть это будет знание английского и русского. Без языка никуда. Во-вторых, пускай это будет большая магическая сила… Всё-таки без подобного будет трудно осуществить всё, что я задумала. Дальше… я хочу, чтобы я была связана со славянскими магами. Пускай это будет матриархальный вымирающий род, последняя представительница которого найдёт меня через несколько дней после моего попадания, якобы я появилась на гобелене. Да, прекрасно понимаю, что слишком жирно. Да, понимаю, что это сильно изменит канон. Но если я не буду грязнокровкой, то Северус никогда не станет винить себя за неосторожно высказанные слова… В-четвёртых… пусть меня отпустят воспоминания о дорогих мне людях. Нет, я хочу помнить, но так, чтобы они не причиняли мне боли. Я хочу жить так, как в первый раз, так, как в последний раз. Я просто хочу жить.
Когда я закончила свою витиеватую роспись, свет снова померк. Но, знаете что? Страха не было.
Комментарий к Пролог
ПАМПАМПАААММ.
интересны ваши мысли о начале. действительно интересны. новая глава сегодня, но сначала гляну, как пошёл пролог с:
ссылка на группу: https://vk.com/theacademyofmiracles
обложка уже там))
========== Глава 1 ==========
На сколько ударов рассчитано сердце?
На сколько взмахов мое крыло?
Где света конец? Где начало смерти?
Где тот, кто всегда побеждает зло?
Я очнулась от дикой боли в горле. Просто дичайшей. Раскрывать глаза не хотелось, веки были ужасно тяжёлыми, голова — чугунной, а голоса вокруг раздражали своей громкостью и глупостью вопросов.
— Доктор, она поправится? — всхлипывал усталый женский голос.
— Переломный этап болезни прошёл, сейчас девочка должна пойти на поправку… у вас очень сильная дочка, мэм.
Сердце болезненно сжалось и забилось быстрее; приборы запищали, неизвестную женщину вывели из палаты, вокруг засуетились люди, а мне в вену вкололи какой-то препарат. Но я уже успокоилась, приготовившись как следует поспать. Получилось. Я снова жива.
***
На поправку я шла быстро. Родителей ко мне не подпускали целые сутки, чему я была просто несказанно рада. Нужно было сначала собраться с мыслями, расставить все точки над «i», да и отдохнуть мне не мешало. Я безумно боялась, что меня накроет апатия, но, хвала всем богам, подобного удалось избежать.
Вставать мне пока не разрешали, но кого я слушала? В какой-то момент медсестра застала меня стоящей рядом со своей постелью и рыдающей от счастья. Я могла ходить. Да, пока получалось плоховато, ведь отвыкла я от возможности передвигаться на своих двоих, но я могла… Со временем могла снова учиться танцевать, снова бегать, прыгать, плавать. Медсестра моего счастья естественно не разделила, так что побыстрее снова уложила в постель и заставила выпить какую-то микстуру.
Пока я лежала и не могла ходить, от нечего делать копалась в своей памяти и размышляла, что мне делать дальше. Если всё пошло так, как надо, то скоро меня должна разыскать объявившаяся родственница, с магическим резервом тоже должно быть неплохо, да и знания канона у меня тоже остались… Кстати, о каноне. Я прекрасно помнила, что у Лили и Петуньи были достаточно напряжённые отношения, что всегда меня расстраивало. Правда, я всё никак не могла понять, почему всё было так, как было, и кто в этом виноват. То ли родители, которые слишком явно отличали младшую от старшей, то ли сама Лили, то ли даже более взрослая и сознательная Петунья. В любом случае, я собиралась как можно быстрее это исправить. Правда пока не знала, как, но ведь это не главное, не так ли?
Было трудно привыкнуть к новому телу. Вестибулярный аппарат перестраиваться не желал, так что меня дико мутило и качало из стороны в сторону, с психикой пока вроде всё было ничего, никакого желания уйти из этого бренного мира пока не наблюдалось. Безумно хотелось проверить наличие волшебных сил, но возможности просто не было. Это в книжке всё легко и просто: ручкой взмахнул и — р-раз! — к тебе уже летит нужная книжка, а ты прыгаешь и радуешься, что волшебник. Но в жизни ведь всё иначе. Я даже боялась пытаться как-то спровоцировать всплеск энергии, опасаясь либо всё тут разнести, либо повредить магические каналы и остаться сквибом. Было страшно.
Через какое-то время сердобольных родственников ко мне всё-таки пустили. Я дико боялась, что не испытаю при их виде никаких эмоций. А быть частью тёплой и дружной семьи, какой, несомненно, были Эвансы, мне всё-таки хотелось. Но обошлось. Когда Петунья разревелась и кинулась меня обнимать, я поняла, что готова всю жизнь звать её сестрой, какой она раньше, до этого не была. Мистер и Миссис Эванс тормошили меня, расспрашивали о самочувствии, напоследок пообещали через три дня забрать домой. Петунья — или, как её называли домашние, Пэтти — наотрез отказалась уходить, а когда родители всё-таки вынудили её собираться, пообещала заходить каждый день и читать мне вслух.
Я была счастлива. На следующий день мне принесли карандаши, «мой» блокнот и ручки, кучу сладостей и даже несколько книжек. Семья просидела у моей постели несколько часов, потом Томас уехал на работу, а мама решила сходить в кафетерий, чтобы принести нам чаю.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Петунья, осторожно пересаживаясь на мою кровать.
Я прислушалась к собственным ощущениям и кивнула.
— Вроде бы неплохо…, а ты как?
Девочка расплакалась и снова кинулась меня обнимать.
— Мне так жаль, я так переживала за тебя… Прости меня, пожалуйста, прости…
Из её нечленораздельных рыданий я поняла, что они катались на коньках по ещё неокрепшему льду, и Лили провалилась. Было не особенно глубоко, так что девочку, больше напуганную, чем пострадавшую, достали, отогрели и отправили в больницу, где стало понятно, что у ребёнка переохлаждение, которое позже переросло из обычной простуды в ангину, а дальше… ну понятно, что было. Петунья винила во всём себя, не находила себе места, боялась, что сестра умрёт. Ну, в принципе, не зря боялась… ладно, не будем об этом.