— Это в первый, — возразила я. Правда, без особого напора: на пять золотых я должна была наварить кунари ещё дюжину бутылей такого бальзама. — Дальше будет меньше тратиться. Знаете, как дерево олифой пропитываешь в первый раз, и она просто как вода в песок уходит? А потом уже ложится тонким слоем. Но я сделаю, конечно, хоть ведро.
— А ещё он говорил про какое-то масло, — припомнил трактирщик. — Сказал, вы знаете, о чём речь.
— Да, знаю. — Видно, лощённому тевинтерскому магу не нравится топлёное сало, а то и просто слюна. Или кунари опасается, что разница в размерах может оказаться опасной для человека. — Сегодня же сделаю. Если увидите его раньше, чем я, пусть зайдёт ко мне в любое время.
Я поддела ножом чешуйку, выковыривая её из воска. Судя по размеру, толщине и цвету чешуи, это был драконыш ненамного крупнее мабари. Эх, мне бы хоть с полфунта таких чешуек! Попросить Быка, чтобы принёс, а деньги вернуть? Обычно авантюристы (ну, те, у кого есть хоть немного мозгов) стараются со «своими» алхимиками поддерживать хорошие отношения. Была у меня парочка знакомых охотников на драконов, которые с пустыми руками вообще у меня не появлялись. Причём один таскал исключительно драконью кровь, а второй приходил в лавочку Круга не иначе как после посещения кондитерской. Скидок я им не делала: кассой заведовал приказчик-усмирённый, и на цену товара я влиять не могла. Но слаб человек — эти двое у меня всегда получали самое свежее и качественное, полностью изготовленное мною лично, от подготовки ингредиентов и до запечатывания флаконов. Кто покупал зелья у разных травников, тот знает, о чём я говорю.
Выходя из «Приюта Вестника», я посмотрела на соседнюю гору, за которую уже ушло солнце, и подумала, что надо бы отпустить Вернона из лаборатории. И ужин скоро, и вообще… пусть в библиотеке все втроём посидят, что ли — всё лучше, чем в спальне на полтора десятка человек: мой ученик на удивление легко и быстро сошёлся с Гленном, а вдвоём они сманили в лазарет и Родрика, поскольку у того «хоть как-то получались лечебные заклинания». Он пытался было отговориться тем, что серьёзно начинал изучать в своём Круге Энтропию, но главный целитель спросил, сильно ли ему помешают эти знания, если в лазарет доставят бойцов, пострадавших от проклятий мятежников или венатори. Крыть Родрику было нечем, да и болтаться на побегушках у старших чародеев ему, как и Вернону, тоже не нравилось (особенно когда его приятель приползал в спальню чуть живой от усталости, но не жаловался, а хвастался новыми знаниями и умениями). В общем, детишки теперь держались втроём и выглядели, как моряки с потонувшего корабля, которым посчастливилось выбраться на берег — пусть не особенно приветливый, зато надёжный и безопасный. Тем более, что к целителям храмовники относились гораздо более снисходительно, чем к прочим магам…
— Всё в порядке? — спросила я, спустившись в лабораторию, где Вернон одиноко сидел над учебником Инес Арансии.
— Да, мастер. Господин Адан велел мне присматривать за перегонным кубом, но там всё в норме, капает и капает потихоньку.
— Хорошо. Сходи, пожалуйста, на кухню и попроси бутыль любого растительного масла, можно даже прогорклого, и спроси, что они хотят взамен.
— А зачем? — разумеется, не утерпел он.
— Залью маслом отходы после перегонки кровавого лотоса и добавлю немного вандальской арии, — усмехнулась я. — Один мой знакомый опасается, что великоват для своего любовника, и хочет избавить того от неприятных ощущений.
— Да? — Вернон вдруг отчаянно покраснел, но героически спросил: — А можно мне тоже немножко такого масла?
— Да на здоровье. А ещё лучше, посмотри, как это делаю я, и готовь потом сам, когда такой состав тебе понадобится. Даже запах сможешь сам подбирать, по своему вкусу — не всем мужчинам нравятся цветочные ароматы.
— И даже не спросите, кто он?
Я посмотрела на него с удивлением: парнишка был как-то слишком уж напряжён. Ждал от меня гневного осуждения однополой связи? Я вообще-то чуть не четверть века уже провела в Круге магов, где двоим мужчинам куда проще было договориться меж собой, чем пытаться пробраться мимо храмовников в женское крыло. Да и никаких проблем с нежелательной беременностью у двоих мужчин или двух женщин не было.
— Он тебя принуждает? — Вернон покачал головой. — Он груб с тобой? А если нет, почему я должна интересоваться тем, что меня никак не касается?
— Если бы не он, нас, наверное, убили бы, — неловко сказал Вернон. — Ещё и по кругу могли пустить. Ну, мне так показалось: на нас так смотрели некоторые… А потом, когда пришли в Скайхолд… Оствик далеко, туда теперь не добраться, всё чужое, все чужие, а тут хоть что-то. Хоть один человек, которому есть дело до тебя.
— Не надо оправдываться, Вернон, — как можно мягче сказала я. — От тоски и одиночества можно согласиться на вещи куда похуже, чем покровительство храмовника. Я правильно понимаю? Он не унижает тебя, не причиняет боли — намеренно, по крайней мере, — ты ему благодарен и с ним чувствуешь себя защищённым…
Он кивнул с несчастным видом. Так, кажется, лучше оставить эту тему.
— В общем, неси масло, буду тебя учить, как сделать из него качественную смазку, — приказала я, и Вернон с нескрываемым облегчением удрал на кухню.
Вернулся он с чуть ли не четвертной бутылью (старший повар сказал, что оно уже даже пахнет неприятно, не то что горчит) и полной, с горкой, миской рагу. Масло нам отдавали просто так, ибо выбросить жалко, а использовать боязно: целители — это вам не ополченцы и не эльфы-подёнщики, с ними ссориться дураков нет. Впрочем, если слухи не врут и моя милость умеет варить чего-то там от похмелья, то, если моей милости не жалко… У Вернона неплохо получалось передразнивать разных людей, а старшего повара он изобразил просто мастерски. Я повеселилась, слушая его, потом поставила нагреваться масло, а пока оно грелось, набрала в реторту кровавого лотоса, уже переработанного и подсушенного после этого, бросив туда заодно горсть не вандальской арии, а нашедшегося у Адана арборского благословения: запах у него тоньше и… сдержаннее, строже, что ли, а я всё-таки для мужчин масло готовлю. Едва ли даже Дориан Павус хотел бы благоухать приторно-цветочными ароматами, как мадам де Фер.
Потом я залила цветы подогретым маслом и накрыла котелок со словами:
— Пусть постоит до утра, а утром аккуратно нагреем на водяной бане и процедим.
— Так просто? — недоверчиво спросил Вернон, привыкший к многоступенчатым формулам настоящих зелий.
— Это всего только смазка. Слегка обезболивает и не слегка отбивает сам знаешь какой запах. — Он опять покраснел. Здесь, в крепости, он наверняка готовился к встречам со своим любовником заранее, а вот по дороге сюда… — В следующий раз сделаешь сам, я буду только подсказывать. Всё, можешь идти. Задание тебе на вечер — найти пять пар абсолютно несочетаемых растений. Объяснить, почему ты их считаешь таковыми. Предположить, какой третий ингредиент мог бы примирить их в одном зелье.
— Ой, — сказал Вернон, хотя только что неприкрыто расслабился, наверняка в уме подбирая минимум три пары из требуемых пяти. — Мастер, а ничего, что я у вас всего пару недель учусь?
— У вас были основы, — безжалостно отрезала я. — Что-то вам должны были дать. Вот и вспоминай теперь. Просто представь, что вам не попались вменяемые храмовники, вы до сих пор бродяжничаете, и от твоего умения подобрать травки для зелья зависят ваши жизни. Ну, здоровье — как минимум. Представил? Умница. Давай живо на ужин, потом в библиотеку — так и быть, посоветую, где искать подсказки.
Я отдала посыльному новый вариант зелья для храмовников. Завтра утром надо будет послать Вернона опросить тех, кто его принимал, заметна ли какая-то разница в действии. Мужчины и женщины от девятнадцати до сорока трёх лет, одни уже плотно зависели от лириума, другие только начали его принимать, но боялись превратиться в откровенно неадекватных типов вроде кое-кого из ветеранов — все одинаково ждали от меня каких-то сказочных чудес… Лорд-командор (да, именно лорд, а не рыцарь — не знаю, кто и как это решал, но сэр Делрин Баррис возглавил-таки всех лояльных Инквизиции храмовников) аж личным травником меня назначил, очевидно, надеясь, что я оценю свалившиеся на меня привилегии и постараюсь их не лишиться. Результат был очевиден: с большинством магов у меня испортились бы отношения окончательно, если бы я с ними виделась хоть где-то ещё, кроме библиотеки. Как же, личная травница лорда-командора, живущая в отдельной комнате, свободно расхаживающая по всей крепости в любое время суток — храмовничья подстилка, понятно! А что сплю я в этой отдельной комнате сплошь и рядом по четыре-пять часов, а Церковь просто в восторге от моей работы — это всё пустяки.
Да ещё общая обстановка была какой-то нервной. Все словно ждали чего-то, то ли нового нападения, то ли новой Бреши в небесах. Раненых и больных в лазарете стало заметно меньше: кто-то поправлялся, кто-то, к сожалению, наоборот, — но с нас трясли зелья, зелья, зелья про запас и с собой. Явно назревало что-то масштабное. Инквизитора и его команды в Скайхолде всё ещё не было, но его советники вид имели самый озабоченный, а в крепости толклись теперь, кроме привычных солдат и храмовников, ещё и орлейские шевалье, присланные Гаспаром в качестве подкреплений. Зато Серый Страж Блэкволл куда-то пропал, и Каллен был зол на него гораздо сильнее, чем на Вивьен, уехавшую к своему герцогу вместо того, чтобы сопровождать Инквизтора на Штормовой берег. Коммандер, кстати, вполне притерпелся к моей отраве вместо лириума, и даже пытался принимать её не каждый день. Вроде бы сей подвиг ему даже удавался — я то и дело пыталась добиться его осмотра с целителем или хотя бы записать с его слов, как он себя чувствует, но у нас обоих катастрофически мало было на это времени.
И вот в такое-то время в мою отдельную каморку, предмет лютой зависти моих бывших соседок (в ней помещались целая кровать, целый шкаф и целый письменный стол со стулом!), заявился уже весьма после отбоя — впрочем, в главной башне почти символического — сэр Мартин. Я ещё не ложилась, потому что мне надо было переписать набело в журнал ворох разномастных листочков, заполненных наблюдениями, рецептами и просто мыслями на тему, так что позднему визиту я, честно говоря, совсем не обрадовалась.
— Помешал, да? — спросил Мартин, поставив на стол бутылку приличного, на мой невзыскательный ферелденский вкус, вина. — Извини, я не знаю, когда нас пошлют в эту паршивую арборскую глухомань — вроде бы со дня на день должны. Вот, на всякий случай хотел попрощаться.
— Попрощаться? — Я отодвинула ворох бумаг подальше от выпивки и без особой охоты достала из стола кулёк печенья. — Садись… куда-нибудь. О, тебя можно поздравить с повышением?
— Да с чем там поздравлять? — покривился он, присаживаясь за неимением другой мебели на край кровати. — Меня просто восстановили в прежнем звании, потому что это проще, чем проводить через ритуал кого-то нового.
— Которому сэр Каллен ещё должен доверять так же, как тебе?
Мартин промолчал, а я развернула стул так, чтобы сесть к гостю лицом. Стакан у меня был только один, пришлось Мартину пить из горла. Впрочем, явно не в первый и не в последний раз.
— Я тебе должен кое-что сказать, Лисс, — после затянувшейся неловкой паузы проговорил он.
— Сознаться в том, что спишь с моим учеником? — Мартин страдальчески поморщился, хлебнул ещё вина, но опережая его спич на тему «Я мужик или кто?», я сказала: — Ну, вполне тебя понимаю. Красивый умный мальчик, который умеет быть благодарным и ценит то, что для него делают… Уж лучше он, чем дешёвые шлюхи, ошивающиеся в «Приюте Вестника».
— Тебя это не задевает?
— А должно?
О, эта смесь облегчения и разочарования на суровом обветренном лице! Я не ревнива и не буду выедать ему мозги чайной ложкой — облегчение. Мне, кажется, вообще наплевать, куда он опорожняет простату, чтобы не давила на мозги — разочарование. Разочарования, по-моему, было больше: мужское самолюбие — это такая хрупкая, нежная, деликатная вещь.
— Мартин, — сказала я с тяжким безнадёжным вздохом, — не знаю, чего ты там напридумывал себе про мои страхи, но в одном ты прав совершенно.
— В чём?
— Я действительно очень боюсь потерять ученика, мне хватило одного раза. Поэтому запомни хорошенько: своё я защищаю всеми доступными мне средствами. Кое-что из доступного весьма высоко оценила Хартия. Выводы сам сделаешь?
— Конечно, — он кривовато усмехнулся. — Если однажды парень прибежит к тебе в слезах и соплях, ты меня отравишь. В виде особой милости — сразу насмерть. Впрочем, я на это не очень рассчитываю. Но вообще-то, Лисс, это я тебя хотел попросить, чтобы ты к Вернону относилась… помягче. Он же рос в Круге, привык подчиняться храмовникам, и просто ему кажется, что рядом со мной безопаснее. От магов он ни защиты, ни помощи настоящей не ждёт.
— Отлично его понимаю, — проворчала я. — В Хасмале мятежники увели с собой почти всех усмирённых — я так понимаю, в качестве вьючной скотины, — но возиться с детьми, стариками и ранеными, в том числе, и своими, предоставили нам, предателям. В Оствике, думаю, дела обстояли точно так же: как бороться за свободу для магов, когда у тебя под ногами путаются сопливые недоумки, а на шее висят идиоты, подставившиеся под храмовничьи мечи и заклинания храмовничьих подстилок?
— Но тащить с собой раненых фактически в никуда — тоже неважная идея, — возразил Мартин. Забавно, храмовник объясняет лоялисту, что правы мятежники, а не он. То есть, она.
— Не уверена, что в никуда. — Вино и правда было неплохое, я допила свой стакан, и Мартин налил мне ещё половинку, поделив выпивку поровну. — Я не знаю, как обстояли дела в Оствике, — сказала я, стряхивая с колен крошки печенья, — но у нас не было причин для бунта. Для недовольства — сколько угодно, так их и у храмовников было выше головы. Да, нам пришлось обеспечивать и себя, и их, потому что Церковь своих защитников просто и незатейливо бросила, да и сэр Люциус потребовал послать к нему людей, однако сам никакой помощью оставшимся не озаботился. Но именно поэтому если бы кто-то захотел просто уйти, сэр Брайсен, думаю, открыл бы им ворота со словами: «Да кто вас тут держит? Уё… уматывайте в свой Тевинтер!»
— Думаешь, тевинтерцы постарались?
— Уверена. Либо венатори, либо какие-нибудь правительственные агенты. Или вообще, какой-нибудь из магистров побогаче и повлиятельнее решил обзавестись рабами-магами. Потратить немного денег на организацию мятежа в пограничном Круге, потом устроить переход мятежников через границу, а на той стороне встретить дорогих гостей с ошейниками в руках: потраченные на вас денежки надо отрабатывать, дорогие мои.
Он кивнул, опять приложился к бутылке, и мы надолго замолчали, потягивая вино. Я, правду сказать, просто ждала, когда Мартин сообразит, что час уже поздний, а он словно бы хотел, но не решался что-то сказать. «Нерешительный сэр Мартин» звучит, конечно, странно, однако у меня складывалось впечатление, что он то ли не может собраться с духом, то ли не уверен, есть ли смысл говорить о том, что его заботит. Я помогать ему не собиралась, так что мы посидели ещё немного, допили вино, поболтали ни о чём и распрощались. Очень надолго, как потом оказалось.
========== Глава десятая ==========
«Инквизиция стала силой, с которой нельзя не считаться. Созовите всех союзников и отправляйтесь в Арборскую глушь, где Инквизитор со своей объединенной армией даст последний бой фанатикам Корифея. Инквизиция должна не дать Корифею найти в Глуши потерянный эльфийский артефакт, который позволит ему физически войти в Тень и завладеть ее мощью.»
В лазарет привезли нескольких Быков. Те, кому повезло больше, расхаживали по Скайхолду либо с повязками тут и там, либо просто с ссадинами и ожогами. Сам Железный Бык однако не возвращался, и Инквизитор с остальными — тоже. По крепости поползли слухи про затонувший у Штормового берега кунарийский дредноут, но что за дредноут, что он там делал, почему затонул и каким боком к этому причастны Боевые Быки, никто толком не знал (а кто знал, тот помалкивал)… В общем, болтали об этом много и разнообразно, но мне совершенно некогда было разбираться, где в этой куче домыслов и откровенного вранья зерно истины, да и желания такого не возникало — мы варили весьма сильнодействующее успокоительное. В таких объёмах, словно им предстояло опоить высшую драконицу, чтобы тупо смотрела, как разоряют её гнездо, и не вмешивалась.
Ещё мне все «мои» пять женщин-храмовниц пожаловались на головные боли. То ли они начались именно после нового варианта моего зелья, то ли случайно так совпало: мужчины никакой разницы в самочувствии не заметили, а у девочек приём новой отравы случился накануне критических дней, — совпадавших по времени у большинства, — так что головная боль могла быть вызвана обычным женским недомоганием. Особенно накануне ухода большей части храмовников куда-то в арборскую глушь: на остающихся ложилась задача обеспечивать внутреннюю и внешнюю безопасность Скайхолда не особенно большими силами, и они, остающиеся эти, заметно нервничали. Именно то, что нужно, когда тебе и без того хочется убить кого-нибудь максимально жестоким и кровавым способом (да-да, я тоже ждала женских праздников со дня на день).